 |
| Русское Воскресение | Наталья Масленникова | 13.11.2006 |
После октябрьского переворота в Империи, судьба профессора Селищева оказалась весьма непростой, впрочем, как и судьбы многих замечательных русских ученых. В СССР — разгром славистики, аресты, ссылки, лагеря, невозможность публиковать свои труды… А вот в Софии вышли две его удивительно актуальные сегодня монографии «Полог и его болгарское население. Исторические, этнографические и диалектологические очерки северо-западной Македонии» (1929) и «Славянское население в Албании» (1931), в которых языком науки, оперируя неопровержимыми фактами и доказательствами, ученый рассказал о трагической судьбе двух православных южнославянских народов — болгар и сербов. После этого ученый был арестован…
Вторая монография Селищева обнимает 7 разделов: Юго-западная граница болгарской языковой области в настоящее время (1); Политические, культурно-общественные и этнические отношения в Албании (2); Славянские заимствованные слова в албанском языке (3); Славянские топографические названия в Албании (4); Черты славянской речи в Албании (5); Список славянских заимствованных слов в албанском языке (6); Список славянских топографических названий в Албании (7). В предисловии автор говорит буквально следующее: «Славянское население в Албании было многочисленно. Изучение условий, в каких находилось оно тут, обозрение расположения мест славянских поселений, культурно-исторический и лингвистический анализ заимствованных славянских слов в албанском языке и славянской топонимии в Албании дает ответ на вопросы большого значения при изучении судеб славянского населения на Балканском полуострове» (III). Исследование о славянах в Албании — это довольно объемный, если быть точным, 352-х страничный труд да еще с подробной картой Албании. Но, разумеется, не современной, а исторической провинции Албания; близ здешних пределов, как говорит Геродот, обитали иллирийцы. Любопытно, что именно к этому народу и возводят свое происхождение современные албанцы, стремясь подтвердить свою автохтонность на берегах Адриатического моря. Но наука, увы, показывает, что это несовсем так или совсем не так.
Во второй главе своего исследования А. М. Селищев уделяет внимание и этому, особенно сегодня, важному вопросу. Позволим себе привести лишь небольшую выдержку: «Несомненных исторических и лингвистических указаний на пребывание предков этого народа в римской и греческой Албании в первые века нашей эры не имеется. У албанцев нет следов непосредственной связи с старо-далматинским населением. Предки албанцев сидели где-то вдали от моря. У них нет своих терминов для морского плавания и для рыбной ловли. Эти термины позднее были заимствованы ими у романцев, греков, славян и турок. На то же указывает и культурно-бытовая жизнь албанцев. Они плохо знают море; они не имели и не имеют связей с другим берегом Адриатического моря; они плохие пловцы и бессильны справиться с переправой через реки при разливе их… В образе жизни албанцев слабо представлены средне-земноморские элементы. Изучение древнейших явлений языка албанцев, — явлений, указывающих на взаимоотношения отдаленных предков албанцев с фракийцами и иллирийцами, древнегреческие заимствования, находящиеся в албанском языке, недалекое нахождение предков румын от предков албанцев, — все это приводит N. Jokl 'а к предположению, что некогда предки албанцев жили в области древней Дардании» (50). Когда и откуда пришли албанцы в Албанию не ясно.
Было время, когда Албания входила в состав Болгарского Царства (IX в.), Византийской империи (XI в.), Сербского и Греческого Царства царя Душана (+ 1355), между прочим, столицею Державы был город Скопле. На Косовом поле в трагической и великой битве 1389 г. в войсках св. князя Лазаря были и албанские латники. А знаменитого Скендербега (+ 1468), правителя средней Албании и освободителя ее от турок, воспели в народных песнях, разумеется как своего героя, и албанцы, и славяне. Турецкое нашествие почти на 500 лет легло тяжким бременем на балканские народы. И если сербы и болгары преимущественно сохранили православие, то албанцы приняли ислам.
Но обратимся к Селищеву и процитируем некоторые фрагменты его труда, имеющие, на наш взгляд, самое прямое отношение ко дню сегодняшнему.
" XIV — XV века — время весьма сильного, иногда бурного распространения албанцев, спускавшихся с гор и устремлявшихся в соседние края… В своем движении уже в это время они теснили во многих местностях славянское население. Наибольшей экспансии, — экспансии бурной, разрушительной, разбойнической, — движение албанцев на восток и север приобрело в конце XVII -го, в XVIII — XIX вв. Слабость турецкой власти в Албании и в Македонии, самовластие албанских пашей, бедность многих горных албанских местностей, хищность и разбоничество, развившиеся в предшествующие века одичания страны под турецкой властью, бегство от кровавой мести, все это обусловливало переселение и набеги албанцев на славянские местности на юго-востоке Албании, в Македонии и Старой Сербии. Кровавый террор сопровождал водворение албанцев в этих краях. Только, может быть, в немногих местах устанавливались добрососедские отношения славян и албанцев. Господствующее положение мусульманина в отношении гяура, хищничество пришельцев, бездействие турецкой власти по обузданию разбойничествовавших албанцев давили славянское население. Этот гнет стал еще сильнее во 2-ой половине XIX -го века при обострении религиозной розни, при пробудившемся национально-общественном движении, при вмешательстве в это движение посторонних агентов, при резко обнаружившейся государственной немощи Турции" (7−8).
Поразительно, но как все это перекликается с днем сегодняшним в Косове! Ну, а если несколько изменить терминологию то просто с национальной политикой коммунистов в ФНРЮ, СФРЮ, и наконец в Югославии и в созном государстве Сербии и Черногории. Ибо коротко говоря, это политика геноцида сербского народа. Сегодня ни для кого уже не секрет факт сотрудничества Тито с фашистами во время Второй мировой войны, его дружба-служба с Черчилем, его вовсе не неожиданный разрыв со Сталиным, тайны Голого острова так удивительно напоминающие тайны Ясеновца и т. д. С 1945 г. и вплоть до сего дня эта политика и осуществляется на Балканах. Ибо сербский народ, православный, смиренный и сильный, талантливый и духовный есть помеха для вожделений «золотого миллиарда», ибо только сербский народ здесь, в Южной Славии, так же как и русский народ в России, имеет могучее чувство Отечества, Земли, Бога. Приведенная выше цитата — это, так сказать, минимодель политики нового мирового порядка-глобализма.
В книге А. М. Селищева есть особо ценный с исторической точки зрения материал — донесения русских консулов с Балкан. Эти документы хранятся в Архиве МИД’а и практически недоступны широкому читателю.
Полны ужаса эти донесения консулов из Битоля и Призрена об условиях жизни сербского (и христианского вообще) населения в этих областях. «Наши деревни, жаловались жители Прилепа, стали похожи на мясные лавки"… «Христиане в Дебрах, составляющие меньшинство населения страны, задыхаются от нестерпимого гнета мусульманского (гего-албанского) большинства. Трудно представить насилий, которым не подвергали бы их албанцы. Отдавая последним большую часть продуктов своего труда за право дыхания, право жизни, как подобает истинным закабаленным рабам… - они (дебрские христиане) все-таки ни на один час не уверены в своем существовании» (из Битоля от 25 ноября 1876 г). «Так же было там и позднее, — замечает Селищев, — после русско-турецкой войны» (8). А вот еще одна выдержка из донесения вице-консула Няги от 15 октября 1880 г.: «По приезде в Охрид я тотчас же был удивлен, найдя христианское население, погруженным, так сказать, в маразм, трудно описуемый. Объяснение оказалось немедленно же: окруженное мусульманским (албанским) населением, постоянно враждебным, насильническим, находящим удовольствие в убийстве и грабеже, и не находя в правительственных органах никакой защиты и гарантии, несчастные христиане совершенно потеряли уверенность в лучшем будущем и предались унынию, неизбежные последствия которого я не буду изображать…» Или из сообщения призренского консула Тимаева от 26 ноября 1866 г.: «…Рекане (албанцы)…, поднявшись, хищнически прошли следующие села: Сверке, Будисафце, Крушево… (перечисляется более десятка сел — Н. М.). Во всех этих селах разбойники дочиста ограбили все, что нашли. Они захватывали скот, платье; срывали с голов женщин платки и снимали с ног башмаки. Все эти захваченные вещи отсылали в свои села и в Малессию. Разбойники собирали подати, мучили христиан, насиловали жен, отгоняя мужей от ложа; выбрасывали мертвых из гробов. <…> Они (христиане — Н. М.) умирают с голоду и холоду, лишенные хлеба и убежищ, из которых были изгнаны… Таково положение в Печьской нахии; в самом же городе не лучше. Там Ибраим Заим, Хайрадин Бонда, Хайдин Мерча, Юса Касапин и другие связывают православных на улице, бьют их, остригают усы, на постыжение, разбивают дома и лавки, грабят, вынуждают деньги. На стороне разбойников были даже члены Печьского меджлиса…» Это Косово вчера 1.
Консул Тимаев говорит: «Мне пишут из Печа, что злодеяния арнаут (албанцев) неисчислимы, что страдания христиан непомерны и невыразимы, между тем как здешние турецкие власти уверяют, что все спокойно и ничего необыкновенного нет» (1866).
Этот богатейший и страшный материал, собранный в исследованиях профессора Селищева позволяет сделать неопровержимые, серьезные выводы о кардинальном различии в этнопсихологии славян и албанцев. Очевидно, что и «примитивный» ислам с его «земными радостями на небе», действительно, как-то ближе оказался последним. Мы отнюдь не склонны подчиняться известной точке зрения, что религия в первую очередь формирует характер народа, напротив, народ с его психологией рождает религию, ту, что соответствует его психологическому характеру, религия же только оттачивает этот самый характер. И славяне-мусульмане все равно как-то нам ближе.
Процитируем из Селищева еще один любопытный фрагмент: «В 1839 г. в Пологе побывал немецкий ботаник А. Гризебах. Направляясь к шар-планинской вершине Кобилица, он проехал через албанские села Селце и Вейце. О внешнем виде их обитателей он заметил: «недоверие во взгляде составляет характерную черту у всех горцев-албанцев и никогда путешественник не смешает с ними болгарина или турка (выд. — Н. М.)»» (17). Об этом же говорит и русская путешественница М. Ф. Карлова в своих записках «Турецкая провинция», и А. М. Селищев обширно цитирует ее, в том числе и в «Пологе»; позволим себе лишь один штрих: «В особенности же характеризует этих албанцев необыкновенно суровый взгляд, так и видно, что народ разбойнический. <…>…наш кавас (проводник) Мустафа, который, будучи сам албанец,. беспрестанно твердил нам, что здесь надобно быть осторожным, что здесь Албания, — страна дикая, народ — геги, люди недобрые, что таких разбойников, как геги, свет не производил…» (18). Как тут не вспомнить незабвенного М. Ю. Лермонтова, порядочно рассказавшего о нравах чеченов в повести «Бэла». «Вот, батюшка, — говорит своему спутнику Максим Максимыч о разбойниках чеченцах, — надоели нам эти головорезы; нынче, слава Богу, смирнее; а бывало, на сто шагов отойдешь за вал, уж где-нибудь косматый дьявол сидит и караулит: чуть зазевался, того и гляди — либо аркан на шее, либо пуля в затылке». Кстати, сербы, поясняя неискушенным русским, что такое албанцы (шиптари), часто сравнивают их именно с чеченцами. И кажется, сербы — это единственный народ в мире, который хорошо понимает, что такое чеченская война в (и для) России.
О традиционной склонности албанцев к грабежу, как к средству существования, свидетельствуют документы уже с XIII в. Последние события в Косове лишь подтверждают сию устойчивую вертикаль психологии этого народа. И еще один яркий штрих душе- и умоначертания албанцев сообщает проф. Селищев: «Убийства и кровавая месть — обычные явления албанской жизни. В конце XIX в. и в начале XX -го в на сев.-западе Албании ежегодно умирало от кровавой мести около 19% взрослого мужского населения, а на севере, в Топлане — больше 40%. Кровавые распри отразились в характере постройки жилища. Оно должно дать не только убежище от дурной погоды, но и защиту от врага. Такое значение имеют башни-кулы… Бар. Фр. Нопча сделал наблюдение, что постройки с кулами чаще встречаются в тех албанских краях, где наиболее распространена кровавая месть. По нескольку лет приходится мужчинам отсиживаться в своих кулах во избежание кровавой мести, со стороны тех, кому «задолжали кровь»» (88).
Говорит автор и об албанизации славянского населения, влекшей за собой, правда, иногда смену религии. Становясь мусульманами, славянское население усваивало албанский язык, но, что интересно, сохраняло и свой, родной, поэтому, например, совсем неудивительно, что сербы-мусульмане прекрасно говорят по-сербски, хотя в их говорах процент заимствований из турецкого языка, естественно, выше 2.
Вывод, который делает ученый, прискорбный — «В таких условиях находилось славянское население в Албании и в пограничных с нею краях. Эти условия определили судьбу населения. Часть погибла, часть ушла в другие местности, оставшиеся обалбанились в течение времени» (90).
Трудно к этому что-либо добавить. Особенно сегодня, когда вооруженные до зубов албанские бандиты, чуя свою безнаказанность за широкой спиной НАТО, вольной волею гуляют по Косову — «соборной иконе сербского народа», как назвал эту великую святую землю сербов патриарх Павел.
2 Мы намеренно опускаем разговор о филологической части исследования пересказать ее просто невозможно, речь идет об очень интересных заимствованиях в албанском из славянского, которые показывают, как варвары хотя бы частично окультуривались.
