Старообрядцы почти не пьют, не курят и не разводятся — не дозволяет вера

«Амурский меридиан»

— Только не вздумайте называть их староверами, — предупредил меня Владимир Викторович. — Это мы, мирские, люди не их веры так можем между собой говорить. А у них нет такого слова в лексиконе — только старообрядцы.
Сопровождать в старообрядческий поселок меня любезно согласился глава администрации Мухена Владимир Косарев. Главный человек таежного поселка у старообрядцев на особом счету. Потому что раньше работал участковым и по роду занятий обязан был все про всех знать. Стал с ними знакомиться, сдружился. И грех было не сдружиться: за все время его службы в милиции у него не возникало с этими людьми серьезных конфликтов.
Поселок старообрядцев раскинулся за железнодорожной линией. Сколько семей здесь проживает, точно не знает никто, даже сами поселенцы. В местной администрации утверждают, что приблизительно около 80 семей. Живут в добротных, крепких домах, построенных из круглого леса. Сейчас строят из чего угодно, только не из кругляка, зато жилища старообрядцев лет сто простоят.
Крепкие старые дома и породили версию среди местного населения: староверы на мухенской земле раньше всех появились, и отправной точкой строительства Мухена здесь принято считать их поселение. Владимир Косарев интересовался этим вопросом у старейшины старообрядцев, древнего старика Булаева, ныне покойного. Он и поведал главе администрации, что старообрядцы, преследуемые властями, селились в глухой тайге. В каком веке, никто сейчас и не скажет, да и официальной версии истории заселения как таковой не существует. А когда стал строиться Мухен, эти люди переселились поближе к цивилизации.
Хоть и живут одной дружной общиной, но с местными жителями общаются охотно. А вот в дом пустят не каждого. Первых же встречных вообще сторонятся и душу перед ними никогда не раскрывают: научены горьким опытом. Рассказывают, что когда-то в поселок ссылали осужденных — на «химию». Некоторые из них повадились ухаживать за незамужними старообрядками, окружали их лаской и любовью, потом исчезали в неизвестном направлении, а у родственников женщины пропадали старинные иконы и книги.
Первому встречному старообрядцу я бы на вид дала полтинник. Оказалось — молодой человек. А все из-за бороды, которую обязаны носить все старообрядцы и ни в коем случае не стричь, дабы придать ей форму: должна расти — как трава в поле. Молодой человек горячо поприветствовал главу администрации, доброжелательно посмотрел на меня, но общаться отказался.
— Махнем к старейшине, — предложил Косарев. — Без его согласия никто разговаривать не станет.
Старейшина Феропонт Бортников, приземистый мужичок в годах, вежливо пояснил, что хвалить себя — это грех, а рассказывать о себе — это и есть похвала.
Мы исколесили почти весь поселок, но разговорить кого-нибудь так и не удалось. Даже глава администрации, при всем уважении к нему этих людей, оказался бессилен. Но староверы — люди воспитанные — все как один отсылали к Анатолию Мамаеву, ссылаясь на то, что ему разговаривать с журналистами как бы не воспрещается.
— Мамаев — это у них что-то вроде пресс-аташе, — пояснил Владимир Косарев. — По крайней мере, все его так зовут.
Анатолия Григорьевича мы застали в больнице, хотя меня пытались заверить, что старообрядцы по лечебницам не ходят, потому как не болеют.
— Да мы обычные люди, — говорит Мамаев. — И болеем, и умираем. Разве что живем по определенным законам и обычаям, по которым жили наши предки.
Анатолий переехал в Мухен из Хабаровска, оставив благоустроенную квартиру братьям: очень уж любит рыбалку и охоту, вот и потянуло на лоно природы. Женился на староверке, ведь брать мирянку в жены у старообрядцев не принято.
— Зато мы со своей женой никогда не разведемся. У нас разводы запрещены. Хотя иногда случаются. Загуляла жена, к примеру, на стороне — муж обязан с ней развестись и выгнать из дому.
— А если муж на сторону пошел?
— Она должна уговорить его одуматься. Не одумался, захотел уйти из семьи — будь добр, держи ответ перед своими единоверцами.
Собрания мухенских старообрядцев сильно напоминают профсоюзные летучки советских времен. Самое страшное наказание — изгнание из рядов староверов. Но обычно оступившийся бьет земной поклон: раз сто-двести в день нужно коснуться головой пола. А так как бить челом о землю приходится за закрытыми дверями родного дома, никто этот процесс не контролирует. Контролером в этом случае выступает собственная совесть.
— А какое самое распространенное нарушение?
— Пьянство. Например, дедок лет 80 напился и пошел колесить по деревне. Когда проспится, мы его поведение на собрании разбираем.
Сказать, что староверы — закоренелые трезвенники, нельзя. Выпивать разрешается, но только не напиваться до свинского состояния. А вот курить совсем нельзя. Но только, пожалуй, старики строго придерживаются этих правил, а молодые подчас дают слабину.
— Дома не курят, а придут на работу — смолят вовсю. Дети, пока растут в семье, должны придерживаться законов, которые соблюдают родители. А когда вырастают, они вправе сами выбирать свой жизненный путь.
Богу поклоняются старообрядцы, как и православные христиане, и ту же Библию чтят. Но есть у них еще и так называемая кормчая — Свод законов семи Вселенских Соборов. Это своеобразный путеводитель по жизни. Очень старинные книги, которые старообрядцы хранят как зеницу ока. В них и изложены те правила, которым следуют только староверы. К примеру, они никогда не станут есть из посуды, которой пользовался мирянин. Для простых смертных предназначены другие тарелки и кружки, которые есть в каждом доме. И телевизор старообрядцу не положено иметь, потому как представляет он собой бесов ящик, и не более того. А иконы отличаются лишь тем, что на них изображен голубь, символизирующий душу.
Когда старообрядцы справляют свадьбу, торжественный кортеж видно издалека — гуляют всем поселком. Жених с невестой во время церемонии облачаются в старинную одежду: молодожен — в красивой рубахе, подпоясанной кушаком, молодая — в сарафане. А вот провожать в последний путь принято на рассвете, да еще и в белых одеждах.
— Все удивляются, почему мы своих близких хороним так рано, — говорит Анатолий Мамаев. — Что-то мифическое в этом пытаются найти. Все гораздо проще. Процедура погребения отнимает много времени, а у людей хозяйство, работа, поэтому и хороним на восходе солнца, чтобы вторую половину дня посвятить делам.
Старообрядческое кладбище располагается в стороне от поселкового, но в последнее время на его территории стали появляться могилки всех подряд — и верующих, и неверующих. Старообрядцы особо не ропщут и продолжают хоронить родных и близких там, где лежат их предки.
— Как и православные христиане, мы отмечаем все церковные праздники, — просвещает меня Анатолий Григорьевич. — И посты соблюдаем, и Богу молимся. Жаль, но нынешняя молодежь не отличается выносливостью. Вот по воскресеньям приходится молиться 7 часов кряду. Бабушки старенькие от звонка до звонка простоят, а молодые с ног валятся.
На прощание Мамаев согласился сфотографироваться, хотя старообрядцы боятся фотокамеры как огня — не принято у них это.
— Знаете, что мне больше всего нравится в этих людях, — поведал мне Владимир Косарев, когда мы возвращались. — Все отношения у них строятся на взаимовыручке. Если бабулька всю жизнь не работала и, следовательно, пенсию не получает, она не пропадет: всем поселением ей будут помогать, кто чем может. Ведь женщины-староверки не обязаны трудиться на производстве, на их плечах держится домашнее хозяйство и воспитание детей. Аборты у них запрещены, поэтому чуть ли не в каждой семье семеро по лавкам. И ходить с протянутой рукой по инстанциям у них не принято. Стыдятся за помощью обращаться в государственные органы. Говорят, мол, лучше у церкви попросить, она в помощи никогда не откажет.
В милицию же эти люди сроду не пойдут. Был однажды случай. Сидел я дома, слышу лай собак, вышел во двор. Смотрю, москвичонок старенький стоит, а в нем деды-старообрядцы сидят. «Викторович, помоги, иконы украли, а в милицию, сам понимаешь, без толку обращаться, да и неудобно вроде». Они ко мне не как к главе администрации пришли, а как к человеку. Пришлось вспомнить свое милицейское прошлое.
Местное население со старообрядцами ладит, а раньше больше посмеивалось. Теперь многие приходят, интересуются особенностями старообрядческого образа жизни. Может, желают веру принять? Такие случаи, говорят, здесь были. Еще рассказывают, что нередко бабушки-староверки завещают свои дома не собственным детям, а мирянам. Родные детишки родителей своих забывали, а среди мухенцев находился человек, который до самой смерти ухаживал за пожилой женщиной. Я видела три таких дома, а точнее, то, что от них осталось, — пепелище. Ходят слухи, что таким образом дети отомстили своим родителям, посмевшим отписать дом и все имущество посторонним людям.
Жаль, что мне не довелось побывать в самом старообрядческом доме. Посторонних на порог не пускают, хотя мне говорили, что ничего особенного в этих домах нет: живут, как все. Особой роскошью себя не окружают, но и не прозябают в нищете.