 |
| РИА Новости | Петр Романов | 10.10.2006 |
Есть, правда, в Ершалаиме пока еще и заповедные места, где можно присесть и подумать о душе. Есть еще Масличная гора, есть остатки Гефсиманского сада, где в покое, в мудрой неторопливости растут еще те самые деревья. Есть камень, где Сын Божий так по-человечески, проявив минутную слабость, просил Отца пронести мимо него горькую чашу.
Чуть дальше — здесь все близко — среди эвкалиптов несет свои ласковые воды Иерихон. Здесь в зеленоватом потоке, ничуть не скрываясь, сонно плавают увесистые сомы, а мелкая рыбешка, как только вы вступаете в воду, нежно пощипывает вас за лодыжки. Они не знают, что такое рыболов.
К этим тихим оазисам посреди людского бедлама, алчности, межконфессиональной и межэтнической распри и стоит ехать. Со своим личным грешным делом.
Впрочем, здесь же, в Ершалаиме, и мрачная Голгофа. И Храм Гроба Господня, к которому не липнет ни улица, ни вездесущие торговцы. Улица остается снаружи, на испепеляющем иудейском солнце. Там, где, у входа в храм бродят, стараясь не встречаться глазами, потный палестинский и потный еврейский полицейские.
Считать поездку на Святую Землю в XXI веке паломничеством или туризмом — зависит, на мой взгляд, лишь от того, с каким сердцем вы едете на Святую Землю. Чтобы почувствовать себя настоящим паломником, совсем не обязательно сбиваться в соответствующую стаю под предводительством отца Федора или падре Хосе, а потом сообща молиться и петь псалмы именно в том месте, куда вас приведут.
Кстати, на Руси к паломничеству в разные времена относились весьма по-разному. От Запада по понятным причинам Россия в этом плане существенно отстала — на Западе уже в 333 году появился первый своеобразный путеводитель по Святой Земле — так называемый «Бордосский путник». Он позже был издан во втором выпуске «Православного Палестинского Сборника». Дело, однако, не только в хронологии. В IV веке, как пишет дореволюционный словарь Брокгауза и Ефрона, «отцы церкви (Григорий Нисский) из соображений нравственного свойства ополчились против увлечения паломничеством, но вскоре оно признано было церковью делом богоугодным». Что за «соображения нравственного свойства», энциклопедический словарь в данном месте не объясняет, но, предполагаю, что разгадка находится в той же статье несколькими абзацами ниже. Цитирую: «Калики (так у нас в старину часто называли паломников) сыграли на Руси огромную роль в распространении легенд и апокрифической литературы». Ну, а это нравиться особенно ортодоксальной церкви, конечно, не могло.
Между тем, не ясно было, и что противопоставить человеческой любознательности. Любой человек, хотя бы раз побывавший на Святой Земле, знает, что там можно встретить церкви разных христианских конфессий, утверждающих, что именно их храм стоит на «том самом месте», где произошло то или иное библейское событие. Если к этой разноголосице добавить разноречивые мнения современных археологов и историков, то можно и вовсе растеряться, не зная, где преклонить колени.
Выхода три. Первый — закрыв на все глаза, верить в то, что говорит только ваша церковь. Выход второй: считать Святую Землю одним большим Храмом, где молиться уместно везде. Наконец, выход третий: попытаться все же углубиться в вопрос, неизбежно при этом отойдя на время от канонического Евангелия. Первый выход, на мой взгляд, тупиковый, хотя бы потому, что ничего не проясняет. Два других предпочтительнее, один уж точно — для души, другой хотя бы для разума.
В том же Назарете вас встречают, скажем, сразу два храма Благовещения: католический и православный. Первый отвечает канону, т. е., тому, что вы находите в Евангелии от Луки. Второй храм очаровывает, хотя именно он и вызывает ряд неудобных вопросов. Во-первых, поражает уникальная икона, где в момент сцены Благовещения в чреве девы Марии уже изображен зачатый Христос — такой иконы в православии, да и в католицизме лично я не встречал нигде. Здесь же две великолепные иконы серебряной чеканки, подаренные царской семьей — случай, согласитесь, также не ординарный. Не на каждый храм обращал свое внимание русский император. Но главное — в церкви бьет источник со святой водой, над которым есть старинная фреска, где сцена Благовещения происходит не в доме Иосифа, а у источника. У евангелиста Луки дева Мария прядет пряжу, здесь же изображена с кувшином, а главное, перед ней не очаг, а родник.
Столь очевидный уход православия от канона — случай редчайший. После некоторых поисков выясняется, что в ряде апокрифов речь идет о том, что было не одно, а два Благовещения: первое прозвучало как раз у источника, а второе — уже в доме Иосифа.
Оба места поклонения существовали издревле. По свидетельству блаженного Иеронима, пребывавшего в Палестине с 380 года до своей кончины в 420 году, в то время в Назарете было два храма, посвященных Благовещению: один «на месте, где произошло Благовещение Деве Марии Архангелом Гавриилом», т. е. у источника, и другой — «где жило Святое семейство».
Впоследствии мусульмане храм над источником разрушили, но позже он снова был восстановлен. Ко времени посещения Назарета «игуменом земли Русской» Даниилом в начале 12 века «церковь над колодезем» уже снова была. Вот что писал Даниил: «У этого колодца было первое Благовещение Богородице от Архангела. Пришла она по воду, и как только почерпнула своим водоносом, Архангел невидимо возгласил: „Радуйся, обрадованная. Господь с Тобою!“ Мария оглянулась, никого не видит, но только слышит голос. Взяв свой водонос, она идет и думает: „Что значит этот голос, который слышала, но никого не видела?“ Пришла она в Назарет, вошла в свой дом, села за прялку… Тогда явился Архангел Гавриил явно, сообщил Ей о рождении Христа».
Вслед за игуменом Даниилом это предание сохраняли все русские паломники более позднего времени. Не единожды вполне благожелательно отзывались о двух моментах Благовещения и различные православные богословы, но, на мой взгляд, точнее всех по этому поводу высказался паломник Елисеев, посетивший Святую Землю в 1884 году: «Оставим в стороне пререкания, мало интересующие паломника, который верует не в место, а во Христа и поклоняется Распятому на всяком месте, независимо от того, как думают о том те или другие монахи».
Далеко не всем подобное свободомыслие нравилось, поэтому попытки, так или иначе поставить русских паломников на место периодически в нашей истории случались. Были и вовсе радикальные предложения — резко сократить русское паломничество на Святую Землю. Некоторые, например, попытались при этом опереться даже на авторитет Сергия Радонежского. Ученик Сергия Радонежского Епифаний отмечал, что его учитель «не взыска царьствующего града, ни Святые Горы, или Иерусалима, яко же азъ окаянный», но находил святость во внутреннем искании Бога дома, т. е., в России. Все эти попытки искусственно противопоставить авторитет России и самого Сергия Радонежского Святой Земле, чего он сам бы, конечно, никогда не стал делать, просто отражали тогдашнюю историческую реальность. Константинополь пал, на Святой Земле правили мусульмане, так что на этом фоне роль России, как единственного места, где сохранилось истинное христианство, с точки зрения многих, резко возросла. Вот «Третий Рим» и бросал вызов Святой Земле. С позиций дня сегодняшнего выглядит это немного наивно: в конце концов, Вифлеем, Назарет и Гроб Господень в Москву все-таки не переезжали.
Времена сарацин канули в Лету, но жизнь паломника по-прежнему не лишена некоторого беспокойства. За редкими паузами в истории — Святая Земля постоянно являлась зоной раздора. Вот и современная карта Израиля, что я держу в руках, выкрашена в три цвета. Белый, желтый и розовый. Белого больше всего, а потому его можно считать фоном, испещрен мелкими желтыми и розовыми вкраплениями. Желтые вкрапления ничем не грозят, это зоны, подконтрольные израильтянам, а вот с розовых — это палестинские автономии — может либо прилететь ракета «Касам», а летит она, что петарда, куда ее шайтан занесет. Может с розовой территории на белую заехать и шахид. А он, как известно, существо нервное, так что когда и где дрогнет его палец, предсказать сложно. Случаются и другие трагедии. Несколько лет назад в Рамаллу, где, кстати, расположено палестинское правительство, случайно перепутав указатели на дороге, заехали две машины с русскими евреями. Толпа их тут же линчевала. Это я к тому, что бродить по Святой Земле и сегодня надо с умом, а еще лучше — с хорошо знающими места товарищами.
Чтобы сегодня попасть в Вифлеем, а он находится как раз на розовом пятне, надо предварительно выполнить ряд необходимых условий: во-первых, сменить водителя еврея на водителя араба. Во-вторых, высадить, не доезжая Вифлеема, от греха подальше, гида-еврея: он вас встретит на обратном пути. В-третьих, иметь загранпаспорта. В-четвертых, миновать израильский блок-пост и, наконец, ставшую уже знаменитой стену, которой белые территории пытаются отгородиться от розовых. Учитывая то, что произошло в Рамалле, желание, на мой взгляд, резонное. Когда мировое сообщество додумается до всеобъемлющего решения ближневосточной проблемы — еще неизвестно, а жить хочется и сегодня.
По израильскую сторону границы разделительная стена белая. А вот с арабской — испещрена карикатурами на евреев и американцев. Особенно достается, как всегда, Бушу. Впрочем, в том, что все эти граффити — есть гневное движение арабских масс, закрадывается некоторое сомнение. Стена разрисована лишь на тридцать метров в одну и на тридцать метров в другую сторону от дороги, т. е., ровно настолько, чтобы любопытный иностранец сумел снять палестинский протест на видеокамеру. В этом, видимо, и есть сверхзадача.
И в Храм Рождества Христова нет другого пути, как через лавочку. Это остановка обязательна, иначе зачем палестинцам вообще все эти экскурсии. К тому же в других местах, как объясняет наш временный арабский гид Эдик — выпускник спортивного института Киева — небезопасно. Эдик — гид по совместительству, поскольку держит в Вифлееме собственную школу большого тенниса. Закупив здешний зеленоватый перламутр (и откуда они его только берут посреди пустыни?), мы под жесткие команды Эдика — «держать строй» — средневековой рыцарской «свиньей» буквально тараним толпу местных Паниковских, которые с криками «дай миллион», пытаются обменять еврейские шекели на фотографии Вифлеема или стеклянные бусы.
Храм действительно прекрасный, но о том, чтобы застыть там хоть на минуту, не может быть и речи, Эдик, все объясняя на бегу, упорно проталкивает всех дальше и дальше. Вот та самая пещера, вот те самые ясли, вот тут, видимо, стояли волхвы, а вот и снова автобус… Местные Паниковские, видя, что мы уже отъезжаем, готовы отдать теперь уже десять фотографий Вифлеема за полшекеля….Впрочем, все это уже, конечно, не паломничество и даже не туризм. Запомнить что-либо — не то что прочувствовать — в такой обстановке просто невозможно.
В конце концов, ближе к вечеру вы выходите из гостиницы и бредете по вечному городу Ершалаиму, чтобы восстановить свой душевный покой, на ту же Масличную гору, к тем самым деревьям, что уже давно привыкли пропускать сквозь свои ветви человеческую суету и грехи. Здесь тишина.
Эти деревья видели Христа, они видели Иуду. Чем их еще можно удивить?
