 |
| Русский дом | Сергей Пыхтин | 18.10.2006 |
Чего стоит одна лишь думская эпопея последнего десятилетия существования Российской империи? Созданная тогда благодаря великокняжеским ультиматумам, рабочим забастовкам, аграрным бунтам, армейским мятежам, сановным интригам, Государственная дума жила не законотворчеством, а интригами, скандалами и крамолой, получив ироническое звание «пятого колеса» российской государственности. Потрясающий факт — депутаты IV созыва Думы после отречения царя не только не приняли на себя бремя власти, но так и не собрались в качестве государственного органа, молчаливо согласившись на создание самозваного «временного правительства», низвергшего страну в хаос безвластия, в военное поражение.
Отдельная глава русской политической истории — народное представительство времён «перестройки». Как и накануне русской революции, начавшейся в 1905 году, в «советской» России (СССР) середины 80-х годов XX века господствовал миф о том, что стоит возникнуть «советам», избранным на всеобщих, прямых, тайных и равных выборах, да к тому же при состязательности кандидатов, и всем накопившимся проблемам придёт конец. Народ, конечно же, изберёт самых лучших. Депутаты непременно будут плоть от его плоти и кость от его кости, а не какие-то номенклатурные выдвиженцы, погрязшие в привилегиях. Все их решения, в научности и дальновидности которых никто не сомневался, тут же обернутся скатертями-самобранками, молочными реками и кисельными берегами. В эту идеальную грезу свято верили, словно имели дело не с таинством политики, а с таблицей умножения.
Подыгрывая массовым настроениям, заведомо фантастическим, «команда» Горбачёва оформила в 1988 году поправки в основной закон страны и в избирательные правила. Высшим официальным органом в СССР вместо избиравшегося с 1936 года Верховного Совета становился периодически собиравшийся съезд, состоявший из 2250 депутатов, а между его заседаниями — формировавшийся из его депутатов Верховный Совет. Под видом власти создавалась неработоспособная фикция, в лучшем случае — говорильня. В результате выборов 1989 года страна, к тому времени расшатанная разрушением символов и идей предыдущей эпохи, журналистским глумом, митинговой истерией, забастовочным психозом, что было доведено Кремлём до полной безнаказанности, избрала народными депутатами СССР ещё больший процент членов КПСС, чем на предыдущих выборах. Но не партийность депутатов определяла их работу, как показали дальнейшие события, а жажда разрушения и непомерное тщеславие.
За два с половиной года Съезд народных депутатов СССР и созданные им органы власти главном образом занимались тем, что методично подрывали государство изнутри, вольно или невольно провоцируя этнический шовинизм окраин, возбуждая территориальный сепаратизм центральных регионов, отменяя законодательные решения и договоры чуть ли не семидесятилетней давности, ставшие предметом истории. При этом ни Съезд, ни Верховный Совет, ни назначенные ими министры не обращали никакого внимания на «парад суверенитетов», которые стали нарочито провозглашать высшие власти «союзных» и даже «автономных» республик. Когда же преступные беспорядки, сопровождавшиеся погромами и убийствами, приобретали такой размах, что приходилось применять силу для их обуздания, как это было в Тбилиси, Баку или Вильнюсе, то центральная власть делала это так нарочито непрофессионально, что наведение порядка провоцировало ещё большие волнения, распаляя самые низменные страсти.
При этом, вместо консолидации власти, Съезд и Верховный Совет занялись её бесконечной реорганизацией. Игнорируя «систему Советов», предполагавшую единство, а не разделение власти, и конфедеративный характер СССР (в конституции было записано право союзных республик на выход из Союза) Съезд в марте 1990 года учредил пост «президента СССР», чтобы избрать им Горбачёва. В марте 1991-го был упразднён Совет министров СССР, подчинявшийся Съезду, его заменил Кабинет министров при Президенте Союза. Кстати, ещё до избрания Съезда начались министерские реорганизации, в связи с чем уже к 1989 году союзные органы исполнительной власти фактически утратили дееспособность.
Обладая всей полнотой власти, Съезд нисколько не заботился принятыми в годы «перестройки» финансово-экономическими преобразованиями, заменившими плановый механизм рыночной стихией, что сразу же разрушило сбалансированность хозяйственного комплекса страны, рост цен и дефицит бюджетов всех уровней. Наоборот, Съезд и его органы продолжили начатую Горбачёвым политику. Дело шло к разрушению народного хозяйства страны. В декабре 1990 года на IV заседании Съезда Назарбаев предложил заключить новый Союзный договор без участия центра, что говорит о созревшем решении республиканской бюрократии преобразовать конфедерацию в рыхлое содружество. А в мае 1991 года Верховный Совет принял закон «О разгосударствлении и приватизации промышленных предприятий», что стало концом хозяйственного уклада, основой которого была общенациональная собственность на средства производства, и началом экономического расползания СССР.
Смертельный удар по единству государства нанёс референдум 17 марта 1991 года, в котором главным был не его результат (76,4% избиратели проголосовали за сохранение Союза), а то, что он легализовал в сознании масс возможность его ликвидации. На провокационный характер референдума указывает хотя бы тот факт, что Горбачёв, его инициатор, уже 18 июня направил в союзный и республиканские Верховные Советы проект «Договора о союзе суверенных государств», из чего следовало, что союз СССР прекращал своё существование.
Предпринимал ли Съезд или Верховный Совет СССР тогда какие-либо действия, чтобы остановить, нейтрализовать и арестовать «заговорщиков», возглавлявшихся Горбачёвым и лидерами республик? Ведь они покушались на территориальную целостность и суверенитет страны, совершая уголовные преступления в форме государственной измены.
Увы. На позиции съездовского большинства не действовали ни ход событий, происходивших в различных регионах, ни аргументы министров обороны, внутренних дел и председателя КГБ, которые в июле на «закрытом» заседании Верховного Совета доложили о подрывной работе «агентов влияния» в высшем эшелоне политического руководства. Большая часть депутатов Съезда уже либо фактически прекратила исполнение обязанностей, либо оказалась в лагере ликвидаторов Союза. Странный трёхдневный инцидент с ГКЧП в августе 1991 года, заявившим о необходимости спасти Союз от распада, но так и не предпринявшим ничего для его реализации, не изменил характер их деятельности (фактически бездеятельности). Союзные парламентарии оставались до такой степени безучастными, что можно говорить об их полной деморализации.
После ликвидации ГКЧП, объявленного Горбачёвым и Ельциным «антиконституционным путчем», и ареста его руководителей, включая председателя Верховного Совета Лукьянова, началась агония союзных институтов и органов власти. Кабинет министров заменили Комитетом по оперативному управлению народным хозяйством. Заседание Съезда, пятое по счёту и вообще последнее, открылось лишь 2-го сентября 1991 года. Повестка даже не обсуждалась. «Хунта ликвидаторов», возглавляемая Горбачёвым, закулисно подготовила нужные решения, которые Съезд принял 5-го сентября. Большая часть депутатов, по воспоминаниям Н. Рыжкова, находилась в подавленном состоянии. «Казалось, что мы присутствуем на коллективных похоронах».
Суть новых «преобразований» сводилась к самоликвидации
Съезда, созданию некоего Госсовета, состоящего из глав «союзных» республик под председательством Президента СССР и формированию в будущем парламентами этих республик нового Верховного Совета из назначенных «представителей». 6 сентября Госсовет «признал» государственную независимость Литвы, Латвии и Эстонии, 14 сентября упразднил союзные министерства. Политический распад исторической России, её новый «удельный период» становились реальностью. И хотя было заявлено о скором подписании договора о создании Союза суверенных государств, это делалось для отвода глаз. Республиканские бюрократии разбегались в разные стороны.
Уже 6 сентября вспыхнул чеченский мятеж. Конфликт в Нагорном Карабахе перерос в полномасштабную войну между Арменией и Азербайджаном. 11 ноября Чубайса поставили руководить приватизацией госимущества; 15 ноября обнародован указ Ельцина о либерализации внешнеэкономической деятельности; 1 декабря
91 года 90 процентов жителей Украины проголосовало за её «независимость»; 8 декабря состоялся Беловежский сговор; 12 декабря Верховный Совет РСФСР отозвал своих представителей из Верховного Совета СССР; 19 декабря Ельцин слил в одно министерство органы безопасности и внутренних дел; 21 декабря в Алма-Ате главы девяти республик приняли «протокол» о создании СНГ. 25 декабря Горбачёв заявил об уходе с поста президента по «принципиальным соображениям», что не помешало ему учредить «Горбачёв-фонд», без проволочек зарегистрированный в Минюсте РФ уже 30 декабря 1991 года. 25 декабря Верховный Совет РСФСР под предлогом переименования превратил Российскую федеративную республику в Российскую федерацию. От союзного парламентаризма в этот момент остался лишь Совет Республики Верховного Совета. Собранный впопыхах 26 декабря, он принял формальный акт о прекращении существования СССР. На отсутствие кворума, как и на антиконституционность всех этих «деяний», пропитанных изменой, внимания не обратили.
Что же касается населения, то оно безмолвствовало. Вероятно, верило в эпоху благоденствия, что наступит после ельцинской либерализации экономики. Но всё началось с либерализации цен, назначенной Ельциным на 2 января 1992 года. Теперь-то мы знаем эти «блага» либерализации! Перманентную «войну властей», «шоковую терапию», расхищение национального достояния под видом приватизации, «чёрный октябрь» 93-го, фальшивые выборы 96-го, «дефолт» 98-го, миллионы беженцев и бездомных, десятки миллионов нищих, почти 200 миллионов бедных. И более 20 миллионов демографических потерь за эти 15 лет. И много чего ещё…
Неужели на фоне этой трагедии мы будем и дальше верить в то, что происшедшее — результат естественного хода объективных обстоятельств или действия непреодолимой силы?
