 |
| Православие.Ru | Ирина Медведева, Татьяна Шишова | 25.11.2006 |
Перевернутая вертикаль
Помнится, в 90-е годы многие родители растерянно спрашивали, как отвратить детей от американских боевиков. «Нельзя же им сказать, что это вредно! Они тогда еще больше будут тянуться к запретному плоду».К тому времени либеральным жуликам уже удалось довольно крепко вбить в людские головы абсолютно ложную идею о бессмысленности запретов.
— Тогда скажите, что это фильмы для дебилов, — предлагали мы, устав от дискуссий с этими поклонниками, а вернее, узниками свободы.
И слышали оторопелое: «Как?! Другие же дети все равно будут смотреть. Получается, мы их таким образом невольно оскорбляем, принижаем. Разве это педагогично?» Приходилось объяснять, что один из главных приемов педагогики — это четкость оценок в сочетании с яркостью примеров. И добавлять, что гораздо больше следует бояться оболванивания своих и чужих детей, чем недостаточной деликатности.
Сейчас, когда дебилизация юношества под влиянием масс-культуры налицо, разговоры о том, что это слишком резкое сравнение, малость поутихли. Но в целом ситуация остается прежней. Носители масс-культуры и «примкнувшая к ним» молодежь где-то там, наверху. То ли на пьедестале, то ли на вершине горы. А остальные на них взирают. Кто-то с бессильным ужасом, внушая себе и другим, что все это непотребство невероятно притягательно, а потому непобедимо. Другие, на манер интеллигента Васисуалия Лоханкина из «12 стульев», растерянно вопрошают: «Может, и в этом есть какая-то сермяжная правда? Надо дифференцировать, не стоит все мазать одной краской. Есть плохой рок, а есть нормальный, наш, православный. Там даже слово Бог выкрикивают иногда. Просто барабаны заглушают, поэтому не всегда слышно».
А особо отважные, надев маскхалаты, ползут по склону к вершине. Маскхалатами служит в данном случае уголовно-наркоманский слэнг («мы должны говорить с молодежью на ее языке»), использование лжи, хвастовства и хамства в качестве новой информационной технологии («мы тоже должны овладеть приемами манипуляции, освоить пиар»), мечты о собственной желтой прессе («у нас должен быть свой „МК“, нормальная хлесткая газета, только с нашим содержанием»), стремление даже внешне подражать глобалистским эстетическим стандартам. Например, уже устоялось мнение, что хороший журнал должен быть обязательно глянцевым, с большим количеством ярких иллюстраций. Хотя обилие картинок в нормальном, неоглупленном обществе всегда было признаком литературы для дошкольников, внимание которых надо искусственно удерживать чем-то ярким и броским. Взрослым же людям, наоборот, обилие картинок только мешает сосредоточиться на тексте. А чего стоят мечты снимать с последующей демонстрацией по телевидению православные ток-шоу, когда о любой, даже о самой сложной проблеме надо сказать коротенько, в двух словах? Раньше с преступниками публично не дискутировали. А теперь на ток-шоу можно увидеть и деторастлителя, и наркоторговца, и вора в особо крупных размерах. Он сидит в центре и называется героем передачи. Или, на худой конец, экспертом. Чем, интересно, православное ток-шоу будет отличаться от светского? Полемикой с сатанистами?
Вообще, образ вершины, которую надо покорить вместе с находящейся там молодежью, это образ неправильный, ложный. Поэтому действия, которые он нам диктует, тоже оказываются ложными. Не вершина вся эта современная жизнь, а выгребная яма. Не возвышение, а провал постигает любого, кто ловко впишется в эту, по выражению молодежного журнала, «прикольно-похабную» жизнь.
Если бы образ выгребной ямы ассоциировался в умах православных людей с глобалистской современностью, то вряд ли они ощущали бы себя неполноценными и стремились — для маскировки — сами испачкаться в нечистотах. Вряд ли, имея перед глазами такой образ, диакон Андрей Кураев гордился бы тем, что ему на рок-концерте «правильно свистели», когда он выступал перед публикой. В уже цитировавшемся нами интервью он рассказывает о своем первом, прорывном выступлении на рок-концерте перед лицом 13 тысяч зрителей питерского «Ледового дворца».
— А кто там выступал? — спрашивает корреспондент.
— Константин Кинчев, Юрий Шевчук, Борис Гребенщиков, Вячеслав Бутусов, Ольга Арефьева. Очень серьезная команда, — отвечает отец Андрей.
Серьезная для кого? Фотография Константина Кинчева иллюстрирует данное интервью и весьма красноречиво свидетельствует о вкусах и предпочтениях рок-мэна. По всей руке от плеча до запястья извивается вытатуированный дракон. Если эта татуировка сделана в «дохристианский» период жизни Кинчева и ее невозможно вытравить, то почему бы не надеть рубашку с длинными рукавами? (Тем более что, по словам очевидцев, на сцене страшные сквозняки!) Зачем демонстрировать тысячным толпам, что ты носишь на своем теле образ дьявола?
Второй член «серьезной команды», Юрий Шевчук, славно потрудился на ниве «оранжевой революции», с большим успехом выступая на киевском Майдане, чтобы помочь откровенно проамериканскому Ющенко, с победой которого незамедлительно усилились гонения на Православную Церковь. Так что дело, конечно, серьезное, нешуточное. Третий же член «серьезной команды», Борис Гребенщиков, тот и вовсе предпочитает тантрические культы, о чем с гордостью оповещает широкую публику. В общем, конечно, все трое — ребята серьезные, только странно, что их серьезность положительно окрашена для клирика Русской Православной Церкви.
А теперь перейдем к «правильному свисту». Вот посвященный ему отрывок из интервью.
«Корр.: А Ваше слово как воспринимали?
— Я бы сказал, что они правильно свистели.
Корр.: Свистели?!
— Конечно. Ведь рок-концерт — не университетская лекция.
Корр.: То есть, таким образом высказывали свое одобрение?
— Сначала я еще не разбирался в оттенках свистов. Сейчас уже кое-что понимаю. И могу сказать, что свистели правильно, понимая, где и какая реакция от них ожидается».
Вдумайтесь: человек в сане гордится тем, что его освистал возбужденный, дурно воспитанный молодняк. Причем освистал не просто как личность, а как церковнослужителя, поскольку он и представился как диакон, и вышел на сцену в облачении, на которое большинство сегодняшних россиян, даже далеких от Церкви, реагирует почтительно. И ладно бы его освистали в знак протеста! Многие православные принимали за последнее столетие поношение от толпы. Можно было бы даже, наверное, сказать в таком случае, что появление священнослужителя на рок-концертах — это своеобразный подвиг юродства. Но ведь нет! Запредельное хамство любителей рока стало для отца Андрея предметом гордости. Хотя, на наш взгляд, следовало бы сокрушаться, потому что таким образом было спровоцировано (пускай и невольно) глумление над саном. Ведь сколько ни рассказывай про разные виды свиста, по отношению к представителю Церкви это все равно неуместно.
А если бы отец Андрей пошел с проповедью к пьяным бомжам и они его доброжелательно обматерили, это тоже стало бы предметом миссионерской гордости? Ведь сейчас, несмотря на устойчивое словосочетание «матерная ругань», мат в определенных слоях нашего общества стал уже не руганью, а «нормальной» формой речевого общения. На нем выражают многообразные оттенки чувств, в том числе и восторг. Однако нам все-таки кажется, что у известного миссионера такие приветствия восторга бы не вызвали. В чем же разница? Только ли в том, что свист невиннее мата? (Хотя разгоряченная молодежь матерится на рок-концертах столь же охотно, как и свистит.) Нет, дело тут в восприятии одной среды как культурного дна, а другой — как культурного Олимпа. Молодежь на концертах свистит рок-звездам, а рок-звезды сегодня — символы престижа. И диакона встретили так, как встречают рок-звезду, что показалось ему, судя по его откликам, большой победой.
А ведь рок- и прочие звезды считаются символами престижа не во всяком обществе. Это престижно в мире глобалистском, где человек, который скачет по сцене козлом, срывает с себя одежду, совершает непристойные телодвижения и что-то ревет в микрофон, назначается кумиром и учителем жизни. Но в последние годы уже очень много говорено (особенно в церковной среде), что глобализм утверждает перевернутые ценности и что переворот этот демонический, сатанинский. Что же тут может быть привлекательного для христиан?
Кто-то наверняка возразит, что если не принимать молодежные правила игры, тебя не будут слушать. Собственно говоря, и сам отец Андрей сказал то же самое: «Рок-концерт — не университетская аудитория». Но вкусы современной молодежи имеют вполне определенный вектор. А именно — все ниже и ниже и ниже… И совсем нетрудно представить себе ситуацию, когда, желая привлечь внимание молодых, придется не только терпеть свист, но и проповедовать в неглиже. Или вися вниз головой на трапеции под куполом цирка. Молодые ведь очень ценят, когда в чем-то есть, как они теперь выражаются, «своя фишка».
А вот какие советы пастырям приводятся в книге «Вера и достоверность» архиепископа Сан-Францисского Иоанна (Шаховского). Речь тоже идет о спасении заблудших душ: «Иди, иди, не боясь никого, иди свободно и весело, с радостным сердцем собирай отставших, вытаскивай провалившихся в ямы, лечи и перевязывай больных и раненых, помогай уставшим» (Избранное. Петрозаводск: изд. «Святой остров», 1992. С. 99).
Видите? Тут тоже возникает художественный, метафорический образ. Только это образ ямы, а не вершины, которую надо покорить любой ценой. Соответственно, и пастыри, к которым обращены слова, настраиваются совсем на иной лад — мудрых наставников и лекарей, а не своих в доску парней.
Рецепт кулича от Бориса Моисеева
Все аргументы, подобные нашим, «интеграционисты» покрывают крупной козырной картой: «Зато люди приходят в храм».Но тогда надо испытать восторг от короткой заметки, опубликованной в Страстную пятницу в «Московском комсомольце». Воспроизводим ее почти целиком.
«Моисеев: „Иду на крестный ход!“
Борис Моисеев всегда с удовольствием ходит в церковь святить куличи и яйца: „Кстати, крашу их самостоятельно и исключительно с помощью луковой шелухи — никакие новомодные краски не использую. В этом году собираюсь сходить на крестный ход — это удивительное зрелище. Мурашки по коже пробегают от этой красоты и какого-то единения со всей этой толпой, действительно религиозное чувство появляется. И вообще мне кажется, это очень светлый праздник, радостный. Хочется собрать за столом всех близких людей, чтобы разговеться куличами, пасхой и яйцами. К сожалению, соблюдать пост не всегда удается, все сорок дней я еще ни разу не выдерживал, хотя много раз пытался. Но сейчас очень мало людей, которые живут по церковному календарю, в основном жизнь идет своим чередом, и мне как артисту очень трудно отключиться от нее. Какие-то дни рождения, презентации, вечеринки — невозможно устоять. Но я думаю, не это главное, главное — творить добро, и я стараюсь делать это круглый год. Ежегодно я отменяю любые выступления и съемки на этот день…“» («МК» от 21 апреля 2006 г.)
В заключение певец учит читателей правильно подготовиться к Пасхе, делясь рецептом своего фирменного миндального кулича.
И все это было бы на самом деле замечательно, если бы не одна маленькая деталь. Вышеупомянутый певец — содомит, не скрывающий своих пристрастий и даже подчеркивающий их женской одеждой, украшениями, макияжем. Выступления Б. Моисеева настолько шокирующи, что в последнее время все больше городов отказывается от его гастролей. Не будем гадать, с чего это вдруг в его речах стали звучать православные мотивы: то ли бизнес малость поугас, то ли еще почему. Важно другое: намерение участвовать в крестном ходе нисколько не мешает, выражаясь политкорректно, нетрадиционной ориентации певца. И в этом есть пускай чудовищная, но закономерность. Интеграция — процесс обоюдный, встречный. Если мы такие же «нормальные люди», а в современном либерально-глобалистском контексте содомия абсолютно «нормальна», то где повод для конфликта?
Конечно, миссионерство — наиважнейшая задача наших дней. Но не надо в миссионерском азарте, борясь за численные показатели, превращаться в каких-то ресторанных зазывал, которые расписывают, как у них в заведении классно, какой шикарный интерьер, какая вкусная кухня и ласковые, заботливые официанты. Не надо вводить людей в заблуждение, пускай не прямо, но все же давая понять, что им не придется ни от чего отказываться, что они смогут остаться прежними, «современными», «нормальными», да еще на десерт получить причастие.
Вот как писал об этом архиепископ Сан-Францисский Иоанн, живя в Америке, где подобные процессы начались примерно на 50 лет раньше: «Я бы хотел возвращения тех первохристианских времен, когда в храм Божий не пускали, и дабы отдалились от нас наши времена, когда мы зазываем в храм, призываем к участию в святейшей евхаристии даже посторонних наблюдателей».
Предупреждает владыка и о другой крайности — о чрезмерном ревновании о святости: «Дух нерадения о Церкви даже иногда сочетается с этим духом ложной ревности о Православии, нелюбовного отвержения души человеческой от в себе и собой представляемой истины… Но, идя за святыми отцами, исполнителями евангельского духа, обретем царский путь ревнования о Церкви. Образ отца Иоанна Кронштадтского много дает нам для понимания этого настоящего пути. Опасность есть и справа, но оттого, что она есть там, нельзя нам лежать в яме по левую сторону дороги» (Избранное. С. 1214−1125).
Миссионеры — «аутрич»
Примерно на середине работы над этим очерком нас вдруг посетила одна догадка. Мы поняли, на что похоже это «позитивное миссионерство». В западных методиках работы с неблагополучными группами населения (наркоманы, проститутки, бомжи, беспризорники) активно используются так называемые «уличные работники» (по-английски outreach). Внедряясь в ту или другую маргинальную среду, они принципиально воздерживаются от оценок происходящего, избегают морализаторства, не брезгуют жаргонными словами и выражениями, принятыми в данной группе. Что ж, вероятно, на первых порах это в какой-то мере оправдано. Но даже завоевав доверие маргиналов, работники «аутрич» отнюдь не проявляют большую решительность в борьбе с грехом. Они и грехом-то это не считают! Наркомания, проституция или тунеядство признаются вариантами нормы. Пускай не самыми желательными, но вполне допустимыми, если таков свободный выбор индивида. Да, «потребителю психоактивных веществ» или «секс-работнице» можно (конечно, в очень мягкой, ненавязчивой форме) предложить иные жизненные стратегии. А если клиента это не устроит, то постараться снизить вред, который он наносит своему и чужому здоровью: раздать бесплатно более легкие наркотики, одноразовые шприцы и презервативы.Главное, никаких противопоставлений! Работники outreach должны всегда помнить, что они точно такие же люди. И точно так же могут умереть от передозировки наркотика или СПИДа, стать точно такими же секс-работницами или даже секс-работниками (мы же против дискриминации!), если их дальнейшая судьба сложится иначе.
Этих «нормальных» аутрич-волонетров становится на Западе все больше. Множится и число их «нормальных» подопечных. А вот с количеством христиан, несмотря на рок-миссионерство и проповеди на пляжах, дела обстоят не столь оптимистично. Да и те, кто причисляет себя к христианам, куда больше похожи на «нормальных современных людей».
Процитируем газету «Радонеж» (N 2(165), 2006): «Религиозные убеждения американской молодежи, посещающей христианские церкви, далеки от христианства и являются языческими по своей сути. К такому выводу пришли социологи из университета Северной Каролины, сообщает „Интерфакс“. Согласно опросу, более половины молодых католиков и протестантов верят в реинкарнацию, примерно треть — в астрологические прогнозы. В то же время результаты исследований американского социологического центра Барна показывают, что 63% христианской молодежи в США не верит в то, что Христос был Сыном Божиим. 58% молодых людей полагают, что все мировые религии учат одинаковым ценностям, сообщает сайт „Crosswalk“. „Молодые американцы сегодня воспринимают религию не как способ приблизиться к Богу, а как терапевтическое средство, скорее, служащее их личному развитию. Такое видение христианства привело к тому, что покаяние и вера в Христа заменены у молодых людей на чувство самодостаточности и ощущение своей безгрешности“, — полагает представитель центра Барна».
Не хотелось бы, чтоб к сходным выводам вскоре пришли российские социологи, «согласно опросу» православной молодежи.
