 |
| Российская Федерация сегодня | Анатолий Шаповалов | 27.09.2006 |
Не поддаваясь давлению извне
Такое впечатление, что не Соединенные Штаты достали-доконали Иран, а совсем наоборот. Невооруженным глазом видны и строптивость, и национальное достоинство персов. Ни для кого не секрет: Иран почти единственная страна в мире, которая сегодня может сказать Америке «нет». Тегеран не только стоит на своем. Он развернул широкое дипломатическое контрнаступление, стремясь убедить мир в своей правоте.Напомним, 31 августа истек крайний срок для выполнения резолюции Совета Безопасности ООН, в соответствии с которой Иран должен был прекратить все работы по обогащению урана. Тегеран проигнорировал это требование. Более того, он ввел в строй новый объект своей ядерной программы — завод по производству тяжелой воды в Араке и приступил к обогащению новой партии урана.
«Иран, — заявил президент Махмуд Ахмадинежад, — не поддастся давлению и продолжит развивать свою ядерную программу».
Одновременно тегеранская дипломатия начала контрнаступление, направив своих представителей в Пекин, Токио, Бейрут и пригласив к себе в гости иностранных политиков, в частности бывшего премьера Испании Филипе Гонсалеса. Цель усилий многогранная: дискредитировать идеи международных санкций, за которые ратуют США, и укрепить собственные позиции прежде всего в регионе. Действия Тегерана оказались успешными. Глава МИДа КНР Ли Чжаосин заявил, что решение иранской проблемы следует искать путем переговоров. Российский вице-премьер, министр обороны Сергей Иванов отметил, что не знает в международной практике случая, когда санкции были бы эффективными. В Токио внимательно выслушали доказательства, что иранская ядерная программа носит мирный характер. В Тегеране побывал с визитом Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан, назвавший свои переговоры с руководством страны конструктивными. По его словам, санкции не могут решить проблему. Такого же мнения придерживается и канцлер ФРГ Ангела Меркель. В интервью телеканалу АРД она заявила: «Я говорю честно и недвусмысленно: проблему вокруг иранской ядерной программы можно решить с помощью дипломатических средств. О военных речи нет».
Тегеран, надо отдать должное, все точно просчитал, в чем и признался на многочисленных митингах президент Ахмадинежад. Он в курсе того, что внутри команды Джорджа Буша замешательство. Кондолиза Райс ратует за дипломатию и умеренную позицию, Ричард Чейни и Дональд Рамсфелд — за военное решение вопроса. Тегеран надеется и на то, что во время заседания Совета Безопасности ООН Россия и Китай могут наложить вето на введение санкций против Ирана: ведь у Москвы и Пекина есть собственные интересы, которым могут повредить санкции. Поэтому вопрос об их введении скорее всего затянется на несколько недель.
Не случайно представители администрации Буша проговариваются, что Вашингтон будет вынужден прибегнуть к действиям за рамками СБ ООН, таким, как замораживание счетов иранского руководства и запрет на зарубежные поездки его представителей.
Надо признать, политика изоляционизма в отношении Ирана, конечно, свое дело сделала. Мифов и преувеличений хоть отбавляй: нормальная, дескать, при шахе страна стала после революции имама Хомейни закупоренной, герметичной, варящейся в собственном исламском соку. И далее: страна-изгой, а заодно и авантюрист только, мол, и озабочена тем, как удержать в пуритано-клерикальной узде свое население, создать атомную бомбу, утвердить у себя и экспортировать в страны региона принципы исламской революции, а вместе с ними и исламский фундаментализм. Люди в Иране замкнуты, необщительны…
Разобрать обруч изоляционизма, наброшенный и удерживаемый западным сообществом, согласитесь, непросто. Но Тегеран постепенно, исподволь преодолевает наветы и предрассудки, в том числе касающиеся и ядерной программы.
По словам бывшего посла в России, а ныне заместителя министра иностранных дел Ирана Мехди Сафари, порой приходится биться как рыба об лед. Например, инспекторы МАГАТЭ в общей сложности более 2000 дней осматривали иранские объекты. Более 5000 страниц документации переданы им. Сейчас видеокамеры этого агентства постоянно работают в Натанзе, и вся деятельность находится под их контролем. А иранцам все равно говорят «харам», что в переводе означает «запретное». И это несмотря на то что иранская ядерная программа начала разрабатываться 30 лет назад, еще при шахе. Помощь в этом оказывали тогда немцы. Запад одобрял этот проект и всячески ему содействовал. Теперь говорят «харам», причем даже вопреки нашему членству в МАГАТЭ". А между тем Бразилии, например, никто не указывает, что надо прекращать подобные работы.
В общем, проблема обострилась не сегодня. Это давно продуманное давление Вашингтона. Билл Клинтон, будучи в Москве на 50-летии Великой Победы, уговаривал Бориса Ельцина, что России не стоит подписывать соглашение с Ираном о строительстве Бушерской атомной станции, поскольку она попросту не нужна.
Иранский замминистра Мехди Сафари подчеркивает: «Еще как нужна, но вот незадача — Россия на шесть лет опаздывает с ее сооружением. Мы надеемся на скорое решение этой проблемы и планируем строительство еще двух атомных станций — каждая по одной тысяче мегаватт».
Любопытно и напоминание того же Ханса Бликса, что великие державы — США и Великобритания — должны были тщательно проверять улики, но они не сделали этого. В итоге Вашингтон и Лондон выглядят как средневековые охотники на ведьм, причем просто указывая: вот она, ведьма, и все должны принимать это на веру.
Иранцы у себя дома
Побывав в Иране, свидетельствую: никакая это не ведьма. Хотя чисто внешняя жизнь для нас непривычна. Например, в Тегеране есть и светофоры, и полицейские, но перейти широкую, заполненную автомобилями улицу — это искусство и немалый риск: ни в коем случае нельзя бежать. Если смело идти вперед, то автомобиль тотчас замрет у твоих ног. Тегеранские водители терпеливы, поразительно самоорганизованы, взаимоуступчивы и виртуозны. За дни пребывания в столице не видел даже тривиального ДТП. Понял, в чем дело: в потоке нет ни одного водителя, кто был бы подшофе или с бодуна. В стране сухой закон, продается только безалкогольное пиво.Направляться в дверь, куда входят мужчины, женщинам возбраняется. Автобусы с разделенными салонами: в первой половине — вальяжно рассевшиеся мужчины, во второй — сгрудившиеся женщины. Объясняют: это сделано по желанию самих же женщин. В Тегеране, Ширазе, Куме ни разу не видел, чтобы мужчина сопровождал женщину под локоток: запрещено традициями, исламскими нормами.
Глядя на иранок, похожих из-за черного цвета хиджаба на галок, невольно вздыхаешь: как вы, сердечные, все это выдерживаете, да еще в 30-градусную жару? Впрочем, им самим — таково, по крайней мере, впечатление — будто все нипочем. Стройные, грациозные, держатся с достоинством, потупив, как правило, взгляд. Но вдруг — взлет ресниц и словно током ударяет: столько огня в персидских очах. Ах, Стенька Разин, зачем же ты бросал персиянку в набежавшую волну? А вообще-то пялить глаза на прекрасную половину Ирана не рекомендуется. Можешь навлечь наказание сначала на себя, а потом на объект своего любопытства.
Строги и правила ношения хиджаба. Открытыми должны оставаться только лицо и кисти рук. По локоть возбраняется да и небезопасно: могут и ножом полоснуть. Оттого-то даже иностранки облачены в платки и хиджабы.
Даже не верится, что три десятка лет назад, до исламской революции, при шахе Пехлеви, не возбранялись ни европейские костюмы, ни маникюр, ни даже танец живота.
Исламская революция, совершенная в 1979 году, смела прежний уклад жизни, отдав предпочтение упрочению традиций. Ее руководитель — имам Хомейни, священнослужитель-аскет, — отверг шахскую роскошь и излишества. Коран завещает нам, напоминал он, опираться прежде всего на обездоленных. Именно они должны править в обществе, основанном на религиозных идеалах. Все вопросы, связанные с существованием государства, должны выноситься на всенародное обсуждение.
Запад конечно же попытался исказить смысл исламской революции. Он и сейчас долдонит, что вмешательство духовенства в жизнь общества чрезвычайно огромно. Но не зря говорят: не так страшен черт, как его малюют. Начать с того, что благодаря исламской революции устраняется… неравенство положения женщин в обществе. При шахе только 35,5 процента женщин умели читать и писать. Сейчас этот показатель в два с лишним раза больше. Число девушек-студенток возросло почти в четыре раза. Женщины появились в меджлисе (парламенте): в процентном отношении их там больше, чем в российской Госдуме.
Что еще дала иранцам революция? В ходе встреч от разных людей слышалось примерно одно и то же. Во-первых, при шахе 50 процентов населения было безграмотным, сейчас картина совершенно иная. Во-вторых, люди обеспечены работой. Хочешь, трудись на стройке или открывай лавку. В-третьих, увеличены пенсии, нет проблем в получении ссуды на приобретение дома, квартиры. Иначе говоря, действует социальная защита. А главное — иранцы обрели национальное достоинство.
При осмотре шахских дворцов, музеев, других достопримечательностей поражала прежде всего открытость, раскованность молодежи. Девчонки были не прочь сфотографироваться на память. Мальчишки, наоборот, вели себя сдержанно, ревниво посматривая на своих сверстниц. Шум, смех, непосредственность — тоже немаловажная примета, идущая, к слову, вразрез со строгим укладом исламской жизни. В иранских школах до сих пор раздельное обучение, а по месту жительства молодежи запрещается бродить просто так по улицам и знакомиться. Поэтому посещение музеев — своего рода отдушина для молодежи: можно и глазки построить, и пококетничать…
Ну и такое завоевание, как свобода прессы, пусть пока относительная. Открыты сотни новых газет и журналов, в которых не редкостью стало обсуждение злободневных проблем, накопившихся почти за тридцать лет правления духовенства. На тех, кто, по мнению властей, переходит границы, разумеется, тут же набрасывается узда.
Короче говоря, специфики в стране хватает. Вся реальная власть, например, принадлежит духовному лидеру великому аятолле Хаменеи. Его слово решающее и для президента, и для парламента. Так сложилось, что аятолла не подписывает документы, не ставит печать, говорит лишь «да» или «нет», но любое его решение выполняется неукоснительно.
Даже победив на выборах, реформаторы ограничены в своих действиях, так как парламент мало что может сделать без одобрения влиятельного Наблюдательного совета, состоящего из священнослужителей высшего ранга и исламских юристов, призванных не допускать нарушения парламентом «заповедей ислама и конституции».
Действует и Ассамблея по выявлению интересов режима (иное ее название — Совет по анализу практической целесообразности, куда входят и аятолла Хаменеи, и президент, короче, вся традиционная верхушка общества). К духовному лидеру Исламской Республики Иран не попадает ни один из документов, который не был бы рассмотрен этим Советом.
У Ирана, поясняли собеседники, иная, отличная от Запада система ценностей. Там — Хельсинкская хартия прав человека, здесь — такой же документ Организации Исламская конференция. Ислам и есть сама демократия. И справедливость: богатый должен непременно делиться с бедным. И частная собственность должна оберегаться. К слову, после исламской революции в США осели 4 миллиона иранцев. Но их виллы, вся собственность до сих пор не национализированы, эмигрантов призывают вернуться на родину, возвратить им их недвижимость, обеспечить ряд льгот.
Ну, а реформы? Что ж, пусть проводятся (духовный лидер определяет лишь основные направления развития), но как «средство к существованию и объединению сил в поддержку, а не для подрыва существующей системы». В случае чего вмешается Корпус стражей революции, который по численности, как уверяют, не меньше, чем вся иранская армия. Он подчиняется только аятолле Хаменеи, всегда готов встать на защиту «исламских ценностей» и «национальной самобытности».
И все-таки над Ираном все сильнее дуют ветры демографических, культурных и политических перемен.
После исламской революции за границу выехала прежде всего крупная буржуазия. А за истекшие 27 лет мелкие предприниматели стали средними, а средние — крупными. Нынешние одежки им, естественно, тесны. Чтобы получать настоящие прибыли, нужны экономические реформы, да и политическая власть. Бороться же есть за что: государство контролирует более 80 процентов экономики. Значит, пора начинать приватизацию банков, предприятий, обеспечивать приток капиталов. Нужны реформы и в судебной системе, в других сферах. Духовный лидер Ирана и его сподвижники, надо полагать, ставят вопрос ребром: а как и чем обернутся преобразования для сограждан, не спровоцируют ли либералы и реформаторы напряженность в обществе? По их мнению, Иран, страна древней цивилизации и устойчивых мусульманских традиций, должен быть приверженным заветам имама Хомейни.
Одна из главных проблем, разумеется, молодежь (60 процентов населения моложе 25 лет), наследующая от отцов и дедов богатейшие запасы нефти, газа, других ископаемых, жаждущая, естественно, радостей от жизни, готовая осовременить исламские основы общества. Она не без удовольствия смотрит западное телевидение (с помощью дешевых, хотя все еще официально запрещенных спутниковых антенн), слушает рок-музыку, посещает закусочные, сделанные под американские «Макдоналдсы», где гамбургеры конечно же уступают изысканной персидской кухне, зато там суетная, раскованная обстановка.
Но… Под подушкой почти у каждого юноши и девушки с малых лет лежат Коран и книги величайшего персидского поэта Хафиза (во время посещения его гробницы воочию видели, как молодежь выстраивается в очередь, чтобы совершить намаз и прочесть над могилой стихотворные строки, чуть ли не приравненные к Корану). У молодежи — великая история древней страны. Нет недостатка и в традиционной мудрости, осмотрительности, передаваемых из поколения в поколение.
Есть еще один момент, кстати, особенно важный для нас, россиян. Как бы ни выставляли в страшных красках порой строптивый, всегда степенный, берегущий достоинство и знающий себе цену Иран, он настроен (волею Аллаха, как подчеркивали в Тегеране) на сотрудничество и сближение с Россией.
Стоит напомнить: именно исламская революция, сделавшая ставку не на материальное богатство, а на духовность, больше всего пришлась не ко двору западному сообществу (прежде всего Америке), увидевшему, что идеологические ориентиры Хомейни основательно подрывают его, Запада, влияние и эталоны (о полезных ископаемых и говорить нечего: ведь известно, где нефть, газ, там непременно подвизаются США). В этом, пожалуй, и корни той обструкции, которой подвергся Иран. А рикошетом бьют и по России, вознамерившейся-де не только восстановить, но и нарастить торгово-экономические связи со «страной-изгоем». В этой ситуации, согласитесь, сам Бог велит знать, с кем же действительно имеем дело и надо ли иметь и дальше.
О пользе сотрудничества с Ираном
У иранской стороны, кстати, такие вопросы не возникают. Напротив, в Тегеране убеждены: идущие из глубины веков ирано-российские связи — святое дело, развивались и будут развиваться. По мнению иранских политиков, в странах СНГ прочно укрепляются США, другие западные страны, а влияние России ослабевает. Это не может не вызывать опасений. В одиночку не выжить, поэтому необходимо объединение усилий. Если не взяться за реализацию данного проекта, вакуум заполнят другие силы.И российские, и иранские дипломаты солидарны: со времени правления Сефевидов, то есть установления около 400 лет назад ирано-российских отношений, наши связи пережили многие взлеты и падения. Прозападный режим шаха, например, преследовал тех, кто изучал русский язык. Сейчас у двусторонних отношений — восходящий характер. Экономическое сотрудничество развивается от синусоиды к апогею. Во времена СССР между странами действовал лишь один газопровод. Сегодня «Газпром» вовлечен в реализацию совместного проекта, стоимость первого и второго этапов которого составляет соответственно 700 миллионов и 200 миллионов долларов.
Еще недавно прокладкой трубопроводов в Иране занимались исключительно западные компании, сейчас этим озаботилось ирано-российское предприятие, реализующее проект стоимостью 200 миллионов долларов. Россия возводит, направив в Иран 2000 своих специалистов, две электростанции. Другой объект сотрудничества — сооружение в Бушере АЭС (объем работ с учетом новых энергоблоков — 3,5 миллиарда долларов). К слову, по поводу этой станции не стоит бить в колокола тревоги: Иран давно присоединился к Договору о нераспространении ядерного оружия.
Перемены и в авиации Ирана, где прежде господствовала западная техника. В городе Исфаган производится Ан-140 (стоимость проекта 300 миллионов долларов). Разработан проект и по выпуску Ту-334 стоимостью 1,5 миллиарда долларов.
По расчетам специалистов, увеличение российского промышленного экспорта в Иран на 15−20 процентов может повысить на столько же загрузку наших металлургических, трубопрокатных и машиностроительных заводов.
Развивает Иран сотрудничество и с 25 областями России, преобладающая часть которых находится в Приволжском регионе. Короче говоря, двум странам с общим населением более 200 миллионов человек есть что предложить друг другу. Стартовав с 50 миллионов долларов, объем торгово-экономических отношений достиг почти одного миллиарда долларов. В результате же реализации намеченных проектов он удвоится и даже утроится. Потенциал же еще большой. Как считают в Тегеране, Россия, если бы она воспользовалась Ираном в качестве пути транзита, могла бы многое завозить не через Финляндию, а через Иран.
В общем, есть резон иметь дело с Ираном, тем более что он сам настроен на сближение, сотрудничество с Россией. Страна набирает и разбег, и силу. После исламской революции мощность электростанций возросла в 3,5 раза, энергией пользуются 100 процентов городского и 92 процента сельского населения. Восстановлена нефтепромышленность, дающая около 4 миллионов баррелей нефти в день (экспорт ее уже принес госказне 250 миллиардов долларов). Ну, а по запасам газа Иран на втором после России месте в мире: 21 триллион кубометров, что составляет 15 процентов разведанных мировых кладовых.
В чем же еще национальные интересы России в Иране? По мнению ведущего российского политэксперта Вагифа Гусейнова, они просты. России категорически не нужна в регионе новая головная боль. На Востоке уже есть арабо-израильский конфликт, очаги напряженности в Ираке и Афганистане, нестабильность в Пакистане… А теперь представьте, что будет, если в результате американского вторжения в такой «кипящий котел» превратится и 68-миллионный Иран. Это может просто взорвать регион. Причем нам уж точно не удастся остаться в стороне.
Все остальное легко представить. Будут беженцы, будет стрелять оружие, которого в Иране много, а новый, приведенный к власти американцами режим наверняка будет поддерживать сепаратистов на Северном Кавказе. Сейчас, напомним, позиция Ирана по поводу чеченского конфликта ясна: это внутреннее дело России. Не случайно Тегеран не захотел принять Яндарбиева, которому пришлось искать убежище в другой стране.
А все-таки нужно ли Ирану ядерное оружие? Вот мнение известного отечественного специалиста по Ближнему Востоку Георгия Мирского: «Наличие собственного ядерного оружия означало бы для иранских правителей следующее: а) они сочли бы себя в безопасности, застраховали бы Иран от американской агрессии, обеспечили бы сохранение своего режима; б) они резко повысили бы свой авторитет внутри страны, обеспечив себе общенациональную поддержку; в) Иран существенно увеличил бы свой международный вес, став не только главной ядерной державой на Ближнем Востоке, но и членом „элитарного клуба“, в который входят, наряду с Соединенными Штатами, Россией, Англией, Францией и Китаем, только два государства третьего мира — Индия и Пакистан».
Говорят, пребывание на земле древней Персии, где действует сухой закон, способствует не только просушке организма. Вообще иначе начинаешь смотреть на наш бренный мир.
Анатолий ШАПОВАЛОВ, журналист-международник
http://www.russia-today.ru/2006/no18/18_world.htm
