Нравственность как залог свободы

«Трибуна» присоединяется к поздравлениям и предлагает читателям выдержки из беседы митрополита Кирилла с корреспондентом «Парламентской газеты» в Страсбурге, где высокий представитель РПЦ принимал участие в международной конференции по проблемам нравственности, совести, воспитания молодого поколения и прав человека.

Как Русская православная церковь трактует понятие «прав человека»?

— Учитывая сегодняшнюю реальность просто настаивать на уважении прав человека нельзя, нужно связывать это понятие с нравственной ответственностью личности, общества и государства. Формирование этого корпуса, этой концепции проходило в условиях, отличных от нынешних.

Главным отличительным фактором являлось наличие морального консенсуса в том западноевропейском обществе, в котором определялись эти права. Разве стояли тогда вопросы о ценностях семьи, о легализации гомосексуальных браков? Я могу и дальше перечислять. И те, кто формировал корпус прав, даже подумать не могли о тех вызовах, с которыми этот свод понятий будет сталкиваться в XX и XXI веке. А сегодня нет морального консенсуса в Европе и в мире в целом, и поэтому мы говорим, что, необходимо объединить ценности, присущие человеческой природе — свободу и нравственность.

Почему-то мы с легкостью апеллируем к свободе, но с огромным трудом апеллируем к нравственности, хотя и то, и другое в корне имеют человеческую природу и в этом смысле и об одном и о другом нужно говорить как о фундаментальных ценностях. Так вот, призыв РПЦ состоит в том, чтобы реализация прав и свобод человека была связана с нравственной ответственностью. Если мы сумеем одно связать с другим, тогда права и свободы не будут раскрепощать демонов, опасных для существования человеческой личности, семьи, общества, государства и всей человеческой цивилизации.

Каким должно быть сотрудничество между различными религиями, чтобы быть взаимно полезным и эффективным?

— Я думаю, что необходимо иметь открытый, равноправный и честный диалог между религиями и секулярной мыслью. К сожалению, примеры диалогов, которые были в прошлом — не очень удовлетворительные. Обычно секулярная светская мысль восхищалась своим правом судить других: хорошо то, что соответствует светским стандартам, это правильно, прогрессивно. То, что не соответствует — плохо, это называется консерватизмом, реакционностью, то есть это явно со знаком минус.

Мы подвергаем сомнению такую методологию. Никому не дано право судить других. Судить можно только в том случае, если тот, кто судит, обладает истиной. Почему суд судит людей? Потому что суд отталкивается от закона, который в данном обществе признаётся как истина. Вот на чём основывается авторитет суда. Но кто, какая из цивилизационных моделей сегодня может сказать: «Я обладаю всей полнотой истины, и я могу судить других»? Никакая! Когда сегодня государства наиболее сильные в экономическом, финансовом, в военном отношении считают, что они имеют такое право, и что это право может предполагать экономические санкции или даже военную интервенцию, то мы говорим, что это — глубочайшее заблуждение, которое провоцирует межцивилизационный конфликт. Поэтому мы выступаем за равноправный диалог. Нужно всем смиренно сесть на свои места вокруг стола, слушать друг друга и учиться друг у друга. Я глубоко убеждён в том, что мы единомышленники в принципиальных вопросах, что не существует непреодолимых препятствий. Но очень важно набраться смирения, терпения и открытости и восполнять концепцию прав человека теми идеями, которые сегодня произрастают из реальной жизни.

Понятие прав человека подразумевает и свободу слова, свободу СМИ и т. д. В последнее время это привело к тому, что с экранов телевидения, из радиоприёмников, в Интернете, со страниц журналов завуалировано, а иногда и открыто ведётся пропаганда разврата, власти денег, насилия. Газеты, даже центральные, пестрят объявлениями о работе интим-салонов, о деятельности гадалок и магов. Служила ли в свое время цензура сдерживающим фактором? И если нет, то как нам сейчас избавиться от этих «дряни»?

— Ваш вопрос прекрасная иллюстрация того, что я только что сказал о необходимости соединения прав и свобод с нравственной ответственностью личности и общества. Я думаю, что время цензуры прошло. Цензура предполагает некую инфантильность общества, то есть нужно кому-то кем-то управлять. Сейчас задача заключается в том, чтобы само общество достигло такого уровня своего развития, при которых все те вещи, о которых вы говорите, стали бы невозможны. Это как в приличном обществе положить ноги на стол во время обеда, или, например, раздеться в присутствии людей во время коктейля. Есть вещи, которые сделать просто немыслимо, даже если за этим не последует никакой репрессии.

Очень важно, чтобы, сочетая права, свободы и нравственную ответственность, мы воспитали такие стандарты, которые сделали бы невозможным пропаганду греха, а значит, пропаганду смерти. Потому что грех — это зло, а зло всегда динамично, зло никогда не останавливается, и апогеем зла всегда является небытие. Если мы считаем, что свобода в том числе может подразумевать свободный выбор греха и зла, мы проповедуем конец человеческой цивилизации. Сегодня борьба за нравственность в обществе — это борьба за выживание человеческой цивилизации.

В ваших выступлениях звучат слова сожаления о том, что забота о духовном благе человека оставлена на усмотрение самого человека, а государство и общество отдалились от решения этой проблемы. Ранее в школах наряду с обучением большую роль играло и воспитание, были доступны различные секции и кружки. Сегодня, к сожалению, в школах мало занимаются досугом детей, а усилий одних только родителей зачастую бывает недостаточно. Как помочь нашей молодежи найти правильную дорогу в жизни и привить им духовность?

— Это в первую очередь вопрос о том, как устроена наша образовательная система, насколько она воспитывает человека. Я глубоко убежден в том, что школа не должна устраняться от процесса воспитания. Сегодня, к сожалению, школа просто передаёт людям знания, набор определенных мировоззренческих парадигм и просто информацию. А вот воспитательной функции сегодня школа почти не несёт, и это плохо. Кроме того, воспитательной функции сегодня не несёт ни литература, ни телевидение, ни СМИ.

Я не хочу положительно оценивать то, что было в советское время, потому что если бы всё было хорошо, то это до сих пор бы существовало. Все рухнуло именно потому, что отрицательного там было больше, чем положительного. Но посмотрите, как была устроена система воспитания. Воспитывали, правда, в идеологии, с которой я был не согласен и в то время. Школа, литература, СМИ и родители говорили об одном и том же — об общей системе ценностей.

Сегодня же происходит следующее: в школе ещё пытаются сказать о нравственной системе ценностей, дома — неизвестно. Но даже если дома и говорят, то все это подрывается тем, что несёт с собой телевидение, кинематограф, литература и улица. И ребёнок воспитывается в состоянии дихотомии, в состоянии шизофрении. Одному учат дома, если вообще чему-то учат, иному учат в школе, если там чему-то учат, и совершенно другому учат вне дома и вне школы. Происходит раздвоение, разлом личности. Если оно продолжится и дальше, ни к чему доброму мы не придем. Это разовьёт нравственный релятивизм и нигилизм в сознании подрастающего поколения, с чем мы сегодня и сталкиваемся. И для того, чтобы изменить ситуацию сегодня школа, церковь, СМИ, литература, искусство должны работать вместе для формирования личности, той самой личности, с которой мы связываем надежды в XXI веке. Если этого сделано не будет, то мы можем ожидать много зла себе и окружающим. Жестокость, с которой мы сегодня сталкиваемся в молодёжной среде, страшные примеры ксенофобии и просто хулиганства, которое невозможно объяснить никакими идеологиями, от которой просто кровь в жилах стынет, являются результатом всего того, о чём я сказал.

Как известно, Иисус Христос, чтобы быть понятным простым людям, часто говорил притчами. Сегодня же зачастую язык, на котором ведётся богослужение, не совсем доступен народу. Как сделать так, чтобы церковь стала ближе, понятнее и доступнее для людей?

— Проблема литургического богослужебного языка связана с тем, что не существует никакого религиозного образования у нас в школах, и дети не имеют доступа к славянскому языку, который является классическим языком для славян. Мы знаем, что классические гимназии предполагали изучение греческого и латинского как филологической культурной основы европейской цивилизации. Во многом высокий уровень западноевропейской образованности был связан с тем, что изучались классические основы их культуры.

В России же таким классическим языком является славянский язык. К сожалению, нашего классического языка нигде, кроме духовной семинарии, сегодня не преподают. Конечно, можно отказаться от этого языка, но так же как в своё время мы отказались от истории, как мы отказались от своих памятников, от своей культуры, как мы взрывали храмы и уничтожали ценности. Это очень напоминает какой-то дикий культуркампф. Во имя чего бороться с культурными ценностями? Культурные ценности нужно включать в образование, в жизнь, но их не надо разрушать. Вот почему я выступаю противником отказа от литургического славянского классического языка.

С другой стороны, в одночасье мы сегодня не научим миллионы людей понимать этот язык. Поэтому задача церкви заключается в том, чтобы, не отказываясь от славянского языка, сделать то, что делали наши праотцы в начале XX века, когда была создана специальная комиссия при Синоде, которая занималась редактированием славянских текстов, приближением славянского текста к пониманию современного человека. Тоже самое нужно сделать и сейчас. Нельзя отказываться от стилистики славянского языка, потому что богослужебные тексты — это поэтические тексты, многие из них являются переводом с греческого. Поэтому славянский текст сохраняет красоту греческой поэзии. Если мы переведём всё на русский язык, нам нужно это учитывать, чтобы сохранить поэзию. Я не думаю, что мы сейчас найдём поэтов, которые смогут это сделать. Поэтому разрушить этот колоссальный культурный пласт будет варварством. А вот отредактировать ещё раз эти самые славянские тексты, приблизив их к пониманию современного человека не просто можно, а нужно. И я надеюсь, что наша церковь пойдёт именно по этому пути. Соответствующие решение Архиерейских Соборов уже приняты.

Беседовала Ольга Селиверстова (соб.корр. «Парламентской газеты»). Страсбург. Специально для «Трибуна.ру»

http://www.tribuna.ru/ru/text.aspx?divid=95&tid=6911