 |
| Православная газета г. Екатеринбург | 25.09.2006 |
Когда Алексей повзрослел и пришло ему время жениться, он подыскал невесту и хотел уже обручиться с ней, как неожиданное обстоятельство изменило его намерения. В те времена молодежь собиралась по деревням на беседы. Благочестивые люди не одобряли эти беседы. Были там и рассказы нецеломудренные, и вольное обращение, и веселье зачастую переходило границы христианского благочестия. Алексей просил свою невесту не посещать эти беседы, но девушка не послушалась. Тогда благочестивый юноша задумался: если, еще будучи невестой, она не слушается, то что будет, когда станет женой. И задумывался он еще о многом: о времени, о происходящем вокруг, — его чуткая душа ощущала, что рушится устроение всей русской жизни.
Алексей отложил сватовство и пошел в Кривоезерскую пустынь. Настоятель монастыря принял юношу послушником. Через год он вернулся домой, но стал жить не в родительском доме, а в баньке. Вскоре они с отцом поставили в огороде келью, где Алексей молился все свободное время.
Наступил март 1917 года. Новая власть присылала указы о создании сельсоветов. Односельчане решили, что новая власть должна быть справедливая, святая, а, значит, кому быть председателем сельсовета как не Алексею Ивановичу? Став председателем, Алексей не переменил своих обычаев — продолжал много молиться, посещать церковные службы.
Через год из города прислали своего председателя сельсовета, и Алексей Иванович, оставив эту должность, практически полностью порвал с миром и уединился в своей келье. Так прошло девять лет. В 1928 году он принял на себя подвиг юродства. Теперь блаженный жил, где придется, одевался в лохмотья, никто не знал, где он ночует, и всегда его появление было неожиданностью.
Для крестьян наступили тяжелые времена. Их выгоняли из собственных домов, отбирали все. А блаженный Алексей уже ходил по селам и предупреждал тех, кто будет выслан. Однажды он пришел в гости к сапожникам-торговцам совершенно нагой. Те подивились, а вскоре к ним приехали представители власти и вывезли все их имущество до последней ложки и нижнего белья. Раздетые они стояли у своих домов, которые теперь им не принадлежали, не имея права ничего из них взять. Бывало, что блаженный приходил в какое-нибудь село, выбирал дом и начинал его мерить. Затем он называл хозяевам какую-то совершенно несуразную цифру, над чем все смеялись. Но проходило время, хозяина дома арестовывали и давали именно такой срок — столько лет, сколько называл юродивый.
Однажды блаженный Алексей во время службы вошел в храм — на голове шапка, в зубах папироска. Он пошел по храму, заложив руки за спину и не обращая ни на кого внимания. Прихожане растерялись, но вскоре поняли, что предсказывал им юродивый. Храм был закрыт, и по нему дерзко расхаживали рабочие в шапках, с папиросами в зубах — они перестраивали храм под клуб.
Видя странное поведение Алексея Ивановича, многие гнали его и смеялись над ним. Ходил он всегда в одном и том же кафтане до колен, окруженный деревенскими мальчишками, старавшимися ему как-нибудь досадить. Несколько раз власти арестовывали его и направляли в костромскую психиатрическую больницу, но всякий раз врачи признавали его здоровым и отпускали. Задолго до начала массового разрушения и закрытия церквей блаженный говорил, что наступит время, когда в России почти все храмы будут закрыты, но Господь пошлет лютую кару, войну, и люди очнутся и часть храмов вновь будет открыта, но тоже ненадолго: в 60-м году наступит новое гонение, снова будут закрывать храмы и все истинно верующие понесут тогда много скорбей.
Много сохранилось в памяти людей предсказаний блаженного, которых поначалу никто не понимал. Одной маленькой девочке Алексей Иванович постоянно говорил: «Дай четверть, дай четверть». Девочка смущалась, а поняла все через много лет, когда вышла замуж за пьяницу, который частенько повторял эти слова. Шел однажды блаженный по полю, где мужики с бабами жали лен. Остановился и сказал: «Ой, молитесь Богу! Ой, как загремит!». Мужики вспомнили об этом, когда вскоре началась Финская война и их взяли на фронт.
Знал блаженный и о своей судьбе. Несколько раз он говорил близким о своих похоронах, но те только удивлялись: Алексею Ивановичу едва исполнилось пятьдесят лет, он был крепок и ничем не болел. Однажды, попрощавшись с родными, блаженный отправился в деревню Парфеново, где его уже поджидали, чтобы арестовать. Поместили юродивого к преступникам. Он молился день и ночь. Никто не знал, когда он спал и когда ел, скудный паек он почти весь раздавал. Обвинить блаженного было не в чем, и следователи, чтобы он сам оговорил себя, прибегали к пыткам — ставили его босыми ногами на раскаленную плиту.
Вскоре молва о странном узнике облетела тюрьму, и ее начальник пришел поглядеть на блаженного. «Все говорят, что ты святой, — сказал он, — ты что скажешь?». — «Ну, какой я святой. Я грешный, убогий человек». — «Это правильно. У нас святых не сажают. Святые преступлений не совершают, а если посадили, значит, есть за что. Тебя за что посадили?». — «Так Богу угодно», — кротко сказал блаженный, а затем неожиданно добавил: «Что ты со мной говоришь, когда у тебя дома несчастье!». Начальник удивился, но домой не пошел, а вечером узнал, что его жена повесилась. С тех пор он стал искать случая, чтобы отпустить юродивого. Однако, измученный пытками, блаженный Алексей попал в тюремную больницу и там скончался.
Тело его было выдано родственникам и погребено на одном из кладбищ города Кинешмы. 25 сентября 1985 года честные останки блаженного были перенесены в храм села Жарки. В августе 1993 года состоялось причисление блаженного Алексея Ивановича к лику святых. В настоящее время его мощи пребывают в Свято-Введенском женском монастыре города Иваново.
