Самоубийство

Союз России и Белоруссии в перспективе «проблемы-2008» мог бы стать ее «окончательным решением». При подписании договора о новом федеративном — или даже конфедеративном — государстве Владимир Путин мог бы стать его Верховным Правителем, а его «преемник» (кем бы он ни был) и Александр Лукашенко — соответственно Президентами РФ и Республики Беларусь. Тем самым произошло бы не просто легитимное, но и совершенно легальное (с точки зрения норм международного права) образование нового Русского государства -государства на основе двух из трех ветвей разделенного русского народа, которое даже внешне (как это, по крайней мере, представляется в соответствии с двойными стандартами Запада) не напоминало бы какой-либо сепаратизм, как это изображают в случае Принедстровья, Южной Осетии и Абхазии. Это последнее тоже в свете абсолютной нелегитимности и нелегальности Беловежского сепаратного сговора совершенно не так, но это отдельный вопрос.

К федеративному союзу России и Республики Беларусь с точки зрения «критериев ООН» «подкопаться» невозможно и его можно было бы попытаться уничтожить только прямой — и совершенно нелегитимной и нелегальной — интервенцией США и НАТО. Мнение о возможности выхода в этом случае из состава РФ Татарстана и Башкортостана, на наш взгляд, несостоятельно, ибо продолжали бы свое действие как нынешняя Конституция РФ, так и Конституция Республики Беларусь — отдельно. Интересно, что и при президентстве Бориса Ельцина — в особенности после его некоторого поворота к национальному, а не однозначно прозападному, курсу после 1996 и особенно после агрессии против Югославии — прорабатывалась именно такая схема. Разумеется, при наличии политической воли — а ее особенно не было и у Ельцина, даже «позднего», «схваченного в тиски» его окружением и собственными немощами — такая, вначале «мягкая», федерация могла бы шаг за шагом превращаться в мощное государство, юридически никому не стоящее поперек дороги. Союз России и Белоруссии и был бы на самом деле тем Русским Национальным государством, о котором говорят те, кого не очень удачно именуют «этническими националистами». Причем образовалось бы оно не за счет сужения территории (идея «Русской республики») и, тем более, не за счет ее дробления на какие-нибудь новгородские или карельско-поморские «государства», а за счет расширения. В то же время, Русское государство стало бы и ядром Евразийской Империи. Первым присоединился бы Казахстан, «кинутый» при Беловежском сговоре. «Русский национализм» и «российское имперство» вновь бы соединились, вопреки стараниям тех, кто сегодня их насильственно разделяет.

Тем не менее, как это ни парадоксально, с приходом к власти Владимира Путина такая политика была отброшена якобы вместе со всем остальным «ельцинским наследием» (а она в этом наследии была не худшей, если не лучшей составляющей). Белорусскому президенту предъявили требования в соответствии с «дипломатией луны» — таковая применяется тогда, когда вообще хотят «закрыть вопрос», — то есть, все или ничего. Или вхождение в состав России на условиях субъекта федерации, или вообще отказ от идеи союзного государства. На такие условия Александр Лукашенко пойти не мог хотя бы потому, что это было бы для него личным унижением. А, следовательно, и концом его как политика. Разумеется, Путин, как это он всегда делает, оттолкнул Президента Республики Беларусь «в обмен». Может быть, в обмен на Ходорковского, но не слишком ли это дорогая цена?

Тем не менее, идея союзного государства на первоначальных, «ельцинских», условиях была жива, и ее не топили окончательно. С одной стороны, много здесь лично сделал Председатель парламентской ассамблеи Союза Павел Павлович Бородин (вспомним, кстати, его арест и попытку суда над ним с возможным пожизненным сроком в США), с другой — и сам Владимир Путин все еще рассматривал возможность такого «дополнения» Конституции, которое позволило бы ему сохранить верховную власть. Под новым названием, разумеется. Характерно, что идею российско-белорусского союза как пути продления пребывания Путина у власти всерьез «озвучивал» два года назад не кто иной, как Глеб Павловский, сумевший — отдадим ему должное — перешагнуть через личную несовместимость «бывшего диссидента» и одессита с «совком» и «колхозником». Характерно, однако, что Павловский особо настаивал на том, что Союз России и Белоруссии есть «союз двух европейских наций». В отличие от Бородина, он, конечно, не мог говорить о едином русском народе и даже подразумевать такое. Тем не менее, позицию Глеба Павловского в этом случае вполне можно расценивать как позитивную.

Чего же все это время боялся Владимир Путин? Прежде всего, конечно, политической конкуренции со стороны Александра Лукашенка. В условиях распродажи земли, отмены льгот и все большего обнищания и люмпенизации широких масс, именно Лукашенко мог бы стать в новом государстве лидером «советско-народного большинства», своего рода «плебейским трибуном», оттеснив на этом политическом поле и беспомощную КПРФ, и очень неопределенную по своим установкам «Родину». Консолидация народа России вокруг Лукашенка с одной стороны, и консолидация новых собственников против него другой, могли бы стать катализатором совершено реальной классовой борьбы, в которой Путину пришлось бы играть роль арбитра, что нарушило бы его планы, вне зависимости от того, направлены ли они были изначально на «вхождение в мировое сообщество» или, напротив, на создание «энергетической сверхдержавы». Кроме того, новая российская политическая и экономическая элита, ориентирующаяся на Запад, хранящая на Западе свои сбережения, посылающая своих детей в западные учебные заведения и претендующая — в большинстве случаев совершенно необоснованно — на роль «белой кости» (а на самом деле имитирующая эту роль, что является одним из ярко выраженных признаков дегенерации — «имитационный синдром»), не приемлет в Лукашенке именно его близость к земле, «народность», «чернокостность». Отсюда и презрительная кличка «колхозник». Признак истинного благородства — способность принимать в себя «неблагородную», но здоровую, кровь; признак дегенеративного «свертывания крови» — отторжение здоровой крови, ее биологическое неприятие. Разновидность лейкемии, на самом деле.

Чего все это время боялся Александр Лукашенко? Прежде всего, разницы экономик двух частей бывшей единой страны. Как бы к этому ни относиться, в Белоруссии существовала и существует экономика «советского типа» (с некоторыми элементами рынка): большинство крупных предприятий находятся в собственности государства, зарплата работников на уровне немного ниже средней советской, но примерно одинаковая у всех, стабильная, а недостаток ее покрывается значительными, хотя и меньшими, чем в СССР, социальными льготами. При этом промышленность развивается не очень быстрыми темпами, но тоже стабильно и устойчиво. Несовместимость такой экономики с экономикой (точнее, отсутствием таковой) «новорусской» очевидна. Александр Лукашенко понимает эту несовместимость и знает, что в случае полного слияния с экономикой «новорусской» народу Белоруссии грозит такое же обнищание и вырождение, в каком пребывает народ России.

Некоторое время назад Республика Беларусь объявила о своем участии в т.н. «движении неприсоединения». Так, еще со времен «холодной войны», именовали себя страны, не примкнувшие ни к Западному, ни к Восточному блокам. Это движение сохранилось и по сей день, вопреки победе Западного блока в «холодной войне». Сегодня его лидеры — Куба, Венесуэла, Иран, Северная Корея, то есть, все те страны, которые США относят к «оси зла». Россия сегодня могла бы реально не только войти в движение неприсоединения, но и возглавить его. Однако она этого не делает. Владимира Путина можно понять, но верно ли это? Верно ли это, когда Евросоюз требует от России подписания неприемлемой для нее «Энергетической хартии», а сама идея оси Париж-Берлин-Москва похоронена, благодаря атлантизму Ангелы Меркель и ступорозной пассивности Жака Ширака?

Белоруссия, не объявляя об этом открыто, строит «национальный социализм» (н-с). Однако, этот н-с, принципиально основан на антигитлеровской идеологии партизанского движения времен Великой Отечественной войны. Кроме того, это национальный социализм, при котором национальные меньшинства — определенные именно как меньшинства с религиозной, культурной и национальной автономией — прежде всего, польское и еврейское — не преследуются, а поддерживаются. Государствообразующей религией Белоруссии является Православие, но при этом особое внимание в культуре уделяется славянской идентичности, ее глубинным корням, не осуществляется погрома всего так называемого «языческого». Культура в целом находится под контролем и охраной государства. Разрушительные и саморазрушающиеся направления в культуре (т.н. «дегенеративное искусство») маргинализированы, но, при этом, не запрещены и не преследуются, хотя, в отличие от РФ, им и закрыт, ход на государственную сцену и государственный экран (при том, что в частной сфере — пожалуйста…). Именно такую политику, на самом деле, и не приемлет руководство Евросоюза, именуя белорусского «батьку» «последним диктатором Европы», именно этого не приемлет и дегенеративная российская «элита», имитирующая «белую кость».

Ибо политика «последнего диктатора Европы» это не только «н-с без Гитлера» (и соответствующих эксцессов), но и мягкий вариант северокорейского чучхэ. Это полярная политика, создающая полюс, противоположный «полюсу дегенерации», управляющему, на самом деле, и современной Россией.

Неприятие Александра Лукашенка российской «элитой» — биологическое, психосоматическое. Только очень немногие — в их числе Глеб Павловский — способны через это перешагнуть.

Многие в России, конечно, понимают, что после образования Союзного государства им лучше будет «паковать чемоданы». Ибо опыт Республики Беларусь в экономике и культуре, в религиозной и национальной политике чрезвычайно востребован на всем постсоветском пространстве, поскольку в точности соответствует внутренним законам и парадигмам всего евразийского «месторазвития».

Еще раз повторим, для Президента Путина образование Союзного государства с Республикой Беларусь был бы величайшим шансом сохранить и упрочить власть, не нарушая Конституции РФ, не давая ни малейшего реального повода к упрекам в «попрании демократии».

Журналисты много писали о плохих личных отношениях между российским и белорусским Президентами, об их взаимонепонимании. Но разве в политике что-либо личное вообще имеет значение? Не определяют ли поведение личностей стоящие за ними могущества?

Удар по Республике Беларусь был сколь давно ожидавшимся, столь и неожиданным. 15.06.2006 г. Lenta.ru сообщила: «ЕС намерен заморозить финансовые счета президента Белоруссии Александра Лукашенко и еще более 30 высокопоставленных чиновников государства. <…> Согласно проекту резолюции, кроме счетов Лукашенко, в европейских банках ЕС намерены блокировать счета министра внутренних дел Белоруссии, прокурора, главы КГБ, спикера парламента, а также чиновников администрации президента». А накануне (с опережением!) Российская Федерация объявила о том, что будет продавать Белоруссии газ по цене среднеевропейского уровня. При том, что еще до самого конца 2005 года белорусы получали ее по цене Смоленской и Рязанской областей, что на самом деле для Союзного государства вполне естественно: именно так реально складываются союзы. Это, действительно удар ножом в спину государству, единственному из всех — вопреки всем личным симпатиям и антипатиям — до сих пор полностью поддерживавшему политику РФ и лично Владимира Путина. Удар по своим, по русским. Сразу же, 14.05.06, еще даже до объявления решения Евросоюза, Lenta.ru публикует статью под названием «Ничего личного. Путин распорядился прекратить субсидирование экономики Белоруссии». Обратим внимание на слова «ничего личного».

Можно сколько угодно рассуждать (в духе Германа Грефа) о макро- и микроэкономике, но разве об этом надо говорить и думать, когда речь идет о собственном русском народе? А ведь все было ясно еще до согласованных действий Евросоюза и РФ. 29.09.2006 Александр Луашенко заявил, что: «предложенная „Газпромом“ цена на газ для Белоруссии в 2007 году однозначно приведет к разрыву белорусско-российских отношений. Если МТЗ (Минский тракторный завод) будет получать газ по 200−250 долларов, а в Волгограде — по 30 долларов, то какая же это конкуренция», — задался вопросом президент. Правильно, Александр Григорьевич. Это не конкуренция, это удушение.

А чего стоят недавние заявления Германа Грефа о необходимости экономической блокады Республики Беларусь? Что такое «блокада»? Устроить белорусам «голодомор» по типу 1933 года?

«Пакт голода» — давняя мера, применяемая «элитами» против собственного народа. Подробно об этом писал Грасе д’Opce в своих «Криптографических материалах». Последний случай применения «пакта голода» — реформы Гайдара.

Экономическое давление, естественно, подкрепляется политическим. «Независимая газета» (23.10.06) в обзоре с характерным названием «Белоруссию поставили на место» прямо пишет: «Договор о Союзном государстве может быть пересмотрен, считают эксперты. В последнее время Россия предприняла ряд жестких мер в отношении Лукашенко. К примеру, местом проведения традиционного саммита СНГ недавно избран Казахстан, а не изначально запланированный Минск». Обзор включает в себя мнения, высказанные в несколько ином, чем наши оценки, формате, но полностью их подтверждающие.

Виктор Илюхин, зампредседателя комитета ГД по безопасности: «Сначала наши власти предложили Лукашенко приватизировать ряд объектов на территории Белоруссии: два машиностроительных и тракторостроительных завода, Витебский нефтеперегонный комбинат и т. д. — всего семь заводов-гигантов. В ближайшее время они могли быть скуплены российским и в первую очередь зарубежным капиталом (курсив наш — В.К.). Это стало бы огромным ударом по самостоятельности Белоруссии. Лукашенко, несомненно, отверг эти предложения. Ему, видимо, сказали: „Ну что ж, если ты не хочешь приватизировать по-хорошему, тогда будем действовать по-плохому“».

Геннадий Селезнев, член межпарламентской группы Госдумы: «Лукашенко ведь чего боится: если мы кальку приватизации России переложим на Белоруссию, как он мне сказал при встрече, найдется, мол, 5−7 ваших олигархов, которые могут вообще всю нашу маленькую страну купить. Он говорит, что этого не хочет: мол, иначе его просто не поймет народ. Ему не нужны социальные взрывы. Сейчас уровень жизни там высокий, по многим показателям они сегодня опережают Россию».

Это с одной стороны, а с другой — характернейшее признание, которое очень многого стоит:

Алексей Малашенко, ведущий научный сотрудник Московского центра Карнеги: «Прежде всего от Лукашенко России никакой пользы. Он хоть и клялся в любви, но реально от него ничего нет. Второе: последнее время он себя позиционирует не как брат России, а как национальный президент, который сможет сделать отскоки в самые разные стороны (курсив наш — В.К.). Он, попросту говоря, надоел России. И то, что он не пользуется популярностью в российском истеблишменте, в том числе у Путина (курсив наш — В.К.), в общем-то достаточно известно. И последнее, но тоже очень важное: все-таки Россия постепенно переводит свои отношения с государствами СНГ на коммерческую основу. И братские отношения из этого контекста выпадают (курсив наш — В.К.). Алексей Малашенко, сотрудник оккупационного «научного» центра признался очень во многом из того, о чем мы говорили выше. Во-первых, в биологическом и психосоматическом отторжении «колхозника» (т.е. крестьянина) российской «элитой», состоящей в основном из нуворишей, всячески пытающихся пристегнуть к своей среде и «чекиста» Владимира Путина. Во-вторых, под «отскоками» как раз имеется в виду участие в движение неприсоединения, установление особых отношений с Ираном, Венесуэлой, Китаем и Северной Кореей «через голову» российского правительства. В-третьих, выпадение «братских отношений», то есть, отношений внутри единого народа, из какого-либо контекста, приемлемого для либералов и вообще любых сторонников «коммерческой основы» (к сведению сторонников «русской буржуазной нации» с сайтов apn.ru и nazlobu.ru). И, наконец, в-четвертых, характерная для этой публики «приблатненная» интонация: «надоел России». Все равно из серии: «Жёра, подержи мой макинтош, семечки и шляпу. Мне вон тот фраер сильно не нравится». Одно слово- «аристократы»!

Вспоминаются заключительные кадры из «Калины красной» Василия Шукшина: «Чего мы с ним церемонимся? Он же мужик!» — спрашивает один другого перед убийством Егора Прокудина. Известно, что последний эпизод — взятие преступников милицией — был отснят Василием Макаровичем «через силу», по требованию цензуры.

«Он же мужик!». Рев племени.

И, наконец, еще одна цитата, отражающая на этот раз официальную, точнее, официозную позицию чиновничества и «Единой России».

Виктор Озеров, председатель комитета СФ по обороне и безопасности: «Мы уже прошли времена Советского Союза, когда РФ за счет собственного экономического потенциала много сделала для развития других союзных республик, вкладывая деньги в мировое движение. Дружба должна быть взаимной. Мы постоянно в ущерб своей экономике многое делаем для того, чтобы белорусы относились к нам лучше, чем украинцы. Когда-то этому тоже должен быть предел. Наверное, этот предел наступает — надо от слов переходить к делу. Если в дальнейшем мы со стороны белорусского руководства не увидим шагов навстречу, надо садиться за стол и пересматривать договор об образовании Союзного государства Россия-Белоруссия».

Что такое «шаги навстречу»? Приватизация белорусской экономики «по Чубайсу»? Отказ от участия в движении неприсоединения? Признание диктатуры Евросоюза? Отказ от государственного руководства культурой? Реформа культуры «по Швыдкому»? Что еще?

Все приведенные выше цитаты о российско-белорусском союзе, как pro так и contra, свидетельствуют о важнейшем факте, который вычеркнуть невозможно. О геополитической преступности капитализма как такового. Капитал не знает границ, не знает «месторазвития», не знает ничего, кроме самого себя, кроме механического креационизма самопроизводства из ничего.

Ситуация с Белоруссией выявляет для России важнейшую неизбежность — неизбежность национального социализма. Но национального социализма вменяемого — с одной стороны без марксизма, с другой — без гитлеризма, агрессивной ксенофобии и антихристианства. Не с урезанием русских земель, а с их приращением. Похоже, что Владимир Путин уходит, оказываясь от предоставленного ему шанса остаться Верховным Правителем через союз с Республикой Беларусь именно потому, что не хочет — или не может — совершить этот рывок, этот прыжок над бездной. Тем самым он совершает политическое самоубийство. Причем именно тогда, когда ему больше всего доверяют (не интеллигенция, конечно). Но геополитическая перспектива такого политического самоубийства: дивизии НАТО на границах Смоленской области, в трехстах километрах от Москвы.

http://www.pravaya.ru/look/9499