Идею добраться до Петровской косы хабаровский археолог Николай Спижевой вынашивал давно. Тот кусочек земли близ устья Амура, омываемый водами Сахалинского залива, где когда-то располагалось Петровское зимовье, притягивал его, словно магнитом: ведь 150 лет назад там базировался опорный пункт Амурской экспедиции Геннадия Невельского. Для справки: В 1850 году на Петровскую косу высадилась экспедиция капитана I ранга Геннадия Невельского, чтобы выяснить, судоходен ли Амур в устье и не соединяется ли Сахалин с материком. В то время эта территория никому не принадлежала, поэтому представляла лакомый кусок для некоторых стран. И англичане там нос показывали, и китайцы. Спешили и русские, понимая, что свято место пусто не бывает. В то время вынашивалась идея о присоединении Приамурья к России, и воплотилась в жизнь она благодаря исследовательской работе членов Амурской экспедиции. Правда, опорный пункт пришлось маскировать под лавку Российско-американской компании, чтобы скрыть истинные цели исследования. Выполнив свою миссию, экспедиция через 5 лет покинула Петровскую косу. — Еще бы лет десять, — считает Николай Спижевой, — и от того, что здесь есть, уже ничего не осталось бы. Ведь происходит медленный, но верный процесс разрушения береговой полосы. И боюсь, что недалек тот день, когда историческое место исчезнет под водой. Вот почему Спижевой торопится, организовывая одну экспедицию за другой. Последнюю — осенью минувшего года, в состав которой вошли четыре волонтера и сам археолог. По словам Спижевого, есть еще белые пятна, которые он хотел бы восполнить. — Меня волновала бытовая сторона жизни первых поселенцев, — говорит Николай Евдокимович. — Об этом нигде ничего не сказано, и раскопки в этом месте никто не производил. Отправной точкой для Спижевого явились глазомерный план Петровского зимовья, выполненный командиром винтовой шхуны «Восток» Римским-Корсаковым, и описание этого зимовья, которые сохранились по сей день. — Правда, картой это назвать трудно, — признается Спижевой. — Скорее рисунок, выполненный по памяти. Пришлось делать свои расчеты, но тем не менее за основу я все же брал план. В первый раз археолог и его товарищи добирались до Петровской косы на резиновой лодке. Взорам Спижевого предстал кусочек земли, сильно заросший кедровым стлаником (до трех метров в высоту). Более доступной для исследования оказалась береговая часть залива Счастья. Николай Евдокимович, внимательно изучая план, пытался определить, где могли стоять отдельные строения Петровского зимовья. Наткнулся на следы когда-то существовавшего колодца. Он и стал отправной точкой определения местонахождения домов первой линии, как значилось в описании. На месте исчезнувших домов имелись возвышения. Но археолога заинтересовало обычное бревно, которое перпендикулярно по отношению к берегу торчало из-под земли. Спижевой сразу подумал, что наверняка под земляной толщей наткнется в этом месте на бывшее строение. Место же это находилось в трех метрах от берега. — Я понял, что раскопки необходимо начинать здесь, иначе можно опоздать. Еще год-два — и все это скроется под водой. Тем более, когда я взглянул на карту, у меня возникло предположение, что это бревно является элементом основания бывшей церкви. Спижевой не прогадал. Сначала раскорчевали заросли кедрового стланика, приложив титанические усилия, ведь он сплошь покрывал землю. А потом вскрыли дерн — поверхностный слой толщиной около 60 сантиметров. — И открылась историческая поверхность земли — та, какой она была 150 лет назад. И вот под этим пластом обнаружились следы в виде нижнего венца бывшей церкви. От церкви, можно сказать, ничего не осталось: найдены лишь остатки центральной печной конструкции, осколки стекла, фарфоровой и керамической посуды, железные изделия и кирпичи. Но, несмотря на такой скудный урожай, Спижевой смог сделать немало новых открытий и понять особенности быта того времени. Как и было указано в плане, церковь действительно делилась на три помещения: сам храм, квартира священника и хлебопекарня, которая, как выяснилось, была первой в Приамурье. Раскопки заложили основу церковной археологии в Хабаровском крае. Потому как до этого в крае храмы под толщей земли еще не обнаруживали. А в 2000 году экспедиция Спижевого, когда уже заканчивала раскопки, неожиданно наткнулась на ствол капсульного пистолета. Сделали шурфовку в этом месте (небольшие ямы) и обнаружили следы еще одного поселения, которое находилось недалеко от Петровского зимовья. Выяснилось, что этот археологический памятник нигде в литературе не упомянут. Николай Евдокимович пришел к выводу, что на том месте, где сейчас остались лишь жалкие крохи от когда-то целого поселения, жили мастеровые. Об этом свидетельствовали найденные инструменты, по которым можно определить даже род деятельности мастеровых. — Как ни странно, — говорит Спижевой, — больше всего меня поразила другая находка — остатки обычных резиновых сапог. Это было неожиданно. По прошествии стольких лет уже настраиваешь себя, что при раскопках археологических памятников можно обнаружить остатки капитальных строений, посуду, которая веками хранится под землей, но резиновые сапоги… Ненароком подумал, а не следы ли это наших современников — браконьеров. Но эта версия отпала, когда мы поняли, что резина сделана из настоящего каучука. Раскопки на Петровской косе еще не закончены: Спижевой и его товарищи еще не раз здесь намерены побывать. А потом Николай Евдокимович засядет за отчет о проделанной работе, и история Дальнего Востока пополнится новыми сведениями, доселе никому неизвестными.
