 |
| Нарочницкая.Ru | Наталья Нарочницкая, Илья Глазунов, Юлия Кудрина, Георгий Веленбахов | 10.10.2006 |
В нашей московской студии историк и депутат Госдумы — Наталия Алексеевна Нарочницкая; художник и культуролог — Илья Сергеевич Глазунов, переводчик, комментатор дневников императрицы и автор книг о ней — Юлия Викторовна Кудрина. Из Копенгагена, а именно в Дании, где до сих пор покоился прах нашей императрицы, к нам подключится государственный геральдмейстер России Георгий Вадимович Веленбахов.
Ну, вообще-то, были аргументы против того, чтобы переносить прах императрицы в Россию. В основном приводилось два аргумента. Первый: что переносится прах императрицы в Петропавловскую крепость, которая является, собственно, туристическим местом, и там ходят люди в шортах. Другие говорят, что даже перенос этого праха всё равно не искупит большевистские грехи XX века, так что заниматься этим бессмысленно. Как бы вы, каждый из Вас, гостей нашей студии, сейчас кратко прокомментировал эти высказывания.
Н.А. Нарочницкая: В любом таком историческом событии находятся скептики, которые судят с высоты птичьего полёта. И всё же восстановление связи времён, преемственности нашей национальной и государственной жизни, признание этой преемственности, совершенно меняет человека, даже сегодняшнего — секулярного, атеизированного. Знаете, в национальном чувстве главное и часто утрачиваемое, как в последнее время, — это жгучее чувство сопричастности не только к сегодняшнему дню своего государства и Отечества, он может не нравиться, и быть критикуем, а ко всей многовековой истории его и его будущему. Если мы ощущаем себя передатчиками этого наследия, несём бремя грехов, падений, одновременно взлётов, достижений своей державы, своей нации, своей православной культуры, вот тогда мы имеем право на будущее.
Ведущий: Илья Сергеевич.
И.С. Глазунов: Дмитрий Константинович, во-первых, это не туристическое место — Петропавловская крепость, а это святое место для каждого европейца и тем более для русского человека. А русский — это тот, кто любит Россию. И это доказано жизнью, бытием Марии Фёдоровны, урождённой датчанки Дагмары. о захоронении, о переносе праха, который сейчас будет идти торжественно, скорбно и величественно. Я считаю, что нужно запретить туристам, как это сделано в Ватикане. Как часто шпана вламывается с банками с Пепси-колой в Большой театр, запретить ходить в Петропавловскую крепость — в святыню нашу — в шортах, майка и прочее. Это первое. А второй…
Ведущий: Всё равно не искупят грехов большевистских.
И.С. Глазунов: Вы знаете, я считаю, сегодня очень много говорят, что нужно каяться. Я считаю, что мы жертвы великого геноцида, и жертвы не должны каяться. А должны каяться палачи. И вот сегодня мы можем ещё раз мысленным и явственным взором перечислить и пережить ту страшную грань геноцида, которая обозначена 1917 годом.
Ведущий: Юлия Викторовна.
Ю.В. Кудрина: Я пришла к очень интересному выводу, что Мария Федоровна, как никто другой, стала русской по духу, по религии и по культуре. Прожив здесь 52 года, прожив здесь жизнь при Александре III, который был очень национальным русским царём, очень религиозным царём, и при своём сыне, она видела крушение России. Она очень переживала это. Об этом свидетельствуют все её письма и дневники. И она, именно уже уехав в эмиграцию, о чём тоже свидетельствуют её письменные источники, она чувствовала себя там не так как в России. Потому что она была русской по духу, по культуре. И, кроме того, я бы сказала ещё то, что когда я неоднократно приезжала в Данию и попадала в Роскильский собор, я видела, что даже в Роскильском соборе в каталоге никогда не было обозначения места, где лежала принцесса Дагмара или императрица Мария Федоровна. Она была там с православными иконами, я бы сказала, ну, грубо так говорить, не на мессе. Ну, во всяком случае, её место в Петропавловском соборе.
Ведущий: Спасибо, и мы продолжим после короткой рекламы.
Ведущий: Итак, мы продолжаем программу «Национальный интерес», которая приурочена к церемонии перезахоронения императрицы Марии Федоровны, бывшей датской принцессы Дагмары, либо на русский манер Дагмарья. Юлия Викторовна, Вы известны как главный дешифратор, переводчик, комментатор дневников Марии Федоровны, автор многих книг об императрице-матери Николая II. Ну, наверное, сейчас было бы несправедливым не упомянуть и не вспомнить человека, благодаря которому дневники Марии Федоровны появились в России. Это на самом деле романтичная история, рассказанная нам Мстиславом Ростроповичем. Именно он привёз в Москву эти дневники. Я предлагаю просто-напросто дать ему слово. Пожалуйста.
М. Ростропович:… я договорился, что я поеду в Копенгаген и четвертого декабря, по-моему, 54-го года, а не 53-го, я сейчас могу сбиться, или 53-й, или 54-й, я делаю премьеру симфонии концерта Прокофьева с симфоническим оркестром в Копенгагене. И вы знаете, я, когда приехал в Копенгаген, я влюбился в этот город. Но не только влюбился в этот город, там очень милая была королевская семья, очень милая. Я познакомился с уже умершей королевой, она ходила на концерты. Мы очень подружились с этой семьей. Я когда приезжал в Копенгаген, сначала я останавливался в гостинице, потом они мне предложили останавливаться в их замке. У них там два есть: один в центре города, а другой под Копенгагеном. И когда я приехал под Копенгаген, мне королева сказала: «Знаете что, я хочу Вас остановить вот в этих комнатах, в которых жила Мария Федоровна». И вот там я был. Там она была обставлена русской мебелью, причём мебелью не, знаете такой, с золотыми петухами, со всем этим делом. Оказывается, купили для неё, или она купила на выставке в Париже, там, где Эйфелеву башню построили — сто лет назад. Это была огромная международная выставка. Вот там купили вот эту русскую мебель. Понимаете? И опять я связан с этим домом, опять я был связан. С королевой были замечательные взаимоотношения. Она приезжала на мои мастер-классы, она очень любила музыку…
И когда мне сказали, что существуют люди в Лондоне, которые могли бы продать дневник за четыре года Марии Федоровны, я сказал, что это я должен брать себе. Всё. Я не спрашивал о цене: сколько они хотят — столько дам. Я привёз это. Я привёз в Москву. Это было на датском языке. Я пошёл в издательство и говорю, что вот у меня есть такая вещь, я её привёз специально, чтобы её перевести и издать, чтобы русские люди видели историю, что происходило. Он говорит: «Ну, конечно, мы это возьмём с огромным удовольствием», всё такое. Комплементы мне говорил. Потом говорит: «Сколько Вы хотите, сколько вы заплатили. Сколько вы хотите, чтобы вам заплатили за то, чтобы нам дать право это напечатать». Я говорю: «Не знаю, как-то». Он говорит: «Вы понимаете, всё-таки мы должны платить за перевод, мы должны платить за бумагу, за тиражи». Я сказал, что мне ни копейки не надо за это. Поэтому я просто подарил это. Они перевели, конечно, подлинник мне вернули. И издали. У них два издания. Одно они сделали очень шикарное, я вот хочу у них попросить, потому что мне дается прав только на пять экземпляров. А не шикарного, такого для продажи населению они сделали много экземпляров. Ну, вот понимаете, поэтому для меня это всё какая-то часть моей жизни. И поэтому я очень чту, очень до сих пор страдаю от того, что наделала советская власть. Понимаете, безнаказанно убивали людей, совершенно не зная вины, не было их вины. Но просто были кандидаты на убийство для какого-то очищения планеты. И поэтому я очень счастлив, что здесь это напечатали. Я очень счастлив, что сюда перевозят останки Марии Федоровны. И, конечно, несмотря на то, что буду очень занят, я туда приеду на 28-е число. На 25-е есть концерт, а 28-го я буду там. Вот я вам рассказал всю романтическую историю.
Ведущий: Юлия Викторовна, Вам и довелось быть непосредственным, я уже говорил это слово, дешифратором этих дневников. Поскольку почерк достаточно сложный, этот процесс занял несколько лет. Какая личность просматривается сквозь эти строки?
Ю.В. Кудрина: Вы знаете, меня как историка, как биографа Марии Федоровны поразлили именно дневники её. Почему? Потому что это был слом России — гражданская война. Когда она писала, что самое страшное зло — это гражданская война. Это была революция, это была Первая мировая война, и она, занимавшаяся Красным крестом, посещавшая госпитали, видела этих несчастных раненных: увечных, безглазых, безногих. И она их определяла: того — туда надо направить, этого — сюда, и записывала в дневники их фамилии. Вот это было просто, для меня это было удивительно.
Н.А. Нарочницкая: То есть маленьких простых людей.
Ведущий: Там же тысячи фамилий было.
Ю.В. Кудрина: Она помнила их имена и фамилии. Вот, что значит русский человек по духу. Если бы это была какая-то иностранка императрица, она бы никогда этим не стала заниматься. Она писала эти имена и фамилии. Вот это говорит о многом. Это говорит об огромной душе, это говорит об огромном её русском характере и отношении к России. Причем она даже в письме Георгию — сыну говорит такие слова: надо преклоняться перед этим великим русским народом. Понимаете, вот это уже говорит о многом. Говорит о том, что в душе она была русской, она любила Россию, она понимала. Вы задали вопрос насчёт того, виновата ли она в том, что здесь произошло.
Ведущий: многие, ну, есть некоторые, кто так считает.
Ю.В. Кудрина: Ну, этот вопрос, я бы сказала, немножко, может быть, наивно звучит для историка, потому что мы знаем, виновата ли она. Так прямо не ответишь на такой вопрос. Так как Россия всегда была полем битвы на протяжении всех исторических эпох. За Россию бились, в Россию шли, Россию хотели расчленить, и именно Романовы — цари — держали и сдерживали. Вначале они собрали, потом они Россию и держали. Даже тот же Александр III, о котором так хорошо говорит.
Ведущий: Ну, вот после его смерти. Ему удалось победить терроризм, ему удалось стабилизировать Россию, обеспечить ей мирную жизнь, расцвет культуры, поддерживали Достоевского, создали Русский музей, Чайковского, Тургенева и так далее. Но после его смерти…
Ю.В. Кудрина: А экономика была на подъеме.
Н.А. Нарочницкая: Дмитрий, но после его смерти.
Ведущий: Но ведь они вместе были всего 13 лет, а после его смерти — в чём был вклад Марии Федоровны?
Н.А. Нарочницкая: Вопреки тому, что иногда можно было прочесть особенно в советских учебниках, ну, понятно, для того, чтобы оправдать революцию, надо было сказать, что Россия была архаичной, никуда не годной, отсталой. Ведь прирост был такой в 12-ом году всех основных показателе, что Россия семимильными шагами шла вперёд. И если бы, как говорил Столыпин, она имела бы возможность прожить 20−25 лет без войн и революций, она бы оторвалась от всего остального мира приблизительно так, как оторвалась сейчас Америка. Уже при Николае Россия выдвигает опережающие свою эпоху идеи: такие как отмена смертной казни, как запрещение некоторых видов вооружения, это гаагская конференция и так далее. Даже этого не понимали. Это элементы такого подлинного пацифизма, не того, ложного, с которым выступил Вудро Вильсон. На самом деле это была система перестройки и создания международных институтов с главенствующей ролью Америки. Нет, у России не было этих поползновений. Посмотрите, что было в русской армии. Почитайте Куприна «Поединок». Как там приводят к присяге полк: православный священник — православных, потом ксендз — нескольких поляков, за неимением пастора, как там пишется, штабс-капитан Дитц — прибалт — приводит лютеран, мулла — нескольких татар, татары были полностью приравнены и сражались в русской армии, за что им спасибо, это были наши братья тогда и по оружию, и сейчас. И один был черемис — это Мари Эл теперь — он был язычник, и ему преподносили на кончике шпаги хлеб. И он клялся звёздами и луной на верность государю. В какой демократической армии вы найдёте такое уважение к каждому из составляющих элементом империи. Это была империя не в западном, от слова «доминиум» — управлять, вернее, порабощать и завоёвывать, это был собор подлинный. В нём можно было каждому молиться своим богам, но принадлежность к целому была источником ценности. И мне кажется, что вот сейчас, ведь всё, что о чём мы говорим, на самом деле относится и к сегодняшнему времени. Мы сейчас нащупываем свой путь, мы отказались от кальки Запада, который в 90-е годы заслонил нам… Мы, слава Богу, и на государственном уровне, можно только поаплодировать руководству, что мы восстанавливаем преемственность. Нам нужен модернизационный проект, но он должен быть на своей почве. И не надо бояться слова «русский», и не надо противопоставлять его слову «россиянину» тогда не было этого противопоставления, а было куда больше гармонии и между религиозными составляющими и этническими. И никаких погромов — ничего этого не было. Вы понимаете, вот такого рода, как сейчас какие-то межэтнические. И это всё было при Романовых. И те, кто хотел разрушить вот эту альтернативу остальному христианскому миру, который шел по другому пути, он её и разрушил. И сейчас, почему бояться России вновь? Да потому, что она начинает нащупывать что-то.
Ю.В. Кудрина: Здесь ещё самое главное ещё, Наташа, надо сказать о том: мы часто любим цитировать того же Черчилля. А ведь Черчилль что сказал? Что Россия выиграла Первую мировую войну. Она выдержала все удары, она, можно сказать, подняла экономику. Она была уже готова взять эту победу и у неё её вырвали.
Н.А. Нарочницкая: Совершенно верно. И она пала, изъедаемая червями заживо.
Ю.В. Кудрина: Вот эта цитата, о которой я говорю… Да, червями, пала червями, потому что у неё вырвали эту победу. Если мы уже говорим обо всём, то мы должны и говорить об этом. О том, что Россия Первую мировую войну не проиграла, она защитила Париж. И вот, когда как раз Мария Федоровна была в Лондоне в 19-ом году в эмиграции, у сестры, и когда она увидела этот парад победителей на улицах Лондона — она стояла и плакала. И она записала в дневнике: «и только сестра Александра понимала, почему я плачу». И она писала, что о России забыли, России не существует. И вот Черчилль со своей фразой, что Россия выиграла войну, она выдержала все атаки, она выстояла. И пожалуйста вам, парад победителей, где русская императрица плачет на улице. Вот понимаете, вот эти вещи — их, к сожалению, мы мало доносим до читателя.
Н.А. Нарочницкая: Ну, конечно, наши учебники истории, чем наполнены сейчас?
Ведущий: Зато для зрителя мы сейчас доносим.
Ю.В. Кудрина Сейчас может быть — да.
Ведущий: Благодаря вам.
Ю.В. Кудрина: Меня знаете что удивляет, очень даже удивляет. Вот мы пережили перестройку, вот мы говорили, что Россия преемственно идёт дальше и развивается. Но что мы видим, где мы видим передачи о царях, об их вкладе?
Ведущий: Вот Вы как раз и участвуете в такой передаче. Давайте говорить тогда об этом. У нас есть такая возможность.
Ю.В. Кудрина: Вы, знаете, таких передач на телевидении так мало. Право говорить об истории России, о царях имеет право только Радзинский.
Ведущий: Ну, вот как-то сейчас обходимся.
Ю.В. Кудрина: Это и хорошо.
Н.А. Нарочницкая: Я бы не сказала, всё-таки надо работать с первоисточниками, а не с бульварными романами XIX века.
Ю.В. Кудрина: Надо чтобы первоисточники дошли до зрителя, чтобы зритель услышал их. К сожалению, этого пока нет.
Ведущий: Спасибо большое. Я хочу сказать, что мы продолжаем программу «Национальный интерес» и этот интереснейший разговор о вкладе Марии Федоровны — императрицы и всей семьи Романовых в российскую историю. Этот вклад до сих пор не закончен, и мы по-прежнему испытываем благотворное влияние Марии Федоровны вплоть до сегодняшних дней. Через минуту-другую мы продолжим наш разговор.
Ведущий: Итак, мы продолжаем программу «Национальный интерес», в которой мы обсуждаем церемонию перезахоронения императрицы Марии Федоровны в России, в Петропавловской крепости на Заячьем острове в Петербурге, и то, что она значит для всех нас.
Георгий Вадимович, Вы в Копенгагене. Таким образом, увенчалась акция, к которой Вы, конечно, готовились, координировали её как государственный геральдмейстер России. Ну, а вот Вам приходилось сталкиваться со скептическими взглядами, с теми точками зрения, о которых я сказал? Что, ну, это всё равно не искупит большевистских грехов и, в общем, появится лишь ещё один туристический объект в Петропавловской крепости. Как бы Вы оппонировали вот таким точкам зрения.
Г. В. Веленбахов: Если говорить о каких-то мнениях, которые высказывали люди, то, естественно, каждый человек имеет право на своё мнение. Но никаких серьёзных аргументов против того, чтобы перезахоронить прах императрицы Марии Федоровны из Росскиля в Петербург, я не слышал. Те представления о том, что Петропавловская крепость неподходящее место, что — нужно менять статус Петропавловского собора и так далее. Это всё скорее частные вещи, которые, конечно, можно, нужно, наверное, даже делать, но это никак не влияет на решение, связанное с тем, что прах Марии Федоровны должен быть перезахоронен. Поэтому та работа, которая шла на протяжении нескольких лет, мне кажется, сейчас она подошла к своему финалу. И эта работа и то, как она происходила, и то, что было вокруг неё, в большой степени подтверждает то, что решение о перезахоронении было правильным.
Ведущий: Спасибо большое, Георгий Вадимович, и вот непосредственно к Вам вопрос. Всё же не могли бы Вы описать эту процедуру и её особенности этой церемонии. Наверняка она очень точно срежиссирована, и если так, то в чём, собственно, послание миру. Потому что все будут наблюдать за роскошью, которой с одной стороны окружена вся эта акция, а с другой стороны, говорят, что она будет достаточно скромной. Так как это всё-таки будет, чем это обусловлено и, действительно, в чём послание?
Г. В. Веленбахов: Ну, я, во-первых, конечно, не говорю о роскоши, потому что сейчас в XXI веке мы знаем, что такое роскошь. Поэтому то, как будет проходить церемония — это, конечно, не роскошь. Это нормальная церемония, достойная памяти Марии Федоровны. Если говорить о том, как она будет проходить, какой весь смысл? Мне кажется, что, наверное, очень важно, что совпали мнения по этому поводу и совместные действия и Дании, и России. И более того, к нам присоединилась ещё и Финляндия. Потому что, когда датский корабль будет подходить к территориальным водам России, и будет находиться, как бы, на линии Финляндии, он в море, 25-го числа, будет встречен финским военным кораблём, который отдаст воинские почести праху Марии Федоровны. То есть мне кажется, что это очень важно, потому что память о ней живёт не только в России, не только в Дании, но и в Финляндии, которая помнит о том, как к Финляндии относилась Мария Федоровна, что она делала для Финляндии. Если говорить о каком-то послании, я не очень люблю это слово, потому что, мне вообще не нравится, когда мы говорим о посланиях, когда говорим такие общие слова о народе, высказываем мнение за всю Россию, за весь народ, за всех. Мне кажется гораздо важнее другое, что это событие — оно для каждого отдельного человека даст повод ещё раз вернуться и к своей семейной истории, и к истории нашей страны. Слишком страшен был XX век для очень многих. Очень многие потеряли не только своих близких, но и свою историческую память. И то, что мы сейчас делаем, мне кажется, в очень большой степени может способствовать тому, чтобы мы не превратились в иванов, родства не помнящих. Это самое страшное, что может быть, действительно, не только с отдельным человеком, но и с народом. И то, что сейчас будет происходить — это восстановление ещё одного звена нашей истории, это обращение к нашей истории. И поэтому то, что я все эти годы делал, это делал с чистым сердцем, с уверенностью в том, что это делается правильно.
Ведущий: Спасибо большое, Георгий Вадимович, пожалуйста, аплодисменты в студии. Мы беседовали с Георгием Веленбаховым — главным геральдмейстером России, который собственно и является координатором всей акции перезахоронения императрицы Марии Федоровны. Простите, а собственно за что такая честь? Многие считают, что Мария Федоровна как раз и стала тем человеком, которые после смерти своего мужа, императора Александра II, запустила Россию до полного развала. Закончилось всё это тем, что её сына убили, династия Романовых закончилась, пришла красная революция, и мы всё это имеем, и имеем. С тех пор. Что именно она и положила этому начало. Насколько справедливы такие утверждения? Пожалуйста, Наталия Алексеевна.
Н.А. Нарочницкая: Вы знаете, бьюсь об заклад, что такой скепсис исходит, конечно же, из умов нынешней постсоветской интеллигенции, которая есть всего лишь воспроизведение в третьем поколении, да ещё разутюженным марксизмом куда больше, чем простой народ, вот той самой предреволюционной интеллигенции, которая и разрушила Россию. Большевики всего лишь подобрали власть, которая выпала из их беспомощных рук. Разрушать ведь — не строить. А вот Романовы — строили. При Романовых Россия вышла к Бугу, к Тихому океану, от моря до моря, Балтика, Чёрное море. Стала державой, без которой ни одна пушка в Европе не стреляла, как говорил канцлер Безбородко, нанимая молодых дворян на дипломатическую службу. Это говорят те скептики, которые не хотят признать вины вот той либеральной интеллигенции, которая, последнее поколение под парами нового мышления. А тогда тоже хотела, как кальку пересадить конструкции западных демократий на русскую почву, забыв о том религиозном основании, которое лежало в русской власти. Вот я принесла суждение одного теоретика монархизма Зызыкина, который автор труда «Царская власть и законнопрестолонаследие», написана вскоре после отречения государя. Оно такое глубокое — не хочу ошибиться. «Православное самодержавие есть не власть сословного феодального монарха, основанное на привилегии, а власть подвижника церкви, основанное на воплощении народной веры, народного идеала, через который власть становиться властью самого нравственного идеала в жизни. Который не может быть понят без проникновения в учение православия о смирении и стяжании благодати через самоотречение и жертвенность подвига жизни». Власть русским народом православным понималась как тягота, в отличие от языческого понимания. Помните, римская поговорка: что дозволенно Юпитеру — не дозволенно быку. Мол, Юпитеру — можно всё. Наоборот, что дозволенно быку — не дозволенно Юпитеру. И вот именно последние Романовы были, как никто, воплощением вот этой попытки соединить всё лучшее, вот то нравственное, что лежало в основании русской власти с каким-то проектом модернизации, в котором, конечно, Россия нуждалась. Зачем мы будем отрицать. Но она нуждалась в модернизации на собственном материале, а не на грубом растаптывании этого основания, которое совершила интеллигенция. Поэтому, знаете, чем кумушек считать трудиться — не лучше ли на себя обратиться, я скажу вот.
Ведущий: Ну, хорошо. Илья Сергеевич, ну, а какие примеры можно привести, скажем, из жизни Марии Федоровны, которые иллюстрировали бы Ваше представление о самодержавии?
Н.А. Нарочницкая: Да Вы прочтите переписку. Понимаете, я читала как раз подготовленную Юлией Викторовной книгу, где есть и мемуары, и переписка императрицы с её супругом царственным Александром III, и с её сыном. Это исполинские личности, для которых важно было поступать не столько рационально правильно или как нужно, или как праведно и как должно. Как не хватает этого сегодняшним правителям.
Ведущий: Ну, Илья Сергеевич, Вы действительно считаете, что и Мария Федоровна, и её сын — Николай II поступали как должно? Какие бы Вы могли примеры привести в защиту этой точки зрения.
И.С. Глазунов: Мы, прежде всего, должны вспомнить то величие, тот ореол силы и могущества, которое воцарилось, и ещё раз воцарилось с родом Романовых, их восхождением на престол, особенно великим государем Александром III. Который говорил очень нужные слова сегодня: у России два союзника — армия и флот. Нам нужно вспомнить эти слова именно в эти дни, когда мы говорим о захоронении и переносе останков Марии Федоровны в Санкт-Петербург. Второе: я думаю, что именно благодаря реформам Александра III они неотделимы от его супруги, которая стала русской, подчёркивая мою вековечную формулу — русский тот, кто любит Россию. И последнее, что мне хотелось бы сказать, что благодаря царствованию государя Александра III Россия при Николае II увеличилась на 30 миллионов человек. И сегодня, когда мы теряем ежегодно больше, чем во время войны — это есть геноцид — потеря народа. Я с интересом выслушал замечательного человека — господина Веленбахова, но мне кажется, что мы должны быть до конца последовательны, и снять пятиконечные звёзды с кремлёвских стен и водрузить туда гордых двуглавых орлов, которые смотрели на Запад и на Восток. Это будет памятью, и это будет залогом возрождения, которого мы так ждём, и на которое мы уповаем. Какие могут быть скептики? Это всенародное торжество тех, кто любит своё Отечество, и кто понимает, что благодаря и Марии Федоровне — это не говорит, но это описывает своих воспоминаниях Юсупов. И великий Бунин смог сохранить свою жизнь, потому что Мария Федоровна была мужественна, и когда за ней послали англичане, как вы знаете, «Мальборо» — военный корабль, она сказала: «пока все русские не смогут покинуть осажденный красной заразой, чумой красной Крым, я не уеду». Это был её великий гражданский подвиг. Так она спасла Бунина, так она спасла Юсупова. Я есть и был монархистом, и я это доказал вам сегодня, когда приехал сюда. И я считаю, что каждый здравомыслящий человек мечтает о великом государстве. Жить в нём. И если мечтает об обрубке каком-то, а не государстве, тогда он не патриот, и тогда он может быть скептиком, забывающим о том, что Россия была светом для многих народов и при муже Марии Федоровны — великом государе Александре III не было ни одной войны. И когда он скончался даже парижские такси, конки остановились и гудели протяжно, по всей Европе гудки. Русский государь был залогом мира, процветания, успеха. И сегодня, когда мы теряем это равновесие, это значит, что мы теряем национальный интерес и былую мощь России. И говоря о национальной идее сегодня, я считаю, самый великий для нас, самый нужный политик — это Пётр Аркадьевич Столыпин, который продолжил дело Александра III и его удивительно героической по духу супруги датчанки родом, которая любила Россию и была русской. И потому её прах — это торжество скорбное для нас и память о том, что мы должны служить возрождению великой России.
Ведущий: Спасибо большое, Илья Сергеевич, мы продолжим программу «Национальный интерес» буквально сразу после короткой рекламы.
Ведущий: Итак, мы продолжаем программу «Национальный интерес». Отталкиваясь от великого события — перезахоронения в России праха императрицы Марии Федоровны, матери убиенного царя Николая II, мы, наверное, уже готовы поразмышлять над тем, что же это за процесс: собирание праха последних царствовавших особ в единую усыпальницу в Петербурге и как он влияет на всех нас. А не считаете ли вы, что за это неполное десятилетие, когда проходил этот процесс: вот с 98-го года, когда царскую семью перевезли из Екатеринбурга, сейчас, когда процесс этот завершается. Все мы прошли очень большой путь. Ну, скажем, взять хотя бы пример Русской Православной Церкви. Вот тогда, когда протоиерей Борис Глебов служил на церемонии, посвященной перезахоронению царской семьи, давайте вспомним, как это было.
«сюжет»
Ведущий: Ну, тогда все обратили внимание, что протоиерей Борис Глебов не назвал ни одного имени: ни Николая II, ни членов царской семьи, собственно, тех, кого отпевали. Это было осознанное решение Церкви. И тогда Русская Православная Церковь формально мотивировала это тем, что нет полной уверенности в подлинности проведённых экспертиз. С тех пор Русская Православная Церковь прошла действительно большой путь. Канонизировали Николая II, объединились со своей зарубежной сестрой, с русской зарубежной церковью. И вот сейчас сам патриарх готов принять участие в отпевании, в этой церемонии перезахоронения императрицы Марии Федоровны. Наверное, это пример того, как изменилось и всё общество, а не только Русская Православная Церковь. Наверное, изменились наши отношения, наши представления о самодержавии, о будущем политическом государственном устройстве России, и вообще о том, что должна власть, что должно общество. Как вы считаете, действительно ли вот этот процесс повлиял на все эти перемены внутри нас? Собирание праха царской фамилии.
Н.А. Нарочницкая: Конечно. Давайте, не будем бить фанфары об успехах нашей Церкви, а помолимся вместе с ней о божьей помощи во всех благих начинаниях её. Спасибо, конечно. Жива и непоколебима вера, а значит и есть надежда на наше историческое воскресение, потому что в своё время именно вера и дала русскому человеку как отдельному человеку и русским как нации понимание смысла его личной исторической жизни. Они были едины. И поэтому сегодняшнее событие — это не просто какое-то механическое подбирание вот тех исторических осколков. Это уже осознанный акт, гораздо больший, чем первые, похожие, может быть, на это, как Вы говорите — акции. Нет, как мне кажется, нация уже готова. Потому что она поняла, что без прошлого нет будущего. Нам говорили большевики: Россия началась в 17-ом. Нам говорили постсоветские либералы: Россия началась в 91-ом. Им, кстати, Россия до 17-го точно так же была чужда, как и большевикам. А на самом-то деле вот этими ритуалами, этими событиями мы показываем, что мы понимаем, что драматический XX век с его соблазнами и подменами — это всего лишь эпизод вот этой многотысячелетней, многовековой истории, которая развивалась на фоне куда более важных и глубоких тем, которые волновали русского человека. И это важнее, чем реформы, успех реформ, как нам говорят, и банков и так далее. Важнее, ей Богу.
Ведущий: Илья Сергеевич, попробую поймать Вас на слове. Вы уже готовы водрузить на кремлевские башни вместо красных звёзд золотых орлов.
И.С. Глазунов: Конечно, давно пора.
Ведущий: И короны на них тоже?
И.С. Глазунов: Конечно. Вы понимаете, все древние книги человечества, древние арийские книги индоевропейской расы (латин.): Библия, Ветхий Завет, — все говорят, что нет ничего выше, чем помазанника Божьего, царя. И мне думается, что вот это самое важное, чтобы мы вдруг поняли, как любила Россию Мария Федоровна и что она, как многие русские, мечтает быть захоронена в своей земле. И Мария Федоровна — это беженка, она была вынуждена бежать. И когда сегодня считают, что Родина — это то место, где больше платят и лучше живётся, вот это и есть крушение всякой национальной надежды к возрождению великого государства, которое созидали русские цари.
Ведущий: Буквально по одной фразе, чтобы подытожить.
Ю.В. Кудрина: Мария Федоровна… Именно она — русская. И она должна быть захоронена здесь, но не стоять уже который год в подвале Роскильского собора под замком. Куда и русских не пускают, только по особому разрешению. И очень мало знают. Знаний нет об императрице.
Ведущий: Спасибо большое, Юлия Викторовна. Остались буквально секунды, поэтому вот, Наталия Алексеевна, просто буквально итоговая фраза.
Н.А. Нарочницкая: Какое глубокое понимание русской жизни и русской истории дала православная вера Марии Федоровне. Значит, православная вера неотделима от русской истории. Будет вера — будет нация, а не народонаселение. Будет нация — будет держава.
Ведущий: Спасибо вам всем, кто принял участие в этом разговоре, на этом мы завершаем нашу программу «Национальный интерес». Понятно, что череда перезахоронений последних лет вряд ли нужна праху тех, кого с помощью символов собирает Россия. Символы и образы нужны нам, как те старые, так и новые. В такие дни как эти мы понимаем, что способны на большее, чем думали до сих пор. Ну, мне остаётся лишь поблагодарить гостей нашей студии. Это Наталия Нарочницкая, Илья Сергеевич Глазунов и Юлия Кудрина. Спасибо всем.
http://www.narochnitskaia.ru/cgi-bin/main.cgi?item=1r400r061009112036
