 |
| Комсомольская правда | Андрей Рябцев | 06.10.2006 |
Почему подобные случаи стали возможны в московских школах? Готовы ли педагоги принять поток приезжих детей, привыкших у себя дома к совсем другим законам?
Заговор молчания?
Год назад я уже писал о детях мигрантов в столичных школах («Учытэлныца, садыс ка мнэ на калэнка!», 8 декабря 2005 г.). Вывод той публикации был прост: школьные межнациональные конфликты — вовсе не детские. И виноваты в них только взрослые. Агрессивность некоторых приезжих, нежелание принимать мораль и нормы поведения того места, где ты теперь живешь, и в ответ яростная ксенофобия коренного населения — вот откуда все идет. Диагноз банален. Но как лечить болезнь?Выдворить обратно всех приезжих не получится: бестолковую миграционную политику последних лет нельзя отменить одним приказом. Чувство уважения к другим национальностям должно закладываться еще в школе. Но, судя по письмам и звонкам в редакцию родителей и педагогов, толерантность почему-то с трудом укладывается в головах юных москвичей. Что же этому мешает?
Я обошел десяток школ в разных районах Москвы. Ехал и на самые окраины: там рынки, основное место работы мигрантов, поближе, и жилье подешевле. И в центральные районы, где учатся дети более состоятельных родителей. И во всех школах, как только речь заходила о межнациональных отношениях в классах, и педагоги, и родители тут же замыкались: страшно. Школьная администрация боялась вообще говорить на эту взрывоопасную тему. Родители опасались мести горячих родственников одноклассников своих отпрысков.
Но стоило выключить диктофон, людей прорывало. А провожая меня за школьные ворота, они с тоской в глазах умоляли не называть их фамилий.
«Жалко ребят»
Станция метро «Петровско-Разумовская». Между «хрущевками» в зеленом микрорайоне послевоенное здание школы.— Барэф дцес! — под плакатом «Добро пожаловать!» на школьном крыльце встретились две полные армянки в кожаных куртках. Пока они что-то громко обсуждают, их шустрые сыновья тоже заводят диалог по-армянски.
— У нас треть учеников — дети мигрантов, — открывает завуч школьный журнал и перечисляет. — 43 азербайджанца, 26 армян, 15 грузин, 9 киргизов, 8 узбеков… Почти все они пытались устроиться в другие школы района. Их не приняли. Потому что работать с мигрантами трудно.
— Дети приезжих — неконфликтные, — заверила меня директор. — Проблема в другом: как можно научить истории или литературе, если треть класса почти не говорит по-русски? Мне таких детей по-человечески жалко. Им обязательно нужно учиться! Это необходимо не только им, но и нам — почему этого никто не хочет понять?
Говорить на родном, национальном языке на улице и уж тем более в семейном кругу — понятное желание. И это здорово, что, переехав в другие, чужие края, те же армяне или грузины продолжают чтить свою культуру и традиции. Но, оказавшись в многонациональной столице российского государства, они не всегда понимают — чтобы здесь жить, чтобы здесь достичь успеха, нужно знать язык большинства и так же, как свою, чтить культуру здешних жителей.
«Вы учительница — вы и учите!»
— Они даже не в гостях — просто приехали зарабатывать деньги! Что им до нашей истории, культуры? — воскликнула завуч начальных классов в школе неподалеку от станции метро «Аннино» (Южный округ). — Иногда кажется, что они не хотят, чтобы их дети знали наш язык!В этой школе детей мигрантов поменьше: два-три в каждом классе.
— И все равно у нас все занятия превращаются в уроки русского языка, — подтверждает директор. — А родителям ребят до этого дела нет! Вызвать их в школу — целая проблема. Они часто переезжают из района в район, у некоторых даже нет постоянной регистрации. Единственное средство связи — мобильный телефон, по которому не всегда дозвонишься. Мы родителям-мигрантам объясняем: с детьми нужно говорить по-русски, иначе они не смогут учиться. Они кивают, выходят из кабинета и тут же начинают общаться на своем языке. Недавно приходила одна мама-азербайджанка: вполне сносно изъясняется по-русски, вся ухоженная, сидит дома с детьми. Так она мне заявила: вы учительница — вы и учите.
Сочинение на нерусскую тему
— Это она нехорошо думает, неправильно, — прокомментировал позицию азербайджанской мамаши Васо Кигилидзе. Васо Васильевич приехал из Абхазии в Москву восемь лет назад. Сейчас торгует на рынке и растит трех дочерей. — Для моих девочек русский как родной. Нам больше некуда ехать. Дети меня ругают, что я никак не могу без акцента разговаривать. Знаешь, как трудно учиться в ваших школах?По словам Васо, его старшенькую Софью постоянно в классе дразнили «хачевкой», даже избивали несколько раз. Просто потому, что не как русская: спокойная, не курит, с парнями не гуляет.
— Я пошел разбираться — что за шакалы такие? — от негодования смуглое лицо Васо Васильевича краснеет. Подыскивая приличные слова, он говорит отрывисто. — Учительница сказала, что дочка все выдумывает. А сама занижала ей оценки. В одиннадцатом классе ушли в другую школу. Сейчас Софочка на третьем курсе. Сама поступила. Будет учительницей биологии.
Эта история кавказского папы меня, честно говоря, не удивила. В одной из школ в Восточном округе сам видел, как наши десятиклассницы сразу после уроков собрались покурить за углом. Сплевывая через пока еще белые зубки, они то и дело поправляли короткие розовые курточки до пупка. Пигалицы хихикали, отпуская отборные матюки, над своей темненькой одноклассницей. Та помогла младшему брату одеться и за руку повела его домой.
…Недавно в Московском педуниверситете провели опрос среди студентов: «Как вы относитесь к детям мигрантов в школах?». Почти половина написали, что не хотели бы работать с такими учениками. И это была самая политкорректная формулировка. А вот старшеклассники не церемонились. В сочинении на тему «Москва многонациональная» сорок процентов учащихся одной из московских школ написали: «Всех нерусских приезжих нужно выдворить из города!» Шесть процентов вполне серьезно предложили «перестрелять всех кавказцев».
Директор в осаде
— А за что нам их любить? — нервно затягивается папа девятиклассника Алексей, житель Можайского района, что в Западном округе. — Теперь уже непонятно, кто из нас «гость столицы». В нашем микрорайоне все знают, что вот эта вот школа — чеченская. А эта — обычная, для всех. Мой сын сейчас в той, что «для всех». Боюсь, скоро и из нее придется уходить: приезжих все больше.Директор той самой «чеченской школы» наотрез отказался со мной общаться.
— Дети мигрантов имеют такое же право на образование, как и дети коренных москвичей, — отбивался он.
Кто же будет спорить с законом «Об образовании»?
Только после моих долгих уговоров и обещаний не называть его фамилии и номера школы он под выключенный диктофон рассказал, что происходит на самом деле.
Очень много коренных жителей в районе поспивались и продали свои квартиры приезжим. Так, в Можайском районе осели чеченские беженцы. А школа фактически стала двунациональной: в ней учатся только русские и чеченцы. Русских становится все меньше.
— К нам детей других национальностей родители сами не ведут… Мы поначалу чеченцев жалели: от войны люди спасались. Но сейчас они стали вести себя совсем по-другому, — почти шепотом сообщил мне директор.
На выходе из школы группа молодых людей вальяжно расположилась на скамейке. Каждую проходящую старшеклассницу они сопровождали какими-то репликами на своем языке и хохотом. Девчонки, краснея, ускоряли шаг.
— Не указывайте номера нашей школы, вы же обещали, — затравленно прохрипел директор на прощание. — Иначе мне конец!
«Мир, дружба, фестиваль!»
Так получилось, что сразу после посещения школ я попал на «круглый стол», организованный московским Департаментом образования для своих коллег из регионов. Называлось мероприятие коротко и ясно — «Межнациональное согласие и школа». Для гостей со всех концов страны детки в народных костюмах демонстрировали это самое согласие: пели и плясали, на входе всех встречали хлебом-солью… Настоящий «Мир, дружба, фестиваль!», как в старые добрые времена. О том, что происходит в школах, разговор у чиновников так и не зашел. А зря.Проблемы с обучением детей мигрантов есть не только в Москве. По данным Комитета образования Санкт-Петербурга, для половины первоклашек в северной столице русский язык — неродной. Похожая ситуация — почти в каждом крупном городе.
Понятно, отчего педагоги так боятся в открытую сказать: проблема с детьми мигрантов стала очень серьезной. Они плохо знают язык, на котором преподают в наших школах, многие на год-два отстают по общеобразовательным предметам. Пытаться применять к ним воспитательные меры, привычные для других ребят, иногда просто страшно! Попробуй угадай, как отреагирует горский недоросль на двойку?
Проблема не то что назрела — перезрела. И вместо громких и пустых разговоров нужен честный и вдумчивый диалог о том, как теперь быть. О спецпрограммах и дополнительных учебных курсах, которые бы смогли помочь адаптации приезжих учеников в наших школах, научили их уважению к новой родине.
В Москве, где с такой проблемой столкнулись раньше других городов, власти пытаются найти решение. В столице больше сотни этнокультурных школ, открыты курсы русского языка для мигрантов, в некоторых учреждениях даже ввели «русский как иностранный». Поможет ли это?
Ответить на этот вопрос мы постараемся в следующем номере «КП».
КСТАТИ
По самым скромным подсчетам Департамента образования, в московских школах учатся около 40 тысяч детей мигрантов. По нескромным — до 100 тысяч. Это одна восьмая часть всех учащихся. Для многих ребят русский язык — иностранный, русская культура — чужая.
КОММЕНТАРИЙ СПЕЦИАЛИСТА
Педагог, депутат Московской городской Думы Евгений БУНИМОВИЧ:
Приезжие должны учиться в обычных школах
— Дети эти непростые, не каждый директор их к себе возьмет. Раньше всеми законными и незаконными способами им отказывали в приеме. Но дети мигрантов должны учиться, а не болтаться по улице. В этом заинтересованы не только приезжие, но и мы с вами. К счастью, педагоги начинают это понимать. Но этого мало. Проблему нужно как-то решать! У нас никогда не было столько детей, которые плохо говорят по-русски или не говорят вообще. Пока только созданы курсы русского языка как иностранного и курсы культурно-социальной адаптации. Мы только сейчас отрабатываем методики обучения, готовим педагогов. При этом на ходу приходится что-то менять, перестраивать.Еще одна проблема: кому-то нужно адаптироваться два месяца, а кому-то — два года. То есть педагогам необходимо учитывать персональные успехи и способности каждого новоприбывшего ребенка.
Самый простой, естественный и цивилизованный путь — это принимать детей в обычную школу. Но только после курса адаптации. Ученик должен хотя бы сносно говорить на русском языке.
