 |
| Фонд стратегической культуры | Наталья Масленникова | 06.11.2006 |
Косово сегодня — это более 200 взорванных и уничтоженных православных храмов и монастырей, многие из которых являются памятниками христианской культуры мирового значения. Под угрозой древняя Печьская патриархия — монастырь 12-ти апостолов, святая Грачаница, дивные Высокие Дечаны. Резня-масакр — слово, которое слышится на каждом шагу; наверно, за последние 16 лет оно стало самым употребимым в сербском языке; всюду следы грабежа, погрома…
* * *
В свое время академик О. Н. Трубачев указал мне на книгу профессора Афанасия Матвеевича Селищева «Славянское население в Албании». Многое знал Трубачев о странах и людях, о языках и язы? ках… Потому-то тогда, в октябре 1998 г., будучи на конференции в Черногории, он и поехал в Косово, прямо в Приштину, в университет читать о славянах, потому-то тогда он, великий славист, особенно подчеркивал, что мы должны совершать поступки, мы должны быть там вместе со страждущими сербами. Академик Трубачев стал первым русским «десантом» в Косове в то жаркое время, когда на Балканах уже 8 лет шла война. Второй десант — славная парашютно-десантная рота — вошел в Приштину на бронемашинах 12 июня 1999 года, дерзко и смело, по-русски, за одну ночь совершив бросок из Боснии в Косово, заняв, на удивление Западу, позиции на аэродроме Слатина… Позднее власти «РФ» бездарно сдали эти боевые позиции, но не сдала их Россия историческая, которая живет в нас, русских.После событий 1917 года судьба профессора А. М. Селищева оказалась непростой, как и судьбы многих замечательных русских ученых. В СССР — разгром славистики, аресты, ссылки, лагеря, невозможность публиковать свои труды… А в Софии вышли две его монографии, удивительно актуальные в наши дни: «Полог и его болгарское население. Исторические, этнографические и диалектологические очерки северо-западной Македонии» (1929) и «Славянское население в Албании» (1931). Оперируя неопровержимыми фактами и доказательствами, ученый языком науки рассказал о трагической судьбе двух православных южнославянских народов — болгар и сербов. После этого он был арестован.
В предисловии к книге «Славянское население в Албании» Афанасий Матвеевич пишет: «Славянское население в Албании было многочисленно. Изучение условий, в каких находилось оно тут, обозрение расположения мест славянских поселений, культурно-исторический и лингвистический анализ заимствованных славянских слов в албанском языке и славянской топонимии в Албании дает ответ на вопросы большого значения при изучении судеб славянского населения на Балканском полуострове» (III). Исследование о славянах в Албании — это довольно объемный, если быть точным, 352-х страничный труд с подробной картой Албании. Но, разумеется, не современной, а исторической провинции Албания; близ здешних пределов, как говорит Геродот, обитали иллирийцы. Любопытно, что именно к этому народу и возводят свое происхождение современные албанцы, стремясь подтвердить свою автохтонность на берегах Адриатического моря. Но наука показывает, что это не совсем так или совсем не так.
А.М. Селищев пишет: «Несомненных исторических и лингвистических указаний на пребывание предков этого народа в римской и греческой Албании в первые века нашей эры не имеется. У албанцев нет следов непосредственной связи с старо-далматинским населением. Предки албанцев сидели где-то вдали от моря. У них нет своих терминов для морского плавания и для рыбной ловли. Эти термины позднее были заимствованы ими у романцев, греков, славян и турок. На то же указывает и культурно-бытовая жизнь албанцев. Они плохо знают море; они не имели и не имеют связей с другим берегом Адриатического моря; они плохие пловцы и бессильны справиться с переправой через реки при разливе их… В образе жизни албанцев слабо представлены средне-земноморские элементы. Изучение древнейших явлений языка албанцев, — явлений, указывающих на взаимоотношения отдаленных предков албанцев с фракийцами и иллирийцами, древнегреческие заимствования, находящиеся в албанском языке, недалекое нахождение предков румын от предков албанцев, — все это приводит N. Jokl'а к предположению, что некогда предки албанцев жили в области древней Дардании» (50). Когда и откуда пришли албанцы в Албанию не ясно.
Было время, когда Албания входила в состав Болгарского Царства (IX в.), Византийской империи (XI в.), Сербского и Греческого Царства царя Душана (+ 1355), столицею державы был город Скопле. На Косовом поле в трагической и великой битве 1389 г. в войсках св. князя Лазаря были и албанские латники. А знаменитого Скендербега (+ 1468), правителя средней Албании и освободителя ее от турок, воспели в народных песнях, разумеется, как своего героя, и албанцы, и славяне. Турецкое нашествие почти на 500 лет легло тяжким бременем на балканские народы. И если сербы и болгары преимущественно сохранили православие, то албанцы приняли ислам.
Некоторые фрагменты труда А. М. Селищева имеют самое прямое отношение к нашему дню.
«XIV-XV века — время весьма сильного, иногда бурного распространения албанцев, спускавшихся с гор и устремлявшихся в соседние края… В своем движении уже в это время они теснили во многих местностях славянское население. Наибольшей экспансии, — экспансии бурной, разрушительной, разбойнической, — движение албанцев на восток и север приобрело в конце XVII-го, в XVIII—XIX вв. Слабость турецкой власти в Албании и в Македонии, самовластие албанских пашей, бедность многих горных албанских местностей, хищность и разбойничество, развившиеся в предшествующие века одичания страны под турецкой властью, бегство от кровавой мести, все это обусловливало переселение и набеги албанцев на славянские местности на юго-востоке Албании, в Македонии и Старой Сербии. Кровавый террор сопровождал водворение албанцев в этих краях. Только, может быть, в немногих местах устанавливались добрососедские отношения славян и албанцев. Господствующее положение мусульманина в отношении гяура, хищничество пришельцев, бездействие турецкой власти по обузданию разбойничествовавших албанцев давили славянское население. Этот гнет стал еще сильнее во 2-ой половине XIX-го века при обострении религиозной розни, при пробудившемся национально-общественном движении, при вмешательстве в это движение посторонних агентов, при резко обнаружившейся государственной немощи Турции» (7−8).
Как все это перекликается с положением в Косове сегодня! Ну, а если несколько изменить терминологию, — то с национальной политикой коммунистов в ФНРЮ, СФРЮ, и, наконец, в Югославии и в союзном государстве Сербии и Черногории. Ибо коротко говоря, это политика геноцида сербского народа. Сегодня ни для кого уже не секрет факт сотрудничества Тито с фашистами во время Второй мировой войны, его дружба-служба с Черчиллем, его вовсе не неожиданный разрыв со Сталиным, тайны Голого острова так удивительно напоминающие тайны Ясеновца и т. д. С 1945 г. и вплоть до сего дня эта политика и осуществляется на Балканах. Ибо сербский народ — православный, смиренный и сильный, талантливый — есть помеха для вожделений «золотого миллиарда», ибо только сербский народ здесь, в Южной Славии, также как и русский народ в России, имеет могучее чувство Отечества, Земли, Бога.
В книге А. М. Селищева есть особо ценный с исторической точки зрения материал — донесения русских консулов с Балкан. Эти документы хранятся в Архиве МИД’а и практически недоступны широкому читателю.
Полны ужаса эти донесения консулов из Битоля и Призрена об условиях жизни сербского (и христианского вообще) населения в этих областях. «Наши деревни, жаловались жители Прилепа, стали похожи на мясные лавки"… «Христиане в Дебрах, составляющие меньшинство населения страны, задыхаются от нестерпимого гнета мусульманского (гего-албанского) большинства. Трудно представить насилий, которым не подвергали бы их албанцы. Отдавая последним большую часть продуктов своего труда за право дыхания, право жизни, как подобает истинным закабаленным рабам… - они (дебрские христиане) все-таки ни на один час не уверены в своем существовании» (из Битоля от 25 ноября 1876 г). «Так же было там и позднее, — замечает Селищев, — после русско-турецкой войны» (8). А вот еще одна выдержка из донесения вице-консула Няги от 15 октября 1880 г.: «По приезде в Охрид я тотчас же был удивлен, найдя христианское население, погруженным, так сказать, в маразм, трудно описуемый. Объяснение оказалось немедленно же: окруженное мусульманским (албанским) населением, постоянно враждебным, насильническим, находящим удовольствие в убийстве и грабеже, и не находя в правительственных органах никакой защиты и гарантии, несчастные христиане совершенно потеряли уверенность в лучшем будущем и предались унынию, неизбежные последствия которого я не буду изображать…» Или из сообщения призренского консула Тимаева от 26 ноября 1866 г.: «…Рекане (албанцы)…, поднявшись, хищнически прошли следующие села: Сверке, Будисафце, Крушево… (перечисляется более десятка сел — Н. М.). Во всех этих селах разбойники дочиста ограбили все, что нашли. Они захватывали скот, платье; срывали с голов женщин платки и снимали с ног башмаки. Все эти захваченные вещи отсылали в свои села и в Малессию. Разбойники собирали подати, мучили христиан, насиловали жен, отгоняя мужей от ложа; выбрасывали мертвых из гробов. <…> Они (христиане — Н. М.) умирают с голоду и холоду, лишенные хлеба и убежищ, из которых были изгнаны… Таково положение в Печьской нахии; в самом же городе не лучше. Там Ибраим Заим, Хайрадин Бонда, Хайдин Мерча, Юса Касапин и другие связывают православных на улице, бьют их, остригают усы, на постыжение, разбивают дома и лавки, грабят, вынуждают деньги. На стороне разбойников были даже члены Печьского меджлиса…» Это Косово вчера.
Консул Тимаев говорит: «Мне пишут из Печа, что злодеяния арнаут (албанцев) неисчислимы, что страдания христиан непомерны и невыразимы, между тем как здешние турецкие власти уверяют, что все спокойно и ничего необыкновенного нет» (1866).
Этот богатейший и страшный материал, собранный в исследованиях профессора А.М. Селищева позволяет сделать неопровержимые, серьезные выводы о кардинальном различии в этнопсихологии славян и албанцев.
Процитируем из Селищева еще один любопытный фрагмент: «В 1839 г. в Пологе побывал немецкий ботаник А. Гризебах. Направляясь к шар-планинской вершине Кобилица, он проехал через албанские села Селце и Вейце. О внешнем виде их обитателей он заметил: «недоверие во взгляде составляет характерную черту у всех горцев-албанцев и никогда путешественник не смешает с ними болгарина или турка (выд. — Н. М.)»» (17). Об этом же говорит и русская путешественница М. Ф. Карлова в своих записках «Турецкая провинция», и А. М. Селищев обширно цитирует ее, в том числе и в «Пологе»; позволим себе лишь один штрих: «В особенности же характеризует этих албанцев необыкновенно суровый взгляд, так и видно, что народ разбойнический. <…>…наш кавас (проводник) Мустафа, который, будучи сам албанец,. беспрестанно твердил нам, что здесь надобно быть осторожным, что здесь Албания, — страна дикая, народ — геги, люди недобрые, что таких разбойников, как геги, свет не производил…» (18). Как тут не вспомнить незабвенного М. Ю. Лермонтова, порядочно рассказавшего о нравах чеченов в повести «Бэла». «Вот, батюшка, — говорит своему спутнику Максим Максимыч о разбойниках чеченцах, — надоели нам эти головорезы; нынче, слава Богу, смирнее; а бывало, на сто шагов отойдешь за вал, уж где-нибудь косматый дьявол сидит и караулит: чуть зазевался, того и гляди — либо аркан на шее, либо пуля в затылке». Кстати, сербы, поясняя неискушенным русским, что такое албанцы (шиптари), часто сравнивают их именно с чеченцами. И, кажется, сербы — это единственный народ в мире, который хорошо понимает, что такое чеченская война в (и для) России.
О традиционной склонности албанцев к грабежу, как к средству существования, свидетельствуют документы уже с XIII в. Последние события в Косове лишь подтверждают сию устойчивую вертикаль психологии этого народа. И еще один яркий штрих душе- и умоначертания албанцев сообщает профессор А.М. Селищев: «Убийства и кровавая месть — обычные явления албанской жизни. В конце XIX в. и в начале XX-го в. на сев.-западе Албании ежегодно умирало от кровавой мести около 19% взрослого мужского населения, а на севере, в Топлане — больше 40%. Кровавые распри отразились в характере постройки жилища. Оно должно дать не только убежище от дурной погоды, но и защиту от врага. Такое значение имеют башни-кулы… Бар. Фр. Нопча сделал наблюдение, что постройки с кулами чаще встречаются в тех албанских краях, где наиболее распространена кровавая месть. По нескольку лет приходится мужчинам отсиживаться в своих кулах во избежание кровавой мести, со стороны тех, кому «задолжали кровь»» (88).
Говорит автор и об албанизации славянского населения, влекшей за собой, правда, иногда смену религии. Становясь мусульманами, славянское население усваивало албанский язык, но, что интересно, сохраняло и свой, родной, поэтому, например, совсем неудивительно, что сербы-мусульмане прекрасно говорят по-сербски, хотя в их говорах процент заимствований из турецкого языка, естественно, выше.
Вывод, который делает ученый, прискорбный: «В таких условиях находилось славянское население в Албании и в пограничных с нею краях. Эти условия определили судьбу населения. Часть погибла, часть ушла в другие местности, оставшиеся обалбанились в течение времени» (90).
Трудно что-либо добавить к этому. Особенно сегодня, когда вооруженные до зубов албанские бандиты, чуя свою безнаказанность за спинами солдат НАТО, вольной волею гуляют по Косову — «соборной иконе сербского народа», как назвал эту великую святыню сербов патриарх Павел.
