 |
| Русский дом | Яна Амелина | 18.11.2006 |
Итогом грузино-осетинского и грузино-абхазского конфликтов, разразившихся в начале девяностых, стало не только провозглашение суверенитета двух бывших грузинских автономий — Южной Осетии и Абхазии. После событий 1989−1992 г. г. общение с Грузинской Православной Церковью, прямо поддержавшей ультранационалистическую политику первого президента Грузии Звиада Гамсахурдия, стало весьма затруднительным. Католикос-патриарх всея Грузии Илия II в 1990 году издал приказ, слова которого абхазы и осетины не забудут никогда: «Отныне убийцу каждого грузина, несмотря на вину или невиновность жертвы (убитого), объявить врагом грузинского народа, — говорится в этом документе. — Занести фамилию и имя убийцы в специальную книгу патриаршества и передавать из поколения в поколение как постыдное и подлежащее осуждению. Чрезвычайный приказ этот принят, дабы в Грузии навеки был изжит тягчайший грех и преступление против Бога и нации — братоубийство».
Храм св. Георгия Победоносца в Беслане
После разрыва церковных связей с Тбилиси православные Южной Осетии и Абхазии выбрали разные пути. Юго-Осетинские верующие неоднократно обращались к Русской Православной Церкви Московского Патриархата с просьбой о принятии под свой омофор. Однако, следуя церковным канонам, РПЦ посчитала невозможным удовлетворить эту просьбу. Тогда Юго-Осетинская Православная Церковь обратилась к Греческой Православной Церкви с просьбой о принятии под её юрисдикцию. 1 февраля 2003 года эта просьба была удовлетворена.
В Сухуми видят выход в восстановлении абхазской Поместной Церкви, существовавшей до конца XVIII века.
Примеров агрессивного национализма Грузии много и помимо пресловутого приказа патриарха Илии II. Иерархи ГПЦ, например, благословляли бандитов «Мхедриони» на геноцид осетинского населения.
Крайний национализм грузин отмечает управляющий Абхазской епархией иерей о. Виссарион — настоящий фронтовой священник. Со времён грузино-абхазской войны 1992−1993 годов у него хранится пробитая пулей скуфья: «Страшно, но крест и это одеяние обязывают!». Священника хорошо знали в абхазских окопах и на позициях. В Абхазии невозможность дальнейшего общения с ГПЦ, пожалуй, осознаётся ещё болезненней, чем в Южной Осетии. «Кто и кому дал право идти на захват чужих земель? — спрашивает о. Виссарион. — Это преступление перед Богом. И после всего, что они (как и в Южной Осетии, „они“ — это всегда грузины) творили здесь, кто-то называет абхазов сепаратистами! Представьте, если муж будет постоянно избивать свою жену, не убежит ли она от него?». «Они жили здесь, как в раю, но их раздражала даже наша речь, — говорит священник Сухумского кафедрального собора о. Игнатий. — Их полному благополучию мешали только абхазы. Они бросали цветы под входящие в город танки и кричали: «Наши пришли!». — «Да, если бы местные грузины повели себя так, как приднестровские молдаване — никакой войны бы не было», — добавляет о. Виссарион.
В отличие от Цхинвала, Сухуму удалось наладить отношения с Москвой. По словам о. Виссариона, Патриарх Московский и всея Руси Алексий II «совершил в отношении Абхазии равноапостольный подвиг». Он ни разу не дал понять, что «абхазский вопрос» создаёт сложности в общении между РПЦ и ГПЦ. Грузинские иерархи, полагает управляющий Абхазской епархией, сами должны попросить Московского Патриарха взять Абхазскую Православную Церковь под свой омофор. «Проблема должна быть решена в духе любви, а не территориальной целостности, — говорит о. Игнатий. — Вместо этого Грузинская Православная Церковь печётся только о своей канонической территории. Церковная иерархия ведёт себя так же, как и грузинские политики. С ними нельзя иметь никаких отношений». «Нам неоднократно предлагали: оставьте Россию, и мы дадим вам всё, — вспоминает о. Виссарион. — Рукоположим в епископы ваших священников, и даже предоставим автокефалию. Но ни один православный в Абхазии никогда на это не согласится. — Лезли к нам и «зарубежники», и папа Римский, — продолжает он, — но я их не пустил, я стоял на своём — будем только с Россией, Россия — наша защитница. Мы стали гражданами России ещё в XVIII веке, и нам самим решать, с кем нам быть. У Алании, на мой взгляд, единственный путь — находить контакт с РПЦ и разрывать отношения с Грузинской Православной Церковью».
По мнению эксперта института стран СНГ, пресс-секретаря Союза православных граждан Кирилла Фролова, не претендующего на выражение официальной позиции Русской Православной Церкви, в Южной Осетии и Абхазии сложилась очень сложная ситуация: «Они действительно не хотят возвращаться в Грузинскую Православную Церковь, — говорит К. Фролов.
— Единственным каноническим шагом в данном случае может стать организация подворий РПЦ в Сухуме и Цхинвале, которые, не нарушая целостности ГПЦ, будут окормлять абхазскую и осетинскую паству и местное духовенство».
Такое решение не является чем-то из ряда вон выходящим. В Москве, например, действует возглавляемое епископом подворье Грузинской Церкви, окормляющее проживающих здесь грузин, и деятельность его не вызывает никаких нареканий. В противном случае положение православных в непризнанных республиках может только осложниться.
«В Южную Осетию уже лезут раскольники всех мастей, вплоть до скандальной «суздальской секты», — подчеркнул Кирилл Фролов. По его мнению, несомненную позитивную роль в разрешении проблемы может сыграть Аланское патриаршье подворье, расположенное в московском храме Рождества Богородицы на Солянке и возглавляемое о. Саурмагом Баззатэ.
70-тысячная Южная Осетия моноконфессиональна. Здесь нет мусульман, католиков, разве что несколько приезжих. Однако тут, как и во многих других местах бывшего Советского Союза, активно действуют не испытывающие недостатка в средствах различные сектанты — пятидесятники, баптисты и Свидетели Иеговы. Все они, кроме последних, подчиняются своим грузинским руководителям и, по словам о. Георгия, «ведут откровенно подрывную деятельность, занимаясь шпионажем в пользу Грузии».
В Цхинвале — четыре действующих храма. В сёлах их ещё шесть. «Другие — в плачевном состоянии, — констатирует о. Георгий. — Духовенства мало. Многие священники не выдержали жизни в страхе насилия со стороны Грузии и подали прошение об отставке. Во время августовских боевых действий прошлого года в крышу построенного в Х веке храма святого равноапостольного царя Константина и Елены попал снаряд. Другие храмы, например, известная с V века церковь, освященная в честь святых жён-мироносиц, также подвергалась ежедневному обстрелу». Отец Георгий уверен, что это были целенаправленные действия грузинской стороны.
В Абхазии действуют около двадцати православных храмов и Новоафонский монастырь. До революции их было 137, причем половина приходов была абхазская, и лишь несколько грузинских находились в Гальском районе. «Абхазы были изгнаны из храмов, но не приняли ислам, — отмечает управляющий Абхазской епархией. — Крест — это оружие, это защита, это — всё. Если нет креста, нет и оружия, нельзя чувствовать себя защищённым».
Сказать, что местные власти очень уж пекутся о Православии, нельзя. «Все кандидаты в президенты Абхазии приходили в церковь, чтобы показать, что они христиане, — рассказывает о. Виссарион. — Но дела их — не христианские. Государство должно вернуть Церкви древний Пицундский храм (сейчас в нём находится орган) и Драндский монастырь, в котором ныне расположена тюрьма».
Многие считают Абхазию мусульманской республикой. Однако, по словам о. Виссариона, здесь «есть некрещёные, а не мусульмане».
Пару лет назад появились сообщения о наличии в республике ваххабитов. «Ваххабитов у нас нет», — говорит управляющий Абхазской епархией. Смысл этих разговоров, по его мнению, в том, чтобы представить Абхазию, вместе с мусульманским Северным Кавказом, — исламским клином, вбитым между православными Россией и Грузией. Но говорить о том, что православие сдаёт свои позиции в регионе, явно преждевременно. Во время войны у о. Петра в Лыхнах крестили и чеченцев, и турок, и азербайджанцев…
