 |
| Столетие.Ru | Дарья Муравина | 10.11.2006 |
Поначалу, как указания на последние времена, подсказанные книгой Апокалипсис, воспринимались знамения и природные явления: засухи, наводнения, эпидемии, а в XIII веке — даже нашествие монголо-татар, в которых увидели нечестивое библейское племя Гога и Магога, некогда заточенное царем Гедеоном в недоступных горах и, якобы, пробившееся попустительством Божием на свободу перед концом света. Затем ждали гибель Константинополя в 1453 году. Сам же «конец времен» ожидался по окончании 7000 лет от сотворения мира. Начало восьмой тысячи воспринималось как «будущий век» — жизнь после Страшного суда. Почему?
Дело в том, что средневековое сознание было религиозно-символичным, а расчет был прост. Господь сотворил видимый мир за шесть дней, седьмым был день отдыха — воскресение. Седмица, естественно, воспринималась как символ: если день символизирует тысячелетие, то, стало быть, мир простоит семь тысячелетий от своего сотворения, или до 1492 года от Рождества Христова. До этого срока были рассчитаны пасхалии, то есть, дни празднования главного христианского праздника по годам.
Русское летописание было непосредственно связано с пасхалиями. К такому выводу пришел доктор филологических наук, профессор Литературного института имени Горького, А. Ужанков, один из тех ученых, для которого отражение Апокалипсиса в русском летописании стало предметом научного изыскания.
Исследования привели к сенсационному выводу: само название древнейшей русской летописи «Повесть временных лет», оказывается, несет совершенно иную смысловую нагрузку, нежели предполагали до сих пор.
И она проявляется тотчас, если в слове «временных» переставить ударение с последнего на первый слог. Тогда появляется подсказка, зачем, собственно, писались летописи временных — значит, ограниченных каким-то пределом лет.
Временное противопоставляется вечному. То есть, в названии летописи усматривается эсхатологический смысл: её повествование длится до Страшного суда. Тогда становится понятно, почему практически все общерусские летописные своды завершаются к концу XV века — времени ожидаемого конца света. Стало быть, в «Повести временных лет» речь идет не только о прошедших и преходящих годах, но и подразумевается конечная цель повествования, которое, скрупулезно велось в монастырях до наступления «Царства славы», то есть до последнего дня временного «мира сего».
Летопись не светский жанр и не хроника событий мирской жизни. Не случайно авторами летописей, за редким исключением, были монахи. У летописей была своя задача: отнюдь не равнодушно внимая добру и злу фиксировать человеческие деяния. Ибо по поступкам, по осознанным делам человека, представляющим собой выбор между добром и злом, и будет вершиться Божий суд.
Как в Синодик вписывались все новые и новые имена усопших христиан для поминовения, так в летопись вписывались все новые и новые деяния людей. Прежде всего, конечно, деяния князей, которые пред Богом отвечают за свое княжество и за живущих в нем людей. Однако крайне редко летописец дает оценку княжеской деятельности, ибо не он наделял их властью, и пред Богом ответственны они сами. К тому же, «не судите, да не судимы будете», — гласит одна из заповедей Божьих.
В древнерусских сочинениях ХI-ХV веков не допускался вымысел: писать церковнославянским языком божественной службы, можно было только о правде и истине. Смысл же земной жизни человека — в приготовлении души к вечному бытию.
В Откровении Иоанна Богослова упомянуты два типа книг: «книги деяний» и «книга жизни». Представшие перед Богом на Страшном суде будут судимы по «написанному в книгах о делах их».
О каких книгах, имеющих записи о делах человеческих идет речь?
— Ни один из богословов этого не объясняет, — говорит профессор Ужанков, — Но на службе страстной седмицы упоминаются «совестные книги», в которых раскрываются «сокровенные дела» людей. Что касается особой «книги жизни», то её значение разъясняет само Откровение — в эту книгу будут вписаны души праведных, удостоенных вечной жизни на небесах: «…и кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное». То есть, на Страшном суде присутствуют книги разного рода. В одни внесены земные деяния людей, по ним и будет вершиться суд. В одном из списков «Повесть временных лет» даже и озаглавлена как «Се повести временных дей», то есть, деяний, поступков. Поскольку о таких книгах говорится во множественном числе, то их, видимо, было много, как и русских летописей. А в единственную «книгу жизни» заносятся души избранных, заслужившие вечного пребывания на небесах.
