 |
| Русский вестник | Николай Парфеньев | 08.12.2006 |
Обратимся же за свидетельствами к историкам, для вас, г-да составители, авторитетным, и, согласно вашим же утверждениям, на чьи труды вы якобы «опирались» при подготовке доклада для митрополита Ювеналия и Приложения v 4 к нему.
Скрынников И. Г. пишет, что, невзирая на поддержку всей католической Европы, Польша с каждым годом слабела (!) в своей агрессии против России, тогда как сопротивление русских усиливалось (!). «Так, в итоге первой кампании на Восток сорокатысячная королевская армия добилась успеха, завоевав Полоцк (до этого занятый Государем Иоанном Васильевичем Грозным в 1563 году. — Авт.). В ходе второй кампании почти пятидесятитысячная рать затратила все свои усилия на покорение небольшой крепости Великие Луки (возвращенной поляками по Ям-Запольскому соглашению. — авт.) В последней кампании польское войско так и не смогло овладеть Псковом"(1). Катастрофа поляков достигла апогея под неприступными стенами Пскова. Вот что писал канцлер Ян Замойский, руководивший осадой города: «Положение войск тяжелейшее. Я не продержусь более 8 дней. Надо или скорее заключить мир, или с посрамлением отступать от Пскова». Ему вторит Пиотровский — составитель дневника последнего похода Стефана Батория: «Не имеем ни пороху, ни ядер, ни людей, а русские все более и более укрепляются. Не знаю, что далее будем делать». А историк Б. Флоря отмечает, что «еще до завершения переговоров в Яме-Запольском, русское правительство развернуло подготовку к военному походу против шведов. Сбор войск продолжался на протяжении всей второй половины декабря и на рубеже 1581−82 годов, когда уже были урегулированы основные спорные вопросы между Россией и Речью Посполитой, и принято окончательное решение об организации похода «на свейские немцы"(2). 7 февраля 1582 года по приказу Царя Иоанна Грозного русские войска под командованием воеводы М.П. Катырева-Ростовского начали наступление. Неприятель, попытавшийся остановить их, потерпел серьезное поражение близ деревни Лялицы. «Ситуация в Прибалтике стала заметно изменяться в пользу России"(3). Летом 1582 года шведские войска, руководимые бароном Делагарди, развернули наступление для захвата русских северо-западных земель. Но шведов постигла та же участь, что и ранее войска Батория. Осадив в октябре знаменитую русскую крепость Орешек, уже в начале ноября они вынуждены были осаду прекратить. Шведская армия оказалась полностью деморализованной. Офицеры, обратившись с письмом к королю, требовали от него мира. Все завершилось подписанием в местечке Мыза двухлетнего (!) перемирия на условиях статус кво. Только лишь три крепости временно оставались за шведами — Ям, Копорье и Ивангород, но не более. За Россией оставалось устье Невы с выходом к Балтийскому морю. Историк Б. Флоря по этому случаю пишет: «Подписывая перемирие на столь краткий, двухлетний срок, русские политики рассчитывали, что с началом Польско-шведской войны им удастся вернуть захваченные шведами новгородские пригороды и не хотели связывать себе руки"(4). Думается, что каждому должно быть ясно, для чего.
Так о каком таком «разрушении страны» и «потери русских земель» причитают составители псевдоисторической справки, если Русское Государство за время царствования Иоанна 4 приросло Казанским, Астраханским, Сибирским царствами, увеличив свою территорию на 300 тысяч километров?! Если отодвинутые границы обезопасили жизнь более чем одному миллиону православных, находящихся до этого под постоянной угрозой стать «товаром» на невольничьих рынках Востока или насильственного обращения в иную веру?! Если непреложным историческим фактом остается то, что после тяжелейшей 25-летней Ливонской войны, потребовавшей огромного напряжения государства, человеческих жертв и материальных затрат, Россия все-таки смогла остановить развязанную против нее агрессию сильнейших западных стран. И, как уже отмечалось выше, сопротивление этой агрессии с каждым годом только росло?! Если, «не взирая на очевидное военное превосходство, враг так и не смог добиться от Москвы уступок собственно русских территорий (выделено нами — авт.) и был вынужден пойти на ничейный результат. Ценой колоссального напряжения, но все-таки созданное Грозным Государем в великих муках и испытаниях Российское Царство устояло; ему необходима была лишь передышка, чтобы продолжить свою исполинскую борьбу"(5). Но…
Только спустя 140 лет глубоко прозорливые стремления Царя Иоанна прорваться к морю, утвердить и защитить русские рубежи на важнейшем Прибалтийском направлении удастся понять и осуществить в результате не менее тяжелой и продолжительной двадцатилетней Северной войны его Великому преемнику. Тому, «которому суждено было довершить начатое Грозным и благословить Россию на новый путь. Он — Император Петр Великий, глубоко уважавший Иоанна Грозного, называл его своим образцом и ставил выше себя"(6). Вот свидетельство, изреченное самим Великим Петром: «Сей Государь есть мой предшественник и образец; я всегда представлял его себе образцом моего правления в гражданских и воинских делах. Но не успел еще в том столь далеко, как он. Глупцы только, коим не известны обстоятельства его времени, свойства народа и великие его заслуги, называют его тираном"(7). Ведь даже такой недоброжелатель Царя Иоанна Грозного, как дьяк Иван Тимофеев, в своем «Временнике», в котором он «судил Царей и их дела», называл Государя Иоанна Васильевича Грозного после родителей его не иначе, как «вторособирателем всей Русской Земли»!
Да, видать стрела, выпущенная под стенами Пскова, к которой было прикреплено горделиво-заносчивое требование о сдаче города, нашла-таки себе «цель» в сердцах и умах составителей «справки», по-видимому, находящихся под впечатлением самонадеянных слов Стефана Батория, пытавшегося подкупить своими обещаниями защитников Русской Твердыни. «Дальнейшее сопротивление для вас бесполезно. Знаете, сколько городов завоевано мною в два года? Сдайтеся мирно: вам будет честь и милость, какой вы не заслужите от московского тирана, а народу льгота, неизвестная в России, со всеми выгодами свободной торговли». Наш ответ может быть только один. Ответ защитников Пскова: «Мы не жиды: не предадим ни Христа, ни Царя, ни Отечества. Не слушаем лести, не боимся угроз. Иди на брань: победа зависит от Бога».
В завершение хотелось бы прославить еще одно качество Царя Иоанна Грозного, который быв Монархом Благочестивым, «имел Сам в Себе искреннюю приверженность к Православной Вере и истинному Богопочитанию, и, при начале каждого Своего нового учреждения, непременно испрашивал благословения Божия и священного духовного чина, а по одержании Им знаменитейших побед над неприятелем, неизменно возносил торжественные благодарения Господу Богу». Быв одаренным военноначальником «ко ополчению дерзостным и за державу стоятельным», отечески заботился о своем войске, «той же Царь Иван Грозный многая благая сотвори, воинство вельми любяше, и требующая ими от сокровища своего неоскудно подаваше» (воевода И. М. Катырев-Ростовский).
Предстает он пред нами и как самоотверженный воин, готовый всегда лично противоборствовать врагам Отечества. Как герой, чей личный подвиг во время штурма Казани решил исход великой битвы. Когда часть ворвавшегося в город Русского Войска, соблазнившись богатством Казани, стала грабить брошенные лавки и дома, рассеялась по всему городу и ослабила свой натиск, казанцы, воспользовавшись этим, ударили по ним, и увлекшиеся добычей воины от неожиданности бросились бежать из города. Увидев это, Государь, взяв в руки Святую Хоругвь (Боевое Знамя), устремился на коне к Царским Воротам, чтобы удержать бежавших. Воодушевленная примером Царя двадцатитысячная дружина бросилась за своим двадцатидвухлетним (!) Царем в город, и Казань, на этот раз, была взята!
Красота этого подвига, этого святого порыва Венценосного воина, горевшего одним пламенным желанием спасти своих дружинников от позора бегства, спасти Отечество от позора поражения, даже ценою своей собственной жизни — послужила бы неисчерпаемой исторической темой, вдохновляющей многих художников и писателей, случись это с кем угодно другим, но только не с Царем Иоанном Васильевичем Грозным! Раз наброшенная злобной и мелочной рукой тень клеветы затмила и умалила великий облик Царя, а прекраснейшие порывы души его остаются незаметными для большинства и по сию пору…
Да! Прав был историк, подписывавший свои труды только двумя буквами: М.Р.: «Хотя мы очень далеки еще от верной, безпристрастной истории своей, от правильной оценки событий и лиц, так или иначе влиявших на судьбы России, но нет-нет, да и блеснет из мрака прошлого какое-нибудь ярко освещенное событие, являющееся пред нами совершенно иным, чем было оно до сих пор в описании историков, или рабски веривших первоначальным исследователям, не считаясь с их индивидуальностью, личным взглядом, и оказавшими на них влияние внешними причинами, или совершенно произвольно окрашивавших тот или иной факт». И трижды прав он, что «будущей истории принадлежит великая задача осветить светом истины многие события и лица; одних — низвергнуть с шаткого здания их славы, других — возвести на достойную их высоту и окружить ореолом прекрасного. Одной из главных задач этой истории будущего станет новый взгляд на человека, сыгравшего крупнейшую роль в развитии России, любившего ее истинной, горячей любовью, отдавшего ей все силы своего недюжного ума, блестящего законодателя и полководца, и глубоко страдавшего, несчастнейшего человека в личной жизни, получившего от истории прозвище (так и непонятое потомками. — авт.), которое заслонило собой все величайшие заслуги его, весь гений его ума — Грозный».
А составителям так называемой «обширной исторической справки» и подобного рода «документов» хотелось бы посоветовать: когда беретесь за оценку столь сложного и ключевого периода Русской истории, не мешало бы если не знать, то хотя бы любить родную Историю. Хотя при такой трактовке исторических событий и личности Благоверного Государя Иоанна Грозного, как в пресловутом Приложении v 4, я очень сомневаюсь, что она, наша История, для них — родная…
Конечно же, не нашим немощам и слабым силам помочь великому делу восстановления исторической справедливости. Конечно, не нам исправить хотя бы одну букву Истории и защитить от «стрел разженных» лжи и клеветы исполина Отечественной истории… Но, может быть, само искание Истины даст тем русским людям, кто еще жив, увидеть в мутном, бушующем мировом потоке апостасийной жидъкости, захлестнувшей и наше Отечество, сияние души и блеск славы великих дел человека, избранного Богом быть Первым Русским Царем.
Аминь!
1. Скрынников И.Г. Иван Грозный. М. С. 230
2. Флоря Б. Русско-польские отношения и балтийский вопрос в к. 16 — н. 17 вв. М. 1978. С. 28
3. Там же. С. 29
4. Там же. С. 34
5. Пронина Н. Иван Грозный — «мучитель» или Мученик? М. Яуза. 2005. С. 381
6. Кавелин К.Д. Взгляд на юридический быт древней России. СПБ. 1897. С. 47
7. Голиков И. И. Деяния Петра Великого. Изд. 2. Т. 9. М. 1838. С. 56−58
