«На другом конце света молятся о России»

Интервью с Олегом Мартыновым, участником XIX церковно-певческого съезда РПЦЗ

Олег Мартынов

— В октябре нынешнего года Вы участвовали в церковно-певческом съезде, проходившем под омофором Русской Православной Церкви за границей. Расскажите, пожалуйста, подробнее об этом событии.

— Эти съезды под названием Russian Orthodox Church Musician Conference проходят ежегодно в Северной Америке по инициативе Церковно-музыкальной комиссии при Архиерейском Синоде Русской Православной Зарубежной Церкви. В этот раз съезд, ставший девятнадцатым по счету, состоялся на востоке Канады — в Торонто, а местом проведения следующего, намеченного на ноябрь 2007 года, станет город Сиэтл.

Съезд в Торонто устраивали церковно-музыкальный комитет Монреальской и Канадской епархии РПЦЗ и Троицкий собор Торонто, то есть это целиком мероприятие Русской Православной Зарубежной Церкви, проводимое для ее паствы. Среди участников съезда были певчие, регенты и ученые-музыковеды со всех концов Североамериканского континента, а также из Европы. На таких съездах уже бывали гости из Русской Православной Церкви, так несколько лет назад на съезд в Чикаго были приглашены Георгий Сафонов — регент хора Свято-Данилова монастыря и Евгений Кустовский — регент храма Трех святителей на Кулишках и руководитель Московских православных регентских курсов. Меня пригласили в Торонто именно по рекомендации Евгения Сергеевича. Я участвовал в съезде и как педагог — проводил мастер-класс по методике разучивания гласов и рассказывал о наших курсах, и как регент — проводил репетиции и управлял одним из хоров на литургии.

— Как проходил этот съезд?

Он продолжался всего четыре дня, однако программа была очень насыщенная: звучали доклады, проводились мастер-классы и все это перемежалось регулярными репетициями, на которых готовилось воскресное богослужение — всенощная и литургия. В конце съезда его участники вместе поют, а некоторые, соответственно, управляют хором за этими двумя службами. По такой схеме проходит каждый съезд. Это замечательная идея организаторов, так как кроме возможности ознакомиться на практике с прекрасными хоровыми произведениями совместная репетиционная работа «спаивает» многочисленных участников в единое целое. Как я уже говорил, в съезде участвуют и практики — регенты и певчие, и теоретики-музыковеды и поют все. Согласитесь, не так часто можно услышать и самому участвовать в антифонном пении двух хоров по 50 человек в каждом!

Если говорить о докладах, то они обычно бывают объединены какой-либо конкретной темой. Этот год оказался богат на юбилеи. Русское церковно-музыкальное сообщество отмечает сразу три даты, связанные с именами выдающихся церковных композиторов: 150 лет со дня рождения Александра Кастальского, 150-летие кончины протоиерея Петра Турчанинова и 50-летие кончины Александра Гречанинова. Хотя тематика докладов и мастер-классов была разнообразная, в целом съезд был посвящен именно Кастальскому, его наследию. Были доклады, посвященные анализу музыкально-эстетических особенностей творчества композитора, дискографии произведений вошедших в репертуар зарубежных хоров. Очень запомнился замечательный рассказ Светланы Зверевой о неизвестных ранее штрихах биографии Кастальского, развеивающих миф о том, будто Александр Дмитриевич легко и безболезненно перешел от служения Церкви к сотрудничеству с советской властью. И, наконец, в процессе подготовки воскресного всенощного бдения и литургии мы разучивали и пели произведения Кастальского.

Два богослужения в Троицком соборе Торонто, которые совершал епископ Манхеттенский Гавриил, и в которых все мы принимали участие в качестве певчих, стали кульминацией съезда. И хотя это был воскресный день и вдобавок праздник — память преподобного Сергия Радонежского, меня все же поразило то, сколько людей пришло на эту службу: достаточно вместительный храм на литургии был заполнен, многие причащались.

— Как проходило Ваше общение с коллегами из РПЦЗ? Обсуждалась ли тема грядущего объединения Церквей?

— Конечно, я общался с участниками съезда — с теми из них, кто говорит по-русски. Отрадно, что большая часть русским все же владеет. Я разговаривал с коллегами-регентами, с клириками РПЦЗ — с настоятелем собора Святой Троицы в Торонто протоиереем Владимиром Мальченко, с членом Церковно-музыкальной комиссии диаконом Сергием Арлиевским, с диаконом Свято-Троицкого собора отцом Александром.

В основном, конечно, разговор у нас шел на профессиональные темы но, разумеется, мы обсуждали и вопрос воссоединения Церквей. Хочу подчеркнуть, что со мной все очень охотно общались, совершено забыв о разных юрисдикциях. Я чувствовал себя как дома и, честно говоря, только потом, в Москве, постфактум подумал: а ведь, возможно, могли быть какие-то сложности. Все, с кем я разговаривал на эту тему, однозначно за воссоединение, и ждут этого момента. Особенно это касается молодежи, но и люди старшего поколения, которые бывали или даже регулярно посещают наше Отечество, также разделяют эту позицию. Возражения исходят, как говорят, от тех людей, которые уже очень давно не были в России. Они оперируют старыми штампами, говорят про связь Московского Патриархата и КГБ. С такими людьми, правда, мне самому не пришлось встретиться. На это им отвечают: «Вы были в современной России? Она совсем другая. Мы были и теперь знаем это точно». Ко мне очень тепло относились именно потому, что я из России. На нашей заключительной встрече протоиерей Владимир Мальченко специально отметил, что для всех участников съезда большая радость присутствие посланца дорогой Родины.

— Есть ли разница в манере исполнения и особенностях пения церковных хоров, принятых в нашей и Зарубежной Церкви?

— Чтобы по-настоящему ответить на этот вопрос надо как минимум иметь возможность послушать разные хоры, что для меня за неделю пребывания на съезде было невозможно. Существенной особенностью зарубежных хоров является необходимость петь часть текстов на английском языке. Если говорить о различиях в манере, то я столкнулся с этим только при исполнении гласового обихода. Когда на репетиции мы разучивали 2-й антифон на литургии по напеву из обихода Троице-Сергиевой лавры, то я добивался той манеры исполнения, которая всем хорошо знакома по пению лаврского хора под управлением отца Матфея. Для участников это оказалось непривычным, но возражений не вызвало, и даже понравилось. Однако потом ко мне подошла Марина Викторовна Ледковская — вдова известного церковного композитора Бориса Ледковского и заметила: «Вы поете „по-московски“. У нас принято петь обиход медленнее, с ферматами и дыханием между фразами». В то же время как образец исполнения «Честнейшей» на всенощной участникам была предложена запись хора под управлением Матвеева. Думаю, сейчас вообще сложно говорить о единой традиции, причем как у нас в России, так и за рубежом.

О репертуаре я также могу судить в основном по той службе, которую мы пели. Произведения Кастальского, Гречанинова и Турчанинова были включены в первую очередь в связи с их юбилейными датами. В каждой службе использовались произведения и обработки Б. Ледковского и М. Константинова — регента собора в Сан-Франциско, русского эмигранта. Тропарь и стихира преподобному Сергию исполнялись по напеву Троице-Сергиевой лавры, а на утрени для пения ирмосов «Отверзу уста» была взята обработка соловецкого напева, сделанная нашим замечательным современным церковным композитором диаконом Сергием Трубачевым. Если взять основу церковного пения — гласовый обиход, то за рубежом принято исполнять гласовые напевы в редакции Бахметева, как и в большинстве епархий нашей Церкви. Обратило на себя внимание пение на подобен — как стихир на всенощном бдении, так и «Достойно» на литургии. Последнее очень типично для современной московской обиходной практики. Из разговоров с регентами выяснилось, что многие стараются вводить пение подобнов у себя на клиросе, даже преодолевая трудности в применении этих напевов к английскому языку.

Замечу, что на многих московских клиросах освоение древнего уставного пения на подобен также является одной из существенных задач. Как мне говорили коллеги, в Америке достаточно популярен «Спутник псаломщика» — дореволюционное издание круга церковных напевов для одного голоса, переизданное в Джорданвилле, а недавно и в Москве.

И, наконец, по моему наблюдению среди участников съезда пользовались хорошим спросом нотные сборники, издаваемые в Москве и обильно представленные в книжной лавке при съезде. Кроме нот там была также духовная литература и компакт-диски с записями церковных хоров, также привезенные из Москвы. Например, я видел там диски с записями хора Сретенского монастыря и Московского подворья Троице-Сергиевой лавры.

— А делились ли Вы своими проблемами?

— Разумеется! У зарубежных хоров есть одна специфическая проблема — перевод текстов на английский язык и адаптация этих переводов к русским напевам. Вторая сторона этой проблемы — решить как именно разделить службу: что петь по-славянски, а что по-английски. Как мне рассказывали, это совсем не так просто, как может показаться на первый взгляд, иногда дело может доходить даже до конфликтных ситуаций. На тех службах, которые мы пели на съезде, английский звучал на всенощной, а литургия пелась целиком на церковно-славянском.

Есть у нас и общие проблемы: нехватка певчих и квалифицированных регентов. Большие хоры есть только в соборах, на приходах же, как мне говорили, восемь человек это уже считается хороший хор, а часто бывает и меньше. Эта ситуация нам тоже очень хорошо знакома даже по московским приходам. С этой проблемой — отсутствием на клиросе даже минимального хорового состава — также тесно связан вопрос о сохранении традиций. Ведь когда говорят о традициях русского церковного пения, то в первую очередь имеется в виду пение именно хоровое, которое по некоторым моментам принципиально отличается от ансамблевого, в том числе по репертуару. Лишь безграмотные регенты могут позволить себе петь квартетом то, что написано для большого хора. Другое дело, что в Москве сейчас достаточное количество учебных заведений, занимающихся подготовкой певчих и регентов, и есть надежда, что со временем ситуация может измениться к лучшему.

У наших коллег за рубежом ситуация сложнее: практически никто не может ограничиться работой только в храме — это невозможно по экономическим причинам, и учебе они могут посвящать лишь краткое время отпуска. Так в Джорданвилле уже много лет действуют летние курсы по подготовке регентов и певчих. Кстати, руководит ими наш московский регент Николай Мышкин из Казанского храма в Коломенском. Система обучения напоминает заочное образование. Слушатели собираются раз в год на весьма короткий срок — кажется, не более чем на две недели. Больше они себе просто не могут позволить, поскольку все работают. Это время они усиленно занимаются — по многу часов в сутки. Затем получают задания и разъезжаются. Остальная подготовка в течение года идет самостоятельно. Поэтому когда я рассказывал на своем докладе о том, как построено обучение на наших курсах, кто-то со вздохом сказал: «Как жаль, что мы не можем так же». Так что есть у нас и общие проблемы, есть и специфические.

В заключение мне очень хочется выразить благодарность тем людям, которые меня принимали в Торонто и благодаря чьему истинно русскому гостеприимству я действительно чувствовал себя как дома, и в первую очередь Георгию Скоку, главному организатору съезда. В целом, впечатления от участия в съезде у меня самые лучшие. Дорого само осознание того, что на другом конце света живут православные люди, которые, так же как и мы у себя на Родине, молятся о России и ее народе и считают себя его неотъемлемой частью.

Беседовала Ольга Кирьянова

http://www.pravoslavie.ru/guest/61 110 095 322