Служить Родине — есть такая обязанность. Служить Богу — призвание. В воинской части в Арсаках, что под Владимиром, идиллически уживается то и другое. Днем — испытания на полигоне, вечером — молитва. Ночью — караулы, утром по великим праздникам — пение в церковном хоре. Здесь день Конституции — для тела, а Пасха Христова — для души. На большие построения в этой части выносят хоругвь — полотнище с ликом Христа… «Служили и мусульмане, и сектанты» — На праздник попали, — на станции нас встречает замкомандира по воспитательной работе подполковник Владимир Ханжин. — Сегодня день памяти преподобного Германа Зосимовского, первого настоятеля Смоленской Зосимовой пустыни. В храме молебен идет. Послушаете, как наши ребята поют. Эта воинская часть ничем особым от себе подобных не отличается: тот же устав, та же форма, то же денежное довольствие. Но волей судьбы она оказалась по соседству с православным храмом. В начале девяностых монастырь стал восстанавливаться. Тогда же в ворота части постучался первый служака православного вероисповедания. Верующие узнают о существовании части от тех, кто уже отслужил здесь, либо от прихожан. И на призывных комиссиях умоляют отправить их под Владимир. Солдатскую лямку в части тянут около 150 ребят. — Даже не просите эту цифру уточнять — секретный объект все-таки охраняем, — зашикали на нас в штабе. — С каждого призыва к нам приходят пятьдесят человек, — говорит Ханжин. — На первых порах истинно верующих было пять-шесть. Теперь ребят православного вероисповедания разрешено призывать в два раза больше. Кстати, служили у нас и сектанты, и мусульмане. Никаких стычек на почве религии не было — служба есть служба. Красную кирпичную кладку монастырских стен видно издалека. В советское время в храме, построенном над могилой старца Зосимы — основателя монастыря, были замазаны фрески, опущен потолок — молодежь оттягивалась здесь на дискотеках. Сегодня храм служит по своему прямому назначению. — Вот эти две иконы написал Олег Литенков, наш бывший солдат, — показывает Ханжин на полотна с изображением ликов святых. — Перед тем как попасть в часть, он закончил иконописную школу. А вот слышите? Это поют наши солдаты. На клиросе сгрудились ребята в камуфляже. «Преподобный старче наш Зоси-и-и-ма-а», — расплывается по залу. Пацаны переминаются с ноги на ногу — уже полдень, а в храме они поют с самого утра. — Вон видите, паренек в «гражданке», — кивает в сторону поющих ребят Ханжин. — Служил у нас, специально приехал на праздник. Доставалось и от товарищей, и от начальства — Мои родители верующие, — вполголоса рассказывает Игорь Пешков, живущий под Смоленском, демобилизовавшийся три месяца назад. — Они много раз пытались обратить меня в свою веру, но у них не получалось. Пока сам не почувствовал… — «Да придет царствие Твое, да будет воля Твоя», — бывший служака осеняет себя крестом и склоняет голову. — Во времена службы в молитвах своих терпения просил — к товарищам, к начальству. Бывало, доставалось от тех и от других. Два года ждал увольнения, а когда шел к станции, чуть не плакал… — У нас как-то замироточили одновременно семь икон. — Владимир Сергеевич ведет нас к солдатскому храму. — Знак не очень хороший. Некоторое время жили в напряжении, но, к счастью, страшного не произошло… Несколько раз в часть приходила разнарядка в Чечню. Так снаряжали исключительно добровольцев. Вызывались в основном истинно верующие. Поднимаемся на третий этаж. — Сначала храм был здесь, — замкомандира показывает на небольшую комнатку. — Тут и алтарь стоял. Теперь это будет комната досуга — на стенах повесим грамоты, фото. А для нового храма служивым выделили целое крыло. Поднимали его год — солдаты сами плитку клали и по дереву вырезали. В казарме стерильная чистота. Гладко заправленные суконными одеялами кровати с белыми подушками-квадратиками, шкафы с одеждой, заставленные цветами. На стенах — иконы, тут же — вход в храм. «Сей храм сооружен православными воинами в честь 300-летия инженерных войск», — читаю надпись справа от входа. — Вот эту хоругвь сделали Григорий Малышев, который служил у нас, и его мама, — наш провожатый показывает на полотнище с ликом Христа. — Выносим ее на присягу. Ребята целуют крест и Евангелие, священник благословляет их на службу. Храм заложен в честь благоверного князя Даниила Московского, покровителя инженерных войск. Здесь и его мощи — солдаты даже прошение писали Патриарху, чтобы он разрешил иметь их у себя в храме. После вечерней поверки разрешается зайти сюда на 30−40 минут. Каждый вечер отец Варнава читает молитвы. И с утра, если время позволяет, тоже разрешено обращаться к Богу. Истинно верующим поблажек никто не делает — сначала служба Родине, а уж потом — Богу. «Теноров» из хора снаряжают на конкурсы и фестивали только в том случае, если «отряд не заметит потери бойца». Распорядок дня — один на всех. После обязательного восьмичасового сна — физзарядка, уборка помещения, учебные занятия, часы самостоятельной подготовки, уход за оружием. Личное время каждый служивый проводит по своему усмотрению — одни гоняют шары по бильярдному столу или смотрят телевизор, другие шепчут молитвы в солдатском храме или читают Евангелие. С подачи «дедов» за «духами» следят «слоны» Против армейских традиций не попрешь. «Деды» хоть и относятся к молодым с христианской снисходительностью, но жизни учат. — А как же? — признается один солдат, попросивший не называть своего имени. Его «воинский стаж» — полтора месяца. — Могут и «прокачать», если уборку вовремя не закончили. Принимаешь упор лежа и начинаешь отжиматься. Потом подпрыгиваешь, хлопаешь в ладоши — и опять на руки. «Деды» учат «слонов» (отслуживших полгода. — Авт.), чтобы те присматривали за «духами», то есть такими, как я. Если плохо уберем территорию или вообще заартачимся, перемывать придется им самим. Как относятся «обычные» служивые к соседству с верующими, выведать не удалось. «У нас все верующие», — пробасили они, опасливо косясь на подполковника. — А чего вы хотите — тяжело остаться в стороне от Бога, живя рядом с храмом, — пожимает плечами Ханжин. — Никто, разумеется, за шкирку на молитвы не тянет. Но пообвыкнется солдатик, сначала ему иконы понравятся, а к концу службы и крещение принимает. Замечу лишь, что 40 здешних дембелей стали священниками. Отец Варнава надеется, что это только начало.
