Есть поговорка: «Солдатами не рождаются». Но вот генералами в Российской империи чаще всего рождались, хотя были, конечно, и генералы жалованные или выслужившиеся из солдатских детей. И существовало военно-учебное заведение, которое делало генералов, — Пажеский Его Императорского Величества корпус в Санкт-Петербурге, кузница гвардейского офицерства, генералитета и правящих верхов. Туда принимались только генеральские сыновья, получали там соответствующее образование и воспитание, в последних классах становились камер-пажами, то есть военными и придворными, и затем лучших выпускали офицерами прямо в гвардию. Пажей победнее, как А.А.Брусилов, или бездельников и озорников направляли тем же чином в армейские полки. Само красивое слово «паж» пришло в Российскую империю из западного средневековья, из романтического мира рыцарей и крестовых походов. Оруженосцы и пажи в боях и в замках королей и сеньоров учились быть рыцарями, это была целая наука, военная, придворная, куртуазная, полководческая, воспитание разума и чувств юноши-солдата. Это звание ввел у нас Петр Великий, создатель русской гвардии, знавший, что хороших генералов нельзя назначить императорским указом, их надобно вырастить и воспитать. Пажом начинал свою карьеру граф И.И.Шувалов, просвещенный фаворит императрицы Елизаветы, друг Вольтера и вольный каменщик, задумавший создать в России особую закрытую школу для юношей из знатных семей и пригласивший с этой целью в Петербург таинственного французского барона Т.Г.Чуди, актера, писателя и тоже масона. Барон стал русским полковником и гофмейстером пажей и написал любопытнейший педагогический документ — «мемориал», идеи которого и легли в основу положения о Пажеском корпусе. Началось обучение пажей в 1759 году. Цель этого «тихого и честного» обучения — без наказаний и грубых слов (они «непристойны для дворянина») завоевать «доверенность молодых людей», «пажей истинными патриотами и братьями сделать… дабы все те господа пажи, несмотря ни на кого, один перед другим ни зависти, ни преимущества не имели». С этой целью пажам преподавали не только математику и фортификацию, но и изящную словесность, иностранные языки, геральдику, верховую езду, фехтование, танцы, рисование, музыку. То есть учили «человеческим наукам» и «общему жительству». Превыше всего ценились «дары духа и нрава» — честь, благородство, верность, товарищество. На снимке: Пажи и дворцовые гренадеры в Военной галерее Зимнего дворца. Император и гроссмейстер тогда подвластного России Мальтийского ордена Павел I навеки зачислил пажей в рыцари, и с тех пор выпускники корпуса носили железное вороненое кольцо с древним девизом крестоносцев «Мой Бог, мой король, моя дама» и маленький белый мальтийский крест — знак корпуса, который мы видим на полевом кителе А.А.Брусилова и мундирах многих генералов и офицеров императорской гвардии. Александр I в 1802 г. преобразовал Пажеский корпус в чисто военное учебное заведение, кадетский корпус, а в 1810 г. перевел его в великолепный растреллиевский дворец вице-канцлера М.И.Воронцова на Большой Садовой, где располагался ранее капитул Мальтийского ордена и сохранилась католическая Мальтийская капелла. Пажи получили прекрасные классы и лаборатории, дортуары, цейхгаузы для обмундирования и оружия, обширную библиотеку, домовую православную церковь, Георгиевский и Белый парадные залы, где были портреты лучших воспитанников и мраморные доски с их именами, списки георгиевских кавалеров и погибших в войнах. Попечителем корпуса стал генерал Ф.М.Клингер, выдающийся немецкий писатель, в молодости вольнодумец, масон и друг Гёте. Постепенно собрался архив, появился и музей корпуса. Здесь учились и будущие писатели — Евгений Боратынский, прозаик и критик А.В.Дружинин. Так сложились традиции закрытого военно-учебного заведения, давшего России (и не ей одной: среди пажей мы видим Александра Карагеоргиевича, будущего югославского короля-рыцаря, и сиамского наследного принца Чакрабона) множество полководцев и государственных мужей и просто храбрых, преданных и образованных офицеров и генералов. В его стенах родилось замечательное содружество детей, оторванных от семей, их трогательная взаимопомощь, святая наивность, доброта даже в озорстве и проказах, понятных проступках, неизбежном «цуке» (т.е. дозволенных неписаными законами корпуса и гвардии гнете и издевках старших пажей над младшими), устраиваемых нелюбимым педагогам «балаганах» (т.е. опять-таки преследованиях, насмешках и издевках), традиционное написание неофициальной истории корпуса в рукописных стихотворных книгах пажеского фольклора «Журавель» и «Звериада», где незло высмеивались товарищи, педагоги и начальство (потом грузинский князь Н.К.Имеретинский написал об этом хорошую книжку «Пажеские и офицерские потехи в былые времена»). Да, это было не русское рыцарство, а товарищество, братство равных, как и хотел барон Чуди, хотя в списках выпусков значатся громкие фамилии русской знати, протестанты, католики, мусульмане, много иностранных, преимущественно немецких имен. Здесь приобретались познания и воспитывались характеры, возникала дружба на всю жизнь, завязывались важные знакомства и связи, которые потом многое определяли в карьере офицеров и царедворцев и позволяли всегда надеяться на взаимовыручку и верность пажеским принципам. Но закрытому сообществу юных военных и придворных были присущи и большая наивность, идеализм, полная неосведомленность в политических вопросах, отчасти проистекавшие из сословного высокомерия. Подросткам не давали основ активной идеологии, не учили военной психологии, умению противостоять чужой агрессивной пропаганде, видеть и уничтожать не только внешнего, но и внутреннего врага, быть беспощадными защитниками империи. В результате царская власть получила спесивый отказ офицеров-семеновцев участвовать в подавлении московского восстания 1905 года. Гвардейцы не хотели пачкать руки… Здесь они уступали не только всегда готовым на самопожертвование и любое кровопролитие японским офицерам-самураям, но и другим будущим врагам — исполнительным и методически жестоким немцам. Не удивительно, что на глазах изумленных пажей произошла жесточайшая революция, обрекшая многих из них на смерть и изгнание. Вместе с Российской империей потонул Пажеский корпус. Проиграли пажи и гражданскую войну. По многим мемуарам и документам мы можем определить, как все это начиналось. Убедительно выглядевшая на бумаге реформа фельдмаршала-канцеляриста Д.А.Милютина в 1868 г. вернула пажей, как ни парадоксально это звучит, к блаженным временам доброго барона Чуди, превратила строевой кадетский корпус в полувоенную гимназию, гнездо будущих высших чиновников и царедворцев. Пажей учили безоговорочно исполнять повеления императора и командиров и следовать законам воинского долга и офицерской чести, но они терялись, когда нужно было проявить личную инициативу в бою и при мятежах, вовремя увидеть и понять незнакомую смертельную угрозу, самим принимать стратегические решения, мгновенно давать отпор сильным военным и идейным противникам с совершенно иной философией жизни и моральными принципами, а точнее, с полным их отсутствием. Не случайно из Пажеского корпуса вышли наш первый революционный демократ А.Н.Радищев, декабрист П.И.Пестель, князь-анархист П.А.Кропоткин, князь-клеветник Петр Долгоруков, лукавый гетман «всея Украины» П.П.Скоропадский; прославленный царский генерал Брусилов «вдруг» стал инспектором красной кавалерии, а всем известный мемуарист граф А.А.Игнатьев — генералом советской дипломатии. Потом пажи спохватились, из них составился костяк генералитета и офицерского корпуса белой армии, но уже было поздно. После достойного сопротивления оставшиеся в живых и на свободе ушли в эмиграцию и унесли с собой знамена, грамоты, значки, мундиры и другие реликвии Пажеского корпуса. В Париже, Ницце и Брюсселе выпущенные из корпуса генералы и офицеры создали Союз пажей во главе с генералом от кавалерии А.М.Кауфманом-Туркестанским, в советской России оставшихся пересажали, а о корпусе постарались забыть… Вспомнили при Сталине, тогда же, когда вводили воинские звания, погоны, гвардию, ордена и знамена, Александра Невского, Суворова и Кутузова, Бородинский бой и Куликово поле… Сейчас в здании корпуса на Большой Садовой — суворовское военное училище. Но, когда детям в погонах говорят о славных традициях Пажеского корпуса, звучат эти звонкие фразы как-то общо и неубедительно, ибо традиция давно прервалась, нет больше военно-феодальной империи, прежней великолепной гвардии, сословно-потомственного офицерства и служилого дворянства, а новообразованные кадетские корпуса часто создаются на базе интернатов и детских домов, где рыцарем стать трудно. Элита, в том числе военная, не возникает из ничего и не уходит в никуда. Советский период показал, что никакие академии Генерального штаба и бриллиантовые маршальские звезды не сделают из малограмотного драгунского вахмистра или хамоватого ражего десантника благородного рыцаря и интеллигентного полководца. Потеряна имперская высота государственной идеи как военной мифологии, русский офицер и солдат унижены, армия и гвардия заменены спецназом и ОМОНом, уровень военной культуры стал иным. Пажеский корпус важен для нас сегодня опытом создания закрытой школы русской военной элиты и историческим уроком, кроющимся в его — а с ним этой элиты и самой империи — трагической гибели. Москва
