Монах себе имя не выбирает

— Давайте встретимся в моем рабочем кабинете, — сказал мне монах. — Приезжайте в Счетную палату на Зубовскую площадь. Такой уж это монах. Игумен Филипп — действующий священник одного из столичных храмов, зампред миссионерского отдела Московского Патриархата. И он же — Вениамин Владимирович Симонов, начальник инспекции контроля расходов федерального бюджета на науку и образование Счетной палаты РФ. Доктор экономических наук, заслуженный экономист Российской Федерации, профессор. Сейчас ко всему прочему готовится еще и возглавить кафедру на истфаке в МГУ. А недавно вышла его удивительная книга «Церковь — общество — хозяйство», весь тираж которой разошелся мгновенно.

МЕСТО ВСТРЕЧИ СУТИ НЕ МЕНЯЕТ

«Разрешите, Вениамин Владимирович? Это на подпись…»

Сотрудник с увесистой стопкой бумаг в руках прервал хозяина кабинета, вдохновенно цитировавшего древний канон на церковно-славянском.

Но ни того, ни другого ситуация не смутила. Симонов деловито просмотрел документы, сделал какое-то замечание и вернулся к канону. Сотрудник уважительно удалился. Мы продолжили беседу с игуменом Филиппом.

Ему сорок восемь лет. Он высок, статен, импозантен. Говорит негромко, но ярко. Кроме церковных текстов цитирует Ахматову, Салтыкова-Щедрина и Маркса. Одет со вкусом и вполне современно. Но всегда наготове монашеская одежда, в которой он держится очень естественно даже здесь, в кабинете Счетной палаты, перед компьютером. Случалось, что с просьбой принять исповедь к нему обращались прямо по месту его мирской службы. Он не имеет права отказать нуждающемуся в пастырской помощи, где бы с ним ни повстречался. Потому что всегда остается монахом.

НЕЧАЯННАЯ РАДОСТЬ

— Вы как к вере пришли?

— Для меня не было этого вопроса. Как и не было какого-то взрыва, озарения. Все происходило само собой. Как часть жизни. Сначала в храм «Нечаянной радости», в Марьиной роще, где мы тогда жили, меня водили бабушка и прабабушка. Потом, когда уже учился в школе, до ближайшей церкви нужно было целый час на трамвайчике ехать — и бабушки иногда поднимали меня в пять часов утра. Я писал для них записки — «за здравие», «за упокой». Им самим уже тяжеловато это было делать, а тут грамотный мальчик. И вот этому мальчику постепенно объясняли, что к чему. Без какой-либо искусственности. Не так, как иногда бывает теперь, когда ребенка торжественно приводят в воскресную школу, но эта торжественность становится барьером между жизнью и церковью. Ведь поколение наших бабок славно тем, что они жили одной жизнью и дома, и на улице, и в церкви. А у нас потом это единство терялось. Хотя жизнь должна быть нераздельна. Сказано же: непрестанно молитесь. Господь ведь и в нерукотворных храмах живет. То есть и внутри вас. Потому что вы суть храм Бога Живого. Вот где торжество-то внутреннее! А мы об этом забываем.

Еще в школе знал, что буду монахом. Когда впервые подростком оказался в Троице-Сергиевой лавре, почувствовал, что пришел к себе домой. Хотел уйти в монастырь сразу после школы, но родители посоветовали сначала закончить университет. В конце концов постриг я принял уже в 1992 году — в Бобреневом монастыре под Коломной.

ЕГО ПАЛАТКИ В СЧЕТНОЙ ПАЛАТЕ

— Ваши мирские занятия вроде бы не свойственны церковному человеку?

— Даже апостол Павел большей частью жил своим трудом, делая палатки. У каждого свое послушание, свои палатки. Для духовенства запрещенными занятиями считаются лишь ростовщичество и содержание корчмы. Свою работу я считал и считаю прежде всего послушанием.

— А в Патриархии как относятся к вашей деятельности?

— Святейший Патриарх в курсе моих дел, и благословение у своего правящего архиерея я получал. Оно продолжает действовать.

— Но как же удается все это совмещать? Каков рабочий график?

— Рабочий день продолжается с полседьмого утра до полпервого ночи. А уж что уместилось в эти часы — бывает по-разному. Самое стандартное время, пожалуй, утро и поздний вечер — это монашеские дела. А остальное вперемешку — работа в миссионерском отделе, чтение лекций, служба в Счетной палате, в том числе и командировки.

… А КЕЛЬЯ — НА ВДНХ

— Монах, живущий не в монастыре, — это исключение?

— Вообще-то общежительство монахов стало у нас правилом только при Петре I. Прежде был распространен келлиотский устав монашества. То есть монахи жили в своих кельях, иногда территориально достаточно разбросанных, а собирались время от времени в некоем центре. После Петра произошла унификация монашеской жизни. Может быть, она проистекала из самой идеи петровской реформы — общей унификации жизни населения: от рождения до смерти. Но и после этого умные настоятели монастырей понимали, что не каждому монаху полезен общежительный тип монастырской жизни. Ведь даже преподобный Серафим Саровский, хотя и был приписан к монастырю, там почти не жил. Но не переставал из-за этого быть монахом. И великим святым. У него был свой подвиг.

— А что же собой представляет сегодня ваша келья?

— Это обычная городская квартира в районе ВДНХ.

— Как организован ваш быт? Кто-то помогает вести хозяйство, стирать, готовить?

— Нет, я живу и управляюсь один. Я ведь все-таки монах. Вспоминаю, как покойный владыка Антоний Сурожский никогда не позволял себя обслуживать, мне довелось побывать у него в Англии. Когда, например, у него пытались взять что-то постирать, он говорил: ну должен же я что-то монашеское делать. А у него ведь огромное количество было архиерейских забот, и возраст преклонный, и здоровье на пределе.

КАК ПРОЙТИ СКВОЗЬ ИГОЛЬНОЕ УШКО

— Вам приходилось много вращаться в банковских, биржевых кругах, среди людей очень состоятельных. И, наверное, привычен вопрос о том, возможно ли все-таки богатому человеку войти в Царство Небесное? Вы как на него отвечаете?

— «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие», говорится в Евангелии от Матфея. Но Евангелие от Марка вносит в этот сюжет существенное дополнение: «Иисус опять говорит им: дети! трудно надеющимся на богатство войти в Царство Божие!» Именно в этом — в надежде на богатство — корень проблемы. И если это препятствие окажется преодоленным, то спасение богатого собственно становится вполне реальным, ибо «невозможное человекам, возможно Богу». Однако возможность этого спасения обусловлена рядом обстоятельств, которые делают праведным богатство бескачественное.

— Что значит — бескачественное?

— Материальное благосостояние может быть большим, может — не большим, а может — никаким. Но оно все равно без качества. Вот если я нищенствую во славу Божию, то тогда это мне в праведность. А если я нищенствую и всем завидую, стараюсь кому-нибудь ножку по дороге подставить и палку вслед бросить, то тогда даже моя нищета меня не спасет. Так же и богатство. Надо-то в Бога богатеть — есть такое понятие евангельское. Но если я богатею ради себя, своей семьи, ради того, чтобы собрать все больше и больше, покупаю то, покупаю это, и футбольную команду заодно, уже не знаю, куда эти деньги деть, но они сами меня заставляют их куда-то вкладывать… Вот тогда я богатею не в Бога. А если я богатею и осознаю то, что мы называем сегодня социальной ответственностью, тогда этот процесс в Бога. И богатство будет мне в праведность. Но опять-таки сказано, что я не должен, во-первых, на это богатство полагаться — сегодня оно есть, завтра его нет. А во-вторых, я не должен полагаться еще и на себя. Это аксиома духовной жизни: возверзи на Господа печаль свою. То есть всю свою печаль возложи на Господа. И Он тебе поможет, укрепит, даст тебе силы, возможности, потенциал. Все это от Бога у нас. А вот как мы этим распоряжаемся, это уже от нас. И если без ума распорядимся, то впрок нам это не пойдет.

ЭКОНОМИКА И ОБЛИЧЕНИЕ

— Вы сами выбирали свое монашеское имя?

— Нет, монах себе имя не выбирает. Мы узнаем его, когда поднимаем голову при постриге.

— А в честь какого святого ваше имя?

— Святителя Филиппа, митрополита Московского.

— Чувствуете какую-то связь с вашим небесным покровителем?

— Да, конечно. Во-первых, он очень успешно занимался экономической деятельностью, особенно в Соловецком монастыре. А вторая его работа — он обличал с кафедры, за что и поплатился. И я, когда писал свою книгу, долго думал, нужно ли вот то второе отступление, в котором речь о современной ситуации, и решил, раз никто не пишет, должен написать.

ЗАГАДКА УЧЕНОГО ИГУМЕНА

В отступлении, о котором вспомнил отец Филипп, рассказывается, по его же выражению, «о том, почему не может быть архитектурным шедевром дом, чертеж которого изготавливается в ходе строительства, и о терминах „демократия“ и „гражданское общество“ в античности и в наши дни». Речь о делах нынешних и совсем недавних. Анализ беспощадный. Выводы точные и порой неожиданные. А читается на одном дыхании, как, впрочем, и вся книга.

Работу ученый игумен проделал, на мой взгляд, фантастическую. Тут уж у автора действительно нераздельны его экономические и духовные таланты. Это фундаментальное исследование богословского восприятия экономики — от первых христианских времен до наших дней. Как отметил в предисловии академик Дмитрий Львов, это вообще первое в современной отечественной историко-экономической литературе систематическое изложение экономических идей христианства.

ТВОРИТЬ ВМЕСТЕ С БОГОМ

— Какие же из богословских представлений об экономике для современного человека актуальны?

— Прежде всего концепция, настаивающая на соучастии человека в процессе Творения. Один из святых отцов XIV века сказал, что Бог почил от всех дел Своих, но только от тех, которые начал. То есть Творение — это незаконченный процесс. Он будет продолжаться и далее — после Страшного суда, после окончания этого мира — и Земля исчезнет, и небо совьется яко свиток… Ведь в Апокалипсисе сказано: се, творю все новое. То есть старое прошло — се творю все новое. Так вот и сейчас этот процесс идет. А человек для того и создан, чтобы быть участником процесса Творения. И для нас это очень важно с точки зрения определения социальных, политических, экономических перспектив. Для преодоления концепции «производства ради производства». Даже — «производства ради потребления». Это ограниченная концепция. А вот концепция с участием человека в Творении преодолевает ограниченность наших современных политико-экономических воззрений.

ЕСТЬ У ЭКОНОМИКИ НАЧАЛО, ЕСТЬ И КОНЕЦ?

— Но ведь сама экономика, как следует из вашего труда, явление временное и вообще следствие грехопадения наших прародителей?

— Некоторый элемент экономики существовал, конечно, и в райские времена. Адам был помещен в рай, каковой он должен был возделывать. Но экономики в том ее понимании, в котором она существует сейчас, тогда не было. Для жителей рая экономика была как бы органической частью их существования. То есть он работал не потому, что ему хочется покушать, а потому, что, во-первых, ему заповедь такая была дана — возделывать этот сад. А во-вторых, он, возделывая этот сад, реализовывал свои творческие возможности. Ведь райское состояние означает не то, что мы будем лежать и плевать в потолок, а то, что будем реализовывать свой потенциал, который в нас Господь вложил. У нас же есть образ и подобие Божие. А если их не возделывать, над ними не трудиться, они исчезают, и возникает грех. Видимо, так случилось и у Адама. После этого и изменилось качество хозяйства. Из творческого процесса оно превращается в принудительный. И мы никогда не преодолеем, находясь в этом мире, принудительного характера труда. Потому что с этими словами «в поте лица твоего снеси хлеб твой» ты был отправлен из рая. Только тогда, когда ты туда вернешься, вот тогда экономика и кончится. А последней границей будет тот момент, когда «небо совьется яко свиток». Я не исключаю того, что и после этого будут другие трудовые отношения, но уже не на принудительных основаниях.

ЛОЖЬ ПОКРЫЛА ЗЕМЛЮ

— Вы и последние экономические беды России объясняете с богословских позиций? «Общая причина современного экономического упадка, — говорится в книге при анализе экономики 90-х, — кроется в том, что было ясно уже в евангельские времена…» Это так?

— Конечно! Вспомним слова Ефрема Сирина: «Оскудела истина, и ложь покрыла Землю». Не надо вранья. Если бы сказали населению в 91-м году: «Мы идем с вами в тот период дикого капитализма, где была формальная демократия, но где ради выгоды человек спокойно мог перешагнуть через труп другого», я не думаю, что наше население так туда рвануло бы. Нам же сказали, что вы идете в какое-то рыночное изобилие, вот люди туда и бросились, потому что кушать хотели. Но на самом деле это был период первоначального накопления капитала, абсолютно со всеми особенностями, которые всем уже хорошо известны. И с ограблением населения, и с преступностью. Как будто кто-то прочитал «Капитал» Маркса, 24-ю главу первого тома, и воплотил ее у нас в 90-х годах прямо с деталями. Только что не вешали людей на углах. Но вместо того чтобы вешать, давали возможность умереть с голоду.

КОГО НАКАЖУТ ЗА АПОСТАСИЮ?

— И что же согласно вашим выводам впереди?

— Зависит от того, как себя поведем. Давайте мы хотя бы разработаем план нашего развития, потому что 90-е годы — это время, когда все ветры дули в разных направлениях одновременно. Но сейчас, когда у нас вроде как голова остыла, давайте посмотрим на три, на пять, на семь лет вперед. А план — это критериальная система. И вот тут-то давайте мы честно скажем людям, чего мы хотим. Прямо скажем: мы хотим вас эксплуатировать, поэтому у вас не будет социальных гарантий, у вас не будет бесплатного здравоохранения, бесплатного образования — идите к урнам избирательным, голосуйте за нас. Либо давайте скажем людям другое: мы хотим, чтобы ваши конституционные права были гарантированы, не позволим вам умирать с голоду, обеспечим вам социальные гарантии. Мы, государство, поработаем над этим вместе с вами. И вместе с Богом. Или против Него. Он-то хочет, чтобы все спаслись и в разум истины пришли, а мы ему возражаем. В 90-е годы мы Ему возражали всей нашей экономической политикой. Сейчас вроде бы уже нет такой апостасии — восстания против Бога, как было в 90-е годы. Сейчас какая-то балансовая ситуация. Так давайте ее развивать туда — к Богу. А Бог — это в принципе социальная справедливость. Потому что пока еще наш народ это чувствует, пока еще он есть. Но если к середине века, как нам прогнозируют, нас уже будет не 140, а 80 миллионов, народ просто сойдет с исторической арены. Это и будет Божие наказание за апостасию семидесяти лет советской власти и десяти лет ельцинского периода. Но тогда те, кто вел народ в эту сторону, понесут ответственность. Не здесь. А ответственность там будет гораздо хуже, чем здесь.

МИР С ТОЧКОЙ И БЕЗ

— И что может предложить Церковь обществу в организации экономики?

— Самое главное — мир. Для этого Церковь на земле существует. Речь не о примирении с миром, а о стяжании мира. Жаль, что мы потеряли нормы написания слова «мир», которые существовали до революции. Мир может быть через «i» с точкой, тогда это то, что нас окружает. И мир может быть через «и» обычное, тогда это — состояние. И вот этот мир Церковь предлагает обществу. А также некий критериальный аппарат, который при условии его использования может минимизировать возможность возникновения конфликтов. Здесь можно говорить об определении соотношения потребления и накопления в обществе. О соотношении производства и потребления и так далее. Я попытался показать, что в виде некоей системы уравнений их можно вывести, и они могут быть рассмотрены. А затем уже можно понять, как ведет себя общество при том или ином значении этих показателей. И что нужно сделать для того, чтобы в перспективе изменить соотношение этих показателей с тем, чтобы снять конфликты и внести в общество тот мир, который принес нам Христос, когда сказал: «мир Мой даю вам». Вот что Он нам дал. Не экономику или политику, а мир. И вот этот мир мы должны соблюдать.

ДВЕ БИОГРАФИИ И ОДНА ЖИЗНЬ

Можно бы рассказывать о нем, как о двух совершенно разных людях.

Жизнеописание игумена Филиппа логично начинать с самого детства, когда его трехлетним мальчиком привели в храм, в котором он через много лет будет служить. С тех пор и всю жизнь — регулярные богослужения. Потом — монашеский постриг, духовная семинария. Продвижение от одного монашеского сана к другому. Высокий пост в Патриархате. Богословские труды.

Биография ученого и чиновника Вениамина Симонова тоже по-своему закономерна. Детство в среднестатистической, как он сам говорит, семье советских интеллигентов. Школа и МГУ — с отличием. Кандидатская, докторская. Успешная карьера: сотрудник Министерства внешних экономических связей, начальник аналитической службы и советник гендиректора Межбанковской валютной биржи, затем — вице-президент банка, крупный государственный чиновник. Ученые труды в сфере макроэкономики и международных финансовых отношений. Лекции и научная работа в МГУ.

Но это не две жизни, а одна. И никакой двойственности в этом человеке нет. Как раз сам он ценит более всего эту нераздельность. И в своей судьбе. И в жизни вообще.

Коновалов Валерий

http://www.trud.ru/issue/article.php?id=200 610 261 992 201