Ядерный топорик в землю зарывать Индия пока не собирается
Катрены Нострадамуса гласят, что в 2002 г. начнется ядерная война, которая продлится 7 месяцев и нанесет непоправимый ущерб нашей цивилизации. Еще каких-то пару лет назад подобный прогноз показался бы полным бредом, однако волна терактов и череда контртеррористических операций заставляют задуматься над словами великого пророка. 11 сентября исламские экстремисты продемонстрировали уязвимость такого мощного государства, как США. А спустя четыре месяца в мире возникла реальная угроза ядерной войны. В среду индийский посол в России Кришнан Рагхунатх заявил, что «Индия не собирается применять ядерное оружие». Посол также заверил, что «Индия очень ответственная ядерная держава» и тревога в отношении возможного применения ядерного оружия должна быть направлена по другому адресу. Заявления г-на Рагхунатха, конечно, радуют, но если посмотреть в глубь многолетнего конфликта между Индией и Пакистаном, то становится ясно, что одними заявлениями противостояние между этими странами не остановить. Нынешний виток напряженности между Индией и Пакистаном связан с событиями второй половины 2001 года: террористический акт, совершенный в Законодательном собрании в столице штата Джамму и Кашмир Сринагаре (36 погибших), и вооруженное нападение на здание индийского парламента (14 погибших) вызвали широкий резонанс в индийском обществе. Индийское правительство обвинило в совершении обоих терактов пакистанских боевиков, действующих из Кашмира, и потребовало выдачи его исполнителей и организаторов. Одновременно Дели предложил рассматривать конфликт вокруг Кашмира в рамках борьбы с исламским экстремизмом, которую коалиция во главе с США ведет сейчас по всему миру. Тем временем обе стороны стали сосредотачивать у границ войска. Военные приготовления с обеих сторон приобрели столь масштабный характер, что индийские генералы начали даже рассуждать о возможности применения ядерного оружия в конфликте с пакистанцами. Учитывая превосходство в обычных вооружениях индийской стороны, Пакистан может оказаться в ситуации, когда его ядерный ответ окажется единственно возможным средством сдерживания. Исламабад как более слабая сторона первым стал настаивать на проведении мирных переговоров. 5 января нынешнего года на саммите Южноазиатской ассоциации регионального сотрудничества лидеры Пакистана и Индии Первез Мушарраф и Аталу Ваджпаи пожали друг другу руки, что было расценено наблюдателями как начало разрядки. Спустя неделю после дипломатических маневров пакистанские власти арестовали активистов исламских радикальных движений «Лашкар-э-тоиба» и «Джаиш и-Мухаммед», боевики которых обвиняются в нападении на индийский парламент. В настоящий момент мировое сообщество ждет от индийского руководства встречных шагов. Таким образом прямой военной конфронтации вроде удалось избежать. Учитывая масштаб военных приготовлений, невольно возникает вопрос: а что, собственно, представляет собой сам Кашмир, и так ли уж велика его ценность, чтобы ради него устраивать вторую Хиросиму? Современный Джамму и Кашмир — небольшой зажатый между гор штат, бывшее княжество — на самом деле обладает многочисленными природными богатствами. Некогда Кашмир считался житницей всей северной Британской Индии. Сегодня на смену пшенице пришла марихуана, благодаря чему регион входит в «золотой треугольник» мирового производства наркотиков. Наркомафия, процветающая в Пакистане, кровно заинтересована в расширении своих владений. Стратегическое положение Кашмира также представляет собой ценность: через его северную часть проходит построенное Пакистаном Каракорумское шоссе, соединяющее Пакистан с Китаем — двух давних противников Индии. Но было бы неверно полагать, что 50-летняя острая вражда двух государств вызвана тем, что военно-политический истеблишмент не поделил небольшой клочок земли. Кашмир — это прежде всего символ. Символ вражды двух народов, точно так же, как Западный Берлин был символом противостояния НАТО и Организации Варшавского договора. История индо-пакистанского конфликта уходит корнями во времена британского колониального владычества. После окончания Второй мировой войны стало ясно, что ослабленной метрополии не удержать под контролем огромную Британскую Индию, исключительно разношерстную по национальному и религиозному составу и состоящую из более 600 княжеств. Долгие годы колониальные власти усиленно разжигали вражду между исламским и индийским населением, действуя по принципу «разделяй и властвуй», и в конце концов насилие приняло такие масштабы, что ситуация вышла из-под контроля. В результате в 1947 г. британцы предоставили Индии независимость, разделив ее на два неравных государства, построенных по религиозному принципу: Индийский Союз (куда вошли территории с индуистским населением) и мусульманский Пакистан, который к тому же включал в себя анклав на востоке страны — нынешнюю Бангладеш. Расселение Британской Индии по национальным квартирам сопровождалось исключительным кровопролитием. Погромы спровоцировали исход десятков миллионов мусульман на запад, в Пакистан, в то время как сикхи и индусы бежали на восток, на территории, отошедшие к Индийскому Союзу. Это переселение народов, жертвами которого стали два миллиона человек, навсегда осталось в памяти как пакистанцев, так и индусов. Камнем преткновения стало небольшое княжество Кашмир на севере страны, получившее независимый статус. В то время как от Тибета до Аравийского моря шла коррекция границы и только что созданные армии Пакистана и Индии «помогали» раджам мелких княжеств выбрать «правильную» родину, правитель Кашмира, чье княжество подвергалось набегам банд с Востока, попросил у властей Дели помощи, предложив в обмен вступить в Индийский Союз. Однако Кашмиру не суждено было целиком войти в состав Индии. В дальнейшем ситуация часто складывалась так, что Кашмир стал «средством выпускания пара» для правящих элит на фоне религиозно-этнических противоречий и территориальных споров. После обретения независимости мусульманское меньшинство Британской Индии обнаружило, что 90% добывающей и обрабатывающей промышленности остались на исторической родине индусов. Положение отсталой аграрной страны на фоне мощного соседа вызвало у пакистанской элиты «комплекс младшего брата». Территориальный вопрос оставался чрезвычайно запутанным: некоторые штаты старой Британской Индии оказались разделены между Пакистаном и Индией, и стремление к их объединению под флагом той или другой страны наблюдалось вплоть до 90-х гг. В Пакистане религия заняла главенствующее место в общественной жизни страны, являясь фактически единственным связующим звеном для пакистанского населения. Стала крылатой фраза пакистанского ученого Вахиз-уз-Замана: «Если арабы, турки, иранцы откажутся от ислама, арабы все равно останутся арабами, турки — турками, а иранцы — иранцами. Но кем мы станем, если откажемся от ислама?» Постоянная политическая нестабильность, характерная для исламского общества, череда государственных переворотов и доминирующая роль армии в политической жизни привели к тому, что вопрос присоединения Кашмира вновь и вновь ставился на повестку дня. Помимо религиозных разногласий, важную роль играла и экономическая ситуация. Индийцы смогли добиться к 90-м гг. впечатляющего экономического роста, правда, при помощи СССР и западных стран. Очевидным стало экономическое и военное превосходство Индии над своим противником. В то же время в Пакистане под влиянием военных до 40% бюджета уходило на нужды обороны, а также на создание ядерного оружия, разработки которого начались в 1972 г. Во многом проект был обусловлен опять же идеологическими причинами: пакистанская военно-политическая элита решила, что ее историческая миссия — создать первую мусульманскую атомную бомбу. Наравне с этим она считала своей обязанностью осуществлять экспансию на восток. На территории северо-западного Кашмира были созданы военные базы, с которых боевики осуществляли вылазки на индийскую территорию. Часть расходов в графе «на терроризм» оплачивали Саудовская Аравия и другие арабские страны. Огромные затраты на военные нужды привели к обнищанию населения Пакистана и многомиллиардному внешнему долгу. Маленькие победоносные вылазки в Кашмир, как считалось, отвлекут народ от экономических проблем, а создаваемые отряды добровольцев помогут частично решить проблему безработицы. 90-е годы уже прошлого века ознаменовали новый этап в противостоянии двух стран. Пограничные инциденты участились, так как пакистанские боевики, воевавшие на стороне моджахедов в Афганистане, в поисках работы перебрались в эту — оказавшуюся ближайшей — горячую точку. Неудивительно, что после объявления Соединенными Штатами войны исламскому экстремизму индийское руководство с готовностью присоединилось к антитеррористическому альянсу, надеясь при помощи США окончательно разобраться с кашмирскими повстанцами. Однако было бы неверно полагать, что с ликвидацией радикальных группировок «Лашкар-э-тоиба» и «Джаиш и-Мухаммед», внесенных США в черный список террористических организаций, в Кашмире воцарится мир. Дело в том, что большая часть нынешних повстанцев является местным ополчением, а не иностранными наемниками, как это пытаются представить в Дели. Некоторые из них, например исламская группировка «Хезбул Муджахеддин», действуют независимо от Исламабада (хотя и с готовностью принимают арабские деньги), и их главная цель — независимость ото всех, а вовсе не присоединение к Пакистану. Аналитики утверждают, что на этот раз полномасштабной войны удалось избежать. Пакистан обязался прекратить материальную помощь кашмирским повстанцам, однако до окончательного разрешения конфликта еще далеко. К сожалению, пока что вообще нельзя привести пример, когда бы подобный региональный конфликт подошел к мирному завершению.
