 |
| Русское Воскресение | Александр Вдовин | 01.12.2006 |
В наше время феномен космополитизма приобретает особую актуальность в связи с так называемым вхождением России в мировую цивилизацию и процессами глобализации [ii]. В 1990-е СМИ активно призывали россиян осудить имперское прошлое и стремление к великодержавию, не цепляться «за архаичные национальные идеалы», осуществить «розовую мечту российского космополитизма» и стать, наконец, частью Европы [iii]. Однако с недавних пор «власть кардинально поменяла официальную риторику с абстрактно-демократической на национал-патриотическую, подавляющее большинство либеральных партий только и говорят, что о Великой России… Запретные слова „нация“ и „империя“ обрели легальный статус в общественном сознании» [iv].
Видный ученый, в прошлом председатель Госкомнаца России (1992) и автор призывов «забыть о нации» [v], исполнить «реквием по этносу» [vi], ныне предлагает «всеми доступными методами… решительно утверждать российский национализм, имея в виду осознание и отстаивание национального суверенитета и интересов страны, укрепление национальной идентичности российского народа, утверждение безоговорочного приоритета самого понятия российский народ. Всякие другие варианты национализма на основе этнических крайностей — от имени одного государствообразующего народа или от имени „дружбы народов“ — несостоятельны и должны быть отвергнуты» [vii].
В настоящей статье делается попытка нового освещения пропагандистско-политической кампании в нашей стране в первые послевоенные годы, в ходе которой утверждалось «правильное», по представлениям тех лет, понимание и отношение к космополитизму и национализму. Полагаем, что это поможет читателю лучше ориентироваться как в хитросплетениях истории, понимании феномена космополитизма, так и в современной идейно-политической борьбе, принимать осознанное участие в выработке и осуществлении государственной национальной политики.
Годы Великой Отечественной войны породили в СССР надежды на либерализацию общественной жизни, ослабление жесткого партийно-государственного контроля в области литературы и искусства, расширение свободы творчества. Личные впечатления более 12 миллионов советских людей, побывавших в зарубежных европейских и азиатских странах [viii], ослабляли пропагандистские стереотипы об «ужасах капитализма». Союзнические отношения со странами Запада в военные годы позволяли надеяться на расширение культурных связей и контактов после войны.
Начавшаяся «холодная война» перечеркнула подобные надежды. Противоборство с капиталистическим миром заставило вспомнить об уже наработанных в 1930-е гг. приемах и методах утверждения «классового подхода» в идеологическом воспитании масс. С первыми признаками похолодания в отношениях с Западом руководство СССР принялось «завинчивать гайки» в отношении интеллигенции, которые ослабли в военные годы. Основной целью советской идеологии в новых условиях являлась, как и прежде, апологетика советского строя, идеалов советского общества и беспощадное осуждение всего, что этому не соответствовало. Уже через несколько месяцев после известной фултонской речи У. Черчилля (5 марта 1946 г.) [ix] идеологические службы СССР приступили к осуществлению мероприятий, нацеленных на укрепление идеологической стойкости советских людей, их готовности решительно отстаивать ценности советского образа жизни не только в идеологическом, но и в возможном открытом военном противоборстве с капиталистическим Западом.
Работа эта направлялась Управлением (с июля 1948 г. Отделом) пропаганды и агитации ЦК ВКП (б). В период войны и первые послевоенные годы Управление возглавлял Г. Ф. Александров, а после его отставки — М. А. Суслов (с сентября 1947 по июль 1948 г. и снова с июля 1949 г.) и Д. Т. Шепилов (в 1947—1948 гг. первый заместитель начальника управления, в июле 1948 — июле 1949 г. заведующий отделом). Общее наблюдение и руководство Агитпропом осуществляли секретари ЦК А. А. Жданов (1945−1948 гг.) и М. А. Суслов (с 1948 г.) [x].
Основой долговременной пропагандистской кампании по воспитанию народов СССР в духе советского патриотизма стало выступление И. В. Сталина на приеме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии 24 мая 1945 г. В тосте «за здоровье русского народа» в сущности признавалось, что победа достигнута не только за счет преимуществ социалистического строя, но прежде всего за счет патриотизма русского народа. В выступлении провозглашалось, что этот народ «является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза», что он заслужил в войне «общее признание как руководящей силы» Союза. Отмечены были не только его «ясный ум», но и такие качества, как стойкий характер и терпение, доверие правительству в моменты отчаянного положения, готовность идти на жертвы [xi]. Политика и патриотическое воспитание народов СССР с опорой на эти качества таили определенную опасность окрашивания их в цвета русского национализма и великодержавия. До некоторой степени это и происходило в рассматриваемые годы.
Руководители пропагандистского аппарата старались не допустить «кривотолков» в понимании сталинского тоста. Передовые статьи «Правды» и других изданий разъясняли, что патриотизм советского, русского народа ничего общего не имеет с выделением своей нации как «избранной», «высшей», с презрением к другим нациям [xii]. Справедливо утверждалось, что русскому народу, «старшему и могучему брату в семье советских народов», довелось взять на себя главную тяжесть борьбы с гитлеровцами, и он с честью исполнил эту великую историческую роль. Без помощи русских «ни один из народов, входящих в состав Советского Союза, не смог бы отстоять свою свободу и независимость, а народы Украины, Белоруссии, Прибалтики, Молдавии, временно порабощенные немецкими империалистами, не могли бы освободиться от немецко-фашистской кабалы» [xiii]. Вслед за интерпретациями давались установки: «Партийные организации обязаны широко пропагандировать замечательные традиции великого русского народа как наиболее выдающейся нации из всех наций, входящих в состав СССР… должны разъяснять, что сталинская оценка… является классическим обобщением того исторического пути, который прошел великий русский народ» [xiv]. Требовалось также разъяснять, что «история народов России есть история преодоления… вражды и постепенного их сплочения вокруг русского народа», а его освободительная миссия и руководящая роль заключаются только в том, чтобы «помочь всем другим народам нашей страны подняться в полный рост и стать рядом со своим старшим братом» [xv].
Победа в войне позволяла по-новому оценить значение русской культуры для культур других народов СССР и мировой. Вызвано это было не только тем, что советские ученые и деятели культуры внесли большой вклад в уничтожение угрозы истребления гитлеровцами многовековых завоеваний человеческой культуры. Другим фактором, способствовавшим переоценке русской культуры, было стремление противопоставить ее достижения культуре Запада, представление о высоком уровне которой в ее повседневных проявлениях осталось у советских людей, побывавших за годы войны за границей.
2 января 1946 г. П. Л. Капица направил Сталину письмо, в котором сетовал, что мы «мало представляем себе, какой большой кладезь творческого таланта всегда был в нашей инженерной мысли. В особенности сильны были наши строители». Рекомендуя к изданию книгу Л. И. Гумилевского «Русские инженеры» (издавалась в 1947 и 1953 гг.), он утверждал: «Большое число крупнейших инженерных начинаний зарождалось у нас», «мы сами почти никогда не умели их развивать (кроме как в области строительства)», причина в том, что «обычно мы недооценивали свое и переоценивали иностранное». Переоценку заграничных сил, излишнюю скромность инженеров ученый, пользовавшийся большим уважением Сталина, называл недостатком еще большим, чем излишняя самоуверенность [xvi].
Прослеживаемая с первых послевоенных дней логика борьбы против низкопоклонства и национального нигилизма уже вскоре начала обнаруживать явную неумеренность. Она получила выражение в утверждении безапелляционного положения о необходимости «твердо помнить», что «русская культура всегда играла огромную, а теперь играет ведущую роль в развитии мировой культуры» [xvii]. По этой причине утверждалось, что «нелепо и политически вредно» изображать корифеев русской философской и научной мысли учениками западноевропейских мыслителей и ученых [xviii].
В набиравшей силу антизападнической кампании пропагандировалась концепция исторического приоритета нашей страны во всех важнейших областях науки, техники, культуры. К. Е. Ворошилов (председатель Бюро по культуре при Совмине СССР в 1947—1953 гг.), предлагая издать двухтомник «Люди русской науки» (1948), писал, что многие открытия и изобретения, носящие имена иностранцев, принадлежат нашим ученым. «Закон сохранения вещества открыт Ломоносовым, а не Лавуазье, так называемая „вольтова дуга“ открыта Петровым, а не Дэви, что первая паровая машина изобретена Ползуновым, а не Уаттом, изобретение радиотелеграфа принадлежит Попову, а не Маркони, открытие неэвклидовой геометрии — Лобачевскому, а не Гауссу» [xix]. Явные перегибы в кампании по выдвижению претензий на первенство, стремление объявить детищем русских талантов почти любое изобретение, от велосипеда до самолета, уже вскоре стали пищей для анекдотов о «России — родине слонов» [xx].
Однако и послевоенные проявления «националистического НЭПа» (выражение, получившее распространение с конца 1941 г. [xxi]) власти стремились держать в определенных рамках. Ознакомившись в июле 1947 г. с материалами А. А. Жданова к проекту новой Программы партии, Сталин против слов «Особо выдающуюся роль в семье советских народов играл и играет великий русский народ… он по праву занимает руководящее положение в советском содружестве наций» написал выразительное: «Не то» [xxii]. В редакционной статье журнала «Вопросы истории» прозвучали жесткие требования: не допускать ошибочного понимания, игнорирования классового содержания советского патриотизма; сползания на позиции «квасного патриотизма» [xxiii]. Не менее опасными и вредными представлялись и ошибки, идущие по линии «очернения прошлого», преуменьшения роли русского народа в истории. Подчеркивалось, что «всякая недооценка роли и значения русского народа в мировой истории непосредственно смыкается с преклонением перед иностранщиной. Нигилизм в оценке величайших достижений русской культуры, других народов СССР есть обратная сторона низкопоклонства перед буржуазной культурой Запада» [xxiv]. Таким образом, известный баланс в отношении уклонов в национальном вопросе власти стремились сохранять.
В то же время критике подверглись работы академика Е. В. Тарле — за его якобы «ошибочное положение об оборонительном и справедливом характере Крымской войны», за оправдание войн Екатерины II «тем соображением, что Россия стремилась якобы к своим естественным границам», за пересмотр характера похода в Европу в 1813 г., представленного «таким же, как освободительный поход в Европу Советской Армии». Осуждались «требования пересмотреть вопрос о жандармской роли России в Европе в первой половине XIX в. и о царской России как тюрьме народов», попытки поднять на щит генералов М. Д. Скобелева, М. И. Драгомирова, А. А. Брусилова как героев русского народа. Как недопустимый объективизм в науке осуждены предложения о замене «классового анализа исторических фактов оценкой их с точки зрения прогресса вообще, с точки зрения национально-государственных интересов». Историкам напоминалось, что все эти «ревизионистские идеи» осуждаются Центральным Комитетом партии [xxv].
Ярким примером критики будто бы ошибочного понимания советского патриотизма, игнорирования его классового содержания, было шельмование произведений А. Т. Твардовского тогдашним литературным начальством. В декабре 1947 г. была опубликована статья главного редактора «Литературной газеты» В. В. Ермилова о книге Твардовского «Родина и чужбина». Раздумья знаменитого поэта и писателя о войне, природе патриотизма, о свойствах и качествах народа, проявленных в годы бедствий, были охарактеризованы как «фальшивая проза», «попытка поэтизировать то, что чуждо жизни народа» [xxvi]. Книга осуждалась также в статье работника отдела Агитпропа Б. С. Рюрикова [xxvii], в статье секретаря правления СП СССР Л. М. Субоцкого [xxviii]. На заседании секции прозы СП СССР 6 февраля 1948 г. говорилось о «русской национальной ограниченности» поэта, которая «нисколько не лучше, чем азербайджанская, якутская, бурят-монгольская». В книге усматривали «накладные расходы войны, которые сейчас возможно быстрее надо ликвидировать» и начать вновь осознавать себя передовыми людьми человечества, «не думать о нашей национальности в узком, ограниченном смысле этого слова», воспринимать слово «советский» «новой, широкой национальностью» [xxix]. В «Василии Теркине» обнаруживалось те же пороки — любование литературного героя своим маленьким мирком, отсутствие признаков интернационализма [xxx]. Критики оставались верными себе и годы спустя. Утверждалось, что творчество Твардовского, «будучи само по себе очень талантливо, в поэтическом отношении консервативно, а в идейном реакционно» [xxxi]. Аргументировалось это тем, что Теркин «на протяжении 5000 строк не заметил ни революции, ни партии, ни колхозного строя, а битву с германским фашизмом рассматривает как войну с немцем» [xxxii]. История с огульной критикой А. Т. Твардовского обнаружила стремление влиятельных литераторов признавать советский патриотизм не иначе как в отождествлении с «подлинным интернационализмом», за которым подчас отчетливо просматривался обыкновенный национальный нигилизм.
В этой связи стоит вспомнить прозвучавшее в марте 1919 г. на VIII съезде РКП (б) предложение «левого коммуниста» Г. Л. Пятакова провозгласить «отмену наций», солидаризацию с ним В. И. Ленина в том, что мир без наций — «это великолепная вещь и это будет, только совсем на иной стадии коммунистического развития» [xxxiii]. Следует также принимать во внимание, что обретение «великолепной вещи» было одной из главных целей государственной политики в СССР. Не упускалась она из виду и в рассматриваемое в настоящей статье время. Однако на первый план в тот период властно выступила необходимость всемерного укрепления патриотизма, иначе говоря, культивирования национализма в его социалистическом варианте, приверженности ценностям, традициям и идеалам советского народа как государственно-политической общности.
Именно этой цели были призваны служить принятые в 1946—1948 гг. партийные постановления по вопросам идеологии и культуры. Первым из ряда таких постановлений было «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“» (14 августа 1946 г.). Оно обличало напечатанные в журналах «произведения, культивирующие несвойственный советским людям дух низкопоклонства перед современной буржуазной культурой Запада», «по отношению ко всему иностранному» [xxxiv] а также и то, что в журналах «появилось много безыдейных, идеологически вредных произведений» [xxxv], которые не помогают государству «воспитать новое поколение бодрым, верящим в свое дело… готовым преодолеть всякие препятствия» [xxxvi]. Постановление подвергло беспощадной критике творчество писателя М. Зощенко, причисленного к «пошлякам и подонкам литературы» [xxxvii], изображающим советскую действительность в «злостно хулиганской», «уродливо карикатурной» форме, советских людей — «примитивными, малокультурными, глупыми, с обывательскими вкусами и нравами» [xxxviii]. А. Ахматова названа «типичной представительницей чуждой нашему народу пустой безыдейной поэзии», застывшей на позициях «буржуазно-аристократического эстетства и декадентства», наносящей «вред делу воспитания нашей молодежи» [xxxix]. С разъяснением постановления перед партактивом и писателями Ленинграда выступал 15 и 16 августа главный идеолог партии А. А. Жданов, ранее выражавшийся о стихах Ахматовой как о «блуде с молитвой во славу божию» [xl], добавил немало грубых и оскорбительных слов в адрес писателей [xli]. В Киеве с подобным по сути и разносной форме докладом выступил Н. С. Хрущев. Доклады положили начало долговременной пропагандистской кампании, получившей название «ждановщина» [xlii].
Постановление «О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению» (26 августа 1946 г.) требовало запретить постановки театрами пьес буржуазных авторов, открыто пропоповедующих буржуазную идеологию и мораль [xliii], «сосредоточить внимание на создании современного советского репертуара» [xliv]. Постановления «О кинофильме „Большая жизнь“» (4 сентября 1946 г.), «Об опере „Великая дружба“» (10 февраля 1948 г.) давали уничижительные оценки творчеству режиссеров Л. Лукова, В. Пудовкина, Г. Козинцева, Л. Трауберга, С. Юткевича; композиторов Н. Богословского [xlv], В. Мурадели, Н. Мясковского, Г. Попова, С. Прокофьева, А. Хачатуряна, Д. Шостаковича, В. Шебалина [xlvi]. Им вменялись в вину безыдейность творчества, искажение советской действительности, заискивание перед Западом, отсутствие патриотизма. С. Эйзенштейна обвиняли в том, что он «обнаружил невежество в изображении исторических фактов, представив прогрессивное войско опричников Ивана Грозного в виде шайки дегенератов, наподобие американского Ку-Клус-Клана» [xlvii]; создателей «Великой дружбы» — за то, что они представили грузин и осетин врагами русских в 1918—1920 гг., в то время как «помехой для установления дружбы народов в тот период на Северном Кавказе являлись ингуши и чеченцы» [xlviii].
В 1947 г. для повсеместной кампании по искоренению низкопоклонства было использовано «дело» члена-корреспондента Академии медицинских наук Н. Г. Клюевой и профессора Г. И. Роскина. Их книга «Биотерапия злокачественных опухолей» (М., 1946) вселяла уверенность в получении в скором времени действенного лекарства от рака. Авторами заинтересовался американский посол в Москве У. Смит. С разрешения министра здравоохранения СССР Г. А. Митерева он встретился с учеными, предложил издать книгу в США и продолжить работу над препаратом совместно с американскими специалистами. Командированный в США академик-секретарь АМН СССР В. В. Парин (возглавлял группу ученых-медиков) по указанию заместителя министра здравоохранения 27 ноября передал американским ученым рукопись книги и ампулы с препаратом. Однако накануне МИД СССР, настаивавший на отказе от американской поддержки, запросил мнение Сталина. Тот оказался категорическим противником передачи сведений о «важнейшем открытии советских ученых» американцам. В феврале 1947 г. Митерева освободили от занимаемой должности, а возвратившегося из командировки Парина сразу же арестовали и осудили в апреле 1948 г. на 25 лет тюремного заключения за измену Родине [xlix].
Все эти события и стали основой для широкомасштабной пропагандистской кампании. В марте 1947 г. по инициативе Сталина было принято постановление Совмина СССР и ЦК ВКП (б) «О Судах чести» в министерствах и центральных ведомствах, призванных содействовать «делу воспитания работников государственных органов в духе советского патриотизма и преданности интересам советского государства… для борьбы с проступками, роняющими честь и достоинство советского работника» [l]. В мае Сталин апробировал основные идеи закрытого письма по этому поводу в партийные организации в беседе с писателями А. Фадеевым, Б. Горбатовым, К. Симоновым. Он сетовал, что у наших интеллигентов среднего уровня «недостаточно воспитано чувство советского патриотизма. У них неоправданное преклонение перед заграничной культурой. Все чувствуют себя еще несовершеннолетними, не стопроцентными, привыкли считать себя на положении вечных учеников. Эта традиция отсталая, она идет от Петра» [li].
В июне 1947 г. в Министерстве здравоохранения СССР был проведен «суд чести» над Клюевой и Роскиным, со всеми атрибутами — членами суда, выступлением главного обвинителя, показаниями свидетелей, попытками обвиняемых оправдаться. И вынесен приговор: общественный выговор. Тогда же начались съемки фильма «Суд чести» по сценарию А. Штейна (вышел на экраны страны 25 января 1949 г., в канун антикосмополитической кампании [lii]). О серьезности подхода к делу свидетельствовали суровые наказания фигурантам «дела», ставшими прообразами героев фильма [liii].
17 июня 1947 г. парторганизациям страны направлено закрытое письмо ЦК «О деле профессоров Клюевой и Роскина» [liv], заканчивавшееся предложением создавать «суды чести» по всем аналогичным проступкам. Всего по стране было создано 82 суда — в научных, учебных заведениях, в государственных учреждениях, министерствах, творческих союзах. В июле 1948 г. срок действия судов был продлен на год, но после этого власти потеряли к ним интерес. За два года существования судов состоялось около 50 процессов [lv].
Следствием политики изоляции, направленной на устранение потенциально возможного воздействия со стороны капиталистического мира на советских граждан, стал выпущенный 15 февраля 1947 г. указ «О воспрещении регистрации браков граждан СССР с иностранцами» (отменен в октябре 1953 г.) [lvi].
Эти же цели преследовались и в ходе ряда послевоенных «научных дискуссий», проходивших зачастую под председательством секретарей ЦК. В 1947 г., в январе и июне, в два приема была проведена дискуссия по книге Г. Ф. Александрова «История западноевропейской философии» (1946) [lvii]. Книга подвергалась критике за объективизм, терпимость к идеализму и декадентству, за отсутствие полемического задора в критике философских противников [lviii]. Осуждалось «невключение» истории развития русской философии в учебник и прослеживание истории философии только до 1848 г. В этом усматривалось «умаление роли русской философии» [lix]. Позднее утверждалось, что книга содержит целый ряд «серьезных космополитических ошибок», является «по своему характеру… космополитическим учебником по философии» [lx]. Осуждение «беззубого вегетарианства» настраивало ученых на более решительное наступление на философском фронте и на борьбу с буржуазным объективизмом. Однако дискуссия была связана не только с вопросами философии, но и с борьбой в ЦК за важный пост начальника Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП (б), занимаемый автором учебника. От руководства Управлением Александров был освобожден. Правда, это не помешало ему стать директором Института философии АН СССР. Идеологический диктат, открыто продемонстрированный властями в ходе дискуссии и в дальнейшем сильно затруднял творческую философскую работу [lxi].
В мае 1947 г. состоялась дискуссия по книге директора Института мирового хозяйства и мировой политики академика Е. С. Варги «Изменения в экономике капитализма в итоге Второй мировой войны» (1946). Особой критике подверглись главы «Возросшая роль государства в экономике капиталистических стран» и «Регулирование хозяйства и бесплановость в капиталистических странах во время войны». Как научная и политическая ошибка расценивался вывод о возможности функционирования «организованного капитализма». Если в прошлом эффективность регулирования не признавалась для мирного времени, то теперь она трактовалась как невозможная в годы войны. Критиковались места в книге, посвященные прогрессу производительных сил капитализма: в этом усматривался достойный осуждения «технико-экономический уклон». Осуждались положения, ведущие к выводу об ослаблении классовых противоречий капитализма и к заключению о том, что государство в США и Англии осуществляет политику не только буржуазии, но и трудящихся [lxii]. Основной недостаток усматривался в том, что изменения в экономике автор рассматривал в отрыве от политики, «вне связи с обострением общего кризиса капитализма в итоге второй мировой войны», не создавая «общей картины усиления паразитизма и загнивания капитализма, обострения основных противоречий капиталистической системы, усиления неравномерности развития капитализма, обострения проблемы рынков» [lxiii]. Тональность критики в ходе дискуссии быстро повышалась — от обвинений в «недопонимании» до ярлыка «агента» [lxiv]. Отмечалось, что в книге «нет ничего патриотического». В формировании негативного отношения к институту в целом сказалось, что его директор и часть сотрудников были политэмигрантами из Венгрии — союзницы Германии в годы отгремевшей войны. Результатом стало состоявшееся в сентябре 1947 г. решение о закрытии возглавляемого Е. С. Варгой с 1927 г. института. Половина его сотрудников (около 60 человек) была переведена на работу в Институт экономики АН ССР, образовав в нем Отдел капиталистических стран [lxv].
Философская и экономическая дискуссии 1947 г. стали предвестниками ужесточения идеологического контроля и в других областях науки, а также тщетности надежд на расширение научных контактов с зарубежными коллегами, свободы дискуссий и мнений, общей послевоенной либерализации. Навязывание косных идеологических догм отрицательным образом сказывалось на развитии не только гуманитарных наук, но и естествознания. Монопольное положение в агробиологии, занятое группой академика Т. Д. Лысенко, привело к отстранению от работы многих его оппонентов — генетиков [lxvi], физиологов, морфологов, почвоведов, медиков [lxvii].
Крупнейшей ошибкой стала неверная оценка возможностей кибернетики — науки об общих законах получения, хранения, передачи и переработки информации, становление которой связано с книгой американского ученого Н. Винера «Кибернетика, или Управление и связь в животном и машине» (1948). «Реакционная лженаука», сказано о ней в «Кратком философском словаре» (1954). Научный совет по комплексной проблеме «Кибернетика» был создан в СССР лишь в 1959 г. Ошибка 40-х гг. в отношении кибернетики надолго обеспечила лидерство США в переходе к постиндустриальному информационному обществу. Поставить кибернетику на службу коммунизму оказалось делом неосуществимым [lxviii].
В конце 1948 г. в Москве велась подготовка (создан Оргкомитет) Всесоюзного совещания заведующих кафедрами физики — для исправления упущений в науке в соответствии с духом времени: физика-де преподавалась в отрыве от диамата, учебники излишне пестрят именами иностранных ученых. После успеха Лысенко в разгроме «вейсманизма-морганизма-менделизма» на августовской (1948) сессии ВАСХНИЛ выдвигались идеи разгромить в физике «эйнштейнианство». Издан был сборник статей «Против идеализма в современной физике», в котором атаковались советские последователи А. Эйнштейна. Среди них значились выдающиеся советские ученые: Л. Д. Ландау, И. Е. Тамм, Ю. Б. Харитон, Я. Б. Зельдович, В. Л. Гинзбург, А. Ф. Иоффе и др.
Пагубность назначенного на 21 марта 1949 г. совещания физиков скорее всего была осознана в комитете, ведущем работы по атомной проблеме. И атомщики не остались в стороне от защиты науки. Когда Л. П. Берия поинтересовался у И. В. Курчатова, правда ли, что теория относительности и квантовая механика — это идеализм и от них надо отказаться, он услышал в ответ: «Если от них отказаться, придется отказаться и от бомбы». Берия сразу же отреагировал: самое главное — бомба, а все остальное — ерунда. Видимо, он поделился своей тревогой со Сталиным. Совещание было отменено. Таким образом, «бомба спасла физиков». По позднейшим оценкам, если бы совещание состоялось, то наша физика была бы отброшена на 50 лет назад — к доквантовой эре [lxix]. Тем не менее борьба с «физическим идеализмом» и «космополитизмом» на этом не закончилась, она продолжалась до середины 50-х гг. [lxx]
Представления об опасности космополитизма начали настойчиво внедряться в общественное сознание со второй половины 1947 г. Однако впервые в послевоенных условиях на это обратил внимание известный партийный теоретик О. В. Куусиненен в статье «О патриотизме» (опубликована под псевдонимом Н. Балтийский). Статья открывала первый номер журнала «Новое время», пришедшего на смену издававшемуся с 1943 г. журналу «Война и рабочий класс». Автор подчеркивал, что в отличие от возрожденного в годы войны патриотизма космополитизм (безразличное и пренебрежительное отношение к отечеству) органически противопоказан трудящимся, коммунистическому движению. Он свойствен представителям международных банкирских домов и международных картелей, крупнейшим биржевым спекулянтам — всем, кто орудует согласно латинской пословице «ubi bene, ibi patria» (где хорошо, там и отечество) [lxxi]. В СССР в первое послевоенное время на переднем плане идеологической работы находилась борьба за укрепление советского патриотизма на основе искоренения низкопоклонства перед Западом и умаления мировой значимости русской культуры.
В мае 1947 г. явные признаки космополитизма были вдруг обнаружены в книге профессора-литературоведа И. М. Нусинова «Пушкин и мировая литература», изданной в 1941 г. Поэт Н. Тихонов отмечал, что Пушкин и вместе с ним вся русская литература представлялись в этой книге «всего лишь придатком западной литературы», лишенным «самостоятельного значения». По Нусинову выходило, что все у Пушкина «заимствовано, все повторено, все является вариацией сюжетов западной литературы», что «русский народ ничем не обогащал мировую культуру». Такая позиция современного «беспачпортного бродяги в человечестве» объявлялась следствием «преклонения» перед Западом и забвения того, что только наша литература «имеет право на то, чтобы учить других новой общечеловеческой морали» [lxxii]. Вскоре эта тема была вынесена на пленум правления Союза писателей СССР, где критика «очень вредной» книги была развита А. Фадеевым [lxxiii]. С этого выступления дискуссия стала перерастать в кампанию по обличению низкопоклонства, отождествленного с космополитизмом.
Установки на проведение кампании по борьбе с низкопоклонством и космополитизмом были даны в статьях Д. Т. Шепилова, из содержания которых видно, что советское руководство подозревало в антипатриотизме всякого, кто не был уверен, что теперь не мы догоняем Запад в историческом развитии, а «странам буржуазных демократий, по своему политическому строю отставшим от СССР на целую историческую эпоху, придется догонять первую страну подлинного народовластия». Утверждалось, что советский строй «в сто крат выше и лучше любого буржуазного строя»; СССР «является страной развернутой социалистической демократии»; «теперь не может идти речь ни о какой цивилизации без русского языка, без науки и культуры народов Советской страны. За ними приоритет»; «капиталистический мир уже давно миновал свой зенит и судорожно катится вниз, в то время как страна социализма, полная мощи и творческих сил, круто идет по восходящей». Наличие низкопоклонства перед Западом в СССР признавалось, но изображалось свойством отдельных «интеллигентиков», которые все еще не освободились от пережитков «проклятого прошлого царской России» [lxxiv]. Руководитель агитпропа формулировал «огромные воспитательные задачи» партийных организаций: «шире развернуть работу по воспитанию трудящихся на идеях ленинизма, развивая в народе священные чувства советского патриотизма, жгучую ненависть к капитализму и ко всем проявлениями буржуазной идеологии, воспитывать наших людей в духе пролетарского интернационализма, культивировать любовь к партии Ленина-Сталина» [lxxv].
Наиболее громким рупором в этой кампании был секретарь ЦК А. А. Жданов. Выступая в феврале 1948 г. на совещании в ЦК деятелей советской музыки, он выдвинул универсальное обоснование резкого поворота от интернационализма как некоего социалистического космополитизма к интернационализму как высшему проявлению социалистического патриотизма. Применительно к ситуации в искусстве он говорил: «Интернационализм рождается там, где расцветает национальное искусство. Забыть эту истину — означает потерять руководящую линию, потерять свое лицо, стать безродным космополитом» [lxxvi].
В 1948 г. феномен космополитизма рассматривался в «Вопросах философии». В редакционной статье он определялся как «реакционная идеология, проповедующая отказ от национальных традиций, пренебрежение национальными особенностями развития отдельных народов, отказ от чувства национального достоинства и национальной гордости. Космополитизм проповедует нигилистическое отношение человека к своей национальности — к ее прошлому, ее настоящему и будущему. Громкими фразами о единстве общечеловеческих интересов, о „мировой культуре“, о взаимном влиянии и взаимопроникновении национальных культур космополитизм маскирует либо империалистический, великодержавный шовинизм в отношении к другим нациям, либо нигилизм в отношении к своей нации, предательство ее национальных интересов. Идеология космополитизма враждебна и коренным образом противоречит советскому патриотизму — основной черте, характеризующей мировоззрение советского человека. Особая политическая актуальность борьбы против идеологии космополитизма связана в настоящее время с тем обстоятельством, что реакционный американский империализм сделал космополитизм своим идеологическим знаменем» [lxxvii].
Внутриполитические причины активизации борьбы против идеологии космополитизма и национального нигилизма усматривались в том, что «на протяжении ряда лет в нашей печати имели место ошибки, шедшие по линии умаления достоинства и славы русской культуры, так и культуры других народов СССР. Эти ошибки находили себе место в исторической литературе, в литературе по истории философии и общественной мысли, в работах по биологии, по литературе и искусству, в работах по истории науки и техники, по политической экономии» [lxxviii].
Конкретных примеров обнаружилось много. В статье критиковался действующий учебник «История СССР. Россия в XIX в.» (М., 1940) для исторических факультетов университетов за «низкопоклонническую тенденциозность» разделов о русской культуре, в частности о Радищеве. «Литературная форма „Путешествия“ была взята Радищевым у английского писателя Стерна, автора „Сентиментального путешествия по Франции и Италии"… Радищев — ученик французских рационалистов и враг мистицизма, хотя в некоторых его философских представлениях материалистические идеи Гольбаха и Гельвеция неожиданно смыкаются с идеалистическими представлениями, заимствованными у Лейбница, которого Радищев изучал в Лейпциге. Его идеи о семье, браке, воспитании восходят к Руссо и Мабли… Общие мысли о свободе, вольности, равенстве всех людей сложилось у Радищева, по его собственным словам, под влиянием другого французского просветителя — Рейналя“. Это давало возможность заключить: „Так великий русский революционер и оригинальный мыслитель оказался в изображении авторов учебника сшитым из иностранных лоскутков. Это и есть ярко выраженный национальный нигилизм, ликвидаторство в отношении нашего великого исторического наследства, открытая форма бесстыдного преклонения перед Западом“ [lxxix].
Еще одна попытка подвести единую теоретическую базу под антипатриотизм и космополитизм сделана Г. Ф. Александровым в статье „Космополитизм — идеология империалистической буржуазии“. Антипатриоты, писал он, выступают под флагом космополитизма, потому что под ним удобнее всего пытаться разоружить рабочие массы в борьбе против капитализма, ликвидировать национальный суверенитет отдельных стран, подавить революционное движение рабочего класса. Космополитами в статье представлены известные ученые и общественные деятели дореволюционной России П. Н. Милюков, А. С. Ященко, М. И. Гершензон [lxxx], левые эсеры и левые коммунисты, „враги народа“ Пятаков, Бухарин, Троцкий. Безродными космополитами изображались также „лютые враги социалистического отечества“, перешедшие в годы войны в лагерь врага, завербованные гитлеровцами шпионы и диверсанты, а также все пытавшиеся сеять среди советских людей дух неуверенности, пораженческие настроения [lxxxi]. Подобное расширение круга приверженцев космополитизма вызвало негативную реакцию. Открыто автору ставилось в вину то, что его статья „страдает теми же болезнями объективистского характера, которые свойственны старым его работам“, в частности — слишком большое место, уделенное писаниям давно умерших и забытых буржуазных профессоров, подробное воспроизведение их высказываний [lxxxii].
Особая политическая актуальность борьбы против идеологии космополитизма выявлялась по мере появления на Западе различных проектов объединения народов и государств в региональном и мировом масштабах. В годы войны У. Черчилль предлагал объединить Англию и Францию. После войны он активно пропагандировал замену ООН англо-американским союзом, поддерживал создание Соединенных Штатов Европы [lxxxiii]. Английский министр иностранных дел Э. Бевин 23 ноября 1945 г. говорил о „о создании мировой ассамблеи, избранной прямо народами мира в целом“, о законе, обязательном для всех государств: „Это должен быть мировой закон с мировым судом, с международной полицией“ [lxxxiv]. В СМИ западных стран утверждалось, что „мировое правительство“ стало неизбежным» и его стоит добиваться, даже если для этого придется провести «третью мировую войну»; в объединенной Европе «страны полностью откажутся от своего национального суверенитета» и воспримут «сверхсуверенитет международной общности» [lxxxv]. Известный английский философ Б. Рассел считал (сентябрь 1948 г.), что «кошмар мира, разделенного на два враждующих лагеря», может кончиться только с организацией «мирового правительства». Он полагал, что оно будет создано под эгидой Америки и «только путем применения силы». Борьба за «единую всемирную федерацию» представлялась философу «наилучшим желанным выходом в условиях людского безумия» [lxxxvi].
В июне 1946 г. советский журнал «Новое время» познакомил общественность со сборником статей крупнейших американских ученых-атомщиков, в котором обосновывалась идея превращения ООН в «мировое государство», призванное спасти мир от атомной войны и осуществлять контроль над атомной энергией [lxxxvii]. В 1947 г. во французском городе Монтрё была собрана конференция мондиалистов. В ее резолюции выражалось убеждение, что «человечество может избавить себя навсегда от войны при условии создания мондиалистской конфедерации… Основание мирового федерального правительства является самой насущной проблемой современности… Только федерализм способен гарантировать выживание человека» [lxxxviii].
В сентябре 1948 г. «Литературная газета» дала представление о «движении мировых федералистов» в США, возглавляемых представителем крупного бизнеса К. Мейером. Под давлением этой организации, насчитывающей 34 тысячи членов, законодательные собрания 17 штатов США приняли резолюции, предлагающие конгрессу внести решение о пересмотре устава ООН, а на случай неприятия предложения Советским Союзом действовать без него. Был разработан проект «Конституции мира», известной под названием «Чикагский план». Над его созданием особый комитет «федералистов» трудился два года. В преамбуле документа провозглашалось: «Эпоха наций приходит к концу, начинается эра человечества». Будущего «всемирного президента» предлагалось наделить огромными полномочиями, он должен возглавлять все вооруженные силы в мире, стать главным судьей, председателем «всемирного суда» [lxxxix].
Американское движение за создание «всемирного правительства» возникло в конце Второй мировой войны. В сентябре 1945 г. к движению примкнул знаменитый физик А. Эйнштейн, заявивший, что единственный способ спасения цивилизации и человечества — создание правительства, решения которого должны иметь обязательную силу для государств-членов сообщества наций. К этой теме ученый неоднократно возвращался и позже [xc]. В сентябре 1947 г. в открытом письме делегациям государств-членов ООН он предлагал реорганизовать Генеральную ассамблею ООН, превратив ее в непрерывно работающий мировой парламент, обладающий более широкими полномочиями, чем Совет Безопасности, который якобы парализован в своих действиях из-за права вето [xci].
В ноябре 1947 г. крупнейшие советские ученые (С. И. Вавилов, А. Ф. Иоффе, Н. Н. Семенов, А. А. Фрумкин) в открытом письме высказали свое несогласие с А. Эйнштейном. Наш народ, писали они, отстоял независимость в великих битвах Отечественной войны, а теперь ему предлагается добровольно поступиться ею во имя некоего «всемирного правительства», «прикрывающего громко звучащей вывеской мировое господство монополий» [xcii]. Советские физики дипломатично писали, что их коллега обратился к «политическому прожектерству», которое играет наруку врагам мира, вместо того, чтобы прилагать усилия для налаживания экономического и политического сотрудничества между государствами различной социальной и экономической структуры [xciii]. В ответном письме Эйнштейн назвал опасения мирового господства монополий мифологией, а неприятие идеи «сверхгосударства» тенденцией к «бегству в изоляционизм», особенно опасный для Советского Союза, «где правительство имеет власть не только над вооруженными силами, но и над всеми каналами образования, информации, а также над экономическим существованием каждого гражданина» [xciv]. Иначе говоря, утверждалось, что только разумное мировое правительство может стать преградой для неразумных действий советских властей. С такими выводами в СССР, естественно, согласиться не могли. Единственный путь к предотвращению новой войны советская сторона видела в объединении всех антиимпериалистических и демократических сил, их борьбе против планов новых войн, против нарушения суверенитета народов в целях их закабаления [xcv].
На Западе тем не менее продолжали рассчитывать на принятие Советским Союзом предложений о создании «мировой федерации» и «привитие» западного понимания культуры «русским коммунистам», поскольку коммунистическое учение выросло «из Западной философии» [xcvi]. В 1948 г. группа американских ученых, называющих себя «гражданами мира» и представителями «единой мировой науки», вновь обращалась к ученым всех стран с предложением поддержать создание «Соединенных Штатов Мира» [xcvii]. По представлениям многих приверженцев этой космополитической идеи, образцом мирового государства являлись США, и дело оставалось лишь за тем, чтобы «все независимые народы и страны были сведены к положению штатов Техас или Юта» [xcviii]. Советский философ Ф. В. Константинов призывы американцев ко всем людям земли о необходимости расширить свои понятия «от провинциальных и национальных до космополитизма» разъяснял еще доходчивее: «Идеологи американского империализма стремятся к установлению такого „мирового порядка“, при котором самостоятельные, суверенные национальные государства были бы превращены в разновидности американских штатов, а народы мира низведены до рабского положения американских негров» [xcix]. В целях облегчения этой задачи «апологеты империалистической экспансии объявляют национальную независимость, государственный суверенитет и самый патриотизм „пережитком“, „анахронизмом“ „устаревшей идеей“ и т. п. Космополиты требуют „ликвидации границ“, „всемирного объединения народов“ (конечно, под гегемонией США!), создания „всемирного правительства“ (конечно же, под руководством США!)» [c].
Реакция И. В. Сталина на подобные предложения нашла выражение в надписи на странице проекта новой Программы партии: «Теория „космополитизма“ и образования Соед[иненных] Штатов Европы с единым пр[авительст]вом. „Мировое правительство“» [ci]. Эта надпись, сделанная летом 1947 г., неразрывно связывает теории космополитизма и сверхгосударства, объясняет, по существу, главную причину открытия в СССР кампании по борьбе с космополитами. «Идея всемирного правительства, — говорил А. А. Жданов на совещании представителей компартий в Польше в сентябре 1947 г., — используется не только как средство давления в целях идейного разоружения народов… но и как лозунг, специально противопоставляемый Советскому Союзу, который… отстаивает принцип действительного равноправия и ограждения суверенных прав всех народов, больших и малых» [cii]. На протяжении 1945−1953 гг. советские СМИ неоднократно обращались к теме о всемирном правительстве, разоблачая его «реакционную сущность» [ciii].
Реагируя на выступление американского президента Г. Трумэна перед канзасскими избирателями, в котором утверждалось, что «для народов будет так же легко жить в добром согласии во всемирной республике, как для вас — жить в добром согласии в республике Соединенных Штатов», советский ученый Е. А. Коровин в своей статье «За советскую патриотическую науку права» писал: «Первая и основная ее задача — отстаивать всеми доступными ей средствами национальную независимость, национальную государственность, национальную культуру и право, давая сокрушительный отпор любой попытке посягательства на них или хотя бы на их умаление» [civ]. Последовательность советских ученых и политиков в отстаивании суверенитета СССР, в разоблачении космополитизма, приводила американских претендентов на мировое господство «в ярость» [cv].
Кампания по борьбе с космополитизмом была направлена не только против претензий США на мировое господство под новыми лозунгами. Она противостояла также возникавшим на Западе новым проектам, нацеленным на разрушение советского патриотизма и замену его «общечеловеческими ценностями». Ценности эти оказывались вполне совместимыми с традиционным патриотизмом американцев и отношением к Америке «космополитов» в других странах, призывавших, по примеру французского литератора Ж. Бернаноса, признать Америку «своей дорогой родиной» [cvi]. К началу 1949 г. в проповеди космополитизма объединялись представители самых разных сил Западного мира — «от папы римского до правых социалистов» [cvii]. В СССР в этом усматривали создание единого фронта против СССР и стран новой демократии, подготовку войны.
Начавшаяся после войны кампания по укреплению советского патриотизма, преодолению низкопоклонства перед Западом, к концу 1948 г. стала приобретать заметно выраженный антисемитский оттенок [cviii]. Если поначалу «низкопоклонниками» и «космополитами» представлялись приверженцы определенных направлений в науке (школы академиков А. Н. Веселовского в литературоведении [cix], М. Н. Покровского в истории [cx]) без различия национальности, то со временем среди них стали все чаще фигурировать еврейские фамилии. Происходило это не только по субъективным, но и по объективным причинам. Евреи, как исторически сложившаяся диаспора Европы, издревле занимали прочные позиции в области интеллектуального труда. После Октябрьской революции они были представлены в советской интеллигенции во много раз большим удельным весом, чем в населении страны, и активно участвовали в политической и идейной борьбе по разные стороны баррикад. Это давало основания для жалоб на опасное «засилье» евреев в политической и культурной жизни, на национальные «перекосы», «кадровое неблагополучие», «засоренность кадров» в различных учреждениях и организациях [cxi].
В такой ситуации любые сколько-нибудь значительные по количеству участников идеологические баталии и давление на «интеллигентиков» со стороны власти представали как ущемление еврейской национальности. В том же направлении «работали» довольно простые соображения: США стали нашим вероятным противником, а евреи там играют видную роль в экономике и политике. Израиль, едва успев родиться, заявил себя сторонником США. Советские евреи, имеющие широкие связи с американскими и израильскими сородичами и в наибольшей степени ориентированные со времен войны на развитие экономических и культурных связей с буржуазными странами Запада — «потенциальная агентура американского влияния» [cxii]. В декабре 1952 г., когда подозрения такого рода достигли своего высшей точки, И. В. Сталин говорил: «Любой еврей-националист — это агент американской разведки. Евреи-националисты считают, что их нацию спасли США… Они считают себя обязанными американцам» [cxiii]. В 1946 г., когда подобные настроения еще только набирали силу, обращают на себя внимание выводы созданной по личному поручению Сталина комиссии в составе А. А. Кузнецова, Н. С. Патоличева и М. А. Суслова по обследованию и изучению деятельности Совинформбюро. Они были сформулированы в записке от 10 июля и содержали констатацию о «недопустимой концентрации евреев» [cxiv] в учреждении, неудовлетворительно ведущем нашу пропаганду за рубежом. В Постановлении Политбюро ЦК ВКП (б) «О работе Совинформбюро» от 9 октября отмечено, что оно «фактически устранилось от разоблачения антисоветских происков реакционных кругов империалистических стран» [cxv]. Эти констатации стали первым послевоенным предвестником грядущей кампании по борьбе с космополитизмом.
Кампания приобрела масштабные формы вскоре после арестов активистов Еврейского антифашистского комитета (ЕАК). Преследование комитета перешло в активную фазу со времени гибели (январь 1948 г.) его руководителя С. М. Михоэлса [cxvi], подозревавшегося в попытках использовать дочь Сталина Светлану и ее мужа Г. И. Морозова в корыстных интересах националистически настроенных евреев. Особое негодование Сталина вызвала трансляция по каналам ЕАК в США слухов о его виновности в гибели жены Надежды Сергеевны и других родственников. В этой связи в конце 1947 г. были арестованы сотрудники академических институтов И. И. Гольдштейн и З. Г. Гринберг, «изобличившие» родственников Сталина по линии жены — А. С. Аллилуеву, Е. А. Аллилуеву, ее второго мужа Н. В. Молочникова и дочь от первого брака К. П. Аллилуеву как источник «клеветнических измышлений по адресу членов правительства» [cxvii]. В записке МГБ от 28 марта 1948 г. утверждалось, что руководители ЕАК являются активными националистами и проводят антисоветскую националистическую работу, особенно проявившуюся после поездки С. М. Михоэлса и И. С. Фефера в 1943 г. в США, где они вошли в контакт лицами, связанными с американской разведкой [cxviii].
С деятельностью ЕАК было решено покончить после приезда в Москву в сентябре 1948 г. израильского посланника Голды Меерсон (Меир, с 1956 г.) и ряда восторженных встреч, устроенных посланнице недавно возникшего государства Израиль (провозглашено 14 мая 1948 г. на основе решения Генеральной Ассамблеи ООН от 29 ноября 1947 г.) [cxix]. Особую настороженность руководителей СССР вызывала готовность многих советских евреев переселиться на историческую родину или отправиться добровольцами на войну израильтян с арабами. Все это было расценено как измена социалистической Родине. Не нравились Сталину дружеские отношения, завязавшиеся у Меерсон с женой Молотова П. С. Жемчужиной, ее заинтересованное участие в делах ЕАК [cxx].
Советское руководство пыталось удержать Израиль в орбите своего влияния, помогая оружием, а также беспрецедентным предложением переселить палестинских арабов-беженцев (свыше 500 тыс.) в советскую Среднюю Азию и создать там арабскую союзную республику или автономную область. Такое предложение было сделано осенью 1948 г. в Совете Безопасности ООН советским представителем Д. З. Мануильским [cxxi]. Однако это не вызвало ожидаемой реакции. С переизбранием 7 ноября 1948 г. Г. Трумэна президентом США на второй срок и его заявлением о поддержки устремлений Израиля (его признание Соединенными Штатами де-юре, предоставление долгосрочного кредита), руководство СССР утратило надежду на достижение своих целей в этой стране, отпала необходимость и в уже запланированной поездке в Израиль делегации ЕАК [cxxii]. Сразу же обрели значимость не раз поступавшие ранее из высоких кабинетов ЦК и МГБ предложения о ликвидации ЕАК в связи с его «националистической деятельностью» [cxxiii]. Среди обеспокоенных ростом еврейского национализма оказался Л. М. Каганович. Позднее (в 1988 г.) он утверждал: «Иосиф Виссарионович согласился с моими доводами о том, что целесообразно свернуть деятельность Еврейского антифашистского комитета, слишком тесно связанного с зарубежными сионистскими центрами в США, Израиле и Европе, и нанести удар по „космополитизму“, прежде всего по космополитично настроенной советской еврейской интеллигенции» [cxxiv].
20 ноября 1948 г. Политбюро ЦК постановило «немедля распустить Еврейский антифашистский комитет» [cxxv]. По «делу ЕАК» были арестованы 14 членов его президиума и активистов. В их число входили поэты Д. Р. Бергельсон, Л. М. Квитко и П. Д. Маркиш; С. Л. Брегман, заместитель министра Госконтроля РСФСР; В. Л. Зускин, занявший пост Михоэлса в еврейском театре; И. С. Фефер, секретарь ЕАК; Б. А. Шимелиович, главный врач Центральной клинической больницы им. Боткина; академик Л. С. Штерн, руководительница Института физиологии Академии медицинских наук; И. С. Юзефович, младший научный сотрудник Института истории АН СССР. Аресту подверглись также бывший заместитель министра иностранных дел и начальник Совинформбюро С. А. Лозовский, отвечавший за работу комитета по линии государственных структур, и П. М. Жемчужина, оказывавшая протекцию комитету. В. С. Абакумов проявил медлительность в организации расследования «дела ЕАК» [cxxvi]. Оно завершено уже без его участия летом 1952 г. [cxxvii]
Поводом для начала массовой кампании по борьбе с космополитизмом стал доклад Г. М. Попова, первого секретаря МК и МГК ВКП (б). В первой половине января 1949 г., будучи на приеме у Сталина, он обратил его внимание на то, что на пленуме Союза советских писателей при попустительстве Агитпропа ЦК «космополиты» сделали попытку сместить А. Фадеева, он же из-за своей скромности не смеет обратиться к товарищу Сталину за помощью [cxxviii]. (На протяжении 1948 г. Агитпроп не придавал значения рекомендациям Фадеева заняться Всероссийским театральным обществом — «гнездом формалистов, чуждых советскому искусству» [cxxix].) Когда Д. Т. Шепилов, в свою очередь принятый Сталиным, начал говорить о жалобах театральных критиков на гонения со стороны руководства ССП и в доказательство положил на стол соответствующее письмо, Сталин, не взглянув на него, раздраженно произнес: «Типичная антипатриотическая атака на члена ЦК товарища Фадеева» [cxxx]. После этого «оказавшемуся не на высоте» Агитпропу не оставалось ничего иного, как немедленно включиться в отражение «атаки».
24 января 1949 г. решением Оргбюро ЦК главному редактору «Правды» П. Н. Поспелову было поручено подготовить по этому вопросу редакционную статью. После указаний Маленкова она получила название «Об одной антипатриотической группе театральных критиков» и опубликована 28 января 1949 г. [cxxxi] Вслед был выданы залпы газетных статей и материалов с заголовками и содержанием, резко осуждавшими космополитизм, зовущими к разоблачениям и расправам с космополитами и их покровителями [cxxxii]. Научные журналы помещали отчеты о собраниях, призывавшие искоренять космополитизм, под менее эмоционально окрашенными заголовками [cxxxiii].
Космополиты обнаруживались повсюду, но главным образом в литературно-художественных кругах, редакциях газет и радио, в научно-исследовательских институтах и вузах. В процессе кампании 8 февраля 1949 г. принято решение Политбюро о роспуске объединений еврейских писателей в Москве, Киеве и Минске, о закрытии альманахов на идиш [cxxxiv], создавались необходимые бюрократические предпосылки для закрытия Московского государственного еврейского театра [cxxxv] и Биробиджанского еврейского драматического театра по причине их нерентабедьности [cxxxvi]. Дело не ограничивалось критикой и перемещениями «космополитов» с престижной на менее значимую работу. Их преследование нередко заканчивалось арестами. По данным И. Г. Эренбурга, до 1953 г. арестован 431 человек: 217 писателей, 108 актеров, 87 художников, 19 музыкантов [cxxxvii].
С 23 марта 1949 г. кампания пошла на убыль. Еще в ее разгар Сталин дал указание Поспелову: «Не надо делать из космополитов явление. Не следует сильно расширять круг. Нужно воевать не с людьми, а с идеями» [cxxxviii]. Видимо, было решено, что основные цели кампании достигнуты. Своеобразную черту под ней подводила статья заведующего отделом печати Министерства иностранных дел, философа и историка Ю. Г. Францева, опубликованная под псевдонимом Ю. Павлов [cxxxix]. Публикация, акцентировавшая внимание на главной, внешнеполитической причине кампании, позднее была положена в основу статьи «Космополитизм» для Большой советской энциклопедии.
Очевидные перегибы, допущенные в ходе шумной кампании по борьбе с космополитизмом, по ее завершению власти постарались выправить. Наиболее ретивые ее участники были сняты со своих постов. Среди них оказались заместитель заведующего отделом пропаганды и агитации ЦК профессор Ф. М. Головенченко, выступавший повсеместно с докладом «О борьбе с буржуазным космополитизмом в идеологии», и редактор газеты «Советское искусство» В. Г. Вдовиченко. Последний, как отмечалось в письме Шепилова Маленкову от 30 марта 1953 г., до недавнего времени всячески привлекал к работе в газете критиков-антипатриотов, а после их разоблачения поднял в газете шумиху, изображая дело так, что космополиты проникли всюду [cxl]. С влиятельных постов были также смещены Д. Т. Шепилов [cxli] и Г. М. Попов [cxlii]. Во всем этом обнаруживался почерк автора статьи «Головокружение от успехов». Молва приписывала произвол исполнителям, а Сталин будто бы его останавливал [cxliii].
Кампания по борьбе с космополитизмом, сопровождавшие и последовавшие за ней «дело Еврейского антифашистского комитета», «дело Абакумова», «дело врачей» и др. [cxliv] существенным образом отразились на кадровой политике Советского государства. Жертвами масштабных перемещений в высших структурах власти были далеко не одни евреи. По оценкам израильских исследователей, в общем числе пострадавших они составляли не слишком значительное меньшинство. Среди арестованных по развернувшемуся вскоре «делу врачей» представителей других национальностей было в три раза больше, чем евреев [cxlv].
Тем не менее, открытие советскими властями в послевоенные годы неожиданного и неприятного факта возросших прозападных симпатий среди части граждан еврейского происхождения, которые расширяли возможности их использования в интересах американской стратегии, обусловило политику, направленную на дальнейшее сокращение доли евреев в советской номенклатуре, что вполне согласовывалось с постулатами государственной национальной политики о коренизации кадров и выравнивании уровней развития национальностей в стране [cxlvi].
По данным статистического сборника о руководящих кадрах партийных, советских, хозяйственных и других органов, подготовленного в 1952 г. по указанию Г. М. Маленкова [cxlvii], количество евреев-руководителей среди руководящих кадров центрального аппарата министерств и ведомств СССР и РСФСР сократилось с начала 1945 г. до начала 1952 г. с 516 до 190 человек (с 12,9% до 3,9% в общей массе руководителей этого звена, насчитывающей 4 тыс. человек в 1945 г. и 4,9 тыс. в 1952 г.). Среди руководителей предприятий и строек (около 4,2 тыс. человек) доля евреев за этот же период снизилась — с 11,2 до 4,6%, среди директоров промышленных предприятий (около 2 тыс. человек) — с 12,3 до 4,6%, среди руководителей НИИ, КБ и проектных организаций (около 430 человек в 1945 г. и 1 тыс. в 1952 г.) — с 10,8 до 2,9%, среди руководящих кадров центральной печати (около 300 человек в 1945 г. и 480 в 1952 г.) — с 10,7 до 5,4%, среди руководителей вузов и партшкол (около 730 человек в 1945 г. и 1900 в 1952 г.) — с 10,9% до 3,1%. В то же время доля евреев среди секретарей обкомов, крайкомов и ЦК компартий союзных республик (около 770 человек в 1945 г. и 1000 в 1952 г.) сократилась с 1,3 до 0,1%, доля евреев среди наиболее многочисленной когорты руководителей основных окружных, городских и районных советских и хозяйственных учреждений и организаций (свыше 50 тыс. в 1945 г. и около 57 тыс. в 1952 г.) снизилась с 2,8 до 2,2% [cxlviii].
Большой разброс мнений о причинах кампании позволяет выделить некоторые из них. Обращалось внимание на то, что в послевоенной жизни и сознании «кроме нагло проявившегося антисемитизма» наличествовал «скрытый, но упорный ответный еврейский национализм», обнаруживавший себя «в области подбора кадров» [cxlix]. Другие видели причину в том, что еврейство вышло из войны «с неслыханно раздутой репутацией мучеников, вооружавшей его на далеко идущую активность», борьба с космополитизмом явилась реакцией на «еврейские притязания — стать откровенно господствующей силой в стране» [cl]. В диссидентских кругах борьбу с космополитами объясняли отходом Сталина от «основной коммунистической догмы — космополитизма, антинационализма» и переходом его на патриотические позиции. Утверждалось, что «патриотизм — огромный скачок от наднационального коммунизма. С коммунистической точки зрения, обращение к патриотизму даже во время войны — еретично». Борьба с космополитами представлялась поистину кампанией «против коммунизма, ибо коммунизм по сути своей космополитичен, коммунизму не нужны предки, ибо он сам без роду без племени» [cli].
На наш взгляд, объяснять кампанию по борьбе с космополитами в СССР отходом Сталина от интернационализма и его антисемитизмом [clii] было бы некорректно. Как и кампании 1930-х гг., она была связана и с политической борьбой на международной арене, и с глубинными социальными, национально-политическими процессами, со сменой элит в советском обществе. Полагаем, что процессы этого времени наиболее адекватно характеризуются сопоставлением двух наиболее громких «дел» тех лет: «Если рассматривать „дело ЕАК“ как яркое проявление „сталинского антисемитизма“, то „Ленинградское дело“ [cliii] надо было бы считать столь же ярким проявлением сталинской русофобии. На самом же деле в обоих случаях режим стремился взять под контроль некоторые национальные импульсы, допущенные им во время войны в пропагандистских целях. Эти действия составляли лишь элементы в цепи мер, предпринятых после войны для консолидации победившего и укрепляющегося коммунистического строя» [cliv].
Кампания по борьбе с космополитизмом в СССР в 1949 г. означала окончательные похороны позитивного восприятия космополитизма в социалистическом духе. В 1920-е годы между понятиями «пролетарский интернационализм» и «социалистический космополитизм» ставился знак равенства, они отождествлялись. К примеру, «Настольный энциклопедический словарь-справочник» утверждал, что «в основе идеологии фашизма лежит националистический патриотизм, резко противопоставляемый социалистическому космополитизму» [clv]. В 1929 г., в третьем издании этого справочника, термин «социалистический космополитизм» заменен на «социалистический интернационализм» [clvi] и в дальнейшем практически не встречается научной литературе и СМИ.
Определение космополитизма в первом издании Большой советской энциклопедии (1937) связывалось с пониманием родины пролетариата. Утверждалось, что космополитизм — это «политический термин, выражающей идею родины, граничащей со всем миром». «Для рабочего класса всех стран, — говорилось далее, — родиной является та страна, в которой установлена диктатура пролетариата. Рабочий класс, являясь патриотом своей социалистической родины, вместе с тем стремится превратить в свою родину весь мир» [clvii]. Таким образом, социалистический патриотизм по существу отождествлялся с космополитической идеей родины в ее социалистическом варианте. В обстановке 1930-х гг., когда все еще сохранялись надежды на сравнительно близкую победу мировой революции, понятие о социалистическом космополитизме сохранялось в идеологическом арсенале СССР.
С окончанием Второй мировой войны, когда соотношение сил на мировой арене кардинально изменилось, а перспективы перехода человечества к социализму стали более проблематичными, идеологам СССР пришлось сосредоточивать усилия не столько на обосновании миродержавных претензий социализма (соответственно — проповеди социалистического космополитизма), сколько на разоблачении аналогичных претензий идеологического противника. В 1953 г. в БСЭ космополитизм трактовался только как оборотная сторона буржуазного национализма — реакционная идеология, требующая установления мирового государства и мирового гражданства, оправдывающая и прикрывающая захватническую политику империалистов, идейное обоснование измены родине [clviii].
Стремясь не допустить объединения капиталистических стран под лозунгами буржуазного космополитизма, И. В. Сталин на XIX съезде КПСС (1952) выступил в защиту «национального принципа» применительно к этим странам. Коммунистические и демократические партии были призваны «поднять знамя национальной независимости и национального суверенитета» [clix]. Фактически в этом выступлении актуализировано высказанное в мае 1941 г. положение о необходимости «развивать идеи сочетания здорового, правильно понятого национализма с пролетарским интернационализмом. Пролетарский интернационализм должен опираться на этот национализм… Между правильно понятым национализмом и пролетарским интернационализмом нет и не может быть противоречия» [clx].
Однако применительно к нашей стране эти идеи не получили развития. О социалистическом космополитизме в послевоенном СССР уже не было и речи. Напротив, продолжалась осуждение «проявлений» космополитизма «у отдельных представителей советской интеллигенции», поскольку «социальной базы, питающей идеологию космополитизма» в социалистическом обществе не могло быть по определению [clxi].
Таким образом, кампания по борьбе с космополитизмом в СССР в 1949 г. стала важным событием в процессе эволюции правящей в стране ВКП (б) от партии мировой революции к партии защиты государственных интересов. Процесс этот, диктуемый главным образом обстоятельствами международного характера (ими же обусловлены все наиболее значительные повороты в государственной национальной политике, начиная с 1917 г.), не получил завершения в послевоенные годы, что и явилось одной из главных причин разрушения СССР в 1991 г.
Сходный процесс происходит и в постсоветской России. Ореол либеральной идеологии и космополитизма, вдохновлявший участников российской буржуазно-демократической революции 1991−1993 гг., со временем (особенно после известных событий в Югославии и Ираке) потускнел. Наблюдается заметное поправение и «русификация» всего общественного сознания при оттеснении на маргинальную периферию догматического марксизма и западнического либерализма [clxii]. В соответствии с этим характерная для первых постсоветских лет антипатриотическая трактовка демократии вытесняется идеей суверенной (в отличие от прозападной, управляемой извне) демократиии [clxiii], апеллирующей к достоинству русского народа и российской нации в целом.
Васильев Сергей.
Без кого на Руси жить хорошо
В каком году — рассчитывай,
в какой Земле — угадывай,
на столбовой дороженьке
советской нашей критики
сошлись и заслословили
двенадцать злобных лбов.
Двенадцать кровно связанных,
Нахальницкой губернии.
уезда Клеветничьего,
Пустобезродной волости,
из смежных деревень:
Бесстыжева, Облыжева,
Дубинкина, Корзинкина,
Недоучёнка тож.
Сошлися — и заспорили:
где лучше приспособиться,
чтоб легче было пакостить,
сподручней клеветать?
Куда пойти с отравою
всей дружною оравою —
в кино, в театр, в поэзию,
иль в прозу напрямик?
Кому доверить первенство,
чтоб мог он всем командовать,
кому заглавным быть?
Один сказал; - Юзовскому!
А может, Борщаговскому? —
второй его подсек.
А может Плотке-Данину? —
сказали Хольцман с Блейманом.
Он, правда, молод, Данин-то,
но в темном деле — хват!
Субоцкий тут натужился
и молвил, в землю глядучи:
Ни Данину, ни Левину,
ни Якову Варшавскому
я первенства не дам!
Хочу я сам командовать
такою шайкой-лейкою,
хочу быть главным сам!
Ужо, куда отважился! —
вскричал Малюгин яростно, —
Не быть тебе начальником,
ни в жизнь не допущу!
А ты молчал бы, выродок! —
Малюгину вдруг Трауберг,
как ножик под ребро.
Уж лучше Бояджиева
иль Оттена бывалого
заглавным посадить!
Нашелся, тоже, выскочка,
ублюдок, прости господи,
тьфу, пакость, драмодел!
* * *
Космополит, он смолоду,* * *
Как порешили странники,* * *
В каком году — рассчитывай, Публикуется по тексту кн.: Ваксберг А. И. Нераскрытые тайны. М., 1993. С. 261−265.
ПИСЬМО Л. КРАСКОВОЙ А.А. ЖДАНОВУ
«ПРОТИВ ЗАСИЛЬЯ ЕВРЕЕВ В ПЕЧАТИ»
Конец июля — начало августа 1948 г.
ПРОТИВ ЗАСИЛЬЯ ЕВРЕЕВ В ПЕЧАТИ
Начну с конкретного факта.
Из семи* членов редколлегии русского журнала «Новый мир» пять евреев во главе с редактором Симоновым.
Неужели русские писатели и журналисты все такие остолопы, что среди них нельзя найти руководителей журнала?
Почему хозяйничают евреи? А хозяйничают они так, что в каждом номере журнала большинство авторов — евреи. В последнем номере (8-ом) из 17 авторов — 11 евреев.
Но этим их наглость не ограничивается. В том же восьмом номере начался печатанием роман Ажаева «Далеко от Москвы"**. Почему этот школярский роман принят редакцией? В числе ведущих героев произведения изображен секретарь горкома партии, он же парторг стройки Залкинд, а «снабженцем» Либерман.
Евреи-критики (а вся критика у нас в руках евреев) уже поднимают роман на щит, анонсируют в «Литературной газете», уже ведутся разговоры, что Залкинд — это Левинсон («Разгром») сегодня.
Черт знает что! Народ знает, как в тылу и на фронте вели себя Залкинды и Либерманы, и можно себе представить, какое это производит впечатление.
Но критикам-евреям нет дела до мнения народа. Они хозяева положения. Они считают, что без евреев нельзя построить коммунизм. Во всех издательствах если не на первых [местах], то фактически на первых ролях сидят евреи. В Союзе писателей заправляют они, в «Литературной] газ[ете]» — они, в издательстве «Советский писатель» — главный редактор еврей, в «Московском рабочем» — еврей, в «Молодой Гвардии» — еврей. Нет от них спасения!
Разверните комплект «Литературной газеты» — фамилий еврейских больше половины, а сколько их скрывается под русскими фамилиями!
Вопрос этот серьезнее и глубже, чем может показаться.
Дело не в антисемитизме. Евреи мешают переделывать психологию советских людей в коммунистическом духе. Во все области нашей жизни они вносят дух торгашества, личной корысти, беспринципной круговой поруки, подхалимства и лицемерия. Вот в чем вся штука!
Народ наш терпелив. Он терпит евреев из уважения к партийным принципам большевистской партии. Но терпение может лопнуть, особенно ес ли, не дай бог! разразится новая война. А когда лопается терпение у нашего народа, он страшен в гневе своем.
Нельзя ли все-таки укоротить аппетиты евреев, хотя бы на идеологическом фронте? Ведь гадят они нам, все извращения корнями своими уходят в их проделки, в их психологию, если разобраться поглубже. А с ними продолжают носиться, как будто они-то и есть соль советской земли.
Говорить вслух об этом нельзя, да и не с кем и толку мало, поэтому и пишу в ЦКВКП (б).
Л. КРАСКОВА
* Здесь и далее подчеркнуто автором письма.
** Публикацию романа «Далеко от Москвы» В. Н. Ажаева журнал «Новый мир» начал не с 8-го, а с 7-го номера, который был подписан к печати 3 июля 1948 г.
Источник: Сталин и космополитизм. С. 185−186.
ПИСЬМО РАБОТНИКА ГАЗЕТЫ «ИЗВЕСТИЯ» А. БЕГИЧЕВОЙ И.В. СТАЛИНУ
О ЗАСИЛЬЕ «ВРАГОВ-КОСМОПОЛИТОВ» В ИСКУССТВЕ
8 декабря 1948 г.
В искусстве действуют враги. Жизнью отвечаю за эти слова. На творческой конференции московских драматургов, критиков и деятелей театра (29 и 30 ноября)* были враждебные вылазки против партий ных советских пьес и спектаклей. В «умном» докладе А. Борщаговского был дан старт для нового организованного нападения на народное искусство.
Докладчик и некоторые выступавшие замаскированные формалисты, эстеты и западники довольно неприкрыто пытались сделать вывод, что:
1. Советская драматургия, идейно и художественно беспомощная, не принята народом и не нужна ему.
2. Театры переживают очередной кризис.
3. Русские драматурги Ромашов, Леонов, Погодин, Первенцев, Суров, Вирта, Софронов, Нилин, Слепян и др. производят идейно убогие, художественно примитивные пьесы без «нужной интеллигентности в фактуре и ткани пьес и без психофизического комплекса в психологическом раскрытии героя» (Борщаговский). Он же заявил, что Софронов в своих пьесах не готов к обличению действительности (!), амнистирует советских дураков.
Докладчик ловко столкнул лбами драматургов и театры. Между ними возникла грызня и обоюдные обвинения в «провале» сезона. Критика осталась в стороне. Они обвинители.
Главным виновником провала оказалась «директивность» (режиссер Каверин) и «наглое вмешательство в драматургию даже работников Райкома» (!) (режиссер Попов и драматург Малюгин).
Грубой ревизии подверглось награждение сталинскими премиями пьес: «Великая сила», «Хлеб наш насущный», «В одном городе». Их пытались расценить как идейно-художественный брак, который народ не желает смотреть.
Малюгин открыто взял под защиту пустые развлекательные пьесы, в которых до предела оглуплены наши советские люди, особенно партийные руководители: «Таймыр», «О друзьях товарищах», «Не от мира сего». Автор западнической пьесы «Дорога на Нью-Йорк», сценария — плагиата из американского, пьесы «Старые друзья», где вместо комсомольцев переодетые гимназисты, и книжки о Хмелеве, порочной по своим концепциям, — Малюгин восхищен спектаклем «Счастье» потому, что в нем «наличествует подлинная правда, люди живут без квартир» (!).
Враждебно настроенные к советскому новому искусству люди утверждали, что МХАТ и Малый театр в тупике и что их «катастрофа» происходит от того, что они работают над низкопробным материалом вроде пьес Софронова, Сурова, Вирта и т. д. Но о театрах Красной Армии, Камерном, Вахтангова, где идут ненужные народу пьесы, пошлые и процветают низкопоклонничающие перед западными образцами методы игры, — не говорилось. А эти театры требуют к себе пристального внимания.
Многие из выступавших (Каверин, Попов, Малюгин, Борщаговский, Берсенев) скорбели о падении театров, об утере ими перспективы, об отсутствии жанров, стилей и новых форм. С горечью вспоминали добрые старые времена свобод в искусстве, когда кипели творческие силы и создавались шедевры (это, очевидно, имелись в виду времена расцвета деятельности Мейерхольда и тайного исповедания жрецами искусств откровений Троцкого в искусстве и литературе).
Заключительное слово докладчик посвятил разносу выступления художественного руководителя Малого театра — Зубова, взявшего под горячую защиту советскую драматургию, которая дышит солнечной верой и любовью в нашу жизнь, Борщаговский назвал выступление Зубова профсоюзным.
Попов (худ[ожественный] руководитель] Театра Красной Армии) требовал свободы запрещенных пьес, которые его именно и устраивают. Советских актеров он назвал циниками «в хорошем смысле слова потому, что они хотят играть людей, а не советских ангелов с крылышками».
Многое можно увидеть в стенограммах, но дух отношения к делу выражался в отдельных репликах, в дружной обструкции тем, кто пытался повернуть конференцию на верный партийный путь.
Виновники дезориентации театров, растерянности и молчания крупных драматургов, молчание прессы — группа «ведущих» критиков, замаскированных космополитов, формалистов, занимающих основные позиции в критике, направляющих мнение недалеких руководителей даже таких газет, как «Советское искусство» и «Известия». Их главари: Юзовский, Мацкин, Гурвич, Альтман, Бояджиев, Варшавский, Борщаговский, Гозенпуд, Малюгин. Эти критики поднимают низкопробные пьесы, пристраивают в театры таких пасквилянтов на нашу действительность, таких ловкачей и дельцов, как: Масс, Червинский, бр[атья] Тур, Прут, Фин, Ласкин и проч.
Космополиты пробрались в искусстве всюду. Они заведуют литературными частями театров, преподают в ВУЗах, возглавляют критические объединения: ВТО, Союза Писателей, проникли в «Правду» — Борщаговский, в «Культуру и жизнь» — Юзовский, в «Известия» — Бояджиев, Борщаговский и т. д.
Эта группа крепко сплочена. Скептицизмом, неверием, презрительным отношением к новому они растлевают театральную молодежь и людей недалеких, прививая им эстетские вкусы (чему, кстати, очень помогают пошлые заграничные фильмы, заливающие экраны, низкопоклонничество перед Западом, отрицательное отношение к явлениям нового в нашей жизни).
Мацкин дал сигнал в «Советском искусстве» для похвалы порочной пьесы «Все мои сыновья» — Бояджиев в двух газетах «Советское искусство» и «Известия» выступил против нового прочтения «Бесприданницы» Малым театром, расценив это как рецидив вульгарного социализма. Борщагов-ский заявил, что никто из уважающих себя критиков не будет писать рецензии на дрянную пьесу Софронова «Московский характер».
Примеров можно найти множество.
Бороться с ними трудно. Они уважаемы и занимают ответственные посты. Людей, осмелившихся выступать против них, подвергают остракизму через своих приверженцев и ставленников во всех нужных местах, создают вокруг протестующих атмосферу презрения, а их принципиальную борьбу расценивают как склочничество.
Вокруг советских партийных пьес сознательно устраиваются заговоры молчания. На спектакли «Великая сила», «Хлеб наш насущный», «Обида», «Московский характер» эти знатоки не рекомендовали писать рецензии, а в газете слушались их «квалифицированных советов». Стремление привлечь в газету новых авторов (Вагин, Иосилиани, Бегичеву, Войткевич и др.) настораживало «профессионалов», и они убеждали руководство газеты в безграмотности, беспомощности этих авторов, говоря, что неприлично помещать рецензию Бегичевой на пьесу Сурова «Обида», т.к. это же не рецензент и ничего не понимает в искусстве. Положительная рецензия на «Обиду» была снята. Подобные приемы повторяются и с другими людьми.
Украина хорошо помнит Борщаговского — повивальную бабку искусства, удушившую при рождении не один народный талант (Корнейчук знает это хорошо), его они пытались ликвидировать как бездарность.
Все эти космополиты-деляги не имеют любви к советскому «мужичьему» (Юзовский о Леонове) искусству. У них нет национальной гордости, нет идей и принципов, ими руководит только стремление к личной карьере и к проведению европо-американских взглядов о том, что советского искусства нет. Эти «тонкие» ценители страшно вредят, тормозят развитие искусства.
В театральной искусствоведческой науке еще хуже, чем было недавно в биологической. Все теории тут зиждутся на идеалистической философии и эстетике. До сих пор в печати не был дан достойный отпор вреднейшей книге Сахновского о режиссуре и псевдонаучным трудам Маркова, Волкова, Малюгина и им подобных.
Самое страшное, что вредительская работа этой группы как раковые метастазы глубоко распространилась по всему телу искусства. Ее не ликвидируют. Уличенные на одном месте, эти «идеологи» не предаются суду как бракоделы, а, отсидевшись понемногу, перекочевывают в другие места, хотя их брак — это часто исковерканные человеческие жизни.
Бывший редактор газеты — Ильичев не печатал в «Известиях» [членов] группы формалистов и эстетов (Юзовский, Бояджиев, Мацкин), за что про него распускали злобные сплетни, обвиняли его в антисемитизме, ограниченности, бездарности. Сейчас эта группа ловко и настойчиво влияет на малоопытных и слабых людей и через них проникает в газеты и журналы.
За последнее время чуждые элементы действуют в искусстве смелее. Особенно после смерти тов. Жданова. Сейчас они злорадствуют, что мол-де после разгрома в музыке некому писать ни музыки, ни критических статей. Отсиживаясь, они ждут, что их снова позовут, т.к. писать некому. И действительно новых, честных критиков они не пропускали никуда, клевеща, что таковых в стране нет.
* * *
Обращаюсь к Вам, товарищ Сталин, потому, что мои многочисленные сигналы на летучках расценивают как результат плохого неуживчивого характера, личной заинтересованности, некультурности. С моими предложениями о своевременных оценках новых и интересных явлений искусства не считаются, хотя формально мне отведен участок театра. Дважды уже пытались уволить из газеты за отсутствие квалификации и «политиканство». Для рецензии на пьесу Сурова «Обида» потребовали найти квалифицированного автора, хотя мою рецензию признали правильной.Подобные характеристики создают ставленники, «свои люди» «уважаемых» авторов, естественно возмущенных, что в центральной газете сидит какая-то невежда, мешающая им проводить свою линию. Кажется мне, что наш ответственный секретарь Сутоцкий, раньше работавший в ИМЭЛе, как и многие честные люди, попал под влияние эстетов, поэтому поддерживает этих «квалифицированных» авторов и не рискует доверяться молодым.
Товарищ Сталин!
Личных интересов я уже не имею. Мне 50 лет. Жизнь прожита. Даже мое богатырское здоровье больше не выдерживает той борьбы, которую честно веду с врагами в искусстве всю свою сознательную жизнь. Лично я ничего не достигла, потому что меня хоть и считали везде талантливой, но отовсюду изгоняли за нетерпимый характер.
Иголкой копаю колодезь, но тем радостнее бывает, когда вдруг брызнет из него животворная вода, если Ваше око направляется в ту сторону.
Пьесу Ромашова «Великая сила», Сурова — «Обида», Софронова — «Московский характер», Леонова — «Ленушка» считаю достижением в драматургии, созданием новых путей в советском народном искусстве1. За них боролась открыто, зная, что за мною стоит человек, в чистое ленинское учение которого я верую и исповедую всем сердцем и умом. Это и давало мне убеждение в моей правоте и силу в борьбе. Как я радуюсь, что не ошиблась.
Биография
Из крестьян, украинка. Вдова. 50 лет. 33 года работаю в искусстве. 10 лет — артистка и режиссер Государственного Украинского театра — Березиль (выгнали).
3 года — художественный руководитель и организатор Украинского театра в Москве (театр разогнали, меня выгнали).
8 лет — художественный руководитель записей творчества народов СССР на фабрике звукозаписи ВРК (выгнали, восстала против уничтожения записей народного творчества и выступления Горького) под видом брака.
4 года — лит[ературный] сотрудник «Известий (последние 2 года не печатают). Дважды пытались уволить.
2 года ходила без работы — нигде не брали.
Закончила с отличием два института — Музыкально-драматический им. Лысенко в Киеве (режиссура) и Литературный институт ССП им. Горького в Москве.
Я та женщина, которая по Вашему распоряжению записывала на пленку украинские народные песни на Украине.
8 декабря 1948 г. БЕГИЧЕВА АННА
* Имеется в виду конференция, проведенная 29−30 ноября 1948 г. под эгидой Агитпропа ЦК.
Источник: Сталин и космополитизм. С. 195−200.
«КОСМОПОЛИТИЗМ — ИДЕОЛОГИЧЕСКОЕ ОРУЖИЕ АМЕРИКАНСКОЙ РЕАКЦИИ». СТАТЬЯ В «ПРАВДЕ» ЗАВЕДУЮЩЕГО ОТДЕЛОМ ПЕЧАТИ МИД СССР Г. П. ФРАНЦЕВА
7 апреля 1949 г.
I
Что же представляет собой космополитизм?
Слово «космополит» в переводе с греческого означает — гражданин мира. Космополитизм — это проповедь так называемого «мирового гражданства», отказа от принадлежности к какой бы то ни было нации, ликвидации национальных традиций и культуры народов под ширмой создания «мировой», «общечеловеческой» культуры. Космополитизм — это отрицание исторически сложившихся особенностей в развитии народов, отрицание национальных интересов, национальной независимости, государственного суверенитета народов.
Космополитизм от своего возникновения и до наших дней являлся и является идеологическим оружием в руках эксплуататорских классов для оправдания и прикрытия их захватнической политики.
Своего наибольшего развития космополитизм достиг при капитализме, выступая в качестве идеологической оболочки, прикрывающей политику буржуазии, направленную на захват чужих территорий, новых колоний и рынков.
Космополитизм — это оборотная сторона буржуазного национализма. Еще Маркс и Энгельс, разоблачая представителей немецкого «истинного социализма», писали: «… Мы снова могли убедиться, какое узко национальное мировоззрение лежит в основе мнимого универсализма и космополитизма немцев"* (Маркс и Энгельс. Соч., т. IV, стр. 464). Эта органическая связь национализма с космополитизмом особенно ярко и наглядно сказалась в эпоху империализма — высшей и последней стадии капитализма. „Империализм, — писал Ленин, — означает перерастание капитализмом рамок национальных государств, он означает расширение и обострение национального гнета на новой исторической основе“ (Соч., т. 21, стр. 371 — 372). Известно, что, осуществляя свою агрессивную, шовинистическую политику, империалистическая буржуазия выступает, в зависимости от конкретной обстановки, и с открытым националистическим забралом и под прикрытием космополитических идей. Космополитизм для современной буржуазии — это ширма, за которой скрывается стремление к империалистическим захватам и грабежу, к закабалению других народов, к подавлению революционного движения, к развязыванию новой мировой войны, к установлению мирового господства той или иной империалистической страны. Мировое господство есть содержание империалистической политики, продолжением которой является империалистическая война.
Империалистам нет дела до патриотизма народных масс, до общенациональных интересов народа. Они признают только интересы своего кошелька. Ради этого они бесстыдно продают и предают национальные интересы и в целях подавления трудящихся идут на потерю национальной независимости своих стран. Маркс указывал, что патриотизм буржуазии „…выродился в чистое притворство с тех пор, как ее финансовая, торговая и промышленная деятельность приобрела космополитический характер“ („Архив Маркса и Энгельса“, том III (VIII), стр. 355). Само понятие родины буржуазия использует лишь для обмана масс, для прикрытия своих грязных, корыстных махинаций.
II
После завершения Второй мировой войны космополитизм как идеологическая оболочка империалистической реакции поступил на вооружение Уолл-стрита и его агентуры. Служебная роль растленного космополитизма никогда еще не была столь очевидной и откровенной. Именно потому, что правящие американские круги поставили в порядок дня завоевание мирового господства, они подняли на щит космополитизм как наиболее удобную форму пропаганды своих захватнических, экспансионистских планов, своей борьбы против растущих сил социализма и демократии во всем мире, против СССР и стран народной демократии.
В современных условиях космополитизм является идеологией американского господства над всем миром, идеологией подавления свободы и независимости народов — больших и малых, идеологией колонизации европейского — и не только европейского — континента.
Идеологи американских монополистов и их правосоциалистические лакеи со всей силой обрушиваются на понятие национального суверенитета и национальной независимости. Они третируют это понятие как устаревшее, требуют выбросить его в мусорный ящик истории, ибо народы якобы должны отказаться от своих национальных интересов и традиций, предав свое национальное достоинство.
Именно эту точку зрения пропагандирует, например, вашингтонская газета „Стар“. В номере от 6 февраля, говоря о Североатлантическом пакте, который она считает первым шагом к созданию „Соединенных Штатов Европы“, газета выражает удовлетворение тем, что англичане „потеряли в значительной степени свою гордость“ и призывают народы Европы „забыть национальную гордость“.
Конечно, оруженосцы американского империализма тут же всячески превозносят „американский образ жизни“, выдавая строй США за „высший образец“ демократии, всячески расписывая американцев как представителей „высшей расы“, призванной господствовать над всеми другими народами. Суды линча, зверства Ку-Клукс-Клана, чудовищная дискриминация 13 млн. негров, фашистские „подвиги“ так называемой комиссии по антиамериканской деятельности — все это выдается за „высшее проявление цивилизации“. Разлагающаяся буржуазная цивилизация ничего иного и не может предложить человечеству, кроме мракобесия, человеконенавистничества, звериного шовинизма.
Идеологи империалистической реакции пытаются представить откровенно агрессивный курс американских правящих кругов, их стремление к закабалению народов как „закономерное“ движение истории, как „веление“ исторической необходимости.
Эта пропаганда встречает полную поддержку со стороны буржуазии европейских государств, отдавшей свои страны в кабалу империалистам США. Реакционные политики, публицисты, социологи и философы, лидеры правых социалистов — все темные силы капиталистического мира соревнуются в этом черном деле, надеясь при помощи космополитической пропаганды разложить волю народов к сопротивлению американской агрессии.
Загоняя народы в тиски Североатлантического пакта, направленного против СССР и стран народной демократии, повергая с помощью „плана Маршалла“ целые страны в экономическую, политическую и военную зависимость от американских монополистов, проповедники мирового господства США на всех перекрестках провозглашают, что народам пора забыть о своем национальном суверенитете. Эта пропаганда имеет целью скрыть новую измену буржуазных правительств и их правосоциалистических прислужников национальным интересам своих стран, выразившуюся в подписании Североатлантического пакта. „За спиной этого пакта, — говорится в заявлении МИД СССР, — стоят не только правящие агрессивные круги США и не только такие его британские вдохновители, как Черчилль или Бевин, но и немало других поджигателей войны, которые помельче“.
Пропаганда космополитических идей в буржуазных государствах Европы все более ширится. Возьмем, например, Англию. То здесь собирают „ученых и философов“, объявляющих всякий патриотизм „идолопоклонством“, то продажные перья наймитов империалистической реакции в пухлых томах доказывают, что главный враг на идеологическом фронте — это… патриотизм.
Стремясь спутать карты и изобразить себя борцами против национализма, идеологи космополитизма лицемерно объявляют националистами всех тех, кто борется за национальный суверенитет, отстаивает политическую, экономическую и духовную независимость стран и народов. Причем одни из них демагогически заявляют, что надо сломать „экономический национализм“, подразумевая под этим экономическую самостоятельность государств и народов. Другие — ополчаются против „идеи национализма“, разумея под этим право народов на национальную независимость.
На деле все эти апологеты космополитизма являются проповедниками самого оголтелого, агрессивного национализма империалистов США и Англии, где нашли пристанище, разумеется, все мракобесы, особенно осколки немецкого фашизма. Идеологи империализма приветствуют предательскую клику Тито, вставшую на путь буржуазного национализма. С целью разложить демократический и антиимпериалистический лагерь они готовы оказать всемерную помощь любому проявлению буржуазного национализма, выступающего в фарватере захватнической политики англо-американских империалистов.
Само собой разумеется, что с особым рвением подвизаются на космополитическом поприще верные лакеи буржуазии — правые социалисты, все эти блюмы, реннеры, шумахеры и иже с ними. Так, лидер австрийских правых социалистов Карл Реннер утверждает, что будто бы „технический прогресс начал теперь подрывать основы национального государства“. Реннер, чтобы создать видимость аргументации в пользу оголтелого кос мополитизма, громоздит одну ложь на другую. Реннер утверждает, что „святилища национальной культуры ломаются со всех сторон“, и предвещает гибель национальным литературам, так как литература, видите ли, стала ныне мировой. Известно, что нет и не может быть литературы не национальной, что мировая литература создается из вкладов всех наций. Но что до этого лакею американских империалистов Реннеру!
Буржуазные космополиты проповедуют отвратительное низкопоклонство перед Соединенными Штатами, цинично утверждая, что американская экспансия есть средство распространения высокой культуры. Немецкие фашисты, кстати сказать, тоже хорошо знали, что нельзя подчинить себе народы, не разложив их национального самосознания. Именно фашисты старались всеми способами морально разоружить народы. Нынешние космополиты откровенно признают, что гитлеровцы, насаждая свой гнусный „новый порядок“, руководствовались „велениями истории“ и что теперь эти „веления истории“ призваны осуществить англо-американские империалисты. Современные идеологи буржуазного космополитизма творят то же самое черное дело, которое творили идеологи гитлеризма.
III
Подымая на щит любых предателей народных интересов, всякого рода квислингов, служащих американскому империализму, космополиты восхваляют всех изменников, всех перебежчиков и дезертиров, забывших свою родину, нагло объявляя их „передовыми“ людьми. Легко понять, что особые восторги американских „космополитов“ вызывают те профессиональные ренегаты и предатели из рядов антинародных политических групп и партий, которые перешли на службу американской разведки.
Собирая вокруг себя весь этот сброд, инсценируя в маршаллизованных странах „тягу“ к сооружению всякого рода „европейских федераций“, „Соединенных Штатов Европы“ и пр., Уолл-стрит выступает с бредовой программой создания так называемого „мирового правительства“, „сверхнационального правительства“, или „мирового государства“, которое должно подчинить и растворить в себе все народы, все государства.
Об этом говорят не только социологи, публицисты, литераторы, но и руководящие деятели США и Англии. Официальный представитель США в Организации Объединенных Наций Джессеп открыто заявил, что Североатлантический пакт приведет к созданию „мирового правительства“. Матерый поджигатель войны Черчилль, являющийся одним из важнейших проповедников „Соединенных Штатов Европы“, считает, что для США и Англии „впоследствии может возникнуть принцип общего гражданства“.
Уже упоминавшаяся нами газета „Стар“, комментируя роль Североатлантического пакта в создании „Соединенных Штатов Европы“, без обиняков заявляет, что „краеугольным камнем в этом здании является, конечно, Америка“ и что границы между европейскими государствами при создании такого союза „в конечном счете будут иметь не больше значения, чем они имеют в Соединенных Штатах“.
Английский философ-мракобес Б. Рассел прямо пишет, что, говоря о „мировом государстве“ и „сверхнациональном правительстве“, следует понимать мировое господство американского империализма.
Важнейшим шагом на пути создания этого „мирового государства“, как пишет А. Хаксли, является создание сверхмощного монопольного атомного треста под контролем США и захват этим трестом всех запасов урановых и ториевых руд на всем земном шаре.
Ученые лакеи английских империалистов заявляют, что техническая сторона „мирового правительства“ уже раскрыта в государственном устройстве Британской империи и дело, следовательно, лишь за тем, чтобы превратить все независимые страны в доминионы и колонии британского империализма.
Наоборот, идеологи американского империализма, в свою очередь, заявляют, что образцом „мирового правительства“ являются США и дело лишь за тем, чтобы все независимые народы и страны были сведены к положению штатов Техас или Юта.
Буржуазные „теоретики“ международного права в полном соответствии с заданиями Уолл-стрита разрабатывают космополитические теории, пытаясь доказать, что субъектом международного права являются не государства, а отдельные личности. Согласно этим теориям, не существует ни суверенных прав государств и народов, ни прав гражданства, ни патриотического долга. Существуют лишь скопища „индивидуумов“, „граждан мира“, которыми вольны распоряжаться американские империалисты.
Обосновывая стремление американского империализма к мировому господству, один из американских проповедников безродного космополитизма Кон, клевеща на народы, пишет, что „есть бесцветные личности и бесцветные народы, не имеющие выраженного жизненного пути“. В противоположность этим „бесцветным народам“ Кон восхваляет на старый фашистский манер народы „высшего типа“, в которых „некоторые общечеловеческие черты получают особое развитие“, то есть народы по самой своей природе „космополитические“ и поэтому якобы призванные играть господствующую роль. Такова новейшая расовая теория, предназначенная служить интересам американских империалистов.
Только рабочий класс, руководимый своим коммунистическим авангардом, ведет последовательную борьбу за национальный суверенитет, против империалистических хищников, покушающихся на свободу и независимость народов.
Выступая против планов империалистической экспансии и агрессии по всем линиям, трудящиеся массы зарубежных стран находят испытанного вождя в лице коммунистических партий. Коммунистические партии объединяют свои усилия на основе общей антиимпериалистической и демократической платформы и собирают вокруг себя все демократические и патриотические силы народов.
Идеологам англо-американских империалистов не удастся обмануть народы фиговым листком космополитизма. Об этом свидетельствует могучий рост национально-освободительного движения угнетенных народов Европы и Азии, борющихся против империализма, за свою независимость и свободу.
IV
Большевистская партия на всем протяжении своей деятельности решительно боролась против буржуазного национализма, против малейших проявлений космополитизма, против национального нигилизма во всех его видах и формах. Ленин и Сталин учат, что интернациональная культура не безнациональна.
Наши великие вожди неустанно воспитывают советский народ в духе любви к социалистическому отечеству, в духе животворного советского патриотизма. Любовь к своей стране у рабочего класса, у трудящихся органически сочетается с интернационализмом, с уважением к правам и свободе других народов. Товарищ Сталин показал, в чем состоит советская идеология дружбы народов и какая непроходимая пропасть лежит между пролетарским интернационализмом и буржуазным космополитизмом: „Советские люди считают, что каждая нация, все равно — большая или малая, имеет свои качественные особенности, свою специфику, которая принадлежит только ей и которой нет у других наций. Эти особенности являются тем вкладом, который вносит каждая нация в общую сокровищницу мировой культуры и дополняет ее, обогащает ее“.
Исходя из указаний Ленина и Сталина, партия большевиков, советский народ ведут непримиримую борьбу против пресмыкательства перед иностранщиной, против буржуазного национализма и космополитизма. Эта борьба имеет огромное значение для всего демократического и антиимпериалистического лагеря. Могучим духовным оружием в этой борьбе является марксистско-ленинская теория, всегда разоблачавшая как национализм, шовинизм, так и национальный нигилизм, буржуазный космополитизм. Острейшим оружием в этой борьбе является разработанная Лениным и Сталиным теория по национальному вопросу.
Ю. ПАВЛОВ**
* Здесь и далее отточие в тексте.
** Павлов Ю. — псевдоним Францева (Францова) Георгия (Юрия) Павловича, партийного и государственного деятеля, философа и историка, в 1945—1949 гг. ректора Московского института международных отношений МИД СССР, в 1949- 1952 гг. заведующего Отделом печати МИД СССР, утвержденного в этой должности решением Секретариата ЦК ВКП (б) за 3 апреля 1949 г. В дальнейшем ректор Академии общественных наук при ЦК КПСС, шеф-редактор журнала „Проблемы мира и социализма“, заместитель директора Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Статья Г. П. Францева как бы подвела черту под кампанией против космополитизма в открытой печати, одновременно обозначив перенос центра тяжести в кампании на ее внешнеполитический аспект. Статья легла в основу статьи „Космополитизм“ в Большой советской энциклопедии (см.: БСЭ. 2-е изд. Т. 23. М., 1953. С. 113−114).
Источник: Сталин и космополитизм. С. 195−200. Публикуется по: Правда. 1949. 7 апреля.
[ii] Суть глобализма (понятие в современном значении ввел в оборот английский исследователь Р. Робертсон в 1983 г.) заключается в ликвидации суверенитета всех национальных государств в пользу наднациональных органов типа МВФ, ВТО, и т. п. При этом власть над миром будет принадлежать не какому-либо государству типа США, а международной финансовой олигархии (см.: Панарин А. С. Искушение глобализмом. М., 2000; Лебедев С. В. Россия, глобализм и антиглобализм. СПб., 2004; и др.).
[iii] Бутаков Я. Дорожная карта для Европы // Агентство политических новостей. 2005. 13 мая. (Цит. по: http://www.apn.ru/publications/print1395.htm).
[iv] Сергеев С. М. Русский национализм и империализм начала ХХ века // Нация и империя в русской мысли начала ХХ века. М., 2004. С. 5.
[v] Тишков В. А. Забыть о нации: (Пост-националистическое понимание национализма) // Вопросы философии. 1998. N 9.
[vi] Он же. Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной антропологии. М., 2003.
[vii] Он же. Есть такая нация // Реальность этноса. СПб., 2006. С. 24.
[viii] Около 7 млн советских воинов более года вели бои за освобождение оккупированных гитлеровцами 13 стран Европы и Азии, после войны на родину возвратилось также 5,5 млн бывших военнопленных и насильственно угнанных советских мирных жителей (Россия и СССР в войнах ХХ века: Стат. исследование. М., 2001. С. 447, 448).
[ix] Известия. 1946. 12 марта; Черчилль У. Мировой кризис. Автобиография. Речи. М., 2003.
[x] См.: Политбюро ЦК ВКП (б) и Совет Министров СССР. 1945−1953. М., 2002. С. 61, 77.
[xi] Сталин И. Выступление на приеме 24 мая 1945 г. в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии // Правда. 1945. 25 мая.
[xii] Великий русский народ // Правда. 1945. 26 мая.
[xiii] Лебедев В. Великий русский народ — выдающаяся нация // Правда. 1945. 7 июля.
[xiv] Лебедев В. Великий русский народ — выдающаяся нация и руководящая сила Советского Союза // Пропагандист. 1945. Август (N 16). С. 7.
[xv] Генкина Э. Ленин и Сталин — основатели Советского Союза // Пропагандист. 1945. N 24. С. 9.
[xvi] Капица П. Л. Письма о науке. 1930−1980. М., 1989. С. 247−248.
[xvii] Против буржуазной идеологии космополитизма // Вопросы философии. 1948. N 2. С. 20.
[xviii] Там же. С. 16.
[xix] Сталин и космополитизм. С. 133. См. также С. 145−149.
[xx] См.: Борев Ю. Б. Сталиниада. М., 1990. С. 268.
[xxi] См.: Верт А. Россия в войне 1941−1945. М., 1965. Вып. 1. С. 247.
[xxii] См.: Барсенков А. С., Вдовин А. И. История России. 1917−2004. М., 2006. С. 407.
[xxiii] Против объективизма в исторической науке // Вопросы истории. 1948. N 2. С. 11.
[xxiv] Там же.
[xxv] Там же.
[xxvi] Ермилов В. Фальшивая проза // Литературная газета. 1947. 20 декабря.
[xxvii] Рюриков Б. „Малый мир“ А. Твардовского // Комсомольская правда. 1948. 15 января.
[xxviii] Субоцкий Л. Заметки о прозе 1946 года // Новый мир. 1947. N 3. С. 135−153.
[xxix] О книге А. Твардовского „Родина и чужбина“: (Стенограммы обсуждений) // Вопросы литературы. 1991. N 9−10. С. 224.
[xxx] Там же. С. 225.
[xxxi] Письмо И. Л. Сельвинского Г. М. Маленкову. 25 июля 1953 г. // Хрестоматия по новейшей истории России. 1917−2004: В 2 ч. М., 2005. Ч. 2. С. 240.
[xxxii] Там же.
[xxxiii] Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 38. С. 181.
[xxxiv] Власть и художественная интеллигенция: Документы ЦК РКП (б)-ВКП (б)-ВЧК-ОГПУ-НКВД о культурной политике. 1917−1953 гг. М., 1999. С. 588.
[xxxv] Там же. С. 587.
[xxxvi] Там же. С. 589.
[xxxvii] Там же. С. 588.
[xxxviii] Там же. С. 587.
[xxxix] Там же. С. 588.
[xl] Там же. С. 456.
[xli] См.: Правда. 1946. 21 сентября.
[xlii] См.: Карякин Ю. Ждановская жидкость, или Против очернительства // Огонек. 1988. N 19; Ильина И. Припугнуть, чтоб другим неповадно было // Трудные вопросы истории. М., 1991; Бабиченко Д. Жданов, Маленков и дело ленинградских журналов // Вопросы литературы. 1993. Вып. 3; и др.
[xliii] Власть и художественная интеллигенция. С. 592.
[xliv] Там же. С. 594.
[xlv] См. там же. С. 600−601.
[xlvi] См. там же. С. 630−632.
[xlvii] Там же. С. 601.
[xlviii] Там же. С. 630.
[xlix] См.: Записка П. В. Баранова Н. А. Булганину о „деле“ В. В. Парина // Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы: В 3 т. М., 2000. Т. 1. С. 205−206.
[l] Цит. по: Мурин Ю. Суды чести // Известия ЦК КПСС. 1990. N 11. С. 135.
[li] Симонов К. М. Глазами человека моего поколения. М., 1988. С. 129.
[lii] См.: Ильичев Л. Докладная записка Агитпропа ЦК М. А. Суслову о недостатках киносценария А. П. Штейна Суд чести», 20 февраля 1948 г. // Сталин и космополитизм. С. 165−167.
[liii] См.: Есаков В. Д., Левина Е. С. Дело «КР»: Суды чести в идеологии и практике послевоенного сталинизма. М., 2001; Кременцов Н. Л. В поисках лекарства против рака: Дело «КР». СПб., 2004.
[liv] См.: Кентавр. 1994. N 2. С. 65−68.
[lv] См.: Есаков В. Д., Левина Е. С. Сталинские «суды чести». М., 2005.
[lvi] См.: Сталин и космополитизм. С. 107, 108.
[lvii] Есаков В. Д. К истории философской дискуссии 1947 года // Вопросы философии. 1993. N 2.
[lviii] См.: Дискуссия по книге Г. Ф. Александрова «История западноевропейской философии» 16−25 июня 1947 г.: Стенографический отчет. М., 1947; Вопросы философии. 1947. N 1.
[lix] См.: За большевистскую партийность в философии // Вопросы философии. 1948. N 3. С. 8.
[lx] Шепилов Д. Об информационном материале о собрании сотрудников Института философии АН СССР, состоявшемся 18 марта 1949 г. // Сталин и космополитизм. С. 318.
[lxi] Философия не кончается…: Из истории отечественной философии. ХХ век: В 2 кн. М., 1998.
[lxii] См.: Деборин Г. А. Государство США на службе капиталистических монополий // Вопросы философии. 1948. N 1. С. 113, 116. Разгромной критике в журнале «Большевик» (1947. N 13) подверглась также книга одного из ведущих научных сотрудников ИМХМП Л. Я. Эвентова «Военная экономика Англии» (М., 1946).
[lxiii] Большевик. 1947. N 17. С. 57.
[lxiv] Певзнер Я. А. Жизнь и труды Е. С. Варги в свете современности // Мировая экономика и международные отношения. 1989. N 10. С. 27.
[lxv] См.: Черкасов П. П. Как и почему был закрыт Институт мирового хозяйства и мировой политики (1947 год) // Мировая экономика и международные отношения. 2004. N 4, 5.
[lxvi] Негативный образ науки формировался статьями: Глущенко И. Реакционная генетика на службе империализма // Правда. 1949. 5 апреля; Студитский А. Н. Мухолюбы — человеконенавистники // Огонек. 1949. N 11; и др.
[lxvii] См.: Дубинин Н. П. История и трагедия советской генетики. М., 1992; Медведев Ж. Взлет и падение Лысенко: История биологической дискуссии в СССР (1929−1966). М., 1993; Сойфер В. Власть и наука: История разгрома генетики в СССР. М., 1993; Мухин Ю. Продажная девка Генетика. М., 2006; и др.
[lxviii] См.: Кибернетику — на службу коммунизму. М., 1961−1967. Т. 1−5.
[lxix] Сонин А. Как бомба спасла физиков // Московские новости. 1990. 25 марта (N 12). С. 16; Томилин К. А. Несостоявшийся погром в теоретической физике (1949) // Философские исследования. 1993. N 4.
[lxx] См.: Максимов А. А. Против реакционного эйнштейнианства в физике // Красный флот. 1952. 13 июня; Сонин А. С. «Физический идеализм»: История одной идеологической кампании. М., 1994; и др.
[lxxi] Балтийский Н. О патриотизме // Новое время. 1945. 1 июня (N 1). С. 4−6.
[lxxii] Тихонов Н. В защиту Пушкина // Культура и жизнь. 1947. 9 мая.
[lxxiii] Фадеев А. Советская литература после постановлений ЦК ВКП (б) от 14 августа 1946 года о журналах «Звезда» и «Ленинград» // Литературная газета. 1947. 29 июня.
[lxxiv] Шепилов Д. Советский патриотизм // Правда. 1947. 13 августа.
[lxxv] Шепилов Д. Победа социализма в СССР — торжество идей ленинизма: К 25-й годовщине со дня смерти В. И. Ленина // Правда. 1949. 16 января.
[lxxvi] Совещание деятелей советской музыки в ЦК ВКП (б). М., 1948. С. 139−140.
[lxxvii] Против буржуазной идеологии космополитизма // Вопросы философии. 1948. N 2. С. 14.
[lxxviii] Там же. С. 17.
[lxxix] Там же. С. 18.
[lxxx] Александров Г. Ф. Космополитизм — идеология империалистической буржуазии // Вопросы философии. 1948. N 3. С. 178, 179.
[lxxxi] Там же. С. 185, 186.
[lxxxii] Шепилов Д., Ильичев Л. Докладная записка Агитпропа ЦК М. А. Суслову о содержании журнала «Вопросы философии» N 3 за 1948 г. // Сталин и космополитизм. С. 456.
[lxxxiii] Против буржуазной идеологии космополитизма // Вопросы философии. 1948. N 2. С. 15; Василевская В. Фашистский бред Черчилля // Литературная газета. 1948. 20 октября. С. 4.
[lxxxiv] Цит. по: Дворкин И. И. По заказу американского и английского империализма // Вопросы философии. 1949. N 1. С. 305.
[lxxxv] Против буржуазной идеологии космополитизма // Вопросы философии. 1948. N 2. С. 15. См. также: Коровин Е. Абсолютный суверенитет или абсолютная неправда // Новое время. 1947. N 41. С. 14−16.
[lxxxvi] Цит. по: Александров Г. Ф. Космополитизм — идеология империалистической буржуазии // Вопросы философии. 1948. N 3. С. 182.
[lxxxvii] Рубинштейн М. Контуры атомного века в представлениях американских ученых // Новое время. 1946. N 12. С. 25−31.
[lxxxviii] Калашников В. Л. Славянская цивилизация. М., 2001. С. 151.
[lxxxix] Юрьев М. Глашатаи «атомной империи» // Литературная газета. 1948. 11 сентября.
[xc] См.: Пайс А. Научная деятельность и жизнь Альберта Эйнштейна. М., 1989. С. 451.
[xci] См.: Вавилов С. И., Иоффе А. Ф., Семенов Н. Н., Фрумкин А. А. О некоторых заблуждениях профессора Альберта Эйнштейна // Новое время. 1947. 26 ноября. N 48. С. 16.
[xcii] Там же. С. 15.
[xciii] См. там же. С. 17.
[xciv] Цит. по: О беззаботности в политике и упорстве в заблуждениях: По поводу ответа проф. Эйнштейна // Новое время. 1948. 1948. 10 марта (N 11).С. 14.
[xcv] См. там же. С. 15.
[xcvi] Цит. по: Александров Г. Ф. Космополитизм — идеология империалистической буржуазии // Вопросы философии. 1948. N 3. С. 184.
[xcvii] Митин М. Против антимарксистских космополитических «теорий» в философии // Литературная газета. 1949. 9 марта. С. 3.
[xcviii] Павлов Ю. Космополитизм — идеологическое оружие американской реакции // Правда. 1949. 7 апреля. С. 3.
[xcix] Константинов Ф. Великое оружие борьбы за коммунизм // Литературная газета. 1949. 27 апреля. С. 3.
[c] Вышинский П. Е. Космополитизм и отечество // Вопросы философии. 1948. N 2. С. 63.
[ci] Попов В. П. Сталин и советская экономика в послевоенные годы // Отечественная история. 2001. N 3. С. 65.
[cii] Информационное совещание представителей некоторых компартий в Польше в конце сентября 1947 г. М., 1948. С. 34−35.
[ciii] См.: Рубинштейн М. За кулисами американской науки // Новое время. 1947. N 1; Левин Д. Б. Современный международно-правовой нигилизм // Советское государство и право. 1948. N 6; и др.
[civ] Коровин Е. А. За советскую патриотическую науку права // Советское государство и право. 1949. N 7. С. 7, 8.
[cv] Леонтьев А. О космополитизме и интернационализме // Новое время. 1949. 6 апреля. N 15. С. 10.
[cvi] Песис Б. Космополитический фашист // Литературная газета. 1948. 30 июня. С 4. См. также: Фрадкин И. Немецкие космополиты на американской службе // Литературная газета. 1948. 7 июля. С. 4.
[cvii] Дворкин И. И. По заказу американского и английского империализма // Вопросы философии. 1949. N 1. С. 303. См также: Вышинский П. Е. Космополитизм и отечество // Вопросы философии. 1948. N 2. С. 63.
[cviii] В частности, к произведениям такого рода относят фельетон С. Васильева «Без кого на Руси жить хорошо», подготовленный для печати в журнале «Крокодил», но не увидевший света в 1949 г., видимо, в связи с затуханием кампании. В фельетоне срифмованы фамилии всех основных фигурантов кампании по борьбе с космополитизмом (См. приложение, С.)
[cix] Против буржуазного либерализма в литературоведении: (По поводу дискуссии об А. Веселовском) // Культура и жизнь. 1948. 11 марта. С. 3; Тарасенков Ан. Космополиты от литературоведения // Новый мир. 1948. N 2.
[cx] Против объективизма в исторической науке // Вопросы истории. 1948. N 2. С. 11; О задачах советских историков в борьбе с проявлениями буржуазной идеологии // Вопросы истории. 1949. N 2. С. 9.
[cxi] Образчиками жанра могут служить письма Л. Красковой А. А. Жданову и А. Бегичевой И. В. Сталину (Сталин и космополитизм. С. 185−186, 195−200) (см.: Приложение, с.), письмо В. Безымянного в ЦК КПСС (Государственный антисемитизм в СССР. От начала до кульминации. 1938−1953. М., 2005. С. 340−341).
[cxii] Биккенин Н. Б. Сцены общественной и частной жизни // Свободная мысль. 2000. N 7. С. 96.
[cxiii] Малышев В. А. «Пройдет десяток лет, и эти встречи уже не восстановишь в памяти»: Дневник наркома // Источник. 1997. N 5. С. 140.
[cxiv] См.: Костырченко Г. В. Тайная политика Сталина. М., 2003. С. 363.
[cxv] Сталин и космополитизм. С. 89, 92. См. также: Печатнов О. В. «Стрельба холостыми»: Советская пропаганда на Запад в начале холодной войны (1945−1947) // Сталинское десятилетие «холодной войны»: Факты и гипотезы. М., 1999.
[cxvi] С. И. Огольцов — Л. П. Берии о подготовке и осуществлении спецоперации по устранению С. М. Михоэлса // Государственный антисемитизм в СССР. С. 110−112.
[cxvii] Записка Р. А. Руденко и С. Н. Круглова в Президиум ЦК КПСС об освобождении А. С. Аллииуевой и Е. А. Аллилуевой // Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы: В 3 т. М., 2000. Т. 1. С. 70−71. См. также: Шатуновская Л. Жизнь в Кремле. Нью-Йорк, 1982. С. 199; Аллилуева С. И. Двадцать писем к другу. М., 1989. С. 183.
[cxviii] См.: Реабилитация: Политические процессы 30−50-х годов. М., 1991. С. 324.
[cxix] См.: Меир Г. Моя жизнь: Автобиография. Чимкент, 1997.
[cxx] См.: М. В. Шкирятов В. С. Абакумов — И. В Сталину о результатах проверки обвинительных материалов против П. С. Жемчужиной, 27 декабря 1948 г. // Государственный антисемитизм в СССР. С. 156−160; Сто сорок бесед с Молотовым. М., 1991. С. 475.
[cxxi] Костырченко Г. В плену у красного фараона. С. 111.
[cxxii] См.: Жуков Ю. Н. Сталин: Тайны власти. С. 466, 467.
[cxxiii] См.: Реабилитация: Политические процессы 30−50-х годов. М., 1991. С. 323.
[cxxiv] Цит. по: Грибанов С. В. Сталин и евреи. М., 2001. С. 67.
[cxxv] Государственный антисемитизм в СССР. С. 138.
[cxxvi] См.: Неправедный суд: Последний сталинский расстрел. Стенограмма судебного процесса над членами Еврейского антифашистского комитета. М., 1994.
[cxxvii] Подозрение о том, что он делает это намеренно, было высказано 2 июля 1951 г. в письме следователя по особо важным делам МГБ СССР М. Д. Рюмина на имя Сталина, которое готовилось с помощью аппарата Маленкова. В нем утверждалось, что Абакумов сознательно тормозил расследование дела «еврейского националиста», врача Я. Г. Этингера, якобы позволявшее получить сведения о масштабной вредительской деятельности врачей. С этого момента берет свое начало известное «дело», получившее развязку сразу после смерти Сталина (см.: Столяров К. А. Игры в правосудие. М., 2000; Абрамов В. Абакумов — начальник СМЕРШа: Взлет и гибель любимца Сталина. М., 2005; Смыслов О. С. Генерал Абакумов: Всесильный хозяин СМЕРШа. М., 2005).
[cxxviii] Костырченко Г. В плену у красного фараона. С. 188.
[cxxix] Блох А. М. Советский Союз в интерьере Нобелевских премий. М., 2005. С. 365. Характерно, что при подведении в ноябре 1948 г. итогов дискуссии по проблемам литературной критики (открыта мартовским номером журнала) отмечалась ее направленность против «безыдейности, формализма, беспринципности и групповщины, низкопоклонства перед Западом, безродного космополитизма, натурализма». Однако никто из критикуемых космополитом назван не был (За большевистскую партийность литературной критики: К итогам обсуждения злободневных проблем литературной критики // Новый мир. 1948. N 12. С. 193).
[cxxx] Костырченко Г. В плену у красного фараона. С. 188.
[cxxxi] Жуков Ю. Н. Сталин: Тайны власти. С. 491.
[cxxxii] См. статьи и материалы, опубликованные в 1949 г. в «Правде»: Грибачев Н. Против космополитизма и формализма в поэзии (16 февраля), До конца разгромим космополитов-антипатриотов! (28 февраля); Большаков И. Г. Разгромить буржуазный космополитизм в киноискусстве (3 марта); в «Известиях»: Захаров В. До конца разоблачить буржуазных космополитов в музыкальной критике (24 марта); в «Литературной газете»: До конца разоблачить антипатриотическую группу театральных критиков (29 января), Суров А. Эстетствующие клеветники (9 февраля), Еремин Д. Космополиты в кинокритике и их покровители (23 февраля), Против космополитизма в музыкальной критике (26 февраля), Решительно разоблачить происки буржуазных эстетов (26 февраля), Против космополитизма в философии (2 марта), Убрать с дороги космополитов (12 марта), Против буржуазного космополитизма в литературоведении (19 марта); в «Советском искусстве»: Против космополитизма и формализма в музыкальном образовании (12 марта); в «Вечерней Москве»: Безродные космополиты в ГИТИСе (18 февраля), Иванов С. Наглые проповеди безродного космополитизма (14 марта); Изгнать буржуазных космополитов из советской архитектурой науки (24 марта); многие другие в подобном духе.
[cxxxiii] О задачах советских историков в борьбе с проявлениями буржуазной идеологии; В Академии общественных наук при ЦК ВКП (б) // Вопросы истории. 1949. N 2; и т. п.
[cxxxiv] Государственный антисемитизм в СССР. С. 234.
[cxxxv] ГОСЕТ закрыт приказом Комитета по делам искусств при СМ СССР от 14 ноября 1949 г. (Государственный антисемитизм в СССР. С. 294−295).
[cxxxvi] Театр ликвидирован распоряжением Совмина РСФСР от 22 октября 1949 г. по предложению Хабаровского крайисполкома (Государственный антисемитизм в СССР. С. 297).
[cxxxvii] Эренбург И. Люди, годы, жизнь. Воспоминания в 3 т. М., 1990. Т. 3. С. 103.
[cxxxviii] Борев Ю. Б. Сталиниада. М., 1990. С. 345.
[cxxxix] Павлов Ю. Космополитизм — идеологическое оружие американской реакции // Правда. 1949. 7 апреля (См. Приложение, с.).О необходимости борьбы с антипатриотизмом писали и позже (см.: Против рецидивов антипатриотических взглядов в литературной критике // Правда 1951. 28 октября).
[cxl] Костырченко Г. В. Тайная политика Сталина. М., 2003. С. 363.
[cxli] 20 июля 1949 г. освобожден от руководства Агитпропом ЦК (Политбюро ЦК ВКП (б) и Совет Министров СССР. 1945−1953. С. 77).
[cxlii] 12 декабря 1949 г. освобожден от обязанностей секретаря МК и МГК, а также от обязанностей секретаря ЦК ВКП (б) (Политбюро ЦК ВКП (б) и Совет Министров СССР. 1945−1953. М., С. 324).
[cxliii] Эренбург И. Люди, годы, жизнь. Воспоминания в 3 т. М., 1990. Т. 3. С. 103.
[cxliv] См.: Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы: В 3 т. М., 2000−2004.
[cxlv] Маркиш Ш. Пример Василия Гроссмана // Гроссман В. На еврейские темы. В 2 т. Иерусалим, 1985. Т. 2. С. 407, 508. См. также: Костырченко Г. «Дело врачей» не носило исключительно антиеврейского характера // Родина. 1994. N 7. С. 66−73.
[cxlvi] См. резолюции X и XII съездов РКП (б) по национальному вопросу: В. И. Ленин, КПСС о Советском многонациональном государстве. М., 1981. С. 117, 128.
[cxlvii] Его полное название — «Руководящие кадры партийных, советских, хозяйственных и других органов к началу 1952 года (без данных по министерствам: Военному, Военно-Морскому, Госконтроля и по войскам МВД, МГБ и спецсудам». Данные сборника частично опубликованы в кн.: Государственный антисемитизм в СССР. С. 353−357.
[cxlviii] См. там же. Подсчеты произведены по данным, приведенным на страницах 353−355.
[cxlix] Симонов К. М. Глазами человека моего поколения. М., 1990. С. 202.
[cl] Лобанов М. П. В сражении и любви: Опыт духовной биографии. М., 2003.
[cli] Чалидзе В. Победитель коммунизма. Нью-Йорк, 1981. С. 46, 49; Данишевский И. М. По поводу статьи В. Пескова «Отечество» // Политический дневник. 1964−1970. Амстердам, 1972. С. 65; Лерт Р. Б. На том стою: Публикации самиздата. М., 1991. С. 17.
[clii] С нашей точки зрения, тенденциозности подобного рода не избежали автор и составители книг «Тайная политика Сталина: Власть и антисемитизм», «Государственный антисемитизм в СССР»; «Сталин и космополитизм».
[cliii] См.: «Ленинградское дело». Л., 1990; Реабилитация: Политические процессы 30−50-х годов. М., 1991; Политбюро ЦК ВКП (б) и Совет Министров СССР. 1945−1953; и др.
[cliv] Шафаревич И. Р. Трехтысячелетняя загадка: История евреев из перспективы современной России. СПб., 2002. С. 240.
[clv] Фашизм // Настольный энциклопедический словарь-справочник. М., 1926. С. 425; 2-е изд. М., 1927. С. 425.
[clvi] Фашизм // Там же. 3-е изд. М., 1929. С. 598.
[clvii] Космополитизм // БСЭ. Т. 34. М., 1937. С. 431.
[clviii] См.: Космополитизм // БСЭ. 2-е изд. Т. 23. М., 1953. С. 113.
[clix] Сталин И. В. Речь на ХIХ съезде партии 14 октября 1952 г. М., 1952. С. 8.
[clx] Цит. по: Марьина В.В. Дневник Г. Димитрова // Вопросы истории. 2000. N 7. С. 42.
[clxi] БСЭ. 2-е изд. Т. 23. С. 114.
[clxii] См.: Лебедев С. В. Альтернатива справа: Национально-патриотическое движение в России: Историческая традиция, идеологические направления и перспективы. СПб., 1999.
[clxiii] См.: Суверенитет: Сборник / Сост. Н. Гараджа. М., 2006.
http://www.voskres.ru/idea/vdovin.htm
