Нет, Церковь не молчит

Интервью митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла

— Ваше Высокопреосвященство! Недавно группа членов Совета Федерации выступила с предложением о возрождении церковного землевладения. Как соотносится с этим главное духовное предназначение Церкви?
— Как главное и второстепенное. Первостепенной задачей Церкви является забота о нравственном здоровье ее чад, о их вечном спасении. И этой главной задаче подчинена вся деятельность Церкви в этом мире.
В то же время Церковь всегда стремилась облегчить человеческие страдания, ибо голод, холод, одиночество способны ожесточить человеческое сердце, сделать его грубым. Исполнение заповеди Христа Спасителя: «Будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд» (Лк. 6. 36), — обязанность не только каждого христианина, но и всей Церкви. Служение милосердия всегда было одним из важнейших аспектов христианского служения и христианской проповеди. Надо сказать, что наиболее эффективные социальные программы всегда осуществлялись именно Церковью, ибо религиозная мотивация благотворительности отлична от светской. Благотворительность для церковного мировоззрения — это не только «решение социальных проблем», сколько исполнение заповеди Божией о милосердии.
Сегодня есть огромное количество социальных проблем, в решении которых Церковь могла бы эффективно помогать государству и обществу. Это образование, охрана семьи, материнства и детства, духовное, культурное, нравственное и патриотическое воспитание детей и молодежи, помощь заключенным и реабилитация освободившихся из мест заключения, борьба с такими общественными недугами, как алкоголизм и наркомания, и многое другое. Все это требует значительных материальных средств, получать которые Церковь могла бы, используя, в частности, имущественно земельный комплекс. Кроме того, сами хозяйственные инициативы, связанные с церковным землепользованием, очевидно, должны носить ясно выраженный социальный характер.
— Чем, на Ваш взгляд, можно объяснить само появление подобных экономических инициатив?
— Вопрос о земле всегда был одним из самых чувствительных для русского сознания, поэтому сам факт обсуждения темы передачи земель в пользование Церкви свидетельствует о все возрастающем доверии к Церкви не только власть предержащих, но и всего общества, и является признаком того, что несмотря на десятилетия преследований и попыток вытеснить ее на периферию общественного внимания Церковь является влиятельной силой в обществе, имеет весьма высокий нравственный авторитет.
Однако следует еще раз отметить, что речь сегодня не идет о реституции, то есть о возвращении всех земель, которыми обладала Русская Православная Церковь до революции. Сегодня вопрос может ставиться в первую очередь о законодательном урегулировании статуса земель, уже занимаемых храмами и монастырями, а также возделываемых монастырских угодий. До принятия нового Земельного кодекса эти земли находились в безвозмездном и бессрочном пользовании Церкви, однако в новой редакции Земельного кодекса такая правовая норма не предусмотрена: отныне земля может передаваться только в собственность или аренду. Эта тема требует пристального совместного изучения экспертами Русской Православной Церкви, министерств и ведомств экономического блока, а также органов законодательной власти Российской Федерации.
— Чем вообще сегодня зарабатывает на жизнь Церковь? Размер ее бюджета — это коммерческая тайна?
— У Церкви нет коммерческих тайн, потому что она не является коммерческой организацией. Бюджет Церкви складывается из добровольных отчислений на общецерковные нужды епархиальных управлений, монастырей и храмов, художественно-производственного предприятия Московского Патриархата «Софрино», гостиничного комплекса «Даниловский», а также частных пожертвований. Расходная часть бюджета включает финансирование духовных учебных заведений, Синодальных отделов, в том числе зарубежных приходов и представительств, а также финансирование общецерковных программ и мероприятий, оказание материальной помощи в реставрации и восстановлении храмов и монастырей.
О размерах церковного бюджета можно судить исходя из того факта, что более половины всех общецерковных расходов составляют отчисления на содержание центральных духовных учебных заведений. Это Московские Духовные академия и семинария, Петербургские Духовные академия и семинария, Тобольская духовная семинария.
— В свое время Католическая церковь продавала индульгенции, став своего рода коммерческим предприятием. Существует ли такого рода угроза перед любой религиозной организацией?
— Продажа индульгенций в определенный период истории Римско-Католической церкви была следствием не только экономических причин. Эта практика, на мой взгляд, была обусловлена тем, что средневековое католическое учение о спасении унаследовало некоторые черты римского права и позволяло говорить о взаимоотношениях человека с Богом в юридических категориях. Доведенные в свое время до абсурда некоторые положения католической доктрины сделали возможным появление такого явления, как продажа индульгенций. Однако все же нельзя называть Римско-Католическую церковь коммерческой организацией, потому что даже в период продажи индульгенций ее цели не исчерпывались экономической деятельностью и получением прибыли.
Коммерциализация религиозной деятельности и эксплуатация религиозных чувств с целью обогащения является приметой нового времени. Некоторые псевдорелигиозные организации действительно зачастую создаются с целью получения сверхприбылей. Например, основатель так называемой «Церкви сайентологии» Л. Рон Хаббард признавался: «Лучший способ заработать свой первый миллион долларов — это основать собственную религию».
— Зачастую приходится видеть, что в том или ином монастыре работает несколько церковных лавок. Туристы нередко могут сделать снимок за определенную плату. Понятно, что это происходит не от хорошей жизни — Церковь нуждается в средствах для возрождения тех же монастырей. Но ведь и опасность коммерциализации самой Церкви при этом не становится меньше, не так ли?
— Монастыри, особенно древние, очень часто являются музеями, и братия монастыря зачастую является хранителем музейных ценностей. Например, многие святыни Троице-Сергиевой Лавры являются историческими и культурными памятниками всемирного значения, собственностью государства, и значительную часть расходов на их содержание и реставрацию берет на себя братия Лавры. Взимание платы за фотосъемку, например, — обычное дело для большинства музеев, и никому не приходит в голову лишь на этом основании говорить о коммерциализации искусства.
Что касается опасности коммерциализации Церкви, то взимание платы за фотосъемку в монастыре или наличие на монастырской территории церковных лавок не несет такой опасности. Никто никогда не откажет верующему человеку в молитве за него на том основании, что у него нет денег. Никому не придет в голову взимать плату за посещение богослужения. Средства же, которые получают монастыри от ведения издательской, сельскохозяйственной или иной подобной деятельности, позволяют, помимо удовлетворения нужд самого монастыря, принимать паломников, заниматься благотворительностью, осуществлением просветительских и образовательных программ, — словом, тем, чего общество сегодня ждет от Церкви. Меня удивляет, что люди одновременно возмущаются наличием торговли в монастырях и тем, что Церковь не может накормить голодных, приютить бездомных и так далее. Это недопустимое лукавство, ведь совершенно очевидно, что обширная социальная деятельность требует значительных материальных средств, которые, как известно, не появляются сами собой.
— Церковь, как и любой живой организм, имеет внутренние проблемы, угрожающие ее жизнедеятельности. Какие из таких внутренних угроз выделили бы лично Вы?
— Наиболее опасной мне видится угроза внутренней расслабленности, инертности, ложного триумфализма и упования на то, что все само собой образуется. По моему глубокому убеждению, возрождение Церкви невозможно без напряженнейшего труда всех ее членов — мирян, монашествующих, священнослужителей, епископов. Можно сказать, что для нашей Церкви сейчас наступил момент истины, и будущее в огромной степени зависит от того, насколько мы готовы самоотверженно трудиться ради блага Церкви, не игнорируя вызовы времени, но отвечая на них с точки зрения Вечности.
— Перед Православной Церковью сейчас стоит проблема выстраивания отношений с другими конфессиями. Почему в России традиционно отношения Православной Церкви с теми же мусульманами были более гармоничными, нежели с католиками?
— Ислам присутствует на территории России много столетий, и мусульмане никогда не предпринимали попыток сделать Россию исламской страной. Даже в период вассальной зависимости Московского государства от Золотой орды, принявшей в XIV веке ислам в качестве государственной религии, никаких попыток навязать ислам русским не предпринималось. И впоследствии взаимоотношения православной и мусульманской общин в Российском государстве были добрососедскими. Христиане и мусульмане сообща трудились над созиданием могущества России, плечом к плечу сражались в армии с внешними врагами России.
Взаимоотношения с Римско-Католической церковью строились иначе. На протяжении столетий основным их содержанием было противостояние, причем католическое присутствие в России было обусловлено именно нуждами обращения православных в католичество и ведения миссии среди православного населения. Об этом весьма красноречиво свидетельствует тот факт, что, например, при создании латинской митрополии в городе Львове папа Григорий XI повелел удалить с ее территории православных епископов. Золотоордынские ханы даже после принятия Ордой ислама такого себе не позволяли.
И впоследствии католические иерархи старались использовать любые трудности России для наращивания своего присутствия на ее территории. Достаточно вспомнить Смутное время в начале XVII века, когда под натиском польских завоевателей был практически разрушен весь государственный строй в России. Папа Павел V в 1605 году писал самозванцу Лжедмитрию: «Мы уверены теперь, что апостольский престол сделает в тех местах (т.е. в России) великие приобретения. Перед тобою поле обширное: сади, сей, пожинай, повсюду проводи источники благочестия, строй здания, которых верхи касались бы небес; пользуйся удобством места и. первый утверди на нем Католическую церковь». Напомню, Папа говорит не о стране, в которой о Христе никто не слышал, а о России, христианская история которой насчитывала к тому времени более шестисот лет! В страшные для России годы гражданской войны и большевистского гонения на Церковь комиссия «Pro Russia» («За Россию») во главе с иезуитом Мишелем д’Эрбиньи вела переговоры с большевиками о возможном сотрудничестве. И это в то время, когда тысячи православных христиан проливали свою кровь за веру и Церковь!
Середина XX века принесла некоторые надежды на преодоление столь тяжкого наследия. Тогда казалось, что отношения противостояния ушли в прошлое, уступив место отношениям соработничества. Второй Ватиканский собор Римско-Католической церкви назвал Православную Церковь «Церковью-Сестрой», что подразумевало признание за православными пастырской ответственности на своей канонической территории. В 1992 году одной из комиссий Римской курии был выпущен документ «Общие принципы и практические нормы координации евангелизации и экуменической работы Католической церкви в России и других странах СНГ». Этот документ предписывал католическому духовенству в России «вместо того, чтобы принимать обделенных окормлением в Католическую церковь., посильно помогать Православной Церкви».
Однако события последнего времени прямо противоречат благим намерениям десятилетней давности. Без предварительных консультаций с Русской Церковью, Церковью подавляющего большинства населения России, Ватикан создал в России церковные структуры, параллельные православным, чтобы вести собственную проповедь на основании, заложенном тысячелетним подвигом Православной Церкви, ее просветителей и мучеников. Все это вызывает глубокую скорбь нашей Церкви, ибо мы понимаем, что при сохранении противоборства двух величайших христианских традиций — православной и католической — всегда найдется tertius gaudens, «третий радующийся», то есть сила, стремящаяся унизить и ослабить христианское свидетельство в Европе и мире, представляя верующих фанатиками и маргиналами.
— Какое место должна занять Православная Церковь среди существующих в России конфессий? Насколько вообще «проблема места» Православной Церкви актуальна для страны в целом? Надо ли запретить деятельность в России религиозных организаций, не являющихся для нашей страны традиционными?
— О месте Русской Православной Церкви в ряду существующих в России конфессий весьма красноречиво, на мой взгляд, свидетельствует история нашей страны. Можно сказать, что именно принятие Православия в немалой степени способствовало превращению некогда разрозненных славянских племен в единый народ. Православие стояло у истоков российской государственности, породило богатейшую русскую культуру, сделало возможным вовлечение русского народа в семью великих наций Европы и мира. Благодаря Православию мы обрели письменность. Неоднократно в течение столетий именно Церковь спасала Российское государство от междоусобиц, распада и краха — в период феодальной раздробленности, в уже упоминавшееся Смутное время. Благодарность Православию и Церкви живет в исторической памяти народа — по разным оценкам, более семидесяти процентов наших сограждан связывают себя с Православием. Так что проблема «места» Православия есть, на мой взгляд, проблема желания или нежелания некоторых людей признать существующее положение вещей.
Что же касается деятельности в России религиозных организаций, не являющихся для нее традиционными, совершенно очевидно, что запрет на их деятельность не может способствовать установлению мира и согласия в обществе. Церковь ни при каких условиях не будет инициатором подобного рода мер. Вопрос должен ставиться иначе: при равенстве представителей всех вероисповеданий перед законом государство вправе определять приоритеты в социальном партнерстве с религиозными организациями, сообразуясь с их вкладом в историческую судьбу России, в культурное, интеллектуальное и нравственное наследие нашей страны.
— Лет 10 назад наши основные надежды нравственного возрождения страны были связаны именно с Церковью. И мы действительно видим, как Церковь укрепляется и укрупняется. Все больше людей ходят в храмы. Однако, фигурально выражаясь, Бога при этом в жизни страны, общества стало куда меньше, нежели во времена откровенных гонений на Церковь, Сейчас мы видим попрание всех мыслимых нравственных и правовых норм. Почему Церковь не стала на пути зла? Сыграли ли в этом «непротивлении злу» внутренние проблемы самой Церкви?- Ни о каком «непротивлении злу» не может быть и речи. Церковь противостоит злу онтологически. Однако это не означает, что она должна взять на себя репрессивные функции, связанные с применением принуждения и силы. «Оружие» Церкви — молитва, слово, убеждение. В том, что голос Церкви в течение последнего десятилетия зачастую замалчивался, нет вины Церкви. Нас часто спрашивают, почему Церковь никак не отреагировала на проблему Чечни? Почему Церковь не интересуют задолженности по зарплате? Почему Церковь молчит об угрозах наркомании и алкоголизма? Мы отвечаем: Церковь не молчит. Ее голос замалчивается. Слава Богу, сейчас эта проблема понемногу уходит в прошлое.
Церковь всегда старается остановить зло в той мере сил и возможностей, которыми она обладает, и нельзя сказать, что усилия Церкви не приносят никаких плодов. Например, не без участия Церкви было предотвращена угроза гражданской войны в 1993 году. При участии Церкви удалось избежать крайностей разделения между народами распавшегося Советского Союза. Более того, именно единство Русской Православной Церкви на постсоветском пространстве позволяет надеяться, что разрушение сложившейся за многие годы исторической общности людей не является необратимым явлением. Церковь также осуществляет миссию примирения между вовлеченными во вражду нациями, ибо взаимопонимание и взаимоуважение — единственный путь, гарантирующий прочный и справедливый мир. В частности, посреднические усилия Московского Патриархата немало способствовали преодолению напряженности между народами Армении и Азербайджана.
Не соглашусь и со словами о том, что «Бога в жизни общества стало меньше». Сегодня не расстреливают за политическую нелояльность, не сажают в тюрьмы и психиатрические больницы за исповедание имени Христова. Сегодня никто не дает обещаний, как это делал Хрущев, показать по телевизору «последнего попа». Упомянутое же Вами попрание всяческих правовых и нравственных норм является естественным следствием того, что на протяжении нескольких десятилетий у людей пытались отнять Бога, изгнать Его имя из человеческой жизни, причем для достижения этих целей использовалась вся пропагандистская, административная и карательная мощь государства. Порядок в стране в то время во многом обуславливался жестким контролем за обществом и личностью, обязательностью соблюдения определенных правил приличия. В условиях свободы безбожия обусловленный этим нравственный релятивизм становится зримым и выражается в попрании норм закона и человеческого общежития. Созидание всегда требует несравненно больших усилий, нежели разрушение, поэтому преодоление тяжелого наследия десятилетий принудительной атеизации потребует напряженной работы нескольких поколений россиян.
— Не потерял ли, на Ваш взгляд, свою значимость идеал Святой Руси, которым вдохновлялись многие поколения русских людей? Что вообще изменилось в сознании людей по отношению к вере и Церкви?
— На мой взгляд, этот идеал сегодня освобождается от мифов и иллюзий. Меня радует, что большинство современных православных христиан вместо пассивного взыскания «града Китежа» и бесплодного сожаления о прошедших временах величия и славы России готово к самоотверженному труду над воссозданием этого величия в новых исторических условиях. Сегодня совершенно очевидно, что о возвращении XIX веку не может быть и речи. Задачей нашего поколения является новое историческое творчество. Церковь никогда не созидала нечто новое на пустом основании, ибо ей чужд революционный подход к историческому творчеству — «до основанья, а затем..». Миссия Церкви — не в разрушении или движении вспять, к отжившим историческим реалиям, а в преображении существующей действительности на началах богозаповеданной любви. Сегодня действительность бросает Церкви и христианам новые вызовы, и нам следует с готовностью встретить их, вооружившись Преданием Церкви, ее мудростью и опытом благодатной жизни. Верность первых христиан этой миссии сделала языческую Римскую империю христианской, наполнила христианским содержанием обветшавшую античную культуру, породила то, что мы называем христианской цивилизацией. Я глубоко убежден, что верность этой миссии современных христиан способна осуществить идеал Святой Руси в рамках нынешней исторической действительности.