Крымские монастыри

Инкерман

Начало

Небольшой рейсовый катер тихо плывет по пробуждающимся водам. Раннее утро. Ветер свеж, что даже холодно. Мы отправились на праздник иконы Казанской Божией Матери в один из самых древних на Руси монастырей, по преданию, основанный в I веке по Рождестве Христовом святителем Климентом, папой римским. Хотя Инкерман — «пещерный город» — название средневековое татарское, но это дело не меняет и историю не переписывает.

Катер входит в бухту, вокруг которой горы всем напряжением мускул поддерживают небо с восшедшим на него солнцем. И мы уже спешим им навстречу, быстро идем вдоль шоссе и затем переходим по железному мосту речку Черную, действительно вода в ней темная и непривычно для этих мест непрозрачная. А впереди открываются серые горы с белыми, словно покрытыми инеем, разводами — это Монастырская скала, на плато которой видны следы ушедших времен, разрушенные стены крепости.

Бывают на земле уголки, в которых на протяжении тысячелетий не угасает источник жизни. Это и есть разворачивающаяся перед нами горная местность со сверкающими маковками церквей инкерманского монастыря.

История впервые застала здесь древних тавров, селившихся в пещерных городах прекрасной долины и со временем смешавшихся со скифами. В I столетии до Рождества Христова Инкерман перешел под власть понтийского царя Митридата, а затем римлян. Но миру он стал известен с 99 года, именно тогда в инкерманские каменоломни был сослан святитель Климент, папа римский, четвертый по счету. Первый — апостол Петр, а Климент был его учеником. Согласно житию святого, апостол Петр сам рукоположил его в епископы, но вскоре первосвященника Климента обвинили в проповеди христианства. Император Траян решил, учитывая происхождение святого от царского рода, дать ему выбор. Климент должен был либо принести жертву богам, либо в качестве раба отправиться в ссылку в Херсонес Таврический. Конечно, святой выбрал второе. Житие повествует, что «папа Климент был сослан в один из городов, близлежащих к Херсонесу, где застал уже до 2000 христиан… Близ места работы не было воды, вследствие молитвы св. Климента Господь открыл источник; предание до сего времени указывает на колодезь, находящийся между двух скал инкерманских каменоломен, как на воду, чудесно явившуюся по молитвам св. Климента; слухи об этом чуде распространились по всему Таврическому полуострову, и многие туземные обитатели приходили креститься…». По преданию, он собственноручно вырубил близ каменоломни первый храм. Слух об успешной миссионерской деятельности святого в Херсонесе дошел до императора, и он дал тайный приказ утопить его в море, привязав к шее якорь. Мученическая кончина первосвященника последовала в 101 году.

Но на этом земная история папы Климента не закончилась. Традиция почитания его мощей сложилась в Херсонесе еще в IV веке. Как сообщает об этом ранневизантийский писатель монах Феодосий: «…гробница его в море, где было брошено его тело; этому святому Клименту был привязан на шею якорь, и теперь в день его памяти весь народ и священники садятся в ладьи, и, когда приплывают туда, море высушивает шесть миль, и на месте, где находится гробница, раскидываются шатры и сооружается алтарь, и в течение восьми дней служатся там литургии, и Господь совершает там много чудес, исцеляет больных и бесноватых».

О подводной церкви святого Климента говорится и в русских духовных стихах:

Посреди моря океанского
Выходила Церковь соборная,
Соборная, богомольная,
Святого Климента, папы римского.

К IX веку, видимо в связи с иконоборческой ересью, которая хотя официально и не отвергала почитания мощей, но под всяким предлогом старалась их устранять, воспоминания о святом Клименте исчезли из памяти жителей города. История их нахождения, как мы уже говорили выше, была связана с пребыванием в Херсонесе святых равноапостольных Кирилла-Константина и Мефодия.

Поиски, предпринятые Константином в праздник «трех святителей» — святых Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста, оказались успешными. Подплыв к островку, где, по преданию, были захоронены мощи святого, он вместе с херсонесским архиепископом Георгием, священниками, певчими приступил к раскопкам холма с гробницей, где и были обретены мощи и даже орудие убийства — каменный якорь. Раку святителя доставили с песнопениями на корабль и отправились в Херсонес. Через некоторое время впереди стало заметно множество огней от горящих свечей — это херсониты вышли их встречать.

Святитель Климент и после смерти продолжал свое служение. Часть его мощей Константин и Мефодий взяли с собой. Через некоторое время братья были направлены в Моравию для проповеди христианства на славянском языке. Готовясь к этому служению, они создали алфавит и вместе с учениками перевели Евангелие, Псалтырь и некоторые службы. Их миссионерская деятельность сложилась очень успешно, чем были крайне недовольны немецкие проповедники, писавшие жалобы в Рим. Разгневанный папа Николай I вызвал Константина и Мефодия к себе на дознание, но провести его не успел — скончался. Его преемник — папа Адриан II был гораздо более лояльным. Братья решили отвезти в Рим мощи святого Климента, с которыми никогда не расставались. Услышав, что славянские миссионеры везут с собой мощи легендарного святого, папа в сопровождении клира и при огромном стечении народа лично вышел встречать их за городские ворота. И в благодарность освятил славянские книги на престоле древней базилики Санта Мария Маджоре, а также распорядился положить их в римских церквах и разрешил совершать на них богослужение. В Риме Константин заболел и, предвидя скорую кончину, на Рождество Христово принял постриг с именем Кирилл. Он был похоронен в Риме, в храме Папы Климента, и его мощи до сих пор покоятся с мощами святого, обретенными им в Крыму, близ Херсонеса… Его равноапостольный брат Мефодий, став епископом Паннонии и Моравии, вместе с учениками продолжал свое апостольское служение. Он почил в возрасте шестидесяти лет и был похоронен в городе Велеграде (Чехия). Могила просветителя сохранилась по сей день и почитается с благоговением.

Через 100 лет равноапостольный князь Владимир после крещения из Херсонеса-Корсуни привез в Киев «себе на благословение» чудотворную святыню — честную главу святого Климента. Появление в Киеве во время обращения народа ко Христу мощей святителя Климента, ученика апостола Петра, первого римского епископа-мученика, воспринялось как непосредственное участие святого в просвещении и крещении Руси.

Скалы Инкермана, освященные пребыванием папы Климента, притягивали к себе жаждущих спасения. Со всего христианского мира сюда стекались иноки, и постепенно сложился монашеский центр, подобный Афону, Метеоре, Вулканической долине. В последнее время в его скалах обнаружено тридцать средневековых пещерных церквей и девять монастырских скитов.

История его первых храмов тесно связана с судьбой древнего пещерного города, известного в IV веке под именем Дорос. Этот город-крепость был под властью Готфов и в то время составлял резиденцию Готфской епархии. В XII веке он появляется в истории уже как цветущий и богатый Феодоро, по названию Феодорийского княжества греческой империи. В 1475 году эту крепость захватили турки и переименовали в Инкерман.

После переселения христиан, в 1778 году, монастырь был в запустении. Но уже в 1787 году сама государыня-императрица Екатерина II посетила свои новые владения в Крыму и побывала в крепости и некоторых пещерах.

Мы вошли в железные ворота, находящиеся в горном туннеле, как в крепость — оплот Православия. И, поднявшись по извилистой каменистой дороге, очутились на площадке. Справа — железнодорожное полотно (его положили еще до революции, что внесло определенные сложности в тихую жизнь обители, но облегчило доступ к святыне паломникам), слева — полуразрушенные здания бывших монашеских корпусов, а впереди сиял ослепительно белый храм во имя Троицы Живоначальной. Сразу обратили на себя внимание его необычные, византийские формы и отсутствие куполов, только одна небольшая, вероятно над колокольней, позолоченная главка с крестом. Такие храмы встречаются в Греции, но там они сложены из красного камня и крыты черепицей, а наш белокаменный блистал на солнце, а сверху на нем лежало мощное железо.

Мы приблизились к святая святых этих мест — главному входу в Климентовский монастырь. Вверху на скале виднелись балкончики, как оказалось, это были храмовые окна. Вошли в калитку киновии — и мир преобразился. За оградой шумит, тарахтит строительство, а в небольшом дворике тихо, и душа переполняется нездешним покоем. И все здесь иное, даже обыкновенные скромные цветики намного крупнее, чем увиденные по дороге. Поистине райский уголок.

Входим в двери и поднимаемся по весьма крутой лестнице, ведущей в пещерный храм. И вдруг видим слева у самого входа — костницу. Каменная ниша, и в ней, совсем как на горе Афон, за стеклом стоят черепа живших здесь некогда иноков. Об этом я слышала на Новом Афоне в Абхазии: «мы были такими, как вы, и вы будете такими, как мы» — а теперь увидела.

Литургию в этот день, хотя он и падал на праздник иконы Казанской Божией Матери, не служили по определенным причинам, а читали акафист. Слова этого древнего славословия Богородицы: «Радуйся, агарянского зловерия обличение, радуйся, гордыни их низложение, радуйся, веры христианския утверждение» — прозвучали в этих священных стенах очень даже актуально.

Пещерные храмы представляют собой каменный туннель, в левой стороне которого в скале параллельно друг за другом вырублены три зала, где они и размещаются. Первый храм, древний, со сводчатым потолком, во имя уже знакомого нам святого Мартина Исповедника, папы римского.

Второй, как кажется, самый знаменательный, посвящен святому апостолу Андрею, по преданию, собственноручно вырубленный папой Климентом. В этом темном, небольшом по размерам, с низким, тяжелым потолком храме, можно сказать, каменном мешке мне стало вдруг тепло и хорошо, появилось желание встать на колени и молиться сердцем и душой.

Алтарь был отделен сплошной скальной преградой с царскими вратами посередине, перед которыми стоял аналой с иконой Андрея Первозванного. Взгляд рассеянно скользнул по стене, и я замерла. Из мрака веков с древней иконы живыми глазами на меня смотрел святой апостол. У меня заволновалось сердце, как при встрече с давно ушедшим родным человеком. Захотелось во что бы то ни стало запечатлеть мгновение. И, о чудо, фотоаппарат-инвалид, умудряющийся не сработать при ослепительном солнце, здесь, во тьме, оставил в себе этот образ. Потом служительницы рассказали: икона мироточила.

Третий, главный храм монастыря освящен во имя святого Климента, папы римского. Это один из самых больших пещерных храмов Крыма. Но он уже более привычен для нашего восприятия: побелен, нефы отделены друг от друга колоннами, вверху — рельефное изображение процветшего креста в круге. Средневековая базилика. И в ней мы благоговейно поклонились святым мощам папы Климента, так много сделавшего для русского православия.

За храмами находится помещение бывшей братской трапезной с каменной скамьей, вырубленной вдоль стены, отсюда шла главная лестница, ныне не существующая. Теперь здесь стоит Распятие с каноном, служатся панихиды.

Священник Иаков, приехавший некогда в Крым с русским посланником, оставил первые документальные сведения о монастыре и сообщил об увиденных здесь мощах неизвестного святого. Как рассказал русским пленник-соотечественник, татары, живущие в городе, испытывают необъяснимый страх от этой святыни. Несколько раз они увозили мощи в степь и там зарывали в землю — и затем находили снова на прежнем месте. Предполагая, что это делают христиане, однажды закопали их в ту же яму, положили сверху камень и поставили стражу. А наутро повторилось прежнее. Тогда один из татар в ярости взял мощи и выбросил из окна прямо в грязь. Но тут же поплатился за свое кощунство. В момент, когда он это делал, погибла вся его семья. А вслед за ней и сам он: придя домой и увидев совершившееся, упал замертво. С тех пор татары не смели врываться в монастырь. А греки и армяне приходили сюда каждое воскресенье на поклонение мощам. Спутники отца Иакова решили перенести их в Россию, но ночью святой явился одному из них во сне, «глаголя с великим запрещением: мните мя, о друзи, взяти мощи моя на Русь, а аз убо хощу по-прежнему здесь учинити Русь, а имя ми и память моя бывает в Семенов день». Впоследствии эти слова святого: «Аз убо хощу по-прежнему здесь учините Русь» — были начертаны на камне, заложенном в арке крепостных ворот.

Акафист Божией Матери закончился, нас помазали святым елеем из лампадки. Взяла у батюшки благословение писать статью об этом святом месте и сейчас сделать для нее несколько фотографий. Он благословил молча и сразу, как истинный монах, удалился.

Сидя на скамейке во дворе обители, смотрела на зависшую над головой скалу и летящие над ней облака и молилась неизвестному православному миру преподобному Симеону, «по-прежнему учинившему здесь Русь».

Свято-Успенский монастырь в Бахчисарае

Святитель Иннокентий некогда писал: «Отныне в пределах собственного Отечества, среди наших гор, мы будем иметь утешение зреть подобие древнего Афона! О, какое величественное и славное будущее предстоит горам нашим!» Кто бывал на Афоне, удивляется — Свято-Успенская Бахчисарайская киновия словно прилетела к нам из Греции по воздуху. Наконец отправились туда и мы на автобусе. Но мир открылся с птичьего полета!

Дорога к обители то взлетала в самое небо, и мы сверху заглядывали в пестрые блюдца оставшихся внизу долин, то катилась вниз, и мгновенно приближалась земля с ее серыми полыньями горных озер да бесконечными нитями виноградников. И в мгновение ока очутились на Бахчисарайском вокзале, до монастыря надо было добираться на маршрутке. Из низких окон пыльного такси (вдобавок ехали стоя) ничего не было видно, заметили только, как промелькнул ханский дворец, но когда вышли, от внезапного головокружения я чуть не упала в обморок. Вокруг нас громоздились серыми исполинами, головами упирающимися в облака, скалы, а внизу суетился людской муравейник. Что человек — песчинка мироздания, я вдруг ощутила собственной кожей и поняла тоску Паскаля. Да, я, серая песчинка, сейчас не выдержу этого соприкосновения с величием Божьего творения и просто умру. Но через мгновение все прошло, и мы спокойно и торжественно начали крутой подъем в ущелье Марьям-Дере — Святой Марии. Там в запредельной высоте стоял монастырь, куполами уходящий в небо, с черными точками иноческих келий и зияющей пропастью под ногами. Никогда и нигде такого не встречала.

В 1905 году М. Протопопов составил одно из наиболее полных исторических описаний этой древней святыни Крыма, и мы его кратко перескажем, пока поднимаемся к обители.

По преданию, в первые века апостольской Церкви здесь нашли себе приют христиане, которые были вынуждены для совершения богослужения и евангельского вероучения прятаться в пещерах и катакомбах.

Во времена проповеди в Крыму святого Андрея Первозванного в пещерных городах жили преимущественно скифы, им апостол и проповедовал Евангелие. Святой Климент, как было сказано выше, продолжил начатое им учение Христово и оставил после своей смерти 75 христианских храмов, устроенных в горах. Вероятно, некоторые из них были и в скале, названной впоследствии Успенской, так как цепь пещерных городов тянется от Инкермана до Бахчисарая.
Готы, переселившиеся в Крым около 182 года по Рождестве Христовом, приняли здесь христианство в царствование греческих императоров Валериана и Галлиена. В 323 году, в правление Константина Великого, у них уже была самостоятельная епархия, и епископ Феофил присутствовал на Первом Вселенском Соборе, в 325 году, под актами которого и подписался.

О преобразовании церкви Успенской скалы в монастырь сохранилось два предания. Одно из них мы сейчас вспомним. Пастух мангупского князя (топарха), по имени Михаил, загнал однажды свое стадо в нынешний Успенский овраг и увидел высоко на скале икону Богоматери, а перед ней свечу. Пораженный чудесным явлением, он рассказал об этом людям. Когда весть дошла до князя, по его приказанию новоявленная икона была перенесена с высоты в его дом. Но утром она уже находилась опять на скале. Так повторялось несколько раз, и все поняли: Богоматери угодно, чтобы икона находилась именно там, где явилась, и потому решили устроить монастырь в том месте, которое ознаменовано было ее чудесным обретением.

Новоявленную икону поместили в пещерном храме. И так как ее увидели 15 августа, то монастырь посвятили Успению Богоматери. Событие это произошло во второй половине XV века, когда Крым был захвачен турками и через успенскую святыню христиане получили Божественную помощь, покров Самой Богоматери.

Бумага, найденная в Московском архиве иностранных дел, донесла до нас, что: «Лета 1596 г. мая 27… приехал к государю, царю и великому князю Федору Ивановичу и всея Руси из крыму с крымскими гонец из монастыря Пречистой Богородицы на Салачике (Бахчисарай) гречанин Пасхалий, бита челом о милостыне, а наперед сего послано было в тот монастырь ко Пресвятой на Салачике по государевой жалованной грамоте в милостыню 15 рублей. Ныне бояре приговорили посылать в тот монастырь с гречанином Пасхалием 15 рублей».

После основания монастыря в скале греческое поселение у ее подножия стало называться Марьиным и упоминается уже в Книге Большого Чертежа (не позднее XVI века). Татары называли монастырь Мерьем-Анай, то есть Матушка Мария. Не только христиане, но и сами ханы были покровителями этого святого места. Дееписатель XVII века, посол московского царя Михаила Федоровича И. Лызлов оставил свидетельство, что крымский хан Ачи-Гирей, отправляясь на войну против своих супостатов, просил помощи от Пресвятой Богородицы, обещая «знаменитое приношение и честь образу Ее воздати», а когда возвращался победителем, то, избрав двух лучших коней, продал их и, «накупивши воску и свеч соделавши, поставляше тамо чрез целый год, еже и наследники его, крымские ханы, многажды творяху».

В продолжение 300 лет татары разоряли русские города, уводили в плен их жителей, то же было и в Крыму. Поэтому к концу XVII века на южном берегу «благочестие иссякло»: образование пало, грамотность была редкой даже в среде духовенства, язык утратил свою самобытность, и священные книги писались татарским шрифтом. В храмах не было ценных украшений из опасения их разграбления, несмотря на то что у греков было достаточно драгоценностей. Все татарские чиновники при объезде деревень останавливались со своим штатом у священников, на обязанности которых лежало не только кормить и удовлетворять все прихоти гостей, но и платить им за честь посещения «тышъ парасы» — деньги за действие зубов. Это плата за то, что важные гости утруждали свои благородные зубы на еду в доме, который они посещали. Священники поневоле служили посмешищем и забавой для татарских властей, не раз получали побои не только от них, но даже и от рабов, иногда видели оскорбленными своих жен и дочерей — но все это должны были переносить с христианским терпением.

В это время Успенский монастырь стал центром христианства в Крыму, ему принадлежало духовное назидание паствы и гражданское управление ею. Обитель, существовавшая вблизи столицы ханов, ободряла порабощенных татарами христиан и укрепляла их для перенесения тяжелых условий жизни.

В 1771 году князь Долгорукий завоевал Крым и сделал хана Шаги-Гирея данником России. Татары ожесточились на христиан и несколько раз покушались убить митрополита Игнатия, но сам хан, боясь России, прятал его от злоумышленников. Митрополит после освобождения обратился через Потемкина к Екатерине II с просьбой принять под свое покровительство всех крымских христиан, так как во время смут они могли быть убиты татарами.

Государыня предложила всем христианам, православным и католикам, переселиться на жительство в Россию. Митрополит в день святой Пасхи 23 апреля 1778 года, после литургии в Успенской церкви предложил это своей пастве.

В Успенской церкви в последний раз сошлись православные греки. митрополит Игнатий служил благодарственный и напутственный молебен многовековой покровительнице христиан. И священники торжественно подняли чудотворную икону Божией Матери, и все пошли через горы и равнины, покинув навсегда место своей тревожной жизни — Крым.

Русское правительство прислало из Азовской губернии 600 подвод, на которых разместились, насколько было возможно, греки, армяне и католики, и под охраной войск А.В. Суворова они переселились в Азовскую губернию. Всего из Крыма вышло 31 386 человек, и Россия израсходовала на это переселение 230 000 рублей ассигнациями.

Исход таврических христиан стал тяжелым временем для церкви Успенской скалы. В ней не было ни одного священника, она лишилась поддержки и покровителей. Но ее не покинула Небесная Устроительница обители. Татары, как бы сконфуженные, ее не тронули, и сам хан нашел священнослужителя: греческого священника Константина Спиранди. последний крымский хан Шагин-Гирей милостиво обошелся с ним, сказав: «Бог послал мне тебя, и я тебя не отпущу» — обещал свое покровительство и велел ему служить в Успенской скале.

Около полувека Успенская обитель стояла в запустении и была приписана к Бахчисарайскому собору. Как было сказано выше, на Херсоно-Таврическую кафедру назначили архиепископа Иннокентия (Борисова). Обозревая Крым, он обратил внимание на запустение древних мест в горах Тавриды и предложил восстановить самые значительные с учреждением иноческого жительства по чину и подобию Афонской горы. Успенский скит должен был стать главным из них.

15 августа 1850 года стараниями и трудами преосвященного Иннокентия состоялось его освящение; вот как описывает его очевидец: «Торжество открытия привлекло много народа. Всенощная совершалась монашествующими не в церкви, которая не могла вместить и сотой части собравшихся, а на открытом воздухе; совершал всенощную греческий преосвященный митрополит Агафангел, прибывший специально как представитель Древнего Афона при основании Нового. Народ стоял на уступах горы и со всех сторон мог слышать и видеть священнодействие. Всенощная продолжалась после захода солнца; собрание богомольцев в горах, освященное только свечами, напоминало древних христиан, которые собрались для молитвы в ущелье горы.

Протоиерей Спиранди, служивший еще со своим отцом при храме и остававшийся на протяжении 80 лет единственным служителем и стражем Успенской церкви, торжественно перенес из Бахчисарая святую икону Успения Богоматери. Необыкновенно красиво украшенная, в богатой серебряной ризе, эта икона была прислана специально из Киево-Печерской лавры на благословение Успенскому скиту.

Во время первой обороны Севастополя (1854−1855 гг.) в обители на пожертвования крымского купечества был организован госпиталь для раненых. Сестрами милосердия в нем работали инокини Крестовоздвиженской обители под руководством начальницы Лоде.

К ХХ веку в монастыре было уже пять церквей, кроме этого, трапезный корпус, много келий и двухэтажные дома для приема посетителей; при въезде в него были устроены ворота с двумя кельями, над ними находилась икона Успения Божией Матери, перед которой горела неугасимая лампада; здесь же и на средней площадке били фонтаны. На левой стороне ущелья находились Георгиевская церковь и два кладбища: братское и военное; к югу от скита, в долине между скал, располагался фруктовый сад, возле которого стояла Гефсиманская часовня.

В 1921 году монастырь был закрыт. Братия была разогнана. В 1929 году монастырские постройки продали трудовой колонии, разобравшей их на строительные материалы.

Свято-Успенский скит возобновлен в 1993 году, при архиепископе Симферопольском и Крымском Лазаре, трудами наместника отца Силуана.

По дороге нас обгоняли и спускались навстречу голопупые экскурсантки и экскурсанты. По краям бетонной дорожки расположились татарские ряды со всяческими сувенирами: четками, тюбетейками, поделками из самшита, бусами из дешевых камешков. Некоторые туристы покупали тюбетейки, примеряли и так и шли… через монастырь, по своей, выделенной местными властями тропе посмотреть на языческие капища. Но некоторые из них сворачивали и поднимались в храм. В Москве, Питере или Киеве, откуда обычно едут отдыхающие, в таком виде они в церковь не вваливаются. Зачем же так не уважать таврических монахов! Не в обиду пишешь, а невольно опасаешься за туристов, ведь входить в Божий Дом в срамной одежде чревато последствиями. Один пришел на званый пир не в праздничных одеяниях и был выброшен вон, где плач и скрежет зубовный. А ведь наверняка не просто так привел сюда Господь этих людей, но встречи с Ним не произошло: не готовы. Местные же гиды и продающие у дороги тюбетейки татары еще и сердятся на обитель. Бизнес она им, видите ли, делать мешает своими порядками. Хотя живут все они Божьей милостью, посылаемой инокам, но этого не понимают. До восстановления обители ни туристов, ни торгующих здесь не было.

Скажем больше, лет пять назад татары на якобы «религиозной почве» пытались захватить монастырские земли. И даже пролилась кровь. Можно вспомнить, что тогда и кресты православные сбивали по всему Крыму. Это, конечно, были провокации и подстрекательство татарского населения к нетерпимому отношению к иным народам (кроме русских, там живут православные греки, болгары), ведь обыкновенным людям любой национальности и вероисповедания всегда хочется только одного — жить спокойно. А сыграна вся эта «религиозная почва» была на обычном советском атеизме.

По всей видимости, приехавшие в Крым татары мусульманами до сих пор не стали. Пока это народ, у которого начинает просыпаться национальное самосознание, изначально выходящее из религиозного. Одна из проблем современных мусульман — отсутствие института духовенства. Любой из их мужчин имеет право стать муллой и исполнять его обязанности, и это вносит элемент неглубоких и субъективных религиозных знаний.

Это наглядно показало себя и в 2000 году, и в 2005-м. В 2000 году в первый раз муфтий всех мусульман России выступил в официальной печати с требованием к Православной Церкви убрать с некоторых храмов кресты, попирающие полумесяц… Московская Патриархия официально не ответила на это. Но в одной из церковных газет давалось объяснение, что так называемый полумесяц у основания креста — это символ рождественской люльки, в которой родился Христос и откуда выходит Крест как путь жизни, а также якорь, которым является для верующих сама церковь, держась за которую переживаешь жизненные штормы, а также корабль, на котором переплываешь бурное житейское море. И прибавим, что символы эти появились лет за 500 до возникновения самого ислама. Поэтому Крест никак и нигде не может оскорблять или унижать его.

Скажем больше. У каждого народа есть свои мудрецы-пророки, высказавшие от лица этого народа о его врожденном стремлении к истине, добру, блаженству, то есть о его восприятии идеи Бога. И только Богочеловек Иисус Христос явил в Своем лице полное откровение Творца мира. Единосущный Богу-Отцу Сын Своим животворящим явлением в мир, то есть воочию Самой Истины, Своим страданием, крестной смертью и Воскресением из мертвых осуществил искупление нас от зла. И придет второй раз судить человечество. Такого, конечно, не случалось ни с одним из пророков своего отечества, строящих учения на песке философских умозаключений или на зыбкой почве нравственного опыта, потому что возможно только Богу.

Но вернемся к нашей теме. Мусульмане до веры в Господа Иисуса Христа Воскресшего не дошли, а восприняли Его на понятном для себя уровне. Поэтому в Коране Господь Иисус Христос преподается через пророка Мухаммеда как один из пророков истины. И нигде в Коране не преподается враждебность, ненависть или месть по отношению к христианам. Как отмечали все его исследователи, в нем, по сути дела, с христианством нет даже полемики. Давайте рассмотрим дело на живых примерах.

Сура 2 «Корова» N 81 (87)*: «И мы даровали Иисусу, сыну Марии, ясные знамения и подкрепили его духом святым»;

Сура 3 «Семейство Имрана» N 48 (55): «Вот сказал Бог: О Иисус! Я упокою тебя, и вознесу тебя ко мне, и очищу тебя от тех, которые не веровали, до дня воскресения»;

N 138 (144): «И Мухаммед — только посланник, до которого были посланники»;

Упоминается также и Богоматерь Дева Мария как святая Женщина.

N 40 (45): «Вот сказали ангелы: О, Мария! Вот Бог радует тебя вестью о слове от Него, имя которого Мессия Иисус сын Марии, славном в ближнем и последнем мире и из приближенных».

Стало быть, если мусульмане почитают Господа Иисуса Христа, значит, и Его божественное учение, Крестный путь, Голгофу и, соответственно, православный Крест. Они являются таким же священным учением и символом, как и остальные исламские символы, ибо они через Коран от Бога для мусульман. Оговоримся, что последователи Мухаммеда не всегда слушали своего пророка и разоряли христианские святыни, хотя об этом у него недвусмысленно сказано (Сура 2 N 108 (114)): «Кто же нечестивее того, кто препятствует, чтобы в местах поклонения Господу поминалось Его имя и стремится разрушить их?.. Для них в здешнем мире — позор, и для них в будущем великое наказание». Знаменательные слова.

Вот мы и взошли, стоим в своеобразном монастырском дворике, расположенном на каменной, парящей над пропастью площадке. Здесь все контраст — между жизнью природы и холодным камнем, духовно преображенными молитвами и трудами иноческими. На серых гладких напольных плитах разноцветным облаком благоухает клумба — и на скалах цветы распускаются. В центре — небольшой беломраморный фонтан, увенчанный ангелом с чашей в руке. В глубине двора — часовня Матери Божией Живоносный источник, слева — садик перед старинным настоятельским домом. За этим благолепием под зависшей над площадкой горой из ее расщелин словно из небытия поднимаются и тянутся вверх по скалам живые ветви цветущего плюща, стремясь невероятным усилием прикоснуться своими зелеными ладонями к белоснежному храму, солнцу, облакам.

С разных концов двора почти по диагонали уходят две лестницы. Одна — резко вниз, к стоящим на самом дне ущелья светлым зданиям. Это монастырские постройки, трапезный корпус со службами (готовят иноки лучше любой хозяйки), гостиные дома, которые чудом, несмотря ни на какие потрясения, с каждым годом восстанавливаются, что мы видели собственными глазами и о чем свидетельствуем.

Другая лестница поднимается круто вверх, к светлой колокольне, стоящей над самим входом в монастырь, с заоблачной высоты которого с наскальных, огромных и величественных фресок на нас смотрят Богородица, Ее прекрасный Божественный Младенец и предстоящие рядом в молитвенном созерцании семь херсонесских епископов-мучеников.
Входим в арочные ворота, и архангелы, изображенные на стенах, провожают пришедших кротким взглядом. На второй, небольшой площадке такие же яркие клумбы, гостиница для паломников и снова лестница вверх.

Как и полагается в монашеской жизни, непрерывное восхождение по духовной лествице все выше и выше. Поворот и вновь подъем: слева осталась исповедальня, невозможно взойти в Царствие Небесное, не сбросив с себя тяжесть грехов, справа — небольшой храм Евангелиста Марка. Опять разворачиваемся, скальные ступени становятся больше и круче.

Мы у цели — перед нами возник шестикрылый Серафим… выточенный из скалы. Он действительно появился чудом. Предполагалось тут быть резной колонне, но в нужный момент рука мастера дрогнула, отпали не те камни — и открылся лик посланника небес. У каждого храма есть свой Ангел, но не везде его можно увидеть.

Вверху пещерная церковь Успения Божией Матери. Но к ней необходимо подняться еще одной, главной лестницей. Смерть, самая великая, роковая или спасительная, — неизбежная тайна жизни человека. Умрем и воскреснем. Но для оправдания надо осудить свою неправоту перед Высшей Любовью, которую мы ни к кому и никогда не имели. Все великие святые чувствовали себя великими грешниками. И вот по одну сторону Успенской лестницы полыхает геенна, куда мы несемся без руля и без ветрил. Не хотим видеть грехов своих и плакать о них не собираемся, поэтому с другой ее стороны не изображен Эдем Спасения. Но невозможное человеку возможно Богу. Будем просить Его о даре покаяния, и тогда Вечность отзовется в нас тихой радостью сердца и благодарным приятием Творца в Его творениях и своего собственного земного бытия…

Пещерные храмы, как уже было сказано, отличаются небольшими размерами и низким каменным потолком. Успенская церковь — большая пещера с высеченным из белого мрамора иконостасом и низким сводом скалы вместо купола. Но камень здесь, как ни парадоксально, живой и теплый. Узкие окна выходят в голубое пространство неба, иконы отчетливо выделяются на серых стенах, храм украшают белые резные колонны, напольная мозаика сильно напоминает херсонесские музейные фрагменты. У алтаря огромный, во всю стену, наш родной образ Всецарицы. А справа от него небольшая ниша — словно келия для чудотворной иконы Матери Божией, именуемой Бахчисарайской, а также Панагией, Крымской, Мариупольской. Это уже не тот явленный в древности образ (его вывезли переселившиеся в Мариуполь греки, после революции он исчез), но тоже чудотворный. За последние несколько лет по молитвам перед Божией Матерью Бахчисарайской произошли исцеления от онкологических заболеваний, наркомании, СПИДа и бесплодия.

Уже давно идет всенощная. «Всякое дыхание да славит Господа», — тихо поют монахи. От их голосов в груди растекаются теплота, сладость, на глаза наворачиваются слезы, и ты вдруг отчетливо осознаешь свою греховность и нечистоту. Так всегда бывает, когда душа соприкасается со святостью. Здесь настоящее молитвенное пение!

Служба продолжается. «…О несмысленное и косное сердце…» — читает настоятель отец Силуан строки из Евангелия, Вечной Книги Жизни. Несмысленное и дерзкое: «Горе мне, горе…».

После службы в сумерках стояла на площадке у гостиницы, опершись на перила, совсем как на балконе, и рассматривала соседнюю скалу, высящуюся на противоположной стороне ущелья. Она действительно похожа на застывшего исполинского извивающегося змея. Он неожиданно возник из услышанного днем рассказа послушника и дал логическое объяснение второго предания о Бахчисарайской иконе Божией Матери. Посол московского царя Михаила Федоровича И. Лызлов оставил такую запись: «Бысть некогда в оных каменных горах (где ныне стоит скит Успенский) змий великий, людей и скоты пожирающий, и того ради людие от места того отбежавши, пусто оставища; но яко тамо в оно время жили греки и генуэзцы, молишася Пресвятой Богородице, дабы их от онго змия освободила: и тако единого времени в нощи узреша в горе той свешу горящу, идеже немогуща крутыя ради и острыя горы взыти, вытесавша ступени из камени и приидоша тамо, идеже свеща горяще и обретоша образ Пресвятыя Богородицы и свещу перед ним горящу: таможе, близко того образа и змия оного обретоша, мертва разшедшася. И тако радосто бывше воздаша велие благодарение Богоматери, избавившей их от такова зла змия онаго, его изсекши в части, сожгоша огнем. И от того времени жители тамошние часто начаша ходити тамо молитися Пресвятей Богородице, паче же генуэзцы иже в Кафе (Феодосии) жили; не точию же сии, но и татарове велию почесть тому образу воздают». «С этой скалы, — рассказывал послушник, — язычники сбрасывали людей в жертву богам, на ней стояли капища, в основание которых клали убиенных младенцев. Так что самые странные легенды отнюдь не беспочвенны. Посмотрите, как она похожа на змея, который окаменел».

С каким нетерпением я ждала утра, чтобы опять услышать пение успенской братии! Но получилось так, что иноки молились на ранней, в пять утра, а потом почти все по благословению настоятеля уехали в отпуск на море. Для меня же, сони, остались бабушки. Значит, надо будет приехать сюда еще раз, помолиться.

На литургии мы причастились Святых Христовых Таин. И потом благодаря знакомому, который приехал починить монастырское электричество, нас опять очень вкусно покормили. И мы, посидев на самой первой ступеньке лествицы во дворе с расцветшими камнями (уезжать не хотелось), все-таки поднялись и потихоньку пошли спускаться вниз на землю.

Окончание следует

http://www.moskvam.ru/2006/09/cerkov.htm