 |
| Православие.Ru | Артемий Ермаков | 15.09.2006 |
Важно понять, что такой взгляд заразителен. Что так смотрят на многие места в русской глубинке уже не только москвичи и жители крупных городов, но и сами местные уроженцы, особенно, молодые. «А что у нас есть? — спрашивают они. — Знаменитые земляки? А чем они знамениты? Тем, что уехали?» Остается, разве что, не загаженная природа и разная историческая экзотика. Немногие активисты пытаются на этом основании пробудить у земляков чувство местного патриотизма, а также привлечь к своему краю внимание «большой России». Но краеведческие механизмы такого рода далеко не всегда срабатывают.
На мой взгляд, потому, что и природные, и социально-экономические, и историко-культурные достоинства той или иной местности, точно так же, как и отдельные привлекательные черты того или иного человека, все-таки вторичны, по сравнению с Божьим замыслом об этой местности или об этом человеке. Каждая душа, каждая гора, река, деревня, в первую очередь, зачем-то нужны Богу, а потом уже кому-то или самим себе. Никакой природный или культурный объект не может рождаться и существовать без Его благословения.
Мировая история на протяжении тысячелетий являет собой множество примеров явного или скрытого богоборчества человеческой воли, желающей перекраивать и судить сотворенный Богом мир самочинно, без оглядки на Его промысл. Заложенные в гиблых болотах и пустынях города, построенные без молитвы дома, согнанные со своих мест народы, ликвидированные деревни, упраздненные монастыри и заброшенные храмы — все это имело место в России задолго до революции 1917 года (достаточно вспомнить Санкт-Петербург или военные поселения графа Аракчеева). Однако размах человеческой деятельности, проявившийся при строительстве СССР, в сочетании с невероятной дерзостью и глубоким духовным невежеством принес воистину горькие плоды. Самое печальное для нас сегодня даже не то, что наши отцы и деды разрушили множество деревень и храмов и построили без благословения множество городов и заводов (те их начинания, что, действительно, были необходимы России, Бог благословил и без просьбы строителей). Мы, их дети, в большинстве своем не понимаем, не знаем, что нам со всем этим делать. Зачем нам нужно обезбоженное и обезображенное пространство нашей страны? Многие сегодня с легкостью готовы обменять его на разрекламированную Голливудом Америку или наполненную «священными», но чуждыми смыслами Индию. Те, кто по разным причинам вынужден остаться дома, нисколько не стремятся понять и осмыслить окружающее их пространство, уныло прячась от русской действительности в самых разных виртуальных мирах (от компьютерного до вино-водочного).
Даже те из нас, кто поверил в то, что Россия — благословенная Богом страна, ощущают это как-то неопределенно. Многие православные москвичи не любят Москву. Православные провинциалы, проявляя глубокую приверженность местным святыням, тем не менее, часто оказываются не в состоянии ощутить их нерушимую духовную связь с окрестной жизнью. Для таких верующих церковь — это «бомбоубежище». Выходя за ее ограду, они в буквальном смысле слова попадают во враждебный мир, о котором не нужно знать ничего, кроме того, что он изначально «лежит во зле». Конечно же, такой взгляд характерен не только для церковных людей. Монастырь, музей, школа, фабрика, мэрия и магазин маленького российского городка зачастую живут в разных, жестко противостоящих друг другу вселенных. Эти миры могут объединиться лишь на основе неформального подхода к жизни местной общины (города, деревни, трудового коллектива), в основе которого лежит мысль о промысле Божием.
То, что население какого-нибудь города безразлично относится к этому промыслу или отвергает его, впрямую сказывается на сегодняшней жизни этого города и его горожан. Но в вечности город остается таким же, каким был задуман Творцом. Разумеется, было бы дерзостью впрямую пытаться разгадать этот замысел. Тем не менее, и для верующего, и даже для неверующего жителя возможно приблизиться к нему через почитание своих выдающихся земляков и осмысление их жизненного пути.
Даже светские ученые-гуманитарии считают, что большинство человеческих деяний обязано своим обликом эпохе их воплощения. Но, если до этого воплощения их автором (сотрудником или противником Творца) по своему свободному произволению мог стать любой человек, то, будучи совершенными, они уже жестко привязаны не только к времени, но и к месту действия.
Таким образом, личность человека — ключ и к времени его жизни, и к местности, ставшей полем его деятельности. «Не стоит село без праведника». Особенно, это касается местночтимых угодников Божиих, тем более, что подвиг многих из них фактически положил начало человеческому проживанию в ранее безлюдных местах (трудно представить себе, кому бы когда-то понадобился Кириллов без преподобного Кирилла Белозерского или Соловки без преподобных Зосимы, Савватия и Германа). Мы привыкли воспринимать такие подвиги как «исторические события» совершенные в «исторических местах». Но человеческая душа бессмертна, а в случае, когда речь идет о святых, отблеск этого бессмертия ложится и на пространство, окружавшее их в земной жизни. Речь идет о видимых проявлениях присутствия Божия в мире. Мощи святых сегодня так же целительны для верующих, как и вчера. Соответственно, память о них так же просвещает окрестности, как и их жизнь. Придает им тот же глубокий смысл, ту же неповторимую уникальность.
В статье «Слепой слух» я уже обращал внимание читателей на то, что в областных и особенно в малых городах Европейской России местный патриотизм все еще подпитывает и литературная классика. Елец гордится Лесковым, а Вологда — Рубцовым совсем не потому, что им больше нечем гордиться. Они умеют ценить свое культурное первородство. Не только литературное. В том же Сергиевом Посаде размещается множество современных предприятий и даже НИИ. Но все они могли бы возникнуть и в любом другом месте. Неповторима лишь Троице-Сергиева лавра. И даже не слишком воцерковленный человек, выросший около ее стен, так же естественно помещает на вершину своей культурной иерархии преподобного Сергия Радонежского, как туляк — оружейника Мосина, а орловец — Тургенева и Бунина. Внимание именно к этим личностям и их творениям реально помогает местным жителям лучше понять и принять окружающее пространство.
В таком случае для пробуждения самосознания жителей каждого населенного пункта, для укрепления их связи с родиной особо важное значение приобретают дни памяти местного подвижника (Сергий Радонежский в Сергиевом Посаде), или святого, традиционно считающегося покровителем города (архангел Михаил в Архангельске), или соответствующий имени города церковный праздник (Сретение Господне для Сретенска в Читинской области), или, наконец, день празднования обретенной или прославленной в окрестностях города иконы Богоматери (Тихвинская, Курская-Коренная, Моздокская и т. п.). День основания города (впрочем, до середины XVIII века мы крайне редко можем встретить подобную информацию) также имеет большое значение, но и в этом случае следует связывать его с соответствующим днем церковного календаря. Так, строительство Ярославля было начато князем Ярославом Мудрым с закладки храма в честь пророка Илии 20 июля (старого стиля) 1010 года, а Магадан, провозглашенный городом 14 июля (нового стиля) 1939 года, может хотя бы отчасти рассчитывать на помощь святых бессребреников и чудотворцев Космы и Дамиана.
Вероятно, можно проследить и иные, не столь прямые связи населенного пункта с месяцесловом. Главное, нужно искать их честно, оперируя проверенными историческими сведениями, всеми силами избегая назначения «безработных» святых покровителями «беспризорных» городов или произвольной расстановки таких городов в пустующие календарные клеточки. В этом случае мы нисколько не стремимся понять Божий промысл о конкретном городе, а ради сиюминутных выгод опять подменяем его своим капризом. Между прочим, по такому пути идет сегодня не только большинство журналистов центральных СМИ, выдумывающих самые случайные и ничтожные (иногда даже прямо оскорбительные) поводы для подачи «региональных новостей», но и многие местные администраторы, волевым решением назначающие «день города» на третью пятницу мая или второе воскресенье октября. Понятно, что предписанный таким образом праздник, изначально обессмыслен. Это лишь еще один выходной день. Что же до журналистского репортажа, то он, в зависимости от авторского таланта, может оказаться более или менее глубоким, но вопрос «почему же мы именно сегодня решили рассказать аудитории именно об этом городе», к сожалению, также повиснет в воздухе.
В конце концов, города, оставшиеся «без присмотра» (а таких, вероятно, будет немало), можно пытаться вписать в календарь и на основании, связанных с ними крупных «светских» исторических дат. Так 16 января (нового стиля) 1954 года украинский Проскуров стал называться Хмельницким. Важно только, чтобы выбранное событие имело духовную суть (а наречение имени, безусловно, духовное событие). Чтобы в нем, как в зеркале, отражался целостный, а не усеченный образ города, прикосновение к которому убеждало бы человека в уникальной неповторимой ценности описываемого места и помогало бы любить его.
Артемий Ермаков, кандидат исторических наук
