 |
| Прочие периодические издания | Т. Кулянова | 04.02.2003 |
Земля в иллюминаторе…
— На Земле человек живет в определенной среде, которая пронизана взаимоотношениями с себе подобными. В космосе человек оказывается вне этой среды, — размышляет вслух Валерий Корзун. — Чувство оторванности не проходит, оно усиливается со временем. Наступает тоска по тому, что мы потеряли, по мелочам, которые окружают нас в повседневной жизни на Земле.
Сергей Трещев очень сильно скучал по зеленой траве и привычной мС 11 по 30 января в санатории «Решма» Кинешемского района отдыхали космонавты, которые еще в декабре свободно плавали в невесомости на орбите Земли. Международный экипаж состоял из двух россиян — командира Валерия Корзуна и бортинженера Сергея Трещева. Мужскую компанию дополняла второй бортинженер, гражданка США Пеги Уитсон. Полгода эти разные по полу, возрасту, культуре и воспитанию люди находились в тесном контакте. Вокруг них был только космос.
Земля в иллюминаторе…
— На Земле человек живет в определенной среде, которая пронизана взаимоотношениями с себе подобными. В космосе человек оказывается вне этой среды, — размышляет вслух Валерий Корзун. — Чувство оторванности не проходит, оно усиливается со временем. Наступает тоска по тому, что мы потеряли, по мелочам, которые окружают нас в повседневной жизни на Земле.
Сергей Трещев очень сильно скучал по зеленой траве и привычной московской суете, хотелось посмотреть кадры домашней видеосъемки.
Сам Валерий по Москве не скучал.
— Я родился и вырос в маленьком городке Красный Сулин Ростовской области, где живет всего 80 тысяч человек. И в космосе мне думалось только о моей маленькой родине. Я искал свой городок, глядя в иллюминатор. Сфотографировал всю Ростовскую область, определил Новочеркасск, Шахты, но Сулина так и не нашел. Наверное, потому, что мы летали в такой период, когда была очень пестрая постилающая поверхность. Вот зимой очень просто определить даже довольно мелкие географические объекты: видны не только самые маленькие реки, но даже дороги. В прошлый раз я летал с августа по март и все это видел.
Насколько сильно можно приблизить объект, наблюдая его из космоса? Правда ли, что современная техника позволяет определить все, что можно увидеть невооруженным глазом с пяти метров от поверхности земли?
— Это неправда, — говорят космонавты. — Машин, во всяком случае, не видно…
Все наоборот
Согласно режиму, космонавты должны спать не менее восьми часов в сутки.
— Мы жили по Гринвичу. Вставали в 8, ложились в 11 вечера. Но график сбивался, когда к нам прилетали «Шаттлы». Для Земли, откуда ведется управление деятельностью в космосе, легче внести изменения в график работы на станции, чем в график работы «Шаттла». Поэтому у нас в такие дни были перевороты до 12 часов. Приходилось утром ложиться спать, а вечером подниматься.
Понятия «утро» и «вечер» на станции, конечно же, относительны. В течение суток за иллюминатором 16 раз день сменяется ночью — именно столько витков вокруг земного шара за 24 часа делает станция.
— Но на наш режим это влияло не сильно. Диаметр иллюминаторов невелик — от 288 до 400 миллиметров. В течение рабочего времени на станции горит свет, а на «ночь» иллюминаторы зашториваются, свет выключается, и только экраны компьютеров мерцают в темноте.
А где же НЛО?
Вопреки бытующему мнению, что времени на орбите всегда не хватает и почти все оно посвящено работе, Валерий и Сергей поведали, что досуга у них было вполне достаточно.
— У нас была возможность смотреть видео, DVD, слушать музыку, читать книги. Но главным хобби в космосе однозначно стало наблюдение за земной поверхностью и фотографирование. Приятное с полезным. Как только появлялось свободное время, мы смотрели в иллюминатор. Если это день, то можно смотреть на землю, если ночь — на звезды, метеориты, планеты. У нас был такой аппарат, который позволял снимать ночные объекты: города, звезды, северное сияние, Луну, естественно.
— Однажды я начал фотографировать ночью города, и вдруг, смотрю — летит яркий объект, ярче, чем звезда, — рассказывает Валерий Корзун. — Я думаю: «Ну, НЛО!» Но скоро все объяснилось. Просто я увидел обыкновенную звезду сквозь земную атмосферу, и ее сияние было, как линзой, усилено в несколько раз. Я был сильно разочарован — сенсации не получилось.
Встреча с леонидами… Но не с Ильичами
Если судить о космических полетах по кинофантастике, то можно сделать вывод, что кораблю непременно должны угрожать метеоритные потоки, которые того и гляди вдребезги разнесут обшивку.
— Постоянно пролетают обломки метеоритов, — с серьезным видом подтверждают космонавты, но потом смеются и объясняют: — На самом-то деле это невозможно видеть. Единственный был случай, когда нам дали координаты и время, когда будет дождь леонидов. Леониды — это такой метеорный поток, который приближается к Земле со стороны созвездия Леонидов, в сущности — мелкая пыль, летящая с бешеной скоростью (чуть ли не 250 тысяч километров в секунду!). Вот когда мы летели сквозь леониды, была возможность наблюдать, как они сталкивались с земной атмосферой. За 6−7 минут мы насчитали около 60 метеоритов.
Космическое ведро
Вспоминая свой полет на «Мире», Валерий Корзун рассказал поразительный случай. Однажды с Земли дали координаты объекта, который сближается со станцией.
— Нам было трудно даже представить, откуда он летит, ведь нужно было учитывать не только положение станции относительно орбиты, но и положение объекта относительно станции. Мы увидели его, случайно взглянув в иллюминатор. Это было… обыкновенное ведро — контейнер для мусора с герметичной крышкой, объемом около 25 литров, которое когда-то было выброшено с космической станции. И это ведро пролетало так близко от нас, что его легко можно было рассмотреть безо всякой оптики. По всем законам баллистики, это ведро не должно было существовать в космосе, но оно почему-то летало.
Легкая вода и тяжелый воздух
Душ в невесомости невозможен. На станции вода плавает в пространстве в виде аморфных капель, а вовсе не льется. Факт общеизвестный, но труднопредставимый.
— Мы обтирались прекрасными российскими махровыми полотенцами и пользовались американским средством «Bodywash». Это пластиковый пакет, в котором при добавлении горячей воды образовывалась ароматная жидкость, не требующая ополаскивания. Дважды в день, после физкультуры, принимали так называемые водные процедуры. Сложнее было с чисткой зубов — выплевывать приходилось в пакеты или в салфетки.
В невесомости активизирован главным образом малый круг кровообращения, питающий головной мозг, ведь ноги практически не задействованы — только на тренажерах. Этим вызваны известные трудности после посадки.
— Приземлились — ноги дрожат, — вспоминает Сергей Трещев.
Валерий то и дело спотыкался — стопа висела носком вниз и цеплялась за землю. Сергея все время наклоняло вперед и сгибало пополам — трудно было удерживать корпус и голову в вертикальном положении, неумолимо давил столб атмосферного воздуха на отвыкшее от собственной тяжести тело. Попытки откинуть голову назад заканчивались потерей равновесия, как у пьяного.
Чем дальше вверх, тем ближе к Богу?
Людям, которые «по долгу службы» находятся ближе к Богу, чем все остальные земляне, любопытно было задать вопросы, касающиеся веры.
— Скажем так, вера есть, но после коммунистического прошлого перестроиться трудно, — лаконично ответил Сергей Трещев. А Валерий Корзун однозначно назвал себя православно верующим человеком, заявив, что длительное и неоднократное пребывание в космосе не только не опровергло его веру в Бога, но, напротив, подтвердило ее.
— Человеческий разум требует логики. Люди стремятся к фактическому подтверждению веры. А в моей жизни, в том числе и в космосе, часто случались такие вещи, которые можно объяснить только с позиций иррационального. Все, что произошло со мной в моей жизни, есть чудо, а чудо невозможно без божественного попущения. Один священник на мой вопрос, богоугодно ли заниматься исследованием космоса, ответил так: «Это зависит от того, каким ты себя ощущаешь в этом процессе: центром Вселенной или ее частичкой. Если последнее — значит, все нормально».
Кстати
Трагедия «Шаттла» была предопределена?
Валерий Корзун, Сергей Трещев и американка Пеги Уитсон пробыли на международной космической станции 185 суток — полгода. Хотя изначально экспедиция планировалась лишь на четыре с половиной месяца. Ее срок был продлен из-за неисправностей в системе «Шаттл». Несмотря на это, «Шаттл» вновь был использован и, как мы знаем, стал виновником самой крупной космической катастрофы за последние 17 лет. Валерий Корзун считает, что трагедия случилась настолько быстро, что экипаж не успел даже осознать, что происходит.
