Как попадают в сектантские сети

«ЛГ"-ДОСЬЕ

Ограничения деятельности религиозных сект в западных странах

В Греции 3 июня 1986 года суд Афин постановил распустить организацию под названием «Культурная организация Бхактиведанта» и передать её имущество государству, поскольку признал, что цель и функционирование этой организации стали незаконными и противоречат общественному порядку. В 1997 году в судебном порядке была запрещена деятельность любых сайентологических организаций на всей территории Греческой Республики.

В ряде европейских стран были приняты законодательные меры, ограничивающие деятельность сект.

Так, 22 декабря 1995 года французским парламентом был опубликован обширный документ «Секты во Франции», в котором содержится озабоченность тем, что всё возрастающее количество адептов часто втягивается полностью вплоть до потери индивидуальности личности в новые религиозные движения. Вмешательство государственной власти настоятельно необходимо, когда такая вовлечённость приводит к психологической зависимости, которую эксплуатируют руководители сект в своих корыстных целях.

Деятельность любой религиозной организации может быть приостановлена по соображениям общественного порядка. Главный принцип, практикуемый во Франции при работе с сектами, заключается в том, что работа направлена не на борьбу с религиозным учением (конечно, кроме тех случаев, когда откровенно попираются основные свободы), а на пресечение деятельности групп, которые практикуют механизмы порабощения, поощряют своих членов на противозаконные действия, затрудняют их возврат к полноценной жизни, подталкивают к утрате семейных и социальных связей и интеллектуальных ориентиров. Под особым наблюдением государственных структур находятся дети, чьи родители являются членами разных сект.

В Италии и Испании секты (новые религиозные движения) не наделяются правовым статусом религиозного объединения (как традиционные конфессии), а действуют на общих основаниях в качестве ассоциаций.

В Литве по Закону «О религиозных общинах и сообществах» от 4 октября 1995 г. правами юридического лица наделяются только те организации, которые признаны «частью исторического, духовного и социального наследия Литвы». Разумеется, секты в эту категорию не попадают.

В Германии юридический статус религиозных сообществ может быть двух видов: специальный и обычный. Специальный статус даёт религиозным объединениям право претендовать на государственную поддержку и возможность заключать соглашения с государством с целью получения доступа в такие учреждения, как больницы, школы, вооруженные силы, и т. п. Однако чтобы получить этот статус, религиозное объединение должно иметь в своих рядах не менее 1% населения соответствующей германской территории.

В обмен на свободу?

Несмотря на пережитые нами в последние десятилетия перемены, вновь и вновь повторяются в нашей жизни истории, связанные с поклонением лжекумирам. Почему наше общество оказалось не способным защитить склонных к самообману людей от деятельности всевозможных сект? Об этом наша беседа с доктором психологических наук Виктором ГУЛЬДАНОМ, руководителем психологической лаборатории Московского областного центра социальной и судебной психиатрии, участвовавшим в качестве психолога-эксперта в давнем, но памятном судебном «деле Мирзы и Абая», о котором рассказано в статье И. Гамаюнова «Поработители душ» («ЛГ», N 33).

— Виктор Викторович, почему наше законодательство бессильно против нашествия новых абаев? Не пора ли ужесточить закон, запрещающий создание религиозных сект?

— В старом УК РСФСР, принятом в 1960 году, была статья «Посягательство на личность и права граждан под видом исполнения религиозных обрядов». Согласно этой статье, организация группы, проповедующей религиозные вероучения и при этом причиняющей вред здоровью граждан или посягающей на свободу их личности, наказывалась лишением свободы сроком до пяти лет или ссылкой на тот же срок с конфискацией имущества.

Аналогичная статья в УК 1997 года сравнительно мягкая: лишение свободы до трёх лет либо штраф до пятисот минимальных размеров оплаты труда. Общество до сих пор не пришло к единому мнению, противоречит ли запрет объединений людей по различным религиозным мотивам, не совпадающим с традиционными конфессиями, продекларированной в нашей конституции свободе совести. Одни считают, что нужно оградить граждан от возможного психотравмирующего влияния этих объединений, другие — что строгие запреты приведут к ограничению свобод.

— Значит, истина лежит где-то посередине?

— Я не считаю, что нужно вводить какие-то дополнительные жёсткие меры в уголовное законодательство, потому что в действующем УК уже имеется такая статья. Мы слишком долго существовали в тоталитарном обществе, когда государство контролировало каждый шаг подданных. За последние полтора десятка лет мы ещё не успели свыкнуться с гражданскими свободами, в том числе и со свободой совести. Давайте подольше поживём в условиях, более близких к демократии.

— Но эти условия напоминают питательный бульон, в которых рождаются и развиваются всяческие группировки, в том числе и религиозные. Они процветают, зарабатывая деньги на обмане всё большего числа неофитов…

— Виной тому не демократия, а то, что официальные религии по разным причинам не всегда удовлетворяют часть населения. Человек, испытывающий какие-то переживания или фрустрации, не получает облегчения в церкви, мечети или синагоге. И тут на его пути возникает некая секта, предоставляющая «дополнительные услуги». Надо сказать, что миссионеры этих сект куда более активны в привлечении паствы, чем официальное духовенство. Религиозное сознание занимает не первое место в головах россиян: за годы советской власти духовные традиции были разрушены. Да и до революции в отношениях человека и Церкви обозначился кризис — иначе почему одни равнодушно смотрели, как другие с воодушевлением кидались уничтожать православные святыни? Ведь в Польше, например, приняв социализм, население не отказалось от католичества. А у нас на смену православию пришёл поголовный атеизм, который так же легко сменился поверхностным, массовым участием в совершении обрядов. Именно это и предлагают некоторые религиозные секты, чьи обряды зачастую носят псевдопсихотерапевтический характер. Поскольку их целью является рекрутирование сторонников, за счёт которых они паразитируют, то первичный психотерапевтический эффект сменяется жёсткой зависимостью от гуру. Те же Мирза и Абай использовали шоковые виды воздействия, заставляя «опрощаться» свою паству: людям с высшим образованием приходилось просить милостыню на рынке, ходить в лохмотьях, купаться в грязном арыке.

— Кто может попасть в сети религиозных сект?

— В основном, конечно, те, кто входит в группу риска, — люди с повышенной внушаемостью, страдающие депрессиями, с заниженной самооценкой и повышенной впечатлительностью, переживающие кризис среднего или пожилого возраста, не умеющие отвечать за свои действия, самостоятельно принимать решения. Внушение — давно известный способ манипулирования окружающими. Его применяют, например, цыганки на улице. Они точно выделяют из толпы прохожих неуверенных, замедливших шаг, изменившихся в лице при словах «давай погадаю». Таким образом заинтересовавшиеся как бы проходят проверку на внушаемость, а дальше следуют профессиональные, веками отработанные приёмы. Однако одной внушаемости мало. Люди, группировавшиеся вокруг Мирзы и Абая, стремились к самовыражению, общению, психологическому комфорту — всему тому, чего им не хватало в жизни. Этим мнимым «учителям» удалось сделать ставку на решение личностных проблем своих адептов, на изживание комплексов. Но задача профессионального психотерапевта — не держать в подчинении своих пациентов, а дать им внутреннюю свободу. Цель же лидеров сект — как можно прочнее привязать свою паству к себе, причём не без корысти. Мирза и Абай пытались создать жёсткую иерархию, которая базировалась на вере в их исключительные экстрасенсорные способности.

— Расскажу случай из своей жизни. Как-то я сама натолкнулась на секту: люди, которые меня туда завлекли, лучились добротой и любовью, говорили ласковыми голосами. Сначала понравилось, но, послушав «лекцию», поняла: час приятного общения, а потом век воли не видать. Не тут-то было: их «священник», девочка лет двадцати, ежедневно читала мне проповеди по телефону, постепенно переходя к угрозам. Приходилось отключать телефон…

— У каждой секты есть свой крючок, на который они цепляют людей, не сумевших найти свой путь ни в одной из базовых религий. Например, миссионеры понимают, что новый прихожанин хочет обрести религию, но больше всего боится потерять свободу. Поэтому они применяют технологию, которая даёт иллюзию свободы. И всё — муха попала в паутину, настолько тонкую, что её на первый взгляд и распознать невозможно. А заканчивается всё это так же, как и в тоталитарных сектах, то есть полным подчинением воли. Попасть в сети секты может и человек с высшим образованием, интеллектуально развитый, если он пережил личную драму, имеет психологические проблемы, да ещё живёт в социальном климате, способствующем порождению мифов.

— Мирзе и Абаю покровительствовал советский писатель А. Софронов, Виссариону из-под Красноярска — экс-губернатор Красноярского края В. Зубов. Он даже выделил землю для строительства «города Солнца», который так и не состоялся. Значит ли это, что все мы ходим, как по лезвию бритвы? И никто не застрахован, даже люди, облечённые полномочиями и обласканные судьбой?

— И среди сильных мира сего находятся невротики, неустойчивые личности, пытающиеся найти духовные «костыли». Тем более что многие из нынешних власть предержащих формировались в советское время, получили атеистическое воспитание. Им приходится стоять со свечкой в церкви, потому что так принято, хотя в душе они могут быть в оппозиции к официальной церковной доктрине. Эта двойная мораль способна загнать их в секту так же, как и обычного любопытствующего. И всё-таки, я повторяю, ужесточать меры борьбы с тоталитарными сектами бессмысленно. Достаточно заставить заработать уже имеющуюся статью в Уголовном кодексе, хотя бы для того, чтобы закрыть секту. Сейчас она применяется исключительно редко, в самых вопиющих случаях. Вот всё-таки поймали же правоохранительные органы за руку мошенника Грабового! Но настоящее спасение может быть только в воспитании внутренней свободы граждан. Чем свободнее сознание, выше интеллект, тем крепче сопротивляемость к духовным вирусам.

Людмила ПИСЬМАН

«Мне хочется встать на колени!»

Эта история произошла несколько лет назад. В одной компании я познакомилась с яркой, экзальтированной молодой женщиной по имени Полина. Она обладала множеством нереализованных талантов: писала романтические, несколько старомодные стихи, рисовала акварелью, пробовала сочинять песни под гитару. По профессии эта «широко известная в узких кругах» поэтесса была педагогом и в то время набрала группу маленьких детей в собственный детский центр, чтобы преподавать художественное творчество по авторской методике. Запомнились её всегда сияющие, чуть насмешливые глаза любимицы судьбы, человека, которому всё в жизни даётся даром.

Однажды Полина пришла в студию с видеокассетой. То был фильм о красноярском пророке Виссарионе и его «городе Солнца». Оказалось, что она побывала там и прониклась учением «Церкви последнего Завета». «Вы не представляете, — захлёбывалась радостью Полина, — там живут иначе, чем мы! Там все друг друга берегут и любят, это совсем другой уклад жизни, без скандалов, сплетен и вражды».

И девушка тут же объявила о своих намерениях: в скором времени она собирается продавать квартиру в Москве и уезжает в ещё не построенный «город Солнца» в окрестностях Минусинска. Туда, где все деньги и вообще всё имущество общие, где все обязаны отдыхать и работать сообща и где всё решает один человек — Учитель. «Я ему верю так, что иногда мне хочется встать на колени и воскликнуть: «Господи!» — заключила Полина. «А как же твои ученики, которые тебе поверили?» — спросила я. Ответа не последовало, моя знакомая только равнодушно махнула рукой.

Через несколько лет выяснилось, что отец Виссарион — обыкновенный мошенник, причём состоящий на учёте в психдиспансере, а его адепты — просто кучка доверчивых людей. Его паства, недовольная тяжёлыми условиями жизни в общине, стала поначалу роптать, а затем разбегаться. А вот что потом произошло с ними, будущими «солнечными жителями», потерявшими крышу над головой, семью? Увы, никто из моих прежних друзей ничего о Полине не слышал. Её следы потерялись на просторах нашей необъятной страны. Возможно, она бродит в обносках и ночует в подвалах или на свалках…

Права известная пословица «От тюрьмы и сумы не зарекайся»: путь от рафинированного интеллигента, принятого в элитарном обществе, до отверженного всеми «калики перехожего» драматически короток.

Но почему наше общество не борется с этими псевдопророками? Почему оно сначала выжидает, не окажется ли глава очередной секты всамделишным пророком, и только потом выясняет, что он за личность? Подсчитал бы кто-нибудь из социологов, сколько их легковерных жертв обретается среди бомжей!

Наталья ГОРСКАЯ

http://www.lgz.ru/archives/html_arch/lg402006/Polosy/5₁.htm