 |
| Седмицa.Ru | Андрей Яшлавский | 19.09.2006 |
Архиепископ Феофан Прокопович
 |
| Архиепископ Феофан (Прокопович) |
Здесь, снова обратившись в Православие, он стал преподавать в академии сначала пиитику, потом риторику, философию и, наконец, богословие. По всем этим предметам Феофан Прокопович составил руководства, очень замечательные для своего времени ясностью изложения и отсутствием схоластических приемов.
Будучи преподавателем пиитики и удовлетворяя обычаю, требовавшему сочинения драматических представлений для школьников сцены, Феофан написал «трагедокомедию»: «Владимир», в которой, изображая победу христианства над язычеством и осмеивая жрецов, как поборников суеверия и невежества, выступил горячим защитником просвещения и сторонником начатой уже Петром Великим решительной борьбы со старыми русскими предрассудками.
Восторженным панегириком преобразовательных начинаний государя явился Феофан также и в своих проповедях, одна из них — по случаю Полтавской победы 1709 г. — была, по приказанию Петра, переведена на латинский язык самим автором. В 1711 г. Феофан был вызван в царский лагерь во время турецкого похода, а по возвращении оттуда назначают игуменом Братского монастыря и ректором академии.
Продолжая свою преподавательскую деятель, он издал ряд популярных рассуждений, диалогов и проповедей о различных богословских вопросах. Все эти сочинения отличаются живым и остроумным изложением и стремлением к критическому анализу. Феофан является заклятым противником всего католического в науке и жизни и поклонником новой европейской науки, созданной Бэконом и Декартом; он решительно выступает с резким, принципиальным отрицанием всякого авторитета духовенства как учительского сословия, требуя свободного, критического отношения ко всем научным и жизненным вопросам и опровергая старую теорию о первенстве духовной власти над светской и вообще о первенстве духовенства над всеми прочими общественными классами.
С такими взглядами на значение и положение духовенства в государстве, Феофан естественно должен был стать сторонником сильной светской власти в ее стремлении к реформам церковным и государственным. Петр Великий, узнав образ мыслей Феофана и убедившись в его выдающихся способностях, в 1716 г. вызвал его в Петербург. Здесь Феофан сначала выступил в качестве проповедника-публициста, разъясняя действия правительства и доказывая необходимость преобразований, а также осмеивая и сатирически обличая ее противников.
Из этих проповедей особенно замечательны слово о царском путешествии за границу и «слово о власти и чести царской» (1718), посвященное доказательству необходимости для России неограниченного самодержавия, причем проповедник особенно вооружался на «богословов», полагавших, что власть духовная выше светской.
В 1718 г. Феофан рукоположен во епископа Псковского. С этого же времени он становится главным помощником Петра Великого в делах духовного управления. Через его руки проходят, им составляются, или, по крайне мере, редактируются все важнейшие законодательные акты по делам Церкви; он пишет, по поручению царя, предисловия и толкования к переводам иностранных книг, учебники, богословские и политические трактаты и прочее. Им составлен «Духовный регламент» (1720), написаны предисловие к Морскому уставу (1719) и «слово похвальное о флоте российском», краткое руководство для проповедников, «Объявление» о монашестве (1724), трактат о патриаршестве, «Первое учение отрокам», рассуждения о браках с иноверцами, о крещении, о расколе, подробный комментарий к «Уставу о престолонаследии», — под заглавием: «Правда воли монаршей во определении наследника державы своей» и многое другое.
С 1720 г. Феофан был архиепископом Новгородским и вскоре затем сделался первенствующим членом Святейшего Синода. В то время, как представители великорусской церковной партии и старшие иерархии из киевских ученых, руководителем которых был архиепископ Стефан (Яворский), в своих воззрениях на отношение светской власти к духовной, а также и в некоторых богословских вопросах, склонялись к католическому учению, Феофан стоял на точке зрения близкой к убеждениям протестантских богословов, среди которых он имел немало друзей и почитателей.
Обладая ясным логическим умом и язвительным остроумием и выступая, притом, во всеоружии огромной эрудиции, он являлся в своей полемике очень опасным противником, — тем более, что его политические убеждения, основой которых была теория так называемая «просвещенного деспотизма», всецело разделялись государем. При таком положении дела многочисленные враги Феофана не имели возможности ему вредить.
После смерти Петра Великого обстоятельства изменились. Староцерковная партия подняла голову и направила свои удары на Феофана. Ему пришлось выдержать ожесточенную и опасную борьбу, отражая обвинения уже не столько богословского, сколько политического характера. Эта борьба могла бы кончиться для него неблагополучно, если бы ему не удалось искусно воспользоваться обстоятельствами вступления на престол императрицы Анны и стать во главе той партии «среднего чина людей», которые разрушили замыслы «верховников» подачей государыне известной челобитной о восстановлении самодержавия. Благодаря своему деятельному участию в этом событии, Феофан вновь приобрел прочное положение при дворе и в Синоде — и обрушился на своих старых врагов, полемику с которыми на этот раз повел уже не столько в литературе, сколько в застенках тайной канцелярии.
Прежний горячий защитник реформы, действовавший во имя интересов просвещения, в котором он видел единственный залог блага России, теперь, при изменившихся условиях русской жизни, хотя и старается ограждать результаты реформы от посягательств реакции, но по существу своей роли официального проповедника-публициста обращается из деятеля прогрессивного в строгого консерватора и становится панегиристом, оправдывающим существующий порядок даже и в тех случаях, когда он противоречил его собственному идеалу. Впрочем, и в эту тяжелую для него пору Феофан все-таки оставался человеком, высоко ценившим и, по возможности, отстаивавшем науку и просвещение.
В лучших своих произведениях Феофан является представителем критическо-обличительного направления. Исходя из понятий современного ему научного рационализма и протестантской теологии, он отрицательно относится к старым формам русской церковной и общественной жизни, которые считает особенно благоприятствующими процветанию невежества или показной псевдоучености, ханжества и суеверия; во имя выставленного им идеала просвещенного человека и сильного своим просвещением государства, он сатирически изображает современную ему русскую жизнь и в этом смысле может быть назван первым сатириком, первым представителем того направления, к которому впоследствии примкнули наши лучшие литературные силы.
Его влияние на Кантемира, сатиры которого нередко являются только перифразом проповедей Феофана, было чрезвычайно сильно; не подлежат также сомнению и влияние его на В.Н. Татищева, взгляды которого на русскую историю и современность вырабатывались, можно сказать, в школе Феофана. Феофан умер 8 сентября 1736 г.
Его сочинения на латинском языке изданы в XVIII веке в Кенигсберге и Лейпциге Дамаскиным Семеновым-Рудневым, Иакинфом Карпинским, Давидом Миславским; некоторые переводились на русский язык. «Слова и Речи» изданы в 3-х частях (СПб., 1765).
(По материалам веб-сайта «Русский биографический словарь»)
* * *
Размышления о богословских взглядах архиепископа Феофана (Прокоповича)
Андрей Компанеец
Одним из таких деятелей был Феофан Прокопович, архиепископ Новгородский. Дошедшие до нас скудные воспоминания о его жизни свидетельствуют, что родился он в 1667 г. (по другим данным, в 1681 г.) в Киеве в купеческой семье и назван был Елисеем. После скорой смерти родителей опекуном ребенка стал его дядя по матери, ректор Киево-Могилянской академии Феофан Прокопович. Он и отдает Елисея в академию, которую (по традиции, ставшей в последующем закономерностью для большинства талантливых личностей России) покидает, не доучившись. Виной тому — бедственное состояние студента. В поисках заработка и знаний 17-летний юноша отправляется заграницу. В 1702 году, после длительного и полного впечатлений и новых открытий путешествия по Европе, Елисей возвращается домой и в 1705 году принимает монашеский постриг с именем Феофан и фамилией своего дяди — Прокопович. В то же время он начинает читать лекции в Киевской академии, где преподает поэтику, риторику, философию и теологию. Феофан с усердием принимается за научную работу и из-под его пера выходит множество трудов.
В них мыслитель последовательно излагает свою систему взглядов на мир и человека, свое понимание Бога и научного познания. И, как мы убедимся ниже, часто эти мысли служили достаточным поводом для обвинения Феофана Прокоповича в ереси.
Лейтмотивом большинства его трудов стала опора на научное знание, на принципы критического исследования любого предмета, в том числе предмета веры и самой веры. Примечательно, что из своих лекций в академии он исключил курс метафизики. Его он заменил математикой. Из тройки наук — философия, естествознание и богословие, как отмечает В.М. Ничик [1], — он отдавал предпочтение двум первым. Выделяя философию в отдельную науку, Прокопович, однако, не всегда умеет разграничить предметы этих двух дисциплин и принципы исследования этих предметов. С одной стороны, он не принимает ссылку на Библию как философский аргумент: «Не следовало бы философу рассуждения свои доказывать историею и Священного Писания доводом» [2] (одного этого может быть достаточно, чтобы обвинить Прокоповича в ереси, ведь у настоящего исследователя главный принцип пронизывает собой всю систему мировоззрения, а не действует в какой-либо одной области — тем более, у православного богослова). С другой стороны, Прокопович пытается ввести в веру понятие опыта и научного обоснования (Феофан оправдывал это благим намерением исключить из веры суеверие и непроверенные мнения.) То есть режет по телу веры скальпелем философии и естествознания. «Вера вообще, — говорил Феофан, — есть егда что человек или единым умом держит яко истинно или купно и умом держит яко истинно, и сердцем на то же возлагается, си есть крепко уповает».[3] Тем самым возможность существования веры, по словам мыслителя, невозможна без разума. Требуя от веры рационального доказательства, Прокопович подрывает ее основы, которые по своей сути иррациональны. Более того, он противоречит сам себе, справедливо, в общем-то, замечая, что «человеческая вера не может существовать вместе со знанием. Там, где уже приобретены знания, человеческая вера не имеет места».[4]
Следуя западной традиции, он занимается поиском доказательств бытия Божия. Необходимо это потому, что, по мнению мыслителя, идея Бога не вложена в человеческую природу изначально и людям нужны для веры доказательства. Некоторые исследователи трудов Феофана, например, Ф. Тихомиров [5], справедливо отмечают, что эти взгляды Прокопович заимствовал у Лейбница («Теодицея», «Богооправдание»), друг которого, Толомаи, был учителем Феофана в Риме. Итак, русский мыслитель тоже доказывает существование Бога. Главные из его доказательств — космологические. Такие, как: всякое движение тела есть следствие воздействия на него другого тела; и каждое явление бытия имеет причину, а первопричина всего есть Бог.
Несмотря на то, что богослов все еще придерживается истинной веры, во многих случаях все же его мыслям трудно найти аналогию в трудах святых отцов. Феофан признавал, что Бог существовал «прежде мира бытия… яко всесовершеннийший разум».[6] Однако он представлял Его то как «невидимую всемогущую силу, ю же Богом называем» [7], то как «безначальную вину». Разумеется, синтез философии и богословия не мог не сказаться отрицательно на последней. Тонкая и хрупкая теология не терпит вмешательства бесцеремонной философии. Именно поэтому в систему взглядов Прокоповича прокрадываются пантеистические идеи. «Под природой, — говорит он, — понимают самого Бога. Полное определение природы совпадает с Богом относительно природных вещей, в которых Он с необходимостью существует и которые Он движет. Отсюда следует, что это определение не только природы…но оно, очевидно, относится к материи и форме».[8] Здесь Феофан следует за Спинозой, которого он изучал и уважал: тот «не в последнем был от прочих у своих учеников и подражателей почтении». Более того, русский мыслитель прекрасно понимает, что проповедовал Спиноза «едину только субстанцию, или существо, или натуру во всем мире признал, и той самый мир, то есть всех вещей собрание, божеством нарек».[9] И, несмотря на это, разделяет его взгляды.
Проблему отношения Бога к установленным им законам природы Феофан вслед за Декартом решает в деистической традиции. «Бог, — говорит Прокопович, — при создании мира сохранял порядок, который, как мы знаем, наиболее соответствует природе»; Он осуществлял «постепенный переход от менее совершенного к более совершенному». Тем самым, полагает Феофан, «уже при самом возникновении природы не пренебрегались законы природы». Русский мыслитель идет еще дальше, утверждая, что, создав природу, «Бог сам себя связал законами».[10] Тем самым Прокопович не видит в Боге всемогущества, а значит совершенства.
Прокопович признавал, что законы природы невозможно изменить, даже если Бог того пожелает. В этом он видел непротиворечие Бога самому себе. Однако тут же мыслитель сталкивался с проблемой чуда. По логике Феофана, оно невозможно, но ведь о чудесах повествует и Писание, и Предание. Богослов и здесь более чем расходится с православной традицией. Он или отрицает чудеса, говоря, что «многие безумные или паче нерадетельные о истине человецы скоровымышленным чудесам веруют, не требуя, как бы надлежало, никакого достоверного свидетельства и доказательства».[11] Или находит им своеобразное объяснение. «Разве не смог бы Бог защитить тончайшие клочья от всепожирающего нападения пламени? Однако Он не защищает их, но позволяет, чтобы они сжигались и уничтожались. Ведь если бы Он не позволил, чтобы они уничтожались, то Он сам бы нарушил свой закон, если бы Он действительно это делал обычно. Ибо делать необычно, что относится уже к чудесам, не означает нарушать свой закон, но интерпретировать».[12]
Большинство чудес, о которых повествуется в Библии, Прокопович старается объяснить законами природы. Примечательно, что в этом стремлении он опять же подражает Спинозе, полагавшем, что «в Священном Писании рассказывается, как о чудесах, о многом, причины чего легко могут быть объяснены из известных принципов естествознания».[13]
В традиции деизма решает Прокопович и проблему движения. Мыслитель уверен, что Бог — это лишь первопричина, перводвигатель. А дальше мир живет самостоятельными силами, без поддержки со стороны Создателя. Несмотря на то, что «Он сообщает толчок вторичным причинам, нельзя говорить, что Бог действует при помощи вторичных причин, как бы вместе с ними… вторичные причины действуют своею собственною силой».[14] Далее Прокопович делает попытку объяснить движение не внешними, а внутренними причинами: «Из того, что мы сказали о причинах, вытекает, что они не только существуют в вещах, но и находятся внутри материальной природы подобно источникам и поэтому являются ее принципами».[15] Тем самым мыслитель обнаруживает у себя зачатки атеистических идей, неизбежных при доминанте науки над верой в пока еще религиозной системе мировоззрения.
Неизбежно в такой системе и видоизменение представлений о человеческой нравственности. Человеческое тело, красотой которого Феофан восхищался и считал ее «естественным даром», не находится, по мнению мыслителя, в постоянной борьбе с духом. «Нагота сама по себе не есть зло, но паче добро, как и весь состав человеческого тела». Соответственно, не видел ничего злого Прокопович и в страстях: они «сами в себе рассуждаемые, натурально не суть злые и вредительные, и так мощно сказать, яко человеку оные естественно приданы в единую его пользу».[16] Страсти нельзя подавлять — жизнь должна быть яркой, наполненной эмоциями переживаниями, уверен Прокопович. Нужно лишь уметь контролировать страсти. В противном случае, полагает мыслитель, они ведут ко злу и греху. Таким образом, Феофан не желает объяснять страсти как следствие грехопадения, поскольку они в большинстве случаев ведут к добру. С позиций прагматизма смотрел архиепископ на брак. Для него это лишь состояние «от рода контрактов или договоров, а во всех контрактах равно дело разоряется, когда сия или оная сторона артикулов договора не соблюдает».[17] Количество же повторных браков после смерти супруга не должно ограничивать, полагал Феофан.
Итак, мировоззрение Феофана Прокоповича трудно назвать ортодоксальным. Слишком многое в его мыслях понуждало современников не только не любить мыслителя, но и обвинять его в ереси.
Один из главных его оппонентов, Стефан Яворский, даже написал труд под названием «Камень веры», в котором восставал против воззрений Новгородского архиепископа. Однако высочайший покровитель Прокоповича Петр I запретил книгу, и она увидела свет только после смерти императора. Следует сказать, что сам царь сыграл не последнюю роль в становлении мировоззрения Феофана. Петра, делавшего в модернизации страны ставку на науку, не удовлетворяло осторожное отношение Церкви к светской науке. А поскольку не опираться на веру государь не мог, то ему понадобилась интерпретация православного вероучения, способная оправдать новую политику. Эту интерпретацию и создал для Петра Первого Феофан Прокопович.
[1] Ничик. В. М. Феофан Прокопович. — М., 1977. С. 35.
[2] Прокопович Феофан. Рассуждение о нетлении людей святых и угодников Божиих, в киевских пещерах нетленно почивающих. — М., 1786.
[3] Прокопович Феофан. Книжица в ней же повесть о распре Павла и Варнавы с иудействующими и трудность слова Петра Апостола о неудобоносимом иге пространно предлагается. — М., 1984. С. 117.
[4] Procopowicz Theophanes. Курс философии без заглавия, включающий логику, натурфилософию, этику. ЦНБ АН Украины. Шифр ДА/П 43.
[5] Тихомиров Ф. Трактаты Феофана Прокоповича о Боге едином по существу и троичном в лицах. — СПб., 1884. С. 63.
[6] Прокопович Феофан. Рассуждения о безбожии. — М., 1774. С. 11.
[7] Прокопович Феофан. Слова и речи поучительныя, позвальныя и поздравительныя. — СПб., Ч II, 1760. С. 23.
[8] Procopowicz Theophanes. Курс философии без заглавия, включающий логику, натурфилософию, этику. ЦНБ АН Украины. Шифр ДА/П 43.
[9] Прокопович Феофан. Рассуждения о безбожии. — М., 1774. С. 11.
[10] Procopowicz Theophanes. Курс философии без заглавия, включающий логику, натурфилософию, этику. ЦНБ АН Украины. Шифр ДА/П 43.
[11] Прокопович Феофан. Показания прореченного прежде в словесах Божиих и давно уже явившегося в мир великого Архистратига Антихриста. — Сборник сочинений Феофана Прокоповича. Отдел рукописей РГБ, ф. 178. Шифр 3051.
[12] Procopowicz Tpeophanes. Epigramma eiusdem in eundem. Отдел рукописей АН Республики Беларусь. Шифр Тек. пост. N 142. С. 85.
[13] Спиноза. Бол. Богословско-политический трактат. — Казань, 1906. С. 129.
[14] Procopowicz Theophanes. Курс философии без заглавия, включающий логику, натурфилософию, этику. ЦНБ АН Украины. Шифр ДА/П 43.8. л.
[15] Там же, 82 л.
[16] Прокопович Феофан. Рассуждения о безбожии. — М., 1774. С. 38.
[17] Мнение преосвященного Феофана, архиепископа Псковского, о брачных разводах. Отдел рукописей ЦНБ АН Украины. Шифр 463/597. С. 196.
(По материалам веб-сайта «Религия — Русский Журнал»)
http://www.sedmitza.ru/index.html?sid=77&did=36 899&p_comment=belief&call_action=print1(sedmiza)
