 |
| Правая.Ru | Священник Димитрий Познанский | 28.11.2006 |
— Католичество — всё равно что вера нехристианская! — прибавил он вдруг, засверкав глазами и смотря пред собой, как-то вообще обводя глазами всех вместе.
— Ну, это слишком, — пробормотал старичок и с удивлением поглядел на Ивана Федоровича.
— Как так это католичество вера нехристианская? — повернулся на стуле Иван Петрович; - а какая же?
(Ф.М. Достоевский, «Идиот»)
Употребление слова «церковь» в отношении той или иной религиозной общности, в первую очередь означает то, что сама эта общность присваивает себе такое наименование. Однако в строгом евангельском христианском значении Церковь — это лишь одна единственная во всем мире общность последователей Иисуса Христа, себя таковой осознающая. Мы — православные христиане, исповедующие Церковь единой, святой, соборной и апостольской, как раз и осознаем себя этой общностью. Здесь закономерно возникает вопрос, почему в устах православного духовенства и даже в некоторых церковных документах встречается употребление слова «церковь» в отношении иноверческих религиозных организаций? Причину этого явления еще в XIX столетии объяснял преподобный Амвросий Оптинский: «Если же, как сказано, кроме Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви, каковою называется и есть Церковь Православная, так сомнительно спасение других вероисповеданий: то почему же в России не проповедуется открыто истина сия? На это ответ очень простой и ясный. В России допущена веротерпимость и иноверцы наравне с православными занимают у нас важные должности: начальники учебных заведений по большей части иноверцы; начальники губерний и уездных городов часто бывают иноверцы: полковые и батальонные командиры — нередко иноверцы. Где ни начни духовное лицо открыто проповедовать, что вне Православной Церкви нет спасения, сановитые иноверцы оскорбятся. От такого положения русское православное духовенство и получило как бы навык и укоренившееся свойство говорить об этом предмете уклончиво. А может быть некоторые, по той же причине, и от всегдашнего обращения с иноверцами, а более от чтения их сочинений, стали и думать снисходительнее в отношении надежды спасения и прочих вероисповеданий».
Самой многочисленной из конфессий причисляющих себя к христианским, а стало быть, из самоименующихся «церквями» на сегодняшний день является Римо-католическая. Если в нынешние секулярные времена во многих умах, в том числе среди причисляющих себя к православному исповеданию, утвердился взгляд на Римо-католическую общину как церковь-сестру, то еще несколько столетий назад такое мнение выглядело определенно диким. Когда Мотовилов спрашивал преподобного старца Серафима о цели христианской жизни, то получил ответ, что эта цель заключается в стяжании Духа Святого. Действительно, согласно православному вероучению, стяжание благодати — обожение есть непосредственное приобщение к Богу, Его нетварной (несотворенной) энергии. Эта энергия — Само Божество, то есть божественная природа сообщаемая твари. По мере очищения от греховных страстей, человек по дару Божию становится тем, чем Бог является по природе. Это обожение возможно лишь в Церкви, в которой обитает Святой Дух, и которая является мистическим Телом Христовым. Католики не только не верят в возможность обожения, но и отрицают нетварность божественной энергии. Благодать, по мнению латинян, является творением, а преподобный Максим Исповедник так говорит об этом: «Ничто тварное не обоживает и обожение не является достижением естественной силы». Учение католиков о благодати было осуждено Константинопольскими Соборами 1341 и 1351 гг., постановления которых были санкционированы Поместными Соборами всех Церквей. Таким образом, авторитет этих Соборов равен авторитету Вселенских. Очевидно, что, отметая нетварность божественной благодати, латиняне отметают возможность подлинного богообщения, что является следствием их отпадения от Вселенской Церкви. Естественно, что не имея никакого представления о подлинном богообщении, католическая аскетика становится потугами обретения святости силами падшего естества. И здесь вместо обожения — распаление воображения, актерство, экзальтация и тому подобное.
Еще до Константинопольских Соборов осудивших лжеучение о «тварной благодати», в IX веке состоялся Собор отвергший латинское прибавление к Символу Веры, т.н. «филиокве» (лат. — «и от Сына»), утверждающее исхождение ипостаси Святого Духа не только от Отца, но и от Сына. Этот Собор по своему значению также являлся Вселенским, и его постановления были подписаны присутствовавшими на нем легатами Папы Римского Иоанна епископами Павлом и Евгением и кардиналом Петром. Святитель Фотий Великий, называвший «филиокве» вершиной зол, писал: «Кто, пусть даже и ничтожный христианин, снёс бы внесение двух причин во Святую Троицу, Сына и Духа — Отец, а Духа как Отец, так и Сын, разделяя единоначалие (монархию) на двубожие, подрывая христианское богословие не меньше чем мифология эллинов и оскорбляя достоинство Пресущественной и Единоначальной Троицы? Таким образом, снова появляется устремлённая против Святого Духа дерзость Македония, воспроизводя ту же самую церковно-историческую трагедию еретиков-македониан». Перечислив уже в то время существовавшие у латинян иные искажения, святитель Фотий резюмирует: «Но и не осмелься они ни на что другое из перечисленного, одного богохульства в отношении Святого Духа — а точнее, всей Святой Троицы, — которое не оставляет уже места большему, хватило бы, чтобы подвергнуть их тысячам анафем»!
Еще одно весьма значительное лжеучение католиков заключается в присвоении римскому понтифику статуса «главы Церкви» и непогрешимости в вопросах вероучения, пусть даже и в тот момент, когда он говорит с кафедры. Согласно православному вероучению, никто из человеков, ни священник, ни Патриарх, ни святой не наделен непогрешимостью, которая свойственна лишь Богу и Его Церкви, глава которой Христос. Учитывая то, что на протяжении двенадцати столетий Папы были преступниками, прелюбодеями, кровосмесителями, лжецами, а главное — еретиками (даже по меркам собственной конфессии), учение о «непогрешимости Пап» выглядит совсем уж зловещим. В свое время, король Англии Эдгар говорил епископам своего королевства: «Никто не видит в Риме чего-нибудь другого, кроме распущенности, расслабления нравов, пьянства и безнравственной мерзости. Жилища священников стали отвратительными пристанищами для блудных женщин и содомлян. Во дворце Папы денно и нощно развлекаются. Вакхические песни, бесстыдные танцы и мессалинские мерзости заменили посты и молитвы». «Проклят человек, который возложил свою надежду на человека», — говорит пророк Иеремия. Еретический догмат о «непогрешимости Пап» отрицает третье свойство Церкви — Соборность.
Вопреки распространенному мнению, Церковь не признает у католиков ни Таинств, ни священства, обличая их как присутствующие лишь по внешней видимости. Преподобный Никодим Святогорец в комментариях к 47 правилу святых апостолов говорит: «Крещение латинян — это ложное крещение… Оно не приемлемо… потому что латиняне еретики. А что они еретики, нет нам нужды теперь распространяться… достаточно того, что с откровенностью сказал о них Марк Эфесский во Флоренции». Святитель же Марк Эфесский сказал католикам следующее: «…ваши епископы и клирики уже не епископы и не клирики, будучи низложены такими великими и древними Соборами, а миряне — подлежат анафеме и отлучению. Этими же почти словами определяют и последующие Соборы, Пятый и Шестой, и после них — Седьмой, который и восклицает великим гласом: „Мы держимся законов Церкви; мы соблюдаем определения Отцев; мы прибавляющих или убавляющих нечто от Церкви анафематствуем“. И засим: „Если кто все предание церковное писанное и не писанное презрит, да будет анафема“. Разве вы не нарушаете писанное предание Отцев тем, что вносите новшество? Как вы не краснеете, произнося в остальном весь Символ так, как его составили те Отцы, а одно единственное слово вставляя отсебятины? Ибо прибавлять или изымать слова, это — дело еретиков, которые желают благодаря сему укрепить свою ересь. Разве вы поступили бы так в отношении Евангелия или Апостола, или кого-нибудь из ваших Учителей? Разве вы бы не потребовали наказания дерзнувшему на это, если бы он был схвачен? Даже если бы и не было таких постановлений и страшных прещений и множества запрещений, разве не стыдно в чужие писания, уже изданные и господствующие во всей вселенной, вставлять свои собственные слова, и этим возбуждать такой соблазн в Церквах? Бесчувственные и огрубелые вы, „у вас железная душа в сердце“: вы презираете братьев, терпящих соблазн и разделенных с вами, только бы вам не отказаться от своей воли и новшеств! Что еще? — После Седьмого Вселенскаго Собора собирается иной Собор снова, во время Василия, императора Ромеев, созванный Святейшим Патриархом Фотием. Этот Собор был назван Восьмым Вселенским и имел легатов Иоанна, блаженного Папы Ветхого Рима, — Павла и Евгения епископов, и Петра, пресвитера и кардинала. Этот Собор санкционировал Седьмой (Вселенский) Собор, утвердил блаженного Фотия на его престоле и дерзающих с тех пор говорить оное прибавление в Символе предал анафеме. „Если кто“, говорит он, „помимо этого священного Символа дерзнет иной писать или прибавлять или убавлять и дерзко отзываться об этом постановлении, да будет осужден и извержен из всего христианского общества“. Это же самое касательно оного прибавления в Символе говорит еще более широко и очевидно и папа Иоанн в послании к святейшему Фотию. Этот Собор издал также каноны, которые находятся во всех сборниках канонов. Итак, не несправедливо мы отделяем себя от вас, которые ни во что ставите таких великих Отцев и Вселенские и многочисленные Соборы».
Когда в XVIII столетии возник вопрос о крещении обратившихся в православие латинян, Восточные Патриархи издали специальное определение «Орос Святой Церкви Христовой о крещении новообращенных от Запада» (1755/56). Вот его текст: «Есть много средств для достижения спасения. Все они, словно ступени лествицы, взаимно соединены и связаны и ведут к одной и той же цели. Таким образом, первое среди них есть крещение, которое Бог вручил святым апостолам, и отсутствие которого, поэтому, делает все остальные таинства бесплодными. Ибо сказано: „Не родившийся от воды и духа не может внити в Царствие Небесное“. Первым рождением человек начинает свое смертное существование. И поэтому обязательно, и даже непременно, должен быть обретен иной способ рождения, в котором нет ни начала тления, ни смерти, и посредством которого мы могли бы уподобляться начальнику нашего спасения Иисусу Христу. Ибо здесь воды крещения в святой купели заменяют утробу матери, и в них обретает рождение тот, кто рождается, по слову Златоуста;… а Дух, Который низпосылается на воды, делает то же, что делает Бог, когда создает зародыш. И подобно тому, как Он положен был во гробе и в третий день снова вернулся к жизни, те, кто веруют, опускаясь под воду, вместо того, чтобы опускаться под землю, троекратным погружением» изображают в себе тридневную славу Воскресения; а вода освящается сошествием Всесвятаго Духа для того, чтобы тело могло просветиться водой видимой, а душа могла получить освящение Духом, Который невидим. Ибо подобно тому, как вода в котле становится сопричастной жару огня, точно так же и вода в купели преобразуется действием Духа в божественную силу (энергию). Она очищает тех, кто таким образом крещается и делает их достойными быть сынами (Божьими). Однако, не так бывает с теми, кого посвящают иным образом. Вместо очищения и усыновления, оно [еретическое крещение] делает их нечистыми и сынами тьмы.
И вот три года назад возник вопрос: «Когда еретики приходят к нам, можем ли мы принимать их крещение, при том что оно противоречит традиции святых Апостолов и святых Отцов, обычаям и таинствам соборной и Апостольской Церкви?» Мы, воспитанные по Божественной милости в Православной Церкви и придерживающиеся канонов святых Апостолов и святых Отцов, признаем только одну Церковь, нашу Святую, соборную и Апостольскую Церковь. Именно ее Таинства и, следовательно, ее Крещение мы приемлем. С другой стороны, будучи едиными в своих намерениях, мы питаем отвращение ко всем обрядам, которые осуществляются не так, как Святой Дух повелел святым Апостолам, и как Церковь Христова осуществляет по сей день. Ибо сия суть нововведения развращенных людей, и мы относимся к ним, как к незнакомым и чуждым полноте Апостольской традиции. Поэтому мы принимаем тех, кто переходит к нам от них как неосвященных и некрещеных. Поступая так, мы подражаем Господу нашему Иисусу Христу, который повелел свом Апостолам крестить «во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа»; мы подражаем святым и божественным Апостолам, которые повелели нам крестить оглашенных троекратным погружением и поднятием, и при каждом погружении говорить одно имя Пресвятой Троицы; мы подражаем святому Дионисию, современнику Апостолов, который говорит нам, что «погружать оглашенного, не имеющего на себе никакого одеяния, три раза в купели с освященной водой и елеем, после велегласного троекратного провозглашения ипостасей божественной Благости, и после этого сразу запечатать новокрестившегося самым святоносным миром, и после этого сделать его причастником пресвятой Евхаристии» и мы подражаем Второму и Пентектийскому святому Вселенскому Собору, который повелел нам принимать, как некрещеных тех, кто хотят принять Православие, но не были крещены троекратным погружением и поднятием таким образом, чтоб при каждом погружении призывалась одна из божественных Ипостасей, а были крещены каким-то иным образом.
Поэтому, мы так же твердо держимся за эти святые и божественные постановления, мы отвергаемся и питаем отвращение к крещению у еретиков. Ибо они противятся и суть чуждые святому Апостольскому повелению. Это бесполезные воды — по слову Святых Амвросия и Афанасия. Они не сообщают освящение тем, кто их принимает, и никоим образом не способствуют очищению грехов. Мы принимаем тех, кто приходит в Православие, и кто крестившись не были крещены, как не крещенных, и без возможной опасности мы крестим их в соответствии с Апостольскими и синодальными, на которых твердо стоит святая Христова и Апостольская и соборная Церковь, которая является общей матерью для всех нас.
Вместе с нашей общей решимостью и нашим определением, мы скрепляем печатью этот наш Орос, во свидетельство того, что он пребывает в согласии с предписаниями Апостольскими и синодальными, и заверяем его своими подписями.
В год спасения 1755,
+Кирилл, милостью Божьей Архиепископ Константинополя Нового Рима и Патриарх Вселенский
+Матфей, милостью Божьей Папа и Патриарх Александрии и Вселенский Судия
+Парфений, милостью Божьей Патриарх святого града Иерусалима и всея Палестины".
Здесь возникает еще один закономерный вопрос, если крещение еретиков, и, в частности, католиков не является таковым, то как объяснить практику приема тех же католиков и представителей других религиозных сообществ в Церковь через покаяния без совершения над ними Крещения? Дело в том, что желая оказать снисхождение некоторым из обращающихся иноверцев, Церковь на Вселенских Соборах установила допустимые границы такого снисхождения, взяв за правило образ совершения крещального обряда. Византийские канонисты Зонара, Аристин и Вальсамон, а также Славянская Кормчая сходятся в том, что те кто не получил Крещения по уставу Православной Церкви в три погружения, должны быть обязательно крещаемы или миропомазуемы (см. толкования на VII правило II Вселенского Собора). Поскольку латинское крещение совершается отнюдь не погружением, то, следуя критерию Вселенских Соборов и правилам Святых Апостолов (50), Восточные Патриархи и сообщили своим Оросом о необходимости крещения католиков. Практика приема латинян в Церковь без совершения над ними Крещения существует только в Русской Церкви, но не существует на Востоке. Эта практика, как и практика крещения обливанием, пришла из оккупированной польскими католиками Малороссии, и закрепилась у нас до сих пор. В православном противокатолическом катехизисе, изданном в начале XX века в форме вопросов и ответов, содержится такой диалог: «Вопрос: Какое снисхождение оказывает Русская Церковь католикам, желающим принять истинную веру?
Ответ: Большое: чтобы облегчить им переход от ложной церкви к
истинной, Русская Церковь отменила установленное на древних Соборах и сохраняющееся доныне у Православных Восточных Патриархов правило, чтобы обращающихся от латинской ереси снова крестить и миропомазывать; а принимать их третьим чином, то есть чрез осуждение ереси и покаяние.
Вопрос: Имеет ли Русская Православная Церковь основание для сего снисхождения?
Ответ: Имеет, ибо такие снисхождения разрешено делать по 1-му правилу св. Василия Великого, по которому можно отменять правила о новом крещении еретиков, «аще сие имеет быти препятствием к общему благосозиданию». Однако, следует отметить, что здесь содержится некоторая неточность, так как правила святых отцов не могут иметь преимущества перед правилами Вселенских Соборов. Как бы то ни было, принимая обращающихся от ереси, Церковь может с полным, данным ей от Господа правом вязать и решить, действуя по принципу икономии, то есть исходя из веры в Божественное домостроительство, Его промысел, и оказывать приходящим к ней снисхождение. Вот как сказано об этом в Славянской Кормчей (правило святителя Тимофея Александрийского): «Вопрос: почто обращающиеся еретики к Соборней Церкви не покрещаем?
Ответ: Аще бы се было, не бы ся человек скоро обращал от ереси, покрещения стыдяся, обаче и возложением рук пресвитерску и молитву, весть приходити Дух Святый, якоже свидетельствуют Деяния Святых Апостол».
В тоже время, практикуя разные способы чиноприема обращающихся к православной вере, Церковь никоим образом не свидетельствует о наличии спасающей благодати в еретических сообществах. Святитель Илларион Троицкий по этому поводу говорил: «Истина единства Церкви исключает благодать священнодействий во внецерковных обществах. Примирить единство Церкви с действительностью внецерковных таинств не возможно… Принимая некоторых еретиков и раскольников без крещения, принимая даже их иерархию в священном сане, кафолическая Церковь продолжала только себя считать единой Христовой Церковью, исключительною обладательницей благодатных даров Святого Духа, и ничуть не думала этой своей практикой объявлять кафаров, донатистов, ариан, несториан и прочих своими членами, имеющими спасительные дары Святого Духа… По первому правилу святого Василия Великого вне Церкви вообще оскудевает преподаяние благодати и всякое преемство вне Церкви незаконно, так как там мирянин (и даже менее того) возлагает руку на мирянина, не сообщая ему никакой благодати, потому что ее вообще нет и быть не может вне единой Церкви, вне единства Тела Христова». Также и митрополит Сергий Страгородский совершенно справедливо писал: «Таково было самосознание Церкви семи Вселенских Соборов, таково же и ныне самосознание нашей Православной Церкви. Только себя она считает Церковью Христовой, только свои таинства благодатными, только свою иерархию облеченной апостольскими полномочиями вязать и решить. Вне Церкви Православной нет ни разрешение грехов, ни таинств, ни вообще благодати. Поэтому примирение православной Церкви с отпадающими от нее может состояться лишь в том, что она принимает их в свои недра, данною ей властью. Разрешает их грех отпадения и в своих таинствах сообщает им спасительную благодать».
Не углубляясь во все искажения существующие у латинян (искаженное учение о Богородице, хлебопоклонничество, нарушение постановлений Вселенских Соборов о Пасхалии, учение о примате Папы над всеми Поместными Церквами и многое другое), очевидно, что уже упомянутого достаточно для осознания того, что никаких оснований считать сообщество католиков Церковью нет. В древности еретические сообщества называли «синагогами», что в переводе с греческого означает «собрание». Но, как уже было сказано, Церковь это больше чем просто собрание, это мистический организм — Тело Христово, и то, что латинская синагога имеет наибольшее количество приверженцев в мире, не может сделать ее подлинной Церковью. Как пишет преподобный Амвросий Оптинский, «некоторым бросается в глаза численность и повсюдность приверженцев латинской Церкви, и потому думают недостоверно разумеющие истину, что не должна ли ради сей причины называться Латинская Церковь Вселенскою или Соборною? Но мнение это весьма ошибочно, потому что нигде в Священном Писании не приписывается особенного духовного права множеству и численности. Господь ясно показал, что признак истинной Соборной Церкви не заключается во множестве и численности, когда говорит в Евангелии: «не бойся, малое стадо: яко благоизволи Отец ваш дати вам Царство» (Лк. 12, 32). Есть и пример в Святом Писании не в пользу множества. По смерти Соломона, при сыне его разделилось царство Израильское, и Священное Писание десять колен представляет отпадшими, а два колена, пребывшие верными долгу своему, не отпадшими. Посему напрасно латинская церковь старается доказывать правоту свою множеством и численностию и повсюдностию.
Признак Вселенской Церкви на Вселенских Соборах святыми отцами означен совсем иной, то есть соборне положено: веровать во Едину, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь, а не просто во вселенскую, или повсюдную церковь. Римская Церковь хотя и имеет повсюду во вселенной своих последователей, но так как не хранит свято соборных и апостольских постановлений, а уклонилась в нововведения и неправые мудрования, то совсем не принадлежит к Единой, Святой и Апостольской Церкви».
Принцип икономии может принести и приносит много пользы, будучи по необходимости применяем Церковью в отношении той или иной конкретной личности. Однако необходимо помнить, что икономия есть снисхождение, она не может без вреда применяться в декларации объективной позиции Церкви в отношении к иноверцам. Объективная позиция Церкви всегда акривия — точное следование Откровению и его выражению в церковной традиции. Что же касается конкретно латинства, то при последовательном отношении к нему трудно не согласиться с позицией Федора Михайловича Достоевского, озвученную устами его литературного героя князя Мышкина: «Католичество — всё равно что вера нехристианская!.. католичество римское даже хуже самого атеизма… Атеизм только проповедует нуль, а католицизм идет дальше: он искаженного Христа проповедует, им же оболганного и поруганного, Христа противоположного! Он антихриста проповедует… Атеизм от них вышел, из самого римского католичества! Атеизм прежде всего с них самих начался: могли ли они веровать себе сами? Он укрепился из отвращения к ним; он порождение их лжи и бессилия духовного!.. там, в Европе, уже страшные массы самого народа начинают не веровать, — прежде от тьмы и от лжи, а теперь уже из фанатизма, из ненависти к церкви и ко христианству!… И не думайте, чтоб это было всё так невинно и бесстрашно для нас; о, нам нужен отпор, и скорей, скорей! Надо, чтобы воссиял в отпор Западу наш Христос, которого мы сохранили и которого они и не знали! Не рабски попадаясь на крючок иезуитам, а нашу русскую цивилизацию им неся, мы должны теперь стать пред ними, и пусть не говорят у нас, что проповедь их изящна, как сейчас сказал кто-то…».
