 |
| Народное радио | Николай Маслов | 15.11.2006 |
Ведущие: Игорь Сергеевич Шишкин и Виктория Голобородова.
Игорь Шишкин: Добрый день. Николай Васильевич, как-то так повелось уже почти сто лет, что ноябрь-месяц для России это месяц главных государственных праздников. При советской власти соответственно это 7 ноября. Ушел этот праздник, изменилась сама экономическая система, политическая система, но новый государственный праздник тоже приходится на ноябрь. Это 4 ноября. Поэтому я думаю, что сегодня будет правильно поговорить о роли праздников в жизни нации, и какие проблемы в нашей сегодняшней жизни эти прошедшие сейчас праздники высветили. Я предлагаю послушать сюжет, который подготовила наш редактор Александра Оболонкова.
Александра Оболонкова: Изначально славянский мир состоял из множества племен, проживавших на огромной территории. Но, тем не менее, он представлял единое целое, что выражалось в общности языка, традиций, культуры и быта, а также схожих народных праздников. Праздники, в первую очередь, были связаны с религиозными обрядами или трудовой деятельностью. С приходом христианства славянский мир стал еще более сплоченным в рамках православного литургического года. Как противопоставление будничной жизни, праздник создает модель коллективных действий. Воспринимается он как что-то радостное, беззаботное, свободное, но, кроме того, он несет еще одну, даже более важную функцию. Из праздничного дня проникают в быт общественные идеи. Через него формируется стереотип восприятия определенных событий социальной жизни. При Петре I праздник получил государственное предназначение. Именно с XVIII века традиция отмечания выдающихся событий, объединяющих различные группы населения в едином патриотическом, ликующем порыве. Праздник — это своеобразное зеркало эпохи. Показательно, что новая власть после 17-го года отменила все привычные торжества и создала свои, коммунистические, а в перестроечные годы красные дни календаря, просуществовавшие 70 лет, стали переименовывать или опять же упразднять, для компенсации выдумывая новые. Все эти перемены не лучшим образом повлияли на восприятие праздников народом. Пожалуй, единственным днем, в который вся страна вспоминает об истории Отечества, остается 9 Мая. Остальные красные даты для большинства граждан — лишь повод собраться за праздничным столом.
Игорь Шишкин: Николай Васильевич, как вы оцениваете значение праздников в жизни народа, нации, общества? Ведь не случайно праздники существуют, не оттого, что кто-то их придумал, и не случайно власть всегда борется с теми или иными праздниками? Одни навязывает, другие, наоборот, забирает?
Николай Маслов: Праздники даны Богом. Существует очень много церковных праздников, которые посвящены тому или иному святому, или одному из событий священной истории, или истории христианства. Например, праздник святителя Николая, день святого Александра Невского, праздник Казанской иконы Божьей Матери. За каждым праздником стоит определенное событие, идеология, какие-то действия. Святой благоверный князь Александр Невский, это воин, дипломат, собиратель русских земель, вся его идеология была нацелена на создание Российского государства. Что стоит за праздником святого Дмитрия Донского? Это целая эпоха, это Куликовское сражение, поворотное событие в истории Руси. Праздник преподобного Сергия — тоже общенациональный праздник. В Церкви праздники стабильные, потому что там четко обозначена идеология, цели и задачи, и многие века ничто не меняется, может быть, кроме настроения людей или количества людей, приходящих на праздник.
Есть праздники государственные, светские, общественные, личные праздники, когда человеку дают возможность отдохнуть от обычного труда и немножко подумать о своей жизни. Кто-то отмечает, немножко думает, кто-то просто выпивает, государство же через праздник пытается формировать идеологию, донести ее до сознания своего народа. Например, вместо праздника 7 ноября сейчас ввели на официальном уровне празднование дня освобождения от польской интервенции — 4 ноября. Понятно, что 7 ноября что-то будет, поэтому приурочили к этому дня 65-летие парада на Красной площади 1941 года. То есть такое заигрывание.
Моя вторая профессия, педагогическая, позволяет высказать такую мысль: когда при воспитании детей родителями или любым воспитателем допускается ложь, то рано или поздно дети это узнают, и у них постепенно появится чувство недоверия, они перестанут верить этим воспитателям, будь то мать, отец или школьный учитель. Они исполняют, все, что от них требуется, под страхом наказания, потому что такой метод тоже предусматривается, но, выйдя в коридор, крутят пальчиком у височка и говорят, что учительница врет. И то же самое получается с государством. Государство пытается изменить сознание человека, воспитывает его, но люди видят, что им врут. Например: если делается парад, то почему нет главнокомандующего на Красной площади? Если вы говорите, что Казанская икона Божьей Матери — национальный праздник, то где совместная служба патриарха с президентом, губернатора с правящим архиереем, где все эти действия на практике? Мало написать: «Вы тут празднуйте, а мы поехали на охоту или еще куда-то». Конечно, люди рады, что им дают лишний выходной день, если его оплатят, но цель, поставленная властью, этим не достигается. Например, если родители не любят своих детей, бьют их, наказывают, то какой бы день рождения они для них ни устраивали, для детей это не праздник, потому что они все равно понимают, что завтра их все равно поколотят, а сегодняшняя игрушка — это все не искренне. А когда все искренне, тогда действительно праздник становится по всем своим статьям праздником.
Игорь Шишкин: Получается, что в последнее время власть использует праздники не для сплочения нации, а для того, чтобы обеспечить себе лояльность народа?
Николай Маслов: Сейчас выборы, значит, надо что-то делать, подыгрывать. Но самое главное, праздник не получается в том случае, когда он противоречит духу той или иной нации, он все равно не становится народным. Вот как раньше отмечали 9 Мая: все выходили на улицы, или ездили на природу, отдыхали, поздравляли ветеранов. Но когда начали обманывать, стали писать в наших, российских учебниках, что мы то победили, то не победили, и когда бедных ветеранов начали загонять в угол, то, конечно, и праздник 9 Мая стал другим. Нельзя заниматься обманом. Праздники должны соответствовать духу нации, ее традициям, должны опираться на ее прошлое, развивать, сохранять и приумножать это. Тогда будет все в порядке.
Виктория Голобородова: Но совершенно очевидно, что когда власть пытается внедрить в народ какие-то свои новые праздники, с одной стороны, она с народом заигрывает, а, с другой стороны, понимает, что такие праздники не уживаются, и здесь на ум приходит самое простое решение: не проще ли этот народ заменить? Всем хорошо известный господин Яковлев, который совсем недавно получил якобы взбучку за то, что тормозит реформы ЖКХ, предлагал заменить народ, который ничем не доволен, пытается даже бунтовать, не принимает то, что предлагает ему чудная власть, и завезти в Россию вместо этого народа миллиона два иммигрантов, и тогда будет все прекрасно.
Николай Маслов: Нет, тут Яковлев ни при чем. Яковлев как бы констатировал факты. Я помню эту записку. Там приводились страшные цифры. Он расписал, сколько мужчин сидит в тюрьме, сказал, что у нас 5 миллионов мужчин занято в МЧС, во всяких милициях, миллионы заняты в охране, 1 миллион — наркоманы, 5 миллионов — алкоголики, и, наконец, задался вопросом: а кто же тогда в стране работает?
Виктория Голобородова: Но как раз смысл этой записки в том, что в ней показано: вот такой никчемный у нас народ, сидят и не работают, проще — заменить.
Николай Маслов: Это результат действия людей, которые не являются отцами нации. Необязательно это относить к Путину и даже к Ельцину. Это относится к ним, но не в полной мере. Сегодняшняя власть говорит, что у нас очень много проблем, демографический кризис, и решить все это можно, только при помощи иммиграции. Тогда я поднимаю вот эту записку министра и смотрю, что у нас есть около двадцати миллионов населения в хорошем возрасте, и они или наркоманы, или пьяницы, или просто у нас миллионы безработных. Тогда получается следующая картинка. Четыре миллиона детей-сирот, а мы, для того, чтобы страна как-то существовала, делаем ставку на привлечение мигрантов, и тут же говорим, что нужно рожать детей, мол, демография плохая. Но, с моей точки зрения, одно противоречит другому.
Если русский мужик, хозяин земли, видит, что он никому не нужен, никем не востребован, он в этом маленьком городе или колхозе сидит и умирает, а его дети никому не нужны ни сегодня, ни завтра, что они будут безработными, а страна начинает жить за счет узбека, армянина, неважно, любого мигранта, то о какой демографии идет речь? Он не будет воспроизводить свою семью, потому что он знает, что она не нужна этому государству. Что это такое — умышленная политика или заблуждение? Я думаю, что заблуждение. Ну, может быть, с элементами каких-то отдельных умышленных действий по уничтожению нации, если взять какого-нибудь «всеми любимого» Чубайса или Гайдара.
То есть для того, чтобы решить многие проблемы, нужно сначала для всех своих людей, которые сегодня сидят без дела и пьют, найти работу и задействовать весь их потенциал. Как сказал Солженицын, главное — сохранение народа. Если каждая семья будет видеть, что она является серьезной составляющей этого государства, что она входит в это семейство семейств под названием государство, если люди будут знать, что их сыновей ждет хорошее место в армии, что им дадут отучиться, тогда не будет проблем с демографией. Американцы сегодня говорят, что надо срочно вводить бесплатные детские сады, то есть мир сегодня постепенно разворачивается к социальным проблемам. В противном случае не то, что третья мировая война начнется, а просто нищие перебьют богатых, и это будет правильно, потому что у них незаконно все отбирают, и сами богатеют, несмотря ни на что, отгораживая свое счастье от несчастного народа полицейскими и армейскими кордонами.
Мне лично сегодня не понятно следующее. У нас в стране14 миллионов инвалидов. Сколько бы они могли приносить пользы! Но от них шарахаются. Государство не хочет с ними работать. Но вот, извините, у нас сегодня узбечка или киргизка, не важно, работает в подъезде, подметает. Я видел, как она с 14-го этажа сметает все в межлестничное пространство, и пыль летит до 1-го этажа. Она даже не знает, как нужно это делать. Так даже инвалид не сделает. Он будет работать лучше, качественнее. Не обязательно подметать. Сколько можно сделать, сколько среди инвалидов умных, ученых людей. Дайте им возможность работать, это же 14 миллионов! Даже при советской власти им находили работу, и были целые объединения инвалидов. Сегодня у нас вывели из оборота десятки миллионов человек, и пытаются их заменять людьми, которые ни читать, ни писать не умеют, а только приносят проблемы государству, но с ними легче работать, не надо им оплачивать так называемый соцкультбыт, можно всегда выгнать, посадить на самолет и выбросить, так сказать, с парашютом. Вот это, мне кажется, и есть главный критерий оценки деятельности нашего государства в отношении собственного народа.
Игорь Шишкин: Николай Васильевич, тема, которую подняла Виктория, выступление министра регионального развития Яковлева, интересна еще и тем, что он, может быть и не желая того, невольно выразил в своем выступлении отношение власти к народу. Неважно, специально ли кто-то собирается устроить геноцид народа, или по глупости, но такое отношение во властных структурах есть. Он обозначил ту пропасть, которая существует между властью и народом. Послушаем сюжет, который подготовил наш редактор Андрей Куприянов.
Андрей Куприянов: В России власть имущие, так или иначе, ассоциировали себя с народом: при самодержавии считались его отцами, при советской власти были его умом, честью и совестью на пути в светлое будущее, а в постперестроечной России стали его слугами и главными просветителями. Правда, в девяностых власти отвлеклись на передел государственной собственности, и о своих предоставленных самим себе хозяевах вспоминали только на время предвыборных кампаний. Когда же все было поделено, да и власть поменялась, о народе неожиданно вспомнили, но тоже, надо полагать, не просто так. За десятилетие накопилось столько проблем, что не обращать на них внимания было уже просто невозможно. Да и сам народ, закалившись в тяготах и лишениях, стал проявлять нездоровую активность, что никак не входило в планы высших эшелонов власти и связанного с ними крупного капитала. Были организованы разнообразнейшие экономические, политические и социальные мероприятия, которые были призваны, если не улучшить положение простого люда, то хотя бы на время его успокоить. Но все пошло как-то не так. То ли наши власти за десять лет разучились это делать, то ли толком никогда и не умели, но народные реформы либо стопорились, либо вызывали открытое возмущение неблагодарных пейзан.
И вот не так давно министр регионального развития Яковлев открыл миру страшное. Оказывается, вопреки прогрессивным реформам, подлый народ спился, обленился и деградировал настолько, что делает российскую политику недееспособной. Были приведены жуткие цифры статистики: 60 процентов россиян — это старики, дети и инвалиды, а из оставшегося работоспособного населения 1 миллион — в тюрьме, 4 миллиона под ружьем, 5 миллионов безработных, 4 миллиона — хронические алкоголики, и 1 миллион — наркоманы. Смертность составляет 16 человек на одну тысячу населения, которое, кстати, через 50 лет сократится до 100 миллионов. И при этом еще умудряется постоянно бунтовать, ударяться в ксенофобию и винить в своих бедах власть. Было высказано мнение, что структуру народа желательно поменять, ввозя, как минимум, по два миллиона мигрантов в год. Оно и понятно: мигранты неприхотливы в быту, не обвиняют правительство в грабеже, да и едят мало. А если что и пойдет не так, то всегда можно напомнить мигранту, кто он есть на самом деле, и выслать обратно, благо, желающих занять его место будет полно. А народ индифферентно слушал министерский поток сознания, чесал в затылке и по привычке задумчиво повторял свою старую идею о хорошем царе и сволочах-министрах.
Игорь Шишкин: Вот эта проблема разрыва между правящим слоем и народом, отношение к народу, как к сырью, причем, очень неудачному, ну, не повезло власти с народом, не тот народец достался, проявившееся сейчас в словах Яковлева, не ново в России. Увы, к сожалению, этот разрыв существует уже не первый век, и, может быть, является одной из причин, которые вызывают время от времени потрясения в стране.
Николай Маслов: Конечно, это началось с Петра I. Петр I сильно подгадил стране, когда стал принимать иностранцев на высокие государственные должности. Но тогда была сильна общественная жизнь, и купеческая, и боярская, многие иностранцы видели русский строй жизни, и он им настолько нравился, что они просто с любовью вливались в этот русский строй, жили вместе с ними. Или приведем более поздний пример — Владимир Иванович Даль, которого мы знаем по «Толковому словарю живого великорусского языка». Отец его, Иоганн Даль, по национальности датчанин, приехал в Россию по приглашению Петербургской библиотеки и должен был в ней работать, но, по семейному преданию, он, убедившись, что в России мало врачей, отправился в Германию для получения медицинского образования, после чего вернулся в Россию и успешно работал врачом. Русское подданство Иоганн Даль принял в 1797 году. Полюбив Россию сам, он и в своих детях развивал любовь к русскому языку, русской культуре. То есть русский строй жизни поражал всех. Многие из тех, кто писал о России и о русском народе, выражали свое восхищение русским строем жизни. Еще в XVII веке писали, что у русского народа нет тех пороков, которые уже тогда поразили Европу, например, в России не разводятся с женами, не разрушаются семьи, нет непослушания детей родителям. Недаром Церковь стремилась к более закрытым границам России, чтобы уберечь народ от дурного влияния, которое разлагало общество.
Может быть, кто-то думает, что мигранты ничего опасного для страны не представляют. Но ведь они приносят сюда свою культуру, свой быт, свои привычки, причем часто самые низменные, например, привычку к наркотикам. Поэтому, конечно, я бы сейчас, если бы у меня была такая власть, я бы издал указ из одного пункта: ни одного мигранта в страну не запускать, пока среди коренного населения в стране будет хоть один безработный. Тогда не надо будет и больших законов выпускать, будет все понятно и для министров: как только в стране не окажется ни одного безработного, ни одного нищего, тогда приглашайте мигрантов. Но этого не потребуется, если государство повернется лицом к собственной семье — к своему народу. Так у нас опять будут семьи, в которых по десять человек детей, потому что будет достаток, и люди поймут, что им нужно свою семью сохранять, что нужно будет свое богатство оставить детям и внукам, а о демографии не нужно будет говорить.
Игорь Шишкин: Николай Васильевич, но ведь вы прекрасно помните, что когда президент сказал, что нужно отдать предпочтение коренному населению, какой скандал разразился в том самом правящем слое, во главе которого и стоит президент.
Николай Маслов: Значит, следует поменять правящий слой.
Игорь Шишкин: Этот правящий слой должен тогда ощущать себя русским.
Николай Маслов: Сейчас все говорят о толерантности и о том, что все народы равны. Мы понимаем, что это не так. Если есть один народ или одна семья, или даже один человек, который выше, который больше знает, к нему все обращаются с почтением, он является идеалом для остальных. Так вот, русский народ много веков для всех остальных был идеалом, поэтому все и присоединялись к России в течение 300 — 400 лет. Кто-то в войне проиграл, понял, что будет хуже, кто-то боялся соседей и приходил под защиту России, кому-то понравился русский строй жизни. Наша задача вот этот русский строй жизни вернуть, а он проявлялся в культуре, в православной религии, которая формировала быт, формировала все отношения, и семейные и межличностные отношения, и отношения человека с государством. Этот строй и был образцом для подражания. Когда правящий слой был истинно русским по духу, ситуация была другая, не было распрей, был достаток. Все это не нравилось мировой закулисе, и в Россию было направлено, конечно, много сил и средств, чтобы произошла так называемая революция 17-го года.
Игорь Шишкин: Николай Васильевич, для того, чтобы произошла революция 17-го года, сначала правящий слой должен был перестать быть русским. Он оставался русским по крови, но перестал быть русским по духу. Эти интеллигенты и чиновники в середине XIX века уже стыдились своей русскости. Они хотели показать: «Мы — европейцы, а не быдло какое-то».
Николай Маслов: Правильно, потому что им показали картинку. Нам тоже показывали по телевизору (особенно при Ельцине этим увлекались), как хорошо в Америке, какая процветающая страна. Кто из молодежи побывал в Америке, поучился там, или просто на экскурсию съездил на два дня, могут так думать, а кто больше там пожил, тот понимает, что в такой стране жить невозможно — бандитизм, убийства, нищие кварталы, и тому подобное. В конце XVIII века нашему дворянству показалось непрестижно говорить на русском языке, все стали говорить на французском и учить детей французскому. Только наполеоновское нашествие заставило очнуться, французов всех выгнали, и все это течение притихло. Но ростки либерализма все же остались и продолжали будоражить общественность. Они постепенно проникали в систему образования, несмотря на сопротивление Церкви и верховной власти. Русским по духу людям с трудом удавалось противостоять революционной агитации, идущей с Запада под видом либеральных идей. Этот процесс шел весь XIX век, и все-таки Россия не устояла, ее настигла революция.
Игорь Шишкин: Кстати, показательный пример: все сражения XVIII — начала XIX века русская армия в основном выигрывала. И перед каждым сражением были молебны.
Николай Маслов: Потому что шли с Богом, с иконами впереди, и перед каждым сражением солдаты и офицеры исповедовались и причащались на всякий случай, потому что человек мог погибнуть в бою. А с чистой душой он шел на сражение, ничтоже сумняшеся, он знал, что если его даже убьют, он попадет на небо. У него не было страха перед сражением, и ни одно сражение мы не проиграли.
Игорь Шишкин: А с середины XIX века уже ситуация иная, и поражения начались.
Николай Маслов: Во время Крымской войны некоторые наши либеральные демократы говорили, что на фронте незачем молебны служить, исповедовать и причащать, что и так люди воюют, а не небо нам помогает в Крыму. Это сказал Меньшиков. И что? Тут же продули. Вот и все. Так давайте почитаем историю и вспомним это.
Игорь Шишкин: У нас много телефонных звонков. Слово нашим радиослушателям.
Мария Петровна: По телевизору уже прошел наскоро сделанный фильм о празднике 4 ноября, где показали шествие православных хоругвеносцев, показали, как они жгут портрет недавно приезжавшей к нам певички, потом показали другие шествия, тоже православные. Удивляет то, что ведущая, такая тощая дамочка, все это подавала с большим сарказмом. Правда, они всегда все поливают грязью, они умеют это делать.
Николай Маслов: Это уже борьба. Подошел такой период развития страны. Кстати, об этом сказал Путин, когда выступал перед народом, отвечал на вопросы, и сегодня я с ним солидарен. В общем, пришло такое время для России, когда Россию невозможно уже остановить. Может быть, действительно Господь сейчас дает нам такую возможность (и так милости его много к нам) людям православным стать сегодня воинами Христовыми, а не отсиживаться на земле.
Я не видел этот фильм, телевизор я вообще практически не смотрю и считаю его большой заразой. Кто посильнее, тот смотрит, а на мое подсознание он действует. Ну, показала она сегодня с сарказмом этот праздник. Если бы она знала, что пострадает за это, ну, например, соседи с ней перестанут здороваться, или в троллейбусе ей шпильку вставят, она бы так не говорила. Но мы еще не дошли до такого состояния. Я думаю, что пройдет год — другой, и все постепенно изменится. Как говорили великие историки, описывая нашу страну, что Бог дал русским такую землю, такое богатство за их веру. И сегодня наша задача — вернуться в состояние нравственной жизни, и уже многие к этому возвращаются, и все эти дела как бы потихонечку к этому возвращению нас подталкивают. Хотя, конечно, около власти много людей, для которых такие события, и возрождение Православия, возрождение нравственности, духа русского — как яд. Они не могут смириться с этим. Но что делать? От яда умирают.
Виктория Голобородова: Николай Васильевич, я хотела вернуться к тому моменту, когда вы сказали, что сюда приезжают люди со своей культурой, со своими праздниками и не всегда с положительными привычками, завозят сюда наркотики и так далее. Сейчас московские власти очень озаботились тем, что у молодежи растет ненависть ко всем приезжим. Мы прекрасно знаем, что Россия многонациональное государство.
Николай Маслов: Нет, я не согласен, что Россия — многонациональное государство. Есть такое международное правило, что если 60 процентов населения одной национальности, то это государство считается мононациональным. У нас 80 или 85 процентов русского православного народа, значит, мы — не многонациональное государство. У нас живут другие народы на нашей территории. Это говорил и Достоевский. Да, мы русский народ, мы великий народ, но с нами живут и другие народы, поэтому мы должны о них позаботиться. Эта формулировка мне больше нравится. Это правильно и, главное, для всех выгодно.
Виктория Голобородова: Тогда вопрос опять же, как к доктору педагогических наук. Лужков предложил в школе, со школьной скамьи, с малых лет внедрить новую программу, которая бы воспитывала толерантное отношение ко всем национальностям, чтобы не было вот такой национальной ненависти. Ваше мнение?
Николай Маслов: Толерантное отношение ко всем национальностям — это очень хорошо, но когда есть четкое и ясное отношение к собственному народу, к русскому народу, ради которого эта земля еще держится, и границы которого нерушимы. Вот поэтому духовно-нравственный аспект воспитания в школах на основе Православия должен быть государственно закреплен. Мы практически к этому подходим. Неважно, какого мальчика приведут в школу, но опять же, согласно международным правилам, принятым ООН, если ты приехал в другую страну, если ты хочешь в ней жить, ты обязан подчиняться ее традициям, истории, культуре и религии. Вот что нужно поставить в основу. Если это будет утверждено, то пусть в школу принимают людей других национальностей. Пусть они выучат «Отче наш», пусть они уважают Гоголя, пусть они уважают Достоевского, пусть они уважают Ушакова и Суворова, преподобного Сергия, чтобы они стали их идеалом. Тогда — пожалуйста, мы можем принимать таких людей. Но сначала на границе изучи русский язык, научись писать без ошибок. Да, мы приглашаем вас в свою семью как своих братьев, но не собираемся и не должны подстраиваться под вас. Это лживая идеология. Я не знаю, кем она навязана, но она мне не нравится.
Игорь Шишкин: Николай Васильевич, вы сказали, что приезжие должны помнить о народе, о его ценностях, о Православии. Но ведь та самая пропасть, что еще в XIX веке была между элитой и народом, который эта элита считала быдлом, никуда не исчезла. Результат известен: кризис — и этот правящий слой просто-напросто исчез, но и русскому народу от этого легче не стало. В основном новая власть не стала даже русской по национальности. Мы не будем говорить, хорошая эта национальность, или плохая, но когда вся сплошь другая, это показатель.
Николай Маслов: Здесь не в национальности дело, а именно в принадлежности к религии и к русскому образу жизни. Очень много людей разных национальностей даже в советское время хотели записать в паспорте, что они — русские. Например, более 50 процентов татар в Казани — православные. Вот я все-таки слово «национальность» убрал бы, а поставил, как приоритет, русский образ жизни в широком смысле, включающий культуру, традиции, отношение к вере этого народа. А если, например, человек русский по национальности, но исповедует иудаизм, а мы знаем, что иудаизм пропагандирует, что иудеи хорошие, а все остальные — дураки или даже хуже, то какая нам разница, что у этого человека в паспорте написано — русский или узбек? Он не наш друг.
Игорь Шишкин: Николай Васильевич, но для этого ведь неизбежно должен быть катаклизм. В реальной истории, власть вспоминает о ценностях народа, в том числе и о православных ценностях, только тогда, когда другого выхода нет. Сначала новая власть с 1917 года отменяет все праздники, переименовывает города, объявляет, что вообще история началась с 17-го года.
Николай Маслов: Меняет сознание.
Игорь Шишкин: Да, меняет сознание, но в 1941 году Сталин 7 ноября на параде говорит уже по-другому.
Виктория Голобородова: Давайте послушаем: «Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, партизаны и партизанки! На вас смотрит весь мир, как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков. На вас смотрят порабощенные народы Европы, подпавшие под иго немецких захватчиков, как на своих освободителей. Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойными этой миссии! Война, которую вы ведёте, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!».
Игорь Шишкин: Вот критический момент — и Сталин обратился к народу и затронул именно те струны, которые только и могли спасти страну.
Николай Маслов: К сожалению, мы забываем простую вещь, что есть в жизни нравственные законы. То, что Сталин обратился к Александру Невскому и к Суворову, то есть к тем идеалам, которые для народа были всегда сильны и святы, и никто не посмел бы никогда в обществе сказать об этих людях что-то плохое, и люди готовы были за них жертвовать собственной жизнью, говорит о том, что Сталин, видимо, в это время понял, что у него нет других козырей. Он даже чуть-чуть позаигрывал с Церковью — после этого парада сразу же были открыты некоторые храмы. Но когда война была выиграна — все, он опять набрал себе мускулы, и конец был трагический.
Тем не менее, мне кажется, сегодня по всей стране, от Калининграда до Владивостока, должен пройти такой парад, где было бы заявлено, что наши идеалы — это Суворов и преподобный Сергий, и это есть наша идеология. В этом параде должны пройти и Путин (или другой правитель), и наша интеллигенция, именно русская интеллигенция. И вот когда это будут видеть и не просто говорить на словах, а разделять это в своей жизни, тогда я думаю, что возрождение такое, развитие такое, значит, восход солнца будет быстрее. Быстрее для нашего народа, быстрее и ощутимее для каждого человека.
Игорь Шишкин: Николай Васильевич, но русские люди попробовали 4 ноября показать, что они тоже в этом доме, если и не хозяева, то хотя бы равноправные жители, попробовали пройти и заявить о своих правах. Реакция власти известна.
Николай Маслов: У Юрия Михайловича (как его фамилия, я не помню, говорят, что у него была фамилия Кац, не знаю, не изучал) и у многих из его окружения слово «русский» и вызывает такую реакцию. Правительство Москвы не отвечает тому проценту русского населения в стране по квоте.
Игорь Шишкин: Поэтому такая реакция и была, и об этом как раз говорит наш редактор Александра Оболонкова.
Александра Оболонкова: Идея «Русского марша» возникла после отказа от привычного всем празднования 7 ноября и введения нового красного дня календаря, приуроченного к изгнанию осенью 1612 года иностранных интервентов из Москвы. В 2005 году новый праздник вызвал большой резонанс у русского населения, вышедшего на улицы многих городов России, и показавшего, что оно имеет свои интересы, свое мнение и право на участие в жизни страны. Напуганные такой народной самодеятельностью власти в этом году решили сделать все возможное и невозможное, чтобы предотвратить подобное. «В Петербурге никакие русские акции не пройдут», — заявила Валентина Матвиенко, губернатор северной столицы, пообещав в противном случае принимать жесткие меры. Мэр Москвы Юрий Лужков вспомнил прошлогоднее шествие и принял решение запретить «Русский марш»: «Это был неприятный и тревожный знак для всех нас, всех тех, кто хочет жить в спокойной стране, кто не хочет допускать шовинизма, черносотенства, национализма. И в этом плане я принял решение о запрете этого «Русского марша». Вроде бы, пытаясь привить в обществе любовь к Родине, власти увидели в этой любви серьезную угрозу для себя, потому даже были готовы смириться с тем, что на разрешенных альтернативных «Русскому маршу» акциях звучали обвинения в адрес стоящих у руля. Единения в этот праздничный день не получилось. Скорее, это был день противостояния народа и власти.
Виктория Голобородова: Единения действительно не получилось. Но, тем не менее, все, кто рискнул побывать в центре города, то все равно смогли наблюдать, что люди, хоть и не прошли в «Русском марше», но было очень много тех, кто хотел бы.
Николай Маслов: Народ поддерживает такие национальные марши в любой стране, где пришли к власти, пришли в экономику, в финансы, в интеллектуальную сферу люди, не имеющие никакого отношения к коренному населению. Именно поэтому в России после 1918 года вышел закон о борьбе с антисемитизмом. Ведь тогда 80 или 90 процентов мест во всяких Совнархозах, Комиссиях по социальной реабилитации населения занимали евреи, латыши, немцы. Русским была квота — доля процента. И тогда сами же еврейские политики сказали, почему русские восстают против евреев: потому что русские никогда не видели столько этой национальности у власти. Русские (и любой другой народ, неважно какой, никарагуанцы или иранцы) сами привыкли распоряжаться собственным достатком, охранять свои границы, учить своих детей собственной истории. И вдруг им стали навязывать чуждые принципы: в каждой губернии — что ни начальник, то еврей. Это пишет Бикерман, русско-еврейский общественный деятель.
Игорь Шишкин: Да, он как раз выступал за русско-еврейский диалог.
Николай Маслов: Если не будет диалога, конечно, Юрию Михайловичу «Русский марш» не выгоден. Но кто отдал рынки? Кто отдал казино в Москве? Кто отдал торговлю и все остальное людям, часто не имеющим даже гражданства в стране?
Игорь Шишкин: Для них-то это и страшно.
Николай Маслов: Теперь он боится «Русского марша». Он должен не бояться, а возглавить его. И почему президент сейчас обеспокоился, что нужно пересмотреть рынки? Потому что на севере страны поднялся народ, пошли революционные столкновения. Правящей элите нужно задуматься о национальном вопросе. Часто сами властные элементы разжигают национальную рознь, понимая или не понимая это. Я думаю, что понимают. Мне непонятно например, когда какой-нибудь Рашид Петрович становится у нас министром. Почему он — министр? Это начинает у меня вызывать сомнение. А если еще и действия его не соответствуют словам, то возникает революционная ситуация.
Игорь Шишкин: У нас много телефонных звонков. Алло, вы в эфире
Валентина Григорьевна: Я по поводу нашего образования. У нас образование сейчас скатывается к одной только теории, а нужна практика. У нас уроки идут пять дней в неделю, так можно три дня давать теорию, а два дня отводить практике.
Николай Маслов: Я с вами согласен. Еще до Петра I царь Федор Алексеевич всех детей-сирот, вообще всех, кто был свободен, велел загружать практическими занятиями. Детей всегда приучали или помогать в медицинских учреждениях, или где-то письма писать, или трудиться где-то у плотника. То есть дети заранее знали, что их благополучие зависит от их труда. Это очень важный момент.
Вообще мне кажется, что сегодня многие злятся и говорят, что «Русские марши» против них выступают, потому что почувствовали, что действительно постепенно русские идут. И вот задача нас, русских людей, именно по духу русских, заключается в том, чтобы добиться своей жизнью, своим примером такого состояния общества, когда быть русским и православным снова стало бы престижным в народе, чтобы люди радовались и хотели сказать, да, я русский. И не то, что у него там разрез глаз другой или цвет волос, неважно. Важен русский строй жизни, когда все справедливо устроено, когда все по правде, по совести. Ведь этот строй, этот уклад и создал Российскую империю, которая защищала не только себя и устраивала свободную и даже зажиточную жизнь, но она еще оберегала правду практически на всей земле. Вот это сегодня — наша с вами задача. Каждый на своем месте. Конечно, легко бросить камень в чей-то огород, а вот в собственной жизни навести порядок труднее, поэтому сегодня очень важен уже и практически он постепенно реализуем вот тот лозунг, что придет время, а оно подходит, когда «За веру встанут и восстановят попранное». И вот когда мы восстаем и восстанавливаем, это многих раздражает. Но если это будет честно и справедливо, то и победа наша будет близка, и многие опять захотят встать в русский строй жизни.
Виктория Голобородова: В заключение нашей программы хочу предложить нашим радиослушателям небольшой фрагмент того, что сказал патриарх по поводу праздника 4 ноября: «Я думаю, промыслительно то, что День народного единства совпадает с праздником Казанской иконы Божьей Матери, потому что народное ополчение взяло образ Казанской иконы Божьей Матери из Казани для того, чтобы идти вместе с этой святыней освобождать Москву. И после 1612 года на Красной площади был сооружен Казанский собор, который был восстановлен уже в девяностые годы ХХ века, как памятник освобождения Москвы от Смутного времени и преодоления того Смутного времени, которое довлело над Россией. И я думаю, что в каждом доме, в каждом храме есть Казанский чтимый образ, перед которым люди молятся. Мое служение начиналось тоже в храме Казанской иконы Божьей Матери, где был настоятелем долгое время мой покойный отец, а я был псаломщиком, сначала в Казанском храме города Таллина, потом в Санкт-Петербурге. Почитание этого образа повсеместно, и люди с особой любовью и почитанием обращаются и молятся перед образом Казанской иконы Божьей Матери».
Николай Маслов: Патриарх хорошие слова сказал, конечно, в заключение. И еще раз хочу сказать, что когда мы восставали за веру, мы побеждали, поэтому, если мы воссоздадим русский строй жизни на радость каждого из нас, это и будет главной нашей победой. Нужно менять свое сознание и свой образ жизни.
