В память о безвинно убитых монахах ставят часовню и скит
Озеро это, расположенное в 30 километрах от Енисейска, в сосновом бору, будто отгороженное стеной леса от мира, -кажется, грустит до сих пор. Потихоньку зарастает тиной светлая вода, крутые берега покрываются мелколесьем так, что через него не пройти, не пробраться, зверствуют стаи комарья. И все равно на самом высоком месте уже стоит большой деревянный крест, увитый резьбой, — его установили еще в конце 80-х.И готовы проекты храма-часовни и скита, и есть строительные материалы, которые пожертвовал на святое дело житель Енисейска Константин Гуляев. То и дело к Монастырскому озеру добираются паломники — на недавней панихиде, к примеру, были богомольцы из Кемеровской области. — Озеро давным-давно принадлежало Енисейскому Свято-Спасскому мужскому монастырю, а он, в свою очередь, был основан в 1642 году, — рассказывал мне в этой обители иеромонах Варахиил. — На берегу был скит, здесь жили, молились монахи, отсюда и название — Монастырское озеро. Но в начале 20-х годов, когда большевики стремились вытравить веру в Бога, монастырь был закрыт. Некоторое время потом действовала община, своего рода артель — таким образом люди пытались сохранить святое братство, однако в 1923 году и она была разогнана. Монахов увезли на озеро, убили и сбросили в воду. Никаких документальных свидетельств этого не сохранилось, но старожилы о трагедии рассказывали, эти устные повествования передавались из поколения в поколение. И память жива… Массовые расстрелы происходили и позже, в 37−38 годах — прямо на территории монастыря. Документы, подтверждающие это, хранятся в краевой научной библиотеке. Сама обитель была разрушена и разграблена, десятилетиями здесь размещались какие-то склады и прочие хозяйственные службы. Восстанавливать ее стали в начале 90-х, но дела идут очень медленно. Монахи, взвалившие на свои плечи заботы по воссозданию монастыря и новое строительство на берегу озера, живут бедно. Они перебиваются пожертвованиями прихожан, а среди них богатых и щедрых почти нет — все больше малоимущие и социально незащищенные. Добывают пропитание своими трудами — сажают картошку за городом, выращивают овощи на монастырском огороде. Как говорит послушник Александр, растет все — капуста, помидоры, чеснок, даже портулак и базилик, хорошо, потому что работа делается от души, по благословению. И самим стол в трапезной накрыть хватает, и для других остается. Делятся урожаем с самыми обездоленными прихожанами, периодически помогают детским домам, больницам, осужденным. Конечно, Церковь — не социальный институт, а духовный, ее задача не столько кого-то кормить, сколько — души спасать, очищать их от грехов и воспитывать добродетели. Но куда же деваться, если времена на дворе такие тяжкие, а для многих — голодные. …Хотя и их силы ограничены — в Енисейском монастыре сегодня всего 5 монахов да несколько послушников. Последние, не принявшие еще постриг, в большинстве все время меняются: единицы остаются, другие то покидают эти стены, то возвращаются. Бывает, дают слабину, нарушают здешние устоявшиеся порядки и становятся обузой — в маленьком, закрытом коллективе такое переживается очень болезненно. Увы, отречься от мира с его соблазнами, жить впроголодь, работать с утра до ночи, не получая ни копейки, не каждый может. Обычному человеку вообще не понять, почему люди становятся монахами и ради чего несут свой тяжкий крест. Они говорят — это просто другой путь, каждый ищет его сам. Иеромонах Варахиил, например, в прежней жизни был токарем и слесарем, имел много друзей и совершенно не верил в Бога. Потом его сознание стало раздваиваться: атеистическое прошлое и привычки тянули в одну сторону, а совесть говорила, что жить надо совсем по-другому. Когда он попал в монастырь впервые — 11 лет назад и пожил здесь пару дней, вдруг понял, что это именно то, что он бессознательно искал всю жизнь. А монах Иван до сих пор мечется, сам себе напоминает некий маховик, который раскрутили да никак не остановят. Говорит: «Я пришел сюда с таким настроением, что здесь меня никто не найдет, скроюсь от мира. Но от себя-то никуда не убежишь, как сказано в Евангелии — ищите Царствие Божие в себе. И все равно монастырь — это порядок, которого нет в миру, в монастыре еще можно спастись"… Послушник Александр, бывший железнодорожник, ждет пострига 8 лет, но духовник пока не дает благословения. Родные, которых он оставил, иногда пишут ему письма, однажды навестили. За это время там, на суетной земле, у Александра успел родиться внук — он его никогда не видел. На вопрос: понимают ли его близкие? — отвечает коротко: «Не знаю». На следующий — хочется ли ему встретиться с внуком? — говорит такие слова: «Может, и хочется, но не все полезно, что мы хотим». Фраза звучит смиренно, а в глазах заметна горечь. Все они — живые, по-своему страдающие люди. — Да, нас мало, — размышляет настоятель монастыря игумен Мефодий, — но дело ведь не в количестве, а в качестве. Если вспомнить историю, император Константин Великий сделал христианство господствующей религией за счет того, что при его власти нехристианин не мог занимать государственный пост. В результате количество верующих быстро росло, а вера ослабевала. Мы же, хоть и малым числом, возносим молитвы Богу и пытаемся возродить святыни. Здесь, на Монастырском озере, были убиты наши братья, и мы построим храм-часовню, чтобы можно было молиться за убиенных, и восстановим скит, чтобы, как раньше, тут жили и совершали богослужения монахи. …Слова заупокойной молитвы звучали над тихим, мрачноватым озером печально и протяжно. Сколько их, принявших смерть за Христа в этих водах, было на самом деле — десятки или сотни, точно теперь не может сказать никто. Да и не имеет это особого значения, ведь даже одна душа, погибшая безвинно, достойна нашей памяти. Аминь. Красноярский край
