Сегодня в России сложилась уникальная (впервые) в ее истории и нормальная для любого гражданского общества ситуация, когда ни власть, ни ее любые институты, ни средства массовой информации (консервативные или революционные), ни отдельные государственные и общественные личности не имеют и даже не претендуют на абсолютный моральный авторитет. Их любые моральные оценки носят частный характер. Следовать этим оценкам или нет, соглашаться с ними или не соглашаться — частное дело каждого человека, дело его личного внутреннего выбора. Очень важно, что сегодня в России нет сфер общественной жизни, политических деятелей и отдельных личностей, которые искусственно, силой власти или иного «авторитета» изъяты из-под действия моральных вердиктов. И очень важно, что эти моральные оценки различные политические силы и группы влияния могут публично озвучить. Это — гигантский шаг к организации в России благополучной и счастливой для всех ее граждан жизни на деле, а не в призрачном царстве «коммунизма». Единственным исключением и единственным институтом российского общества, претендующим на абсолютную духовную монополию («власть от Бога») являются религиозные организации, а среди них наибольшим влиянием пользуется Русская православная церковь (РПЦ). У меня нет никаких претензий к тем религиозным взглядам, которые утверждаются и проповедуются РПЦ и другими религиями. Это дело совести и веры каждого человека. Но меня существенно волнует, как религиозные организации воплощают свои взгляды на практике. Их действия, на мой взгляд, не должны противоречить и правовым нормам, и общепринятым нормам морали. Иначе эти организации несут в себе серьезную угрозу безопасности государства и общества. Но для этого фундаменталистские (экстремистские) элементы и течения в этих организациях должны не поощряться, а ограничиваться и сдерживаться их руководством. Государство же должно немедленно пресекать все публичные вылазки этих элементов. Совсем недавно в газете «Коммерсант» была заметка о погроме выставки «Осторожно, религия» в музее А. Сахарова «православными верующими». А затем в российских СМИ прошла информация, что эти разбойники не осуждаются, а поддерживаются верхушкой РПЦ. Высокопоставленный черносотенец Кирилл по ТВ заявляет, что отрицательное отношение к православной религии — это «оскорбление» верующих и поэтому «преступление». Зато вторжение в частную жизнь музея, проходящую за закрытыми дверями (музей — это не СМИ) и вандализм — это, по словам священноначальника, не преступление, а защита «православия». Выстраивается характерная цепь действий: сначала -защита «чувств», потом — «веры», затем — «церкви», и, наконец, ради чего все это и затевалась, — «защита» корыстолюбивых интересов церковных олигархов. Не правда ли, знакомая политика и идеология? Фактически на виду всего российского общества РПЦ оправдывает и освящает развязывание революционной войны против этого общества «буревестниками» православного фундаментализма и экстремизма. А федеральные органы государственной власти, средства массовой информации и наша отечественная «элита» ведут себя подобно глупым пингвинам, прячась от «народного гнева». В свое время Н. Бердяев тонко почувствовал глубинное родство (вплоть до тождества в средствах реализации своих целей) русского коммунизма (большевизма) и русского православия! Уже в силу этого у Русской православной церкви нет никакого морального права поучать общество и государство, как жить и как себя вести. Погром музея никакого отношения к проповеди «любви и правды чистого ученья» и к таким моральным ценностям, как добро и совесть, не имеет. Поэтому сегодня к другим опасным действиям РПЦ надо добавить покровительство политической идеологии и практике, которые можно определить, как «православный фашизм». Особо обращает на себя внимание стиль упомянутого разбоя! Все фундаменталистские идеологии пользуются одними и теми же методами. Погром музея очень напоминает поджог рейхстага в 1933 г. Судят и наказывают не действительных преступников, а тех, кого «духовная власть» (РПЦ) или государственная власть (Гитлер в 1933 г., Сталин в 1937 г., Лужков в 2003 г.) назначает «преступниками». В «Коммерсанте» от 27.01.03 г. есть сообщение о том, что директор музея (подобно подсудимым московских процессов 1937—1938 гг.) уже принес глубокие извинения (т.е. признал аморальность своего поведения!!) за то, что выставка оскорбила «чувства верующих». Не церковные начальники, пославшие разбойников громить музей, принесли свои извинения, а руководитель музея (скорее всего под давлением «истинно православной» московской власти) извиняется за попытку публично высказать мысли о том, что религия может представлять опасность для нашего общества и государства. Это такое вопиющее безобразие и неуважение свободы слова и мысли в России, которые переплевывают разгром НТВ и ТВ-6. Так как в данных случаях государство (в отличие от московской мэрии) хотя бы не требовало от сотрудников телекомпаний публичного морального отречения от своих взглядов. Мы, таким образом, видим готовность у отдельных органов государственной власти (в частности, московской мэрии) во имя РПЦ перейти к другому качеству насилия над своими гражданами: к насилию над их сознанием. Между тем рост православного фундаментализма, активно и безнаказанно поощряемого верхушкой РПЦ, и заигрывание с ним со стороны отдельных государственных чиновников представляют огромную опасность для будущего России и всего цивилизованного мира. В результате православный фанатик (экстремист) сегодня в России может оказаться гораздо ближе к ядерной кнопке или к другому виду оружия массового поражения, чем мусульманский фанатик в Ираке или Иране. Фактическая культурная (в том числе научно-техническая) отсталость порождает у части граждан России иллюзию, что если бы не было США и западной культуры, то Россия, состоящая исключительно из православных христиан, процветала бы. Эта же отсталость вызывает у еще более дикой части наших сограждан веру в теорию «еврейского» и других западных заговоров против России и против них лично. За всеми этим религиозно-фанатичным бредом нет никакой «высокой духовности» (о которой любят рассуждать попы и другие национал-патриоты), кроме болезненной фобии и естественного желания дикарей пограбить цивилизованные страны. И вот мы видим, что РПЦ вместо того, чтобы содействовать просвещению наших граждан, старается оставить их в состоянии дикости и невежества. В силу политики своих иерархов РПЦ предстает сегодня таким потенциально чудовищным монстром, что если его не остановить сегодня, то завтра этот монстр (вместе с компанией макашовых и других «православных штурмовиков») погубит нашу страну. Наши православные национал-экстремисты глубоко верят в то, что «марксизм» К. Маркса и в целом западная культура виноваты в катастрофе 1917 года. Это — то же самое, что утверждать, будто теория относительности А. Эйнштейна виновата в «чернобыльской аварии», а последнюю считать большим вкладом в развитие современной ядерной физики и ее применение на практике. Из этой «православно-патриотической логике» следует, что отвечают за эти «преступления» против России те самые «жидо-масоны», которые создали ядерную физику и ядерную бомбу, — Эйнштейн, Резерфорд, Опенгеймер и другие, а не те российские «патриоты», которые взялись использовать продукты западной цивилизации своим «особым» коммунистическим или православным путем. Многочисленные факты свидетельствуют о том, что РПЦ сегодня посягает на основы конституционного строя России и навязывает себя государству и обществу в качестве новой КПСС со всеми особенностями, присущими тоталитарной организации духовной жизни: это — требование единомыслия, это — тотальный контроль за всем и вся, это — диктат начальствующей «мысли» сверху — вниз, это — ненависть ко всему интеллектуальному, ко всему «неправославному» знанию. А так как теория познания, диалектика, все интеллектуальные технологии, применяемые в естествознании и гуманитарных науках, — это продукты западной культуры в широком смысле слова, то, естественно, это — и ненависть ко всему западному. «Бей жидов, спасай Россию!» — любимый (прежде всего антизападный и только во вторую очередь антиеврейский) лозунг русского православного черносотенца, всегда поддерживаемый и никогда не осуждаемый РПЦ. Этот пещерный антисемитизм выглядит сегодня тем более дико на фоне Чечни, когда наши бывшие соотечественники (советские — русские евреи) в Израиле принимают на себя главный удар со стороны исламского терроризма и фундаментализма, отвлекая последний от России. Верхушке РПЦ на это абсолютно наплевать. Для нее главная угроза России — не исламский фундаментализм, с которым она надеется «договориться» (с теми же результатами, что и Сталин с Гитлером), а гуманистическое мировоззрение, которое она облыжно обзывает агрессивным атеизмом. РПЦ вместе с правящими династиями Рюриковичей и Романовых всегда подавляло любое инакомыслие и соответственно всякое движение русского общества к большей открытости, к политической демократии и правовому государству. Так, например, по доносам и настоянию РПЦ (под видом борьбы с «жидовствующей ересью») в 16 в. Иваном Грозным был уничтожен Великий Новгород — то окно в Европу, через которое в допетровскую Россию настоящие русские патриоты осваивали западную культуру и науку. В российском обществе сейчас активно распространяется неправда о том, что религиозный человек в силу своей религиозности морально порядочней и законопослушней, чем человек мало или совсем нерелигиозный. Так, например, в передаче Гордона (30.01.2003) ее участники довольно обстоятельно рассказывали, каким «сложным» было сознание православного верующего (в отличие от «упрощенного» сознания современного человека). И вот цена этой «религиозной морали». Оказывается, что на Грозного нельзя смотреть просто как на психа или зверя, что «странности» в поведении Грозного и его опричников имеют внутреннюю («православную») «логику», понимание которой сегодня нами (светскими людьми) утрачено. Оказывается, уничтожая В. Новгород, Иван Грозный выступал как бы мечом в руках Господа Бога. Отсюда такая театрализация казней новгородцев. Их сначала живьем поджигали, а затем горящими сбрасывали с моста в зимнюю незамерзающую воду Волхова. Почему? Потому что это сочетание воды и огня близко к тому, что должен был бы испытывать (с точки зрения православного сознания Грозного) грешник в аду. Истории и Грозного, и Сталина как раз объясняют, почему российскому обществу ни в коем случае нельзя становится на почву православного мракобесия и разбоя. Безусловно, что каждая культура имеет право на свое существование. И в этом смысле имеет право на существование и «православная культура». Но, во-первых, не только православная культура. А, во-вторых, вопрос в том, какое это «существование», на каких условиях, где и за чей счет? В этнографии давно установлено (по характеру обгладывания человеческих костей), что неандертальцы были каннибалами. А о любом современном дикаре можно и сегодня сказать словами Э. Тайлора (1903 г.), что «идеального дикаря XVIII в. можно было представлять как живой укор порочному и легкомысленному жителю Лондона, но, в сущности, житель Лондона, который вздумал бы вести такую зверскую жизнь, какую настоящий дикарь может вести безнаказанно и даже пользуясь уважением, был бы таким преступником, который мог бы следовать своим диким образцам лишь в короткие моменты пребывания вне тюрьмы». Но все, что верно по отношению к дохристианской культуре, верно и по отношению к культуре «православной». С рационально-гуманистической точки зрения это — варварская по своей моральной и правовой сущности «культура», как и дохристианская. Не зря задолго до революции 1917 г. выдающиеся русские мыслители, в том числе и православные (например, В. Соловьев) придавали такое огромное значение праву и правовому воспитанию русского общества. В то время как РПЦ и спустя 100 лет по-прежнему «воспитывает» у своих чад правовой нигилизм. Можно допустить, что те разбойники, которые пришли громить музей А. Сахарова, как и в свое время Грозный, руководствовались своими «чувствами» и «внутренней логикой», оправдывающей их вандализм. Ну и что?! Всякий каннибал следует своим чувствам и своей логике, пожирая человечину. И что же, современное государство должно разрешать каннибализм под предлогом, что у них это такая «культура» или такая «вера»? А на самом деле каннибалы, если они — действительно рудименты архаичной культуры (а не лица, зарабатывающие на своем каннибализме деньги и власть), должны находиться, если не в тюрьме, то в строго охраняемой резервации. И точно так же, каким бы острым мечом православия не был бы Грозный, в глазах цивилизованного человека он — тварь поганая. Почему? Потому что в вопросах морали оценка должна даваться не с точки зрения «варварской культуры» — «изнутри», а с точки зрения культуры современной — извне. Среди атеистов — то же есть убийцы и преступники. Но гуманистическое сознание — это правовое сознание. И любой убийца и преступник, какие бы мотивы у него ни были, для гуманистического сознания — всегда преступник, а не защитник «веры». Современное государство совершенно не должно вникать в особенности «неправосознания» православных христиан, какие бы их «чувства» не оскорблялись. И если церковный начальник руководствуется догмами «православной культуры», а не нормами уголовного и гражданского законодательства, то этому начальнику место не в обществе, а в специальной резервации вместе с другими каннибалами. Уничтожение В. Новгорода, как и многие другие истории, похороненные в государственных и церковных архивах, разоблачают миф о Крещении Руси как великом выборе православия русским народом. Главное для православных фундаменталистов — не Отечество, а борьба с ересями и уничтожение «еретиков». В этом смысле не зря и не случайно Сталин — достойный и даже лучший ученик православной семинарии. А РПЦ — не столько жертва катастрофы 1917 г., как любят изображать себя попы в полемике с католической церковью, а активный резервуар революционных кадров, начиная с разночинной интеллигенции и кончая большевиками. Неприязнь к подлинно русской культуры (поскольку культура и наука в России исключительно «западные») — главная причина того, что РПЦ не любит наш живой русский язык, на котором мы говорим с детства и который изучаем в школе. Это — глубоко внутреннее неприятие живого языка, отразившего достижения русского народа в усвоении западнохристианской культуры. А собственно «православная культура» — это и есть тот мертвый для народа церковно-славянский язык, на котором совершаются в церквах богослужения. Наши попы хотят ввести в школах «Основы православной культуры». Чему они собираются учить детей? Религиозной догматике? О том, что человеку нельзя думать и мыслить? Каким-нибудь достижениям «православной культуры»? Но их же нет и никогда не было. В период самого выдающегося засилья православия в идеологии и власти нет ни одного технического изобретения, созданного в Московском царстве. По этой причине авторам школьных учебников по русской истории и литературе при всем их желании нечего сказать о каких-то «достижениях» допетровской Руси. К сожалению, еще можно понять наших политически наивных учителей и директоров школ. Они верят, что приход попов в школы будет нести детям «разумное, светлое, доброе», что «изучение» религии поможет воспитать из детей порядочных людей. Но они просто не знают, что в любой религии общечеловеческие нормы морали всегда выполняют функции, подчиненные религиозным догматам. А фундаменталистские течения в любой религии используют эти нормы только для обмана своих приверженцев и укрепления своей власти. Поэтому в глазах православных фундаменталистов все светские учителя — это «учителя-вредители». И подобно «врачам-вредителям» в сталинскую эпоху должны если и не сидеть в тюрьмах, то быть изгнаны из школ. И смех, и грех, но наши православные черносотенцы до сих пор не подозревают, что говорят не на православном, а на «жидовском» русском языке, созданном по западным интеллектуальным технологиям и на базе западного образования западниками (с точки зрения православных и неправославных антисемитов — «жиденками») Ломоносовым и Пушкиным. Какой позор для страны, когда государство в лице Академии наук и Министерства образования начинают прислуживать религиозным мракобесам! Руководители этих учреждений даже не хотят вникать (хотя все они или знают, или интуитивно чувствуют), что общечеловеческие моральные ценности, ради которых они якобы идут на такое «сотрудничество» с РПЦ, — это нормы не религиозного, а гуманистического мировоззрения. И церковь с самого начала своего существования всегда боролась с этими нормами, а не проповедовала их в учебных заведениях. В данном случае мы имеем дело не только с нарушением Конституции, но и с недобросовестным исполнением государственными чиновниками своих прямых служебных обязанностей. И еще один очень важный вывод. Государство не может и не должно договариваться с РПЦ в ее нынешнем виде. С верхушкой РПЦ, как и с чеченскими ваххабитами, ни о чем нельзя договориться в принципе. Сегодня иерархи РПЦ жаждут только одного: как можно больше и больше денег, имущества и власти. Поэтому РПЦ нуждается в реформировании и в смене своего мракобесного руководства. И почему государству не оказать ей в этом содействие? Здоровье, безопасность и материальный достаток — вот необходимые предпосылки для поисков смысла жизни и человеческого счастья. И у нас должно быть такое государство и такое общество, которые гарантируют эти предпосылки каждому человеку. И разумный образ такого государства уже есть. Он зафиксирован в Конституции РФ, скроенной опять-таки по образцам западной правовой культуры. Достижение этого образца на практике — самая важная национальная идея для России. Я считаю, что сегодня необходимо публичное обсуждение темы религиозного (православного) фундаментализма, толкающего российское общество и государство на путь реставрации тоталитаризма. Яркий пример — логика мракобеса Кирилла: если «чувства» верующих оскорблены, то, следовательно, церковные начальники имеют «право» на насилие в отношении тех, кто отрицательно относится к религии, считая ее, например, далеко не безобидным мошенничеством. Но такая «логика» применима не только к любой форме атеизма, но и в отношении любой религии. Например, картины ада и различных наказаний грешников нельзя охарактеризовать иначе, как распространением идеологических и весьма оскорбительных форм насилия над сознанием и психикой неверующих людей. На каком основании РПЦ присвоила себе право определять, что является оскорблением чувств, а что не является? А как быть с чувствами неверующих? Или их можно дискриминировать? Если картинки Ада и другие «ужастики» касаются только верующих, то тогда РПЦ обязано об этом ясно и четко сказать. Но ведь РПЦ, как и другие религии, для того, чтобы привлекать к себе новых приверженцев, беззастенчиво эксплуатируют страх перед наказанием за неверие. Разве это не духовное насилие? Православный фундаментализм имеет ту же аморальную природу, что и исламский. Это — идеология и варварская форма протеста людей, не способных по разным причинам освоить достижения цивилизации, кроме орудий убийства и разрушения. Разжигая в себе «истинно чистую» веру в Бога, они считают, что получают право убивать всех «неверных». В России, как это уже было в 1917 г., сначала — всех «западников». Как и для всех буревестников революционных катастроф, для верхушки РПЦ сытый мещанин — это плохой христианин (плохой революционер). Для верхушки РПЦ гораздо важнее, чтобы рядовой христианин был голодным и злым, чтобы он жил в загаженном подъезде, в доме без света и тепла. Тогда им легче управлять и направлять его злобу против светского государства во имя вселенского торжества православия. Сегодня за спиной общества наши политики и государственные чиновники (будучи по сути профессиональными циниками) проводят политику «мюнхенского сговора» с верхушкой РПЦ, превращая российское государство в филиал церкви. Среди самых известных из политиков нет ни единого верующего в подлинном смысле этого слова. Значит, мотив этого рвения и участия в православных богослужениях — иной. Какой? Не в той ли циничной идеи, что если наши политики и олигархи будут крутиться возле церкви и изображать из себя «православных верующих», то церковь «поможет» им удержаться у власти, придать их богатству и властолюбию морально легитимный оттенок? Это прекрасно видят церковные иерархи, но до поры до времени лицемерно делают вид, что они верят этой «вере», поскольку это пока выгодно церкви. Между тем церковь всегда считала и будет считать себя выше государства и всегда рассматривала последнее как инструмент религиозной политики, а не наоборот. И поэтому церковь никогда не осуждала земные бедствия людей, а всегда их приветствовала, как главный признак существования Бога и неспособности светского государства (т.е. этих же чиновников) рационально организовать жизнь общества. Точно так же и революционеры для осуществления коммунистической революции всегда ждали наступления «революционной ситуации», когда жизнь большинства людей станет невыносимой, а государство потеряет контроль над средствами и механизмами жизнеобеспечения общества. Чем страшнее Апокалипсис сегодня (чем больше бедствий и страданий в реальной жизни), тем сильнее вера в Бога — вот любимая идея православного и любого другого фундаментализма. Поэтому и так называемая экуменическая деятельность РПЦ, и всякие выступления теологов, например, в газете «Коммерсант», с евангельскими притчами, и прочая «гуманитарная помощь и благотворительность» (за счет средств российского государства) — не более, чем имитация гуманизма, — маскарад, который прикрывает подлинные мотивы и цели верхушки РПЦ. В социальной сфере жизни у верующих и неверующих нет объективных оснований для какого-либо антагонизма. По моим личным наблюдениям, такие якобы «низшие ценности» цивилизации, как здоровье, безопасность и материальный достаток, всегда были объектом желания рядовых христиан иметь их. А если это так, то нет иного пути к их достижению здесь и сейчас, иначе как через освоение цивилизованных культурных механизмов в виде правового социального государства, свободы слова, совести и вероисповедания, рыночной экономики. Потому что без свободы слова и совести нет свободного мышления. А без последнего нет никакого научно-технического и культурного прогресса. А главное — без свободы мышления невозможно постепенное и непрерывное социальное реформирование государства и общества. Альтернатива последнего — только революционные потрясения (типа петровских или большевистских), когда государство само претендует на роль высшего морального авторитета и, подавляя всякое инакомыслие, между прочим, осуществляет акт ивную антицерковную политику. Казалось бы, речь идет об азбучных истинах. Но в этом смысле наши попы ничего не забыли и ничему не научились. Я не верю в светлый моральный облик верующего, который видит в Николае II (Кровавом) только великомученика и не видит главу государства, и политически, и лично глубоко ответственного за русскую трагедию 1917 г. Видимо, азбучные истины не нужны «церковной номенклатуре», уже владеющей всеми материальными благами и жиреющей за счет своих прихожан и государства. Естественно, чтобы спокойно и вечно пользоваться изобилием материальных благ, церковным иерархам необходимо и дальше раскалывать общество и проводить агрессивную политику по отношению ко всем формам гуманистического и особенно либерально-демократического мировоззрения. Что и было наглядно продемонстрировано православными черносотенцами в музее А.Сахарова. Критика православного и иного религиозного фундаментализма отнюдь не направлена против верующих, против православной или какой-либо другой религии, как это утверждают церковные иерархи. Государство есть высшая форма организации всего общества, а не какой-либо его части, пусть даже когда-то обиженной этим государством. Эта критика направлена против того, чтобы религиозные организации эксплуатировали государство в целях получения власти и привилегий. Если руководители религиозных организаций хотят использовать свою религию в целях извлечения денег (в пределах, дозволенных законодательством), то это добровольное дело верующих платить или не платить за их «духовное окормление». Но это — никак не обязанность государства содержать эти религиозные организации, финансировать их деятельность, давать им всякие льготы и привилегии. В газете «Коммерсант» от 30 января 2003 г. была опубликована заметка, посвященная творчеству и смерти А. Древина — одного из русских художников-авангардистов. В его живописи очень сильно выражено «чувство одиночества постепенно движущегося к смерти человека в распадающемся мире» Причем средства выражения этого жизненного пессимизма — самые невинные: пейзажи (!) в грязно-сером цвете. Этого было достаточно, чтобы органы НКВД в 1938 г. приговорили его к высшей мере «социальной защиты» (что было тогда тождественно «защите чувств верующих»). И вот какой показательный вывод делает автор заметки: именно так и должен был рисовать художник, идя навстречу своей судьбе, «каждая картина которого есть шаг к тому, что простые русские палачи в конце его расстреляют». На мой взгляд, эти «простые русские палачи», как правило, и есть те самые православные каннибалы, которых родственные им по «культуре» коммунистические начальники призвали к «строительству коммунизма». И вот сегодня, не успев расстаться с одной формой каннибализма российское общество вновь сталкивается с его другой формой — каннибалами православными. Начальники последних не только не признают цивилизованный правовой порядок, но стремятся еще вдобавок обеспечить расширенное воспроизводство кровожадных монстров и монстриков, используя государственные школы, т. е. за счет средств того самого гражданского общества, которое окажется первой жертвой «русского православия». Однако я верю в то, что каждый человек не только идет своей судьбой, но и сам ее выбирает. Я верю, что у российского общества еще есть возможность выбрать себе иную судьбу, отличную от той, где оно окажется уничтоженным сторонниками фундаменталистких идеологий. С уважением Е. Радченко О кровной мести и круговой поруке В начале семидесятых годов решением ЦК КПСС автор этих строк был переведен на работу из Узбекистана в Чечено-Ингушскую АССР и назначен редактором газеты «Грозненский рабочий». Первым секретарем обкома партии в горной республике в ту пору был Семен Семенович Апряткин. На первых порах он пытался ввести меня в курс дела, главным образом — дать представление о своеобразии региона, в который меня забросила судьба. — Чеченцы и ингуши — публика непростая, гордая, независимая, но с грузом определенных обычаев и традиций, — говаривал Семен Семенович. И в подтверждение своих слов рассказал об одной типично местной истории, происшедшей недавно в Урус-Мартановском районе. Судили убийцу. В помещении, где проходил процесс, собралось множество народа — в основном земляков подсудимого, представителей местного населения. Уже выступили свидетели, состоялись прения сторон — прокурора и адвоката, когда в зале прогремел выстрел. Подсудимый упал как подкошенный — он был сражен наповал. А стрелявший спокойно положил пистолет в карман, прошел через расступившуюся толпу, неторопливо сел в поджидающую его на улице машину и, как говорится, был таков. Никто не попытался его задержать, хотя в зале в числе других находились несколько милиционеров. Случай этот наделал много шума. Из Москвы в спешном порядке прибыли представители правоохранительных органов, чтобы разобраться в происшествии. Они допросили судью, прокурора, адвоката, милиционеров, десятки других людей, выясняя личность стрелявшего. Все разводили руками, отделываясь незнанием. Тогда москвичи обратились к жене покойного: — Вы-то, наверное, знаете, кто убил вашего мужа? — Конечно, знаю, — ответила женщина.- Но не скажу. — Почему? — Да потому что у меня двое сыновей, мальчишек. И я не хочу, чтобы они стали кровниками. Прошло несколько лет. Я вполне освоился в Чечне, обзавелся знакомствами и даже стал приглашать к гости на отдых друзей из других регионов, где прежде довелось жить, учиться и работать. Однажды меня навестил с супругой ответственный работник ЦК КПСС Евгений Сопин, соратник М. С. Горбачева по комсомольской, а впоследствии и партийной работе. Не обошлось без шашлыков, которые нам организовал секретарь Советского райкома партии (ныне Советский район известен как Шатойский). Мы сидели на опушке леса, на берегу горной бурливой реки, любовались красотами природы, когда внезапно из чащи появился старый седой человек в серой потрепанной куртке и приблизился к нашей компании. Секретарь райкома почтительно встал, снял с огня шашлычную палочку с подрумянившейся бараниной, с полупоклоном подал ее пришельцу. Тот принял угощение, отведал его. От рюмки водки решительно отказался. Они о чем-то недолго и негромко поговорили на чеченском языке, затем старик пристально посмотрел на всех собравшихся, чему-то усмехнулся, прощально взмахнул рукой и удалился в лесную чащу — туда, откуда и вышел. — Кто такой? — поинтересовались мы у секретаря райкома. — Да так, знакомый. Овца у него заблудилась, вот ищет ее. Прошло пять-десять минут, и мы забыли об этой встрече, предавшись шашлычным делам. А через несколько месяцев я мучительно пытался вспомнить ее во всех деталях и подробностях. И вот почему. В редакцию зашел сотрудник республиканского комитета госбезопасности, принес материал для публикации и фотографию. — Посмотрите на красавца. Вот он и будоражил всю республику. Но больше не будет. Я взглянул на снимок, и в памяти мгновенно ожила знакомая картина: горная река, шашлыки, старик в потертой куртке с пиками-усами. Не было сомнений, на фотографии был именно он, только лежащий на спине, с обострившимися чертами лица. — А ведь я знаю этого деда, встречался с ним. — Не может быть! — воскликнул чекист.- Да ведь это же Хасуха Магомадов. Теперь настал мой черед удивляться. Хасуха! Это имя было на слуху в республике. Случилось так, что после сталинско-бериевской высылки чеченцев и ингушей в Казахстан весной 1944 года в горах осталась группа боевиков. Впоследствии одних выловили чекисты, другие перессорились между собой, перестрелялись, и в живых, на свободе остался один Хасуха Магомадов. Его много раз пытались поймать, но он каждый раз уходил и жестоко расправлялся с преследователями: более сорока человек было застрелено или зарезано лично им. В основном — на территории небольшого Советского района. Спрашивается, как могло случиться, что на ограниченном пространстве, пусть в лесах, в горах, но, в сущности, на крохотном пятачке столь долго, на протяжении более тридцати лет, сеял смерть и ужас неуемный жаждой мести человек? В конце концов чекисты все-таки выследили Хасуху. Его жестоким деяниям была поставлена точка. Но какой ценой? В операции по уничтожению Магомадова приняли участие не только сотрудники МВД и КГБ, но и воинское подразделение, даже танки. Вот ведь как! Но спрашивается, почему потребовались такие усилия? Попробую объяснить. Существует еще в горах пресловутый «закон предков», известный в юриспруденции под вполне определенным термином «круговая порука». Плох или хорош человек, вреден или полезен для общества, наконец, преступник или укрыватель такового — это не имеет никакого значения. Главное, он «наш» по роду-племени, по крови, по тейпу — и этим все сказано. Выдать его — значит нарушить закон горской чести, проявить себя с наихудшей стороны, покрыть голову позором. Чеченский менталитет не допускает этого. Кто поведет себя вопреки горским традициям и обычаям, тот рискует стать кровником со всеми вытекающими последствиями. И никто не выдал Хасуху. Более того, у него появились пособники. Они кормили и поили его, одевали и обували, предоставляли кров. В событиях дня вчерашнего, думается мне, можно поискать ключ к решению нынешних проблем, и одной, в частности, из самых жгучих — чеченской бойни. Сколько раз наши бравые генералы докладывали президенту В. Путину, а он, в свою очередь, — российской общественности: война закончена, боевики повержены, в Чечне воцаряется мирная жизнь. А война идет, и в определенной степени — партизанская. И конца-края ей, к сожалению, не видно. Причем дело не только и не столько в международном терроризме, который подпитывает мятежников. Их поддерживает местное население в силу особенностей чеченского менталитета, закона гор: своим не навредить. Ну и какой же выход? Да и существует ли он вообще? Безусловно. Но только на почве мирных переговоров со всеми общественными силами республики — с религиозными авторитетами, старейшинами и теми же боевиками. В свое время В. Путин не побоялся назначить бывшего муфтия А. Кадырова президентом республики. А ведь именно он, Кадыров, ввел шариатские суды, которые приговаривали к смертной казни неверных. Эти казни вершились публично, на площадях, потрясая своей жестокостью. Сегодня Кадыров — довольно частый гость Кремля, и это не шокирует главу российского государства, его окружение. Почему бы не занять подобную позицию по отношению к тому же А. Масхадову, другим мятежным лидерам? «Мочить боевиков в сортире» — это, конечно, звучит здорово, заманчиво. Да ведь не получается! Чеченцы не лучше и не хуже других народов Кавказа и России в целом. Но вот застряли в горском характере две глубокие занозы: круговая порука и кровная месть. Это болезнь, которую надо лечить. Но не с помощью пушек, танков, бомбометаний и жестоких зачисток, как это делается сегодня. г. Курганинск Краснодарского края
