Популярность (иначе, к сожалению, не скажешь) религиозной тематики в современном искусстве — явление сложное и крайне неоднозначное и в отношении причин, и в отношении результатов. Среди этих многочисленных обращений (как в буквальном, так и в переносном смысле слова) графика молодой художница Юлии Майстренко стоит особняком. Её серии и отдельные листы воспринимаются почти как своеобразные труды по богословию, демонстрирующие удивительную эрудицию и непрерывную, напряженную работу мысли. При этом художница сознательно и почти демонстративно избегает какой бы то ни было полемичности (не говоря уже о политизированности) своих религиозных офортов. Уже очень ранняя серия «Тайная Вечеря», созданная 23-летней студенткой, поражает своей ёмкостью и серьёзностью, почти суровостью. Об «Агнце», входящем в эту серию, известный киевский искусствовед Леся Авраменко пишет: «И композиция, замкнутая в медальон, и пластическое и образное решение всего произведения напоминает монументальные храмовые росписи. В этой работе тема жертвы звучит чрезвычайно пронзительно и драматично, особенно когда осознаёшь, что агнец, съёжившийся на жертвенном блюде в окружении суровых ликов апостолов, имеет вместо овечьих ног людские стопы и ладони». Но в первую очередь это относится к диплому Юлии Майстренко, о котором — чуть ниже. +++ Диплом состоит из пяти монументальных графический листов: «Сошествие Святого духа на апостолов. Христос — Учитель»; «Врата Рая. Христос — Мессия»; «Сошествие во Ад. Христос — Сын Человеческий»; «Чаша Грааля. Христос — Добрый Пастырь»; «Всевидящее Око. Христос — Пантократор». Их предельная символическая насыщенность и одновременно — стройная логика и кристальная ясность общего замысла напоминают чем-то сложные и красочные видения Хильдегарды Бингенской — великого немецкого мистика XII века. При этом архитектоника, если можно так выразиться, этих офортов строится на каком-то одном, выразительном и глубоко символичном образе, которому подчинена, более того — в который как бы «вписана» вся композиция в целом. Иногда этот символ вполне ясен — таковы врата («Врата Рая. Христос — Мессия») или чаша («Чаша Грааля. Христос — Добрый Пастырь»). Иногда же символ оказывается более сложным — как истекающий слезами глаз в офорте «Всевидящее Око. Христос — Пантократор» — или вовсе необычным, как в офорте «Сошествие Святого духа на апостолов. Христос — Учитель», композиция которого в целом напоминает песочные часы. В эту общую структуру разнообразно, очень изобретательно, а порой и просто виртуозно, вписано великое множество маленьких фрагментов и эпизодов — своего рода «клейм», имеющих отношение к проблеме, разрабатываемой в офорте. Но «значимость» и даже важность каждой из этих деталей не мешает им образовывать в целом богатейшее узорочье, напоминающее те драгоценные старинные вышивки, стежок на которых приравнивался к перебору четок. +++ Именно в этих пяти офортах определилась графическая авторская манера Юлии Майстренко. С этого момента творчество молодой художницы сделалось узнаваемым — и уникальным. Первое и важнейшее его условие — отсутствие пустого пространства, которое кажется Юлии Майстренко, решившей (решившейся) говорить о таких важнейших вещах, просто непозволительной роскошью. Даже облегченные части своих офортов она заполняет (заплетает) сложнейшим и символически значимым орнаментом. Другое условие — существование композиции не только в пространстве, но и, если можно так выразиться, во времени. Религиозные работы художницы, как это не парадоксально звучит, предназначены не для пассивного медитирования, а для активного рассматривания, более того — для расшифровки, и только после этого — для размышления. Столь же активен и сложный колорит картин, который кажется порой даже резковатым и одновременно, несмотря на обилие цветов, традиционно считающихся тёплыми, — неизменно холодным. Определить источники графической манеры Юлии Майстренко кажется простым делом только на первый взгляд. Аллюзии, связанные с византийским и романским искусством, а также искусством Киевской Руси, несомненны, однако уже не подлежат вычленению и даже, по большому счёту, — отделению друг от друга, составив единый, вполне органический художественный «сплав». Этой, непрерывно совершенствующейся, но в целом неизменной графической манере художница хранит верность на протяжении вот уже 5 лет — по-видимому, вполне удовлетворяясь её образными и смысловыми возможностями. +++ Однако прежде всего в основе графики Юлии Майстренко — предельно внимательное чтение первоисточника. Это особенно заметно в её последней (на настоящий момент) работе — диптихе о чудесах в Синайской пустыне: манне небесной и перепелах. При этом манна трактуется как благотворная пища, собранная пока в старозаветные чаши, но уже символически таящая в себе великое будущее. На эпизод с манной сошлётся Иисус, называя себя «истинным хлебом». «Сокровенная манна» появится и в Апокалипсисе. Перепела же оставят по себе другую память. У появившихся по «прихоти» неудовлетворённых манной «сынов Израилевых» птиц в трактовке Юлии Майстренко не птичьи головы. Это странные, жуткие, зловещие существа. Они вызовут мор, и место их появления будет названо Киброт-Гаттаава (Гробы прихоти) — «ибо там похоронили прихотливый народ». +++ В заключение — наиважнейшие «анкетные данные». Юлия Майстренко родилась в Киеве, в 1975 году. В 1986 — 1993 гг. — училась в Республиканской художественной средней школе им. Шевченко, в 1994 — 2000 гг. — в Национальной академии изобразительного искусства и архитектуры (графический факультет, мастерская свободной графики профессора А. В. Чебыкина), в 2000 году — поступила в ассистентуру- стажирование НАИИА. Член Союза художников Украины с 2000 г. С 2001 г. Юлия Майстренко — преподаватель Национальной академии изобразительного искусства и архитектуры.
