 |
| Народное радио | Александр Севастьянов | 26.09.2006 |
Ведущие: Игорь Сергеевич Шишкин.
Игорь Шишкин: Александр Никитич, в последнее время к нам на радио было очень много писем, звонков, приходили обращения по Интернету. Наши радиослушатели просили пригласить вас в прямой эфир, чтобы вы высказали свою точку зрения о состоянии межнациональных отношений в России, о перспективах развития русского движения в связи с теми событиями, которые происходили в нашей стране в последнее время. Самое яркое, это, конечно, событие в Карелии, но их целый ряд: это и Сальск, это и нападение так называемых антифашистов на русское национальное мероприятие в Петербурге, это многочисленные заявления представителей демократической, либеральной общественности с призывами к репрессиям против русского движения. Не так давно один из известных русскоязычных журналистов Александр Рыклин в своей статье о том, как милиция разогнала митинг в Москве, на котором студенты требовали выселить незаконных мигрантов из общежитий, прямо заявляет, что наоборот, африканские, чеченские, армянские студенты имеют гораздо больше оснований требовать выселения русских учащихся из общежитий российских университетов, институтов и училищ. Вот так, ни много ни мало. Далее он говорит о том, что, оказывается, русские банды ходят по городам и весям нашей страны, ищут всех, кто не русский, избивают их и убивают. Цитата: «Оттого, что эти милые люди называются „скинхедами“, они же русскими быть не перестают, не правда ли?». Вот такое в передовом журнале.
А дальше включаю телевизор. Там выступает тоже очень передовая русскоязычная ведущая Максимовская, рассказывает обо всех этих событиях и заявляет о том, что ксенофобия в России зашла уже так далеко, что терапевтическими методами с нею бороться поздно. А это означает, что методы должны быть хирургическими. Тогда я невольно вспомнил статью Эмиля Абрамовича Паина, которую мы с вами обсуждали два года назад в студии «Народного радио», в которой он пытался натравить власть на русское национальное движение и призывал именно к физическим репрессиям. Вот, в связи с этим, ваша позиция?
Александр Севастьянов: Моя позиция? Позиция не стороннего наблюдателя, поскольку я не отделяю себя от русского движения в целом, я, конечно, понимаю, что мой взгляд — это взгляд изнутри, но я пытаюсь быть объективным, пытаюсь как бы встать в позицию над схваткой, посмотреть на события, как говорят китайцы, взглядом лягушки и ласточки, то есть с нижней и верхней точки обзора. И я думаю о том, что в течение очень долгого времени русский народ повсеместно на всем пространстве бывшего Советского Союза подвергался страшным гонениям и унижениям, о которых русскоязычная пресса в основном молчала. Например, в Армении, в Грузии русских людей практически уже не осталось вообще. Вы знаете, что примерно вдвое сократился процент русских на Украине за эти 15 лет. Это самое страшное. Ведь мы всегда считали Украину братской страной, и украинцев считали братским народом. И, тем не менее, этот братский народ создал для русских такие условия жизни, что, если по переписи 89-го года 22 примерно процента составляли русские на Украине, сейчас 11 с половиной. Мы видим, что в Средней Азии русских практически не осталось. Кто смог оттуда убежать, убежали, а некоторые остались как заложники, да, в Туркмении. Им не позволяют уезжать, даже если они и хотят это. Не позволяют продавать свои дома, свои квартиры. То есть их держат практически в качестве заложников. Но в основном те, кто мог, оттуда уезжают. Мы знаем, что по переписи 90-го года в Дагестане было примерно 9% русского населения, сейчас осталось около 2%. В Ингушетии было 2% русского населения, не осталось вообще ничего. Из Чечни свыше трехсот тысяч русскоязычных и около 300 тысяч собственно русских, не говоря о том, что примерно 22 тысячи человек из русского населения там были просто убиты еще до 94-го года. И об этом русскоязычная пресса молчала. Они не говорили об этом, делали вид, что не понимают, к чему это приведет. Они не понимают, что русские долго запрягают, но быстро ездят, как говорил в свое время Бисмарк.
Игорь Шишкин: Александр Никитич, извините, вот здесь я с вами не согласен. Я думаю, что они изначально понимали, к чему это может привести. И вспомните, как только начинались еще демократические реформы, все наши прогрессивные русскоязычные деятели кричали, начали кричать об угрозе русского фашизма. О том, что завтра будут погромы, и что власть должна срочно каленым железом выжигать русское национальное движение. Они эту опасность, я думаю, чувствовали с 88-го года.
Александр Севастьянов: Но тут получилось, как в сказочке Толстого, когда мальчик кричал: «Волки! Волки», а волков все не было, и ему просто перестали верить. Так вот, надо сказать, что все эти 15 лет зрели гроздья гнева. Копилось ответное отношение русских людей по отношению к тем, кто их убивал, угнетал, грабил, выселял, выбрасывал, к тем, кто на их собственной территории объявлялся сначала в качестве гостя, а потом заявлял о своих каких-то хозяйских правах. Вот то, что собственно и произошло в Кондопоге. Ведь не секрет, что чеченская диаспора сегодня порядка 700 тысяч осталась в самой Чечне, и почти миллион чеченцев разъехалось по всей России. Только в одной Москве, по словам Шамиля Бероева, возглавляющего чеченскую общину, находится порядка 300 тысяч чеченцев. Но мы получаем постоянные сигналы, что даже в далекой Сибири или на Дальнем Востоке русские поселки и города переходят под контроль чеченцев и ингушей, которые приезжают в небольшом количестве, 30 — 50 человек, но за счет своей сплоченности, за счет коррупции, процветающей в административных российских сферах, за счет того, что эти люди зачастую не останавливаются перед крайними криминальными мерами и попросту терроризируют местное население, они получают контроль над рынками, получают контроль над производством, получают контроль над сельским хозяйством и ставят на колени местное население.
Игорь Шишкин: Было немало публикаций, например, о том, что в Орловской области весь рынок зерновых держала чеченская этническая преступная группировка, причем ее глава жил совершенно открыто и был ближайшим родственником одного из самых кровавых чеченских бандитов, в то время скрывавшемся в горах. Но, слава Богу, теперь уже бывшего бандита. Его ликвидировали.
Александр Севастьянов: С аналогичной ситуацией я столкнулся в Новгородской области, когда баллотировался в губернаторы в 2003 году. Там тоже целый город, там целый город, причем гарнизон офицеров-летчиков стоял, тем не менее, чеченцы их всех в свой строй запрягли. Короче говоря, ситуация зрела эта все 15 лет. Но за эти 15 лет инерция интернационализма она сама себя изжила. Фальшивость этой национальной идеи стала для всех очевидна, выросло новое поколение русских людей, которые не желают больше с этим мириться, которые уже не впитывали со школьной скамьи интернационалистическую пропаганду, которые жили живыми впечатлениями. А живые впечатления камня на камне не оставляют от интернационалистических воззрений. И вот это новое поколение не желает мириться с той ситуацией, которая сложилась сегодня в отношении русского народа в самой России и в ближайшем зарубежье, поэтому происходит резкий подъем русского движения. Мы видим это и в Петербурге, мы видим это и в Кондопоге, мы видим это в Сальске и еще в ряде мест. И мы видим, что русское молодое поколение уже теперь тоже не останавливается перед какими-то экстремальными мерами. В Петербурге недавно была арестована целая группа, которая делала ставку на партизанские методы борьбы, как они считали, с оккупантами. Руководитель этой группы был убит. Это очень симптоматично.
Игорь Шишкин: Александр Никитич, но это уже несколько иной поворот нашей беседы. Как вы считаете, можно ли говорить о том, что события последних месяцев и появление русских национальных группировок, которые ставят в центр своей деятельности экстремальные, насильственные меры, это приговор той национальной политике, которая проводилась все последние годы? Ведь нас ведь пытаются убедить в другом, в том, что национальная, миграционная политика — все было прекрасно, а все дело только в том, что есть гнусные русские ксенофобы, с которыми что ни делай, как не умасливай, они все норовят где-нибудь в темной углу поймать нерусского и зарезать его, как только появляется такая возможность. Даже Тишков, директор Института этнологии, сразу после событий в Кондопоге заявил, что эти события ни в коей мере не говорят о фундаментальных просчетах в области национальной политики. Это они тут же закричали. Для них это самое важное.
Александр Севастьянов: Что-то они молчали, когда в Киргизии и в Чечне в темных углах резали русских.
Игорь Шишкин: Одним ксенофобом становилось меньше, с их точки зрения.
Александр Севастьянов: С их точки зрения. У нас есть возможность заглянуть в наше счастливое будущее, и на примере так называемых высокоцивилизованных стран Франции, Англии, Германии увидеть не только то, к чему стремится в своем развитии национальная ситуация в Европе, но и объяснить, почему это произошло. Мы знаем, что в Англии настолько далеко зашли цивилизационные и этнические взаимоотношения, что там всю страну лихорадит, полиция не знает ни сна, ни отдыха, и правильно делает, потому что действительно опасность сегодня подстерегает обычных англичан на улицах, и в аэропортах, на вокзалах, везде. А началось это в сороковые годы, и начиналось все очень мирно, очень тихо. Дело в том, что после войны Великобритания испытывала определенный упадок. Люди разъезжались на какие-то более перспективные рынки труда, меньше рожали, меньше хотели работать, и образовался определенный вакуум, возник дефицит трудовых ресурсов. И они ничего умнее не придумали, как заполнять этот дефицит за счет выходцев из бывших британских колоний. То есть они смотрели только на политэкономическую составляющую исторического процесса, совершенно закрывая глаза на этнополитическую составляющую, как будто ее нет, как будто нужно решить один простой вопрос: нехватка рабочих рук.
В результате этой британской миграционной политики за полвека только индопакистанцев стало на Британских островах два миллиона, примерно столько же выходцев из стран Карибского бассейна, и примерно миллион негров, хотя в начале ХХ века была всего одна тысяча цветных на всю Англию. Вот такая динамика. Надо побывать в Лондоне и увидеть все это: напряжение, которое царит на улицах, когда люди с опаской входят в метро, оглядываются, кто сидит рядом. Недальновидность британского правительства, проявленная в свое время в этом отношении, привела к тому, что в лондонской газете открыто печатается призыв руководителей мусульманской уммы: превратим наших детей в живые бомбы, а вслед за этим гремят взрывы в лондонском метро, на улицах Лондона, в автобусах и так далее.
То же самое и во Франции. В 1973 году первые расовые столкновения между французами и иммигрантами вспыхнули в Марселе. Это были вооруженные столкновения. Французы были недовольны притоком цветных иммигрантов и поднялись и по-своему пошли разбираться с пришельцами. Было убито восемь алжирских иммигрантов, но правительство заняло предательскую позицию по отношению к своему народу, и это французское национальное антииммигрантское движение было подавлено. И год за годом иммигрантам предоставлялись все большие льготы и преимущества, в результате чего в Марселе, например, коренных французов вообще не встретить. Марсель превратился полностью в город иммигрантов.
Игорь Шишкин: Во что превратился Париж, мы не так давно имели возможность наблюдать.
Александр Севастьянов: Да. А в своем развитии эта ситуация вылилась в осенне-зимние погромы в парижских пригородах и в целом ряде французских городов. Причем, ведь бунтуют не какие-то там нищие, которые приехали за куском хлеба, за черной работой из своего Сомали или из стран Гвинейского бассейна залива, а им не дают, и вот они бунтуют. Ничего подобного. Это бунтуют люди уже второго и третьего поколения, которые родились и выросли во Франции, которые учились в Эколь Нормаль, но для которых Франция не стала родной. Это для них по-прежнему чуждая, враждебная культура, они ее ненавидят. Я тогда с ужасом подумал, что если сейчас жгут автомобили, то, не дай Бог, завтра взорвут Нотр-Дам или Лувр, или Эйфелеву башню. И оказалось, как в воду глядел, потому что через полгода полиция арестовала группу цветных иммигрантов, которые готовили взрыв именно Эйфелевой башни.
То же самое было в свое время в Америке, когда в 1957 году в маленьком городке Литл-Рок белое население восстало против того, чтобы их дети ходили в одну школу с черными, потому что они там научатся дурному, или их там будут обижать. Что сделал президент Эйзенхауэр? Он направил десант в две тысячи вооруженных парашютистов в этот Литл-Рок, чтобы подавить возмущение белых, и силой ввести такое положение, при котором белые и черные будут ходить в одну школу. Это был демонстративный шаг — Эйзенхауэр предал белое, коренное население своей страны. Во что это вылилось, всем известно: сейчас уже два латинских штата в США прямо ставят вопрос об отделении, начинают об этом говорить в пяти «черных» штатах, и межнациональная напряженность в Америке растет не по дням, а по часам.
Игорь Шишкин: Александр Никитич, вы сейчас привели примеры разных стран, которые проводили подобную национальную миграционную политику. Последствия везде одни и те же. Но у нас ведь есть осложняющие обстоятельства. Там можно было говорить, например, на примере той же Великобритании об ошибках национальной политики. У них действительно был дефицит рабочей силы, и они стали ввозить. Они были воспитаны на культуре Просвещения, на том, что в ХХ веке нации отомрут и так далее, и так далее.
Александр Севастьянов: Да, «свобода, равенство, братство».
Игорь Шишкин: Во-первых, у нас сейчас ситуация иная. Мы видим эти примеры, и наши власть предержащие тоже это видят и очень хорошо знают. Во-вторых, у нас нет дефицита рабочей силы. Это тоже все очень хорошо знают, но это искусственно нагнетается. А из этого следует только один вывод: какие-то силы хотят, чтобы события в России пошли по такому же пути, как в Великобритании, во Франции, в Америке.
Александр Севастьянов: То есть нас пытаются силой запихнуть в заведомо гибельный путь. Совершенно верно. Вы правильно сказали.
Игорь Шишкин: И при этом максимально использовать совершенно здоровую попытку населения отстоять свои права, быть хозяином в своем собственном доме для того, чтобы натравить власть на это население. А тогда ведь народ не будет воспринимать эту власть. Как только однажды власть совершит то, к чему сейчас ее все призывают, не зря эта Максимовская говорила, что терапевтические методы уже не действуют. Требуют хирургии, требуют крови.
Александр Севастьянов: Они играют с огнем, они не понимают, чем это кончится. Если кровь прольется, как это случилось когда-то 9 января 1905 года на Дворцовой площади. Если народная кровь прольется в столкновении с правительственными войсками, это будет означать, что назад пути уже нет, значит, мы двинемся семимильными шагами к русской национальной революции, которая сметет и недальновидную антинародную власть, и ее советников. Вы упомянули одного из таких советников, господина Тишкова. Ведь это очень зловещая фигура. В конце восьмидесятых годов он выступил в журнале «Коммунист» со статьей о нациях и государствах, и был взят на заметку демократами первой волны как «свой» человек. Он и кандидатскую, и докторскую диссертации защищал по национальным отношениям в Канаде, занимался индейцами Северной Америки. Он вообще питал симпатию к американским стандартам в национальной политике. Для него это образец, эталон, и он публично заявляет, что никаких наций нет, что это все выдумки, что никаких этносов не существует, это все интеллектуальные конструкты, он все время пишет о том, что мы должны создать политическую нацию. То есть нацию, как гражданское сообщество, россиянскую нацию, а мешают этому русские националисты, которых нужно всячески репрессировать. Эта позиция очень убежденного человека. И беда в том, что этот убежденный человек оказывается периодически либо во власти, как это было во времена Гайдара, когда он занимал пост фактически министра по делам национальностей, так и сейчас, когда он возглавляет комиссию по толерантности в Общественной палате при президенте России. Это очень ответственный, серьезный пост. К его словам прислушиваются, а слова его, мало того, что они исходят не из российской ситуации, так они еще и противоречат российским интересам, интересам русского народа, во всяком случае.
Игорь Шишкин: Александр Никитич, но здесь есть одна серьезная проблема. Вы говорите о том, что подобная недальновидная политика, призывающая огнем и мечом подавить русское национальное движение, всех ксенофобов и русских фашистов, обернется тем, что вновь необратимо настанет 1917 год, который оправдывали событием, происшедшим 9 января 1905-го года.
Александр Севастьянов: Да, мы живем в ожидании Гапона. Если найдется человек, который осмелится повести народ на Кремль, то после первой же крови это движение будет уже необратимым и неудержимым.
Игорь Шишкин: Александр Никитич, а не кажется ли вам, что есть силы, которые как раз очень хотят, чтобы этот Гапон нашелся. Ведь тогда Гапон тоже взялся не с неба свалился. Были силы, которые специально провоцировали столкновение населения с властью, чтобы власть пролила кровь населения. И народ увидел, эта власть не его, что с ней он дела иметь не будет. Потом эта третья сила, русскоязычная, так ее условно назовем, и оказалась в 1917 году у кормила власти. Не кажется ли вам, что сейчас они пытаются сделать то же самое?
Александр Севастьянов: Сила эта в итоге плохо кончила.
Игорь Шишкин: Но для России это было тоже очень и очень плохо. Меня не интересует то, что было потом с этой третьей силой, нет никакого интереса обсуждать их тяжкую судьбу в ГУЛаге или еще где-то. Меня больше интересует то, что они сделали с Россией, и может ли та национальная и миграционная политика, которая сейчас проводится, привести к появлению Гапона.
Александр Севастьянов: Да, если сегодня правительство предает коренное население, и встает на сторону приезжих, то это не только не послужит основой для благоприятного прогноза, для мирного развития событий, а наоборот, завтра дети этих мигрантов, освоившись и почувствовав себя хозяевами в своих анклавах, начнут переделывать страну на свой лад, и уже вступят в открытый, может быть, даже в вооруженный конфликт с тем самым правительством, которое когда-то так недальновидно позволило осесть, размножиться и почувствовать себя защищенными. Это первое, о чем я хотел сказать.
И второе. Мы ведь годами уже бьем в колокола, кричим о том, что если не убрать причину, то не справиться и со следствием, но нас, к сожалению, не слышат. Ведь подъем русского движения, и тот факт, что русское движение приобретает сейчас нелегитимные формы, а, попросту говоря, превращается в своего рода партизанскую борьбу, не прикрыть никакими лавровыми или фиговыми листками теоретических рассуждений. Это есть на самом деле реакция на бесправное положение русского народа. Это реакция на то, что русский народ вытесняют, выдавливают из легального политического пространства.
В нашей стране 21 народ имеет свою суверенность и государственность: татары, башкиры, якуты и так далее. Но самый большой народ, русские, не имеет ни своей государственности, ни своей суверенности. Можно перечислять довольно долго поражения в правах русского народа. Власть делает вид, что так и надо, что вообще русских проблем нет, что у русского народа нет своих прав и интересов, и, следовательно, некому и незачем эти права и интересы выражать, а потом удивляется, что начинаются какие-то нелегитимные проявления, пытается мобилизовать полицейские силы. Так вот, надо прямо и честно смотреть в лицо событий, в лицо своей судьбе и понять, наконец, что если и дальше правительство будет так игнорировать законы и права русского, государствообразующего народа, то оно получит такое развитие событий, которого на самом деле не хочет никто.
Игорь Шишкин: Я думаю, что как раз и есть сила, которая в этом заинтересована, которая ждет и не дождется, когда такое развитие событий пойдет, потому что, повторяю, Гапоны с неба не берутся, Гапонов кто-то подготовит и кто-то вовремя поставит, и кто-то вовремя проплатит, чтобы с той стороны выстрелили. Провокация сейчас очень даже возможна, и власть сейчас должна понимать, откуда идет опасность.
У нас много телефонных звонков. Слово нашим радиослушателям. Алло, вы в эфире.
Анатолий: Я по национальности финн. Вот известное стихотворение Пушкина «и гордый внук славян, и финн, и ныне дикий тунгус, и друг степей калмык». В средствах массовой информации, и вообще в разговоре, всегда речь идет обязательно о братьях-славянах, значит, о русских, а никто никогда не говорит о братьях-финнах, как будто их нет, хотя это основная составляющая вообще русского народа.
Игорь Шишкин: Финно-угорская составляющая в русской крови очень значительна.
Александр Севастьянов: Дело в том, что и финны, и славяне, и германцы — это потомки кроманьонского человека, которые в свое время в полном соответствии с учением Дарвина о расхождении признаков разделились на отдельные этносы, поэтому мы с вами принадлежим к одной расовой группе, и у нас действительно есть основания предполагать некое братство в далеком прошлом. А что касается присутствия финно-угорской крови в составе русской этничности, то это тоже имеет место. Рюрика призвали пять племен, которые находились в союзе между собой, но не могли договориться о старшинстве. Среди них три племени были именно финскими — весь, меря и чудь. Племя весь отчасти сохранилось в виде вепсов. Вепсы — реликт веси. Вообще, так уж резко проводить границу между славянами и финно-угорскими этносами, которые живут в России, я бы, наверное, не стал. Слава Богу, наша история не отягощена ни серьезными взаимными противостояниями, ни серьезным кровопролитием. Немного по-другому приходится смотреть на вещи, листая отчеты о политической жизни сегодняшней Финляндии, в которой русофобия — это излюбленный конек политиков, политологов, журналистов, которые сталкивают, к сожалению, лбами наши народы. Но мы их примеру следовать не будем, так что — большой вам братский привет.
Игорь Шишкин: У нас есть телефонные звонки. Алло, вы в эфире.
Сергей: У меня есть аргумент для Тишкова и других деятелей, кто говорит о русском фашизме и о русофобии. Граждане Чечни могут свободно ходить по русским городам без охраны. Надо предложить этим русскоязычным деятелям приехать в Чечню и походить без охраны по горным аулам. Я думаю, вряд ли кто-либо из них вернется назад в Москву, а если вернется, то только за выкуп.
Александр Севастьянов: Очень хороший пример. Ведь получается, что приезжает какая-то часть чеченской диаспоры в какой-то русский городок, в ту же Кондопогу. И они начинают себя вести там и жить там не по тем правилам, не по тем нормам, которые исстари сложились в Кондопоге. Они продолжают там жить по тем нормам и правилам, по которым они жили у себя в горных аулах. Но ведь если мы, в свою очередь, будем следовать чеченским правилам, то за каждого русского, убитого чеченцами в той же Кондопоге, мы обязаны вырезать всю семью убийцы. Хотите жить по вашим законам? Но ведь тогда русская же милиция встанет на защиту чеченцев. Понимаете, какой парадокс?
Игорь Шишкин: Но я думаю, что нам и не нужно жить по чужим правилам. Нам нужно сделать так, чтобы мы могли в своей стране жить по своим правилам.
Александр Севастьянов: Я хочу, чтобы чеченцы уважали наши обычаи, традиции и законы.
Игорь Шишкин: Недавно я слышал, как в эфир одной русскоязычной радиостанции звонили люди, которые называли себя представителями той или иной этнической общины и возмущенно спрашивали, почему они постоянно слышат, что они должны жить по каким-то русским правилам, должны учитывать какие-то правила, раз все народы в стране равноправны. Пусть, мол, русские учитывают наши правила. Ведущие этой радиостанции очень радовались такой постановке вопроса.
Александр Севастьянов: Я поделюсь своим личным опытом. Мне в свое время повезло — в молодости я провел полгода в экспедиции в горах Кабардино-Балкарии, в Верхнем Чегеме, маленьком балкарском поселке. Я вел себя именно так, как полагалось вести себя молодому человеку балкарской национальности. Я никогда не курил, меня никогда не видели выпившим, я никогда не выходил из дому в шортах и даже рукава рубашки никогда не закатывал. Я понимал, что у этого крохотного клочка земли, прекрасного, но весьма отдаленного от нашего уклада, есть свой хозяин, и я должен вести себя так, как предписывает хозяйский регламент. И вот, можете себе представить, иду я, 20-летний мальчишка, по улице, где сидят три старухи-балкарки и прядут шерсть. Я прохожу мимо, и вдруг они, как по команде, вскакивают, отвешивают мне поясной поклон. Я просто остолбенел, говорю — что случилось, чем я заслужил такой успех? Они мне в ответ: «Мы тебя уважаем, потому что ты нас уважаешь». Я на всю жизнь запомнил этот эпизод, и когда смотрю, что происходит в наших русских городах, я спрашиваю себя, почему же приезжие из Кавказа не ведут себя у нас так, как я вел себя у них, с таким же уважением, с таким же трепетным отношениям к нашим порядкам, к нашим нормам?
Игорь Шишкин: У нас еще один звонок. Алло, вы в эфире.
Елена Петровна: Скажите, пожалуйста, а почему Столыпин отменил черту оседлости?
Александр Севастьянов: Столыпин плохо знал еврейский вопрос. Он полагал, что, если евреям предоставить общегражданские права, они снизят накал этнического напора, своей этнической политики. Это была ошибка.
Игорь Шишкин: Подводя итог нашей сегодняшней передачи, можно сказать о том, что события последнего месяца показали, что национальная политика, миграционная политика российских властей за последние 15 — 20 лет заложила под страну бомбу. Действительно, есть межнациональное напряжение, сколько бы ни пытались списать все происходящее на неких русских негодяев-ксенофобов, и убеждать всех, что в остальном все хорошо. Есть реальные противоречия, есть напряжение, к которому легко поднести спичку, и сразу вспыхивает, как показали события в Карелии.
Александр Севастьянов: И есть очень мрачные перспективы, как показывают события в Англии и Франции.
Игорь Шишкин: Да. И есть, к сожалению, очень мощные силы, которые хотели бы, чтобы эта спичка сработала, и чтобы Россия погрузилась во мрак братоубийственной войны. Рассматривая сейчас эти события, нужно понимать, что главное для того, чтобы сохранить страну, сохранить межнациональный мир и избавиться от проявлений экстремизма, надо, как вы правильно сказали, ударить по причинам, а не по следствиям, и разобраться с теми, кто сейчас создает эту бомбу, и кто подносит запал. Я имею в виду таких господ, как Тишковы, Паины, Максимовские, Рыклины и им подобные.
Александр Севастьянов: Я считаю, что правительство должно проявить силу и мужество, и встать открыто, ясно и последовательно на сторону государствообразующего народа России, если оно не хочет распада нашей страны.
Игорь Шишкин: Наше эфирное время подошло к концу. До свидания.
