 |
| Столетие.Ru | Ирина Медведева, Татьяна Шишова | 19.10.2006 |
Яйца курицу учат
Правда, юная наставница батюшек не нашлась, что ответить на вопрос: «Если это мелочь, то почему вам должны уступать, а не вы? Когда приходишь в гости, делаешь так, как принято у хозяев. Разве вы будете спорить, если вас в чужом доме попросят переобуться в тапочки или вытереть руки определенным полотенцем?»Однако большинство в зале, судя во всему, таких взглядов не разделяло, и девушке торжественно вручили приз: ее сочинение, которое она и зачитала в качестве доклада, было признано лучшим на конкурсе детских работ по теме «Православная культура в современном обществе».
О преднамеренном разжигании конфликта поколений написано много. Уже понятно, что стравливание «отцов» и «детей» есть важнейшая задача глобалистского проекта. Делается это для разрушения традиций и морально-этических установок, которые обычно передаются от старших к младшим и которые, по замыслу, необходимо заменить.
Наверное, какие-то охранительные механизмы мешают нам по-настоящему увидеть, в насколько искаженной реальности мы живем. Нет, конечно, нельзя сказать, что старость у нас в принципе считается чем-то презренным. Но спросим себя, какое место занимает старшее поколение в традиционных культурах, и сравним с сегодняшним днем. И с тем, что намечено на день грядущий.
Поскольку глобалистский ситль еще не утвердился по всей планете, на ней пока много мест, где можно увидеть традиционное отношение к старости.
В Непале, например, пожилые и старые родственники до сих пор имеют решающее право голоса, когда молодые собираются вступить в брак. Жрецы, выполняющие там, помимо всего прочего, роль психиатров, тоже весьма преклонного возраста.
А вот свидетельство сирийца: «Мой отец — прогрессивный, демократичный человек. Таких широких взглядов у нас мало кто придерживается. Представляете? Я при нем могу даже выпить бокал вина!»
(Сириец был христианином, а не мусульманином, поэтому в принципе вино потреблял.) На момент разговора сыну прогрессивного отца было около сорока лет.
Да надо ли так далеко ходить, когда и на Кавказе, в курортной полосе, где гораздо более «продвинутые» нравы, до сих пор существует совет старейшин, к которому апеллируют как к истине в последней инстанции при решении разных спорных вопросов: от конфликтов в семье до конфликтов государственного масштаба.
Но старику для того, чтобы его почитали, не обязательно входить в совет старейшин. Ему достаточно войти в комнату, и все немедленно встают, а снова садятся только тогда, когда получат от вошедшего разрешение. Абхазская невестка и сегодня, в буквальном смысле слова не подает голоса в присутствии свекра. Так она выражает ему свое почтение. А когда в тех краях умирает старик, скорбь полагается выражать сильнее, чем по молодому.
Сейчас все это кажется экзотикой, но не так давно (во всяком случае, в историческом масштабе) старики и в России играли совсем не ту роль, что играют сейчас. «Во главе крестьянской семьи стоял один человек — большак, — пишет в книге „О воззрениях русского народа“ известный историк М.Громыко. — Это положение его, как главы в религиозно-нравственном, хозяйственном и даже административном отношениях признавали все члены семьи, община и власти. Из таких глав каждой семьи, а следовательно, и хозяйственного двора, состояла сходка общины. Большаком как правило становились по праву старшинства.»
Да и на нашей детской памяти эта роль стариков была еще актуальной. Старики в глубине души тоже гордились оказываемым им доверием и ко всему подходили очень ответственно. В сложных случаях они отвечали не сразу, а, в свою очередь, посоветовавшись с другими стариками. Наставническую роль давала человеку сама старость, а не профессиональные заслуги, не богатство или социальное положение. Старость в традиционной системе координат была в каком-то смысле наградой за правильно прожитую жизнь.
К концу 1960-х ситуация стала меняться. Сказывалось бурное строительство городов, но главное, давали о себе знать новые тенденции. Ведь именно тогда мир начали активно переделывать. Хотя мы еще долго этого не знали таких слов, как «глобализация».
Дежурные по храму
Старики, переезжая в новостройки, лишались своего привычного мирка, и молодежь уже потихоньку настраивалась на новый лад. Вошло в обиход понятие «бабушки на лавочках», окрашенное отрицательно и обозначавшее праздных и вредных старух. То, что эти бабушки натрудились в своей жизни так, как последующим поколениям и не снилось, было вынесено за скобки. Главное, что они портили настроение, мешали жить.Кстати, между «бабушками на лавочках» и «белыми платочками» есть нечто общее. И не только то, что и там, и тут речь идет о старых женщинах. Есть и кое-что поинтересней. Опять положительным словам придан отрицательный смысл. И снова уменьшительно-ласкательные суффиксы, на сей раз в обоих словах, что для нормального русского языка, которым пользуются взрослые люди, нехарактерно. Такая перегрузка бывает лишь в общении с ребенком, да и та порой звучит как-то неестественно-слащаво. Это сознательная апелляция к архетипу ребенка в расчете на то, что у молодых он легко актуализируется.
Это не мелочь.
Пуля тоже мелкая, но убивает человека. «Бабушки на лавочках», равно как и «белые платочки» — это очень точный выстрел, в десятку. Тихий, почти бесшумный, он разрушает нормальную систему отношений между поколениями.
Из мудрых советчиков, строгих, но справедливых арбитров, учителей жизни, старики превращаются в лишний, глубоко чуждый и даже враждебный элемент, который своими нравоучениями мешает жить. Этот мешающий элемент, надо устранить. Или нейтрализовать.
Многие наверняка укажут на то, что далеко не все бабушки делают замечания от большой любви. Что, разве не бывает злых, сварливых старух? Хлебом их не корми, только дай поругаться. Но и среди молодых встречаются, прямо скажем, не ангелы. Если уж на то пошло, общество куда больше страдает от молодых, чем от стариков. Громкая ругань в публичных местах, пьянство, наркомания, грабежи, изнасилования, автокатастрофы, убийства, — все это вытворяет молодежь. Но представьте, как бы отнеслись сейчас к людям, которые, ссылаясь на эти факты, потребовали бы заклеймить молодежь позором и исключить из общественной жизни. Сколько было бы воплей про человеконенавистничество и фашизм!
Стариков тем временем списывают в утиль. Наличие возрастного ценза при приеме на работу стало уже привычным: гораздо охотнее берут пускай ничего не умеющих, но молодых, чем знающих и опытных людей за 40. Мода эта пришла с Запада, который любит выслеживать самые разные виды дискриминации. Но в данном вопросе проявляет нордическое хладнокровие. Разве что из сочувствия разрешает эвтаназию.
Церковь как оплот вечных ценностей вроде бы должна быть чужда этих веяний. Однако проникшее в церковную среду противопоставление «белых платочков» и молодежи не может не настораживать. Конечно, пока старикам еще не указывают на дверь, но наставнической роли потихоньку лишают и здесь. Уже не раз выдвигалось предложение назначать в храмах дежурных из числа верующей молодежи, которые бы помогали сориентироваться тем, кто приходит в дом Божий впервые и потому чувствует себя там неуверенно. В отличие от ворчливых «белых платочков», расторопные парни и девушки будут вести себя корректно. Ведь многие из них, успев поработать в сфере услуг, владеют технологией общения с клиентами на уровне мировых стандартов.
Контрольный выстрел
Негативизм по отношению к старикам еще не охватил все общество. Но даже в тех кругах, где не возмущаются «белыми платочками», которые смеют поучать молодых, отношение к старикам далеко от традиционной нормы. В лучшем случае это жалость. Ребенок чаще слышит о бабушке: «Оставь ее в покое, она устала», чем: «Посоветуйся с бабушкой, ей виднее.» Если дед — академик или народный артист, то внук, может, еще что-то и узнает о его былых заслугах. «Обыкновенный» же дедушка воспринимается, в основном, как носитель подарков.В последние годы, правда, у детей стараются пробудить интерес к подвигам наших воинов во время Великой Отечественной войны. Но это капля в море, тем более, что воевали не деды, а прадеды, с большинством из которых правнуки в земной жизни разминулись. А биография живых дедушек, рожденных после войны, вызывает у внуков куда меньший интерес, чем жизненные перипетии юнцов из передачки «Фабрика звезд».
На этом фоне жалость к старшему поколению добивает стариков. Есть такое выражение — «контрольный выстрел». Дополнительная пуля, на всякий случай, чтоб наверняка не встал. Когда кого-то ругают, значит, он еще действует, пускай и в неугодном ругателю направлении. А действовать может только сила. Мудрость — сила духовная. Отнимая у стариков право на общественно востребованную мудрость, глобалистская идеология разрушает смысловой стержень этого возраста.
И старики в последнее время не только перестали поучать, но даже не рвутся вспоминать прошлое, фактически отказавшись от одной из самых характерных особенностей своего возраста. Старики либерального склада изо всех сил молодятся.
Однако логика глобализма с его культом ratio и прагматики не позволит долго топтаться на месте, потому что места для бесполезных особей финальной стадии глобального проекта не предусмотрено. Эвтаназия — лишь начало финишной прямой. Культ молодости, красоты и силы, царящий в глобализированном пространстве, плохо совмещается с сантиментами. Надо быть жестким, собранным, а не разнюниваться. Тем паче, что молодежь нынче через юношеские СМИ усиленно информируют о малоприятных физиологических подробностях, связанных со старением.
…Масштабная картина недалекого будущего развернута в одном из романов Биоя Касареса, классика современной латиноамериканской литературы.
Сюжет строится вокруг физического истребления стариков, которые приравнены в некоем городе к шелудивым псам и уничтожаются в рамках программы «санации» — общего оздоровления обстановки.
Развитие глобалистской реальности, увы, не оставляет дает надежд на то, что сей «гуманофашизм» не перешагнет из антиутопии в жизнь. Вернее, в антижизнь.
Неужели все пропало? Неужели на этот сатанинский вызов «Русь не дает ответа»? К счастью, дает. Исходит он, как и должно быть, от христиан. Но поскольку ответ асимметричен, он не сразу опознается как таковой. Будь он симметричным, «белым платочкам» оказывали бы у нас в храмах почет и уважение. В православных же семьях внуки не дерзили старикам, а набирались бы у них жизненной премудрости. Но такой идиллии пока не наблюдается.
Зато есть нечто неожиданное. Вдруг по всей России появились старцы, к которым народ буквально валом повалил. И хотя этих старцев немало, нуждающихся в них несравненно больше. Люди готовы сутками ждать возможности хотя бы передать записку с вопросом, не говоря уж о трехминутном свидании.
…Вспоминается картина. Монастырь в русской глубинке, поздняя осень, дождь. Седовласый монах, до этого много лет живший на Афоне, идет по двору. Его осаждает людская толпа. Келейник пытается поскорее увести старца в тепло, потому что он недавно болел, а сейчас промочил ноги. Но тот останавливается возле женщины, опирающейся на костыль и, стоя прямо в луже, выслушивает ее жалобы по поводу заболевшей козы. Келейник откровенно выказывает неудовольствие. Толпа тоже недовольна тем, что старца отвлекают по пустякам. А он все слушает и слушает, а женщина все жалуется. Наконец вопрос лечения козы разрешен, и старец поднимается на крыльцо. Раздраженная толпа, видя, что он через мгновение исчезнет, готова наброситься с упреками на владелицу болящего животного: дескать, из-за тебя никто не успел подойти.
Но старец оборачивается и говорит: «Не серчайте. Для нее коза — это все: и кормилица, и дитя малое. А посоветоваться не с кем. Кончились советчики. Один телевизор остался. Но он про козу не разумеет.»
Наверно правы те, кто утверждает, что подлинное старчество — редчайший дар. И старцы сейчас стоят — помните песню? — «за себя и за того парня». В человеческом организме если какой-то орган поражен, то включаются компенсаторные механизмы и другой орган может частично взять на себя функцию вышедшего из строя.
А если попробовать восстановить разрушенные функции? В данном случае, вернуть старость на ее законное место. Тогда, глядишь, про козу будут спрашивать у «простых» стариков, а у старца, как и положено, про спасение души.
