 |
| АиФ Петербург | Виктор Геманов | 21.09.2006 |
Отношение к ней у россиян меняется с плюса на минус с легкостью необыкновенной. То мы кичились «героическим прошлым», то стали его стыдиться. Традиция сохраняется лишь в том, что выдающиеся личности остаются непризнанными при жизни, на пьедестал их возносят посмертно. Случается, что и потом вокруг имени не прекращается борьба. Яркий пример — судьба Александра Маринеско. Калининградский писатель капитан 2-го ранга в отставке Виктор Геманов написал книгу «Триумф и трагедия подводника Александра Маринеско», она стала номинантом премии, а Геманов был награжден именным кортиком Главкома ВМФ Владимира Масорина.
Столкновение с лауреатом
— Виктор Степанович, имя Маринеско продолжает вызывать неоднозначные реакции?— Даже на международном уровне. У меня было столкновение с лауреатом Нобелевской премии Гюнтером Грассом! Он приезжал в Калининград с книгой «Траектория краба», в которой описал катастрофу лайнера «Вильгельм Густлов», потопленного подлодкой «С-13». Я прочел этот роман, Бог ты мой, какая там грязь, сколько ошибок! На встрече Грасс брякнул (извините за выражение!): «Подвиг ли это, потопление „Густлова“? Почему Маринеско присвоили звание Героя Советского Союза? Зачем поставили ему памятник?» Пришлось ответить пословицей: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят», а еще сказать заслуженному писателю, что если уж он берется за историческую вещь, называет фамилии, приводит факты, нужно все проверять. А его позиция? Он подробно пишет о том, как тонули дети: Кто же кроме самих фашистов виноват, что на военном корабле оказались дети, женщины и старики! Но на «Густлове» были и сто экипажей для новых подводных лодок, с помощью которых Гитлер планировал тотальную подводную войну, выбивание из игры Англии, а потом Америки.
На обсуждении книги Грасса выступил немец, бывший подводник: «Я бы тоже торпедировал военный транспорт. Как еще должен действовать командир?» Зато один наш деятель культуры понес такую ахинею против Маринеско, что мне захотелось плюнуть и сказать: «Да ты же не российский мужик! Что ты лижешь иностранцам подметки?»
Гонения на автора
— У вас были неприятности из-за книги?У меня был такой метод: задавал один и тот же вопрос об одном и том же факте четверым. Если как минимум трое говорили одинаково, значит — достоверно. После выхода книги хлынула лавина писем, что-то невообразимое! Я узнал такие новые подробности, что в 1976-м напечатал дополненное издание. Но в 80-е начались новые гонения на Маринеско, меня вызывали в особый отдел, в политуправление. Горькими были 1988−1989 годы — лилась грязь на Маринеско даже в центральной военной газете «Красная звезда», даже в нашей флотской, в которой я служил. Мне выговаривали: «Ты за что взялся!?» — «Я взялся приподнять нашу славу, а вы ее губите». Ушел из газеты, хлопнув дверью.
Мы, единомышленники, создали комитеты в защиту Маринеско в Ленинграде, Одессе, Калининграде и Мариуполе и еще 14 групп содействия. Собрали более 110 тысяч подписей, чтобы разобрались, воздали должное подвигу. И вот в 1990 году вышел указ о присвоении Маринеско звания Героя Советского Союза.
— Справедливость окончательно восторжествовала?
— Нет, потому что командир неразрывно связан с экипажем, а экипаж так и не получил звания гвардейского. Кроме того, награды поначалу предусматривались очень высокие: командиру — Героя, старпому — орден Нахимова, остальным — ордена Ленина, Красного Знамени, Красной Звезды. А получили на две-три ступени ниже. За что были обижены люди? Значение подвига каждого моряка так до конца и не оценено. Тем нужнее честная историческая книга.
Наказание свыше?
— Приходит в голову мысль, что трагизм судьбы Маринеско — это наказание «свыше», ведь «С-13» потопила 12 тысяч человек.— Совершенно не согласен. Боевые действия не зависят от личности исполнителя, тут нет злого умысла, а есть стечение обстоятельств. От командования радиограмма на подлодку была такая: «Начинается бегство фашистов из Восточной Пруссии: В первую очередь топить крупные боевые корабли и транспорта». Дело командира — исполнять приказ. Он его исполнил, причем риск для самой «С-13» был почти стопроцентным, чудо, что Маринеско сумел вывернуться.
— В тяжелой судьбе не может не быть личной вины.
— Маринеско не был военным человеком до мозга костей, у него оставались привычки гражданского моряка: видит, что не так, прямо в лоб начальству и говорит: А какой начальник легко это воспримет? И еще страшная ошибка, кстати, об этом он сказал своей старшей дочери в госпитале накануне смерти, что его до последнего дня мучает то, что случилось в Турку — когда он загулял и остался на две ночи у шведки. За такое можно было попасть под трибунал и под расстрел в 24 часа. Но отцы-командиры сумели перебороть себя, командующий флотом сказал: «Гоните его в море, вернется — разберемся». Он вернулся, потопив «Густлова» и крейсер «Генерал фон Штомберг».
Подводник — великая честь
— Как получилось, что вы взялись за книгу о Маринеско?— Все-таки трудно примириться с тем, как обошлась с героем родина.
— Простые моряки считали его богом войны, называли батей. Ой, как трудно такое отношение завоевать! Он был умница великий. В своей книге я хотел показать, за что Маринеско если не любить, то уважать. Мне кажется, и к истории надо относиться так же.
Елена ПЕТРОВА
