 |
| Гудок | Александр Крутов | 11.09.2006 |
— Сегодня в России «свобода слова» — это голые девицы, маньяки, колдуны, неправильно сориентированные «звезды» шоу-бизнеса: пороки, пошлость и тупость в неограниченном количестве. Я против политической цензуры. Но нравственную цензуру считаю необходимой. Это принципиально разные вещи. На современных журналистах огромная ответственность за человеческие жизни, сравнимая с ответственностью врачей. Сейчас благодаря СМИ любое событие в мире, будь то теракт в Нью-Йорке или трагедия в Беслане, мгновенно становится известным четырем миллиардам зрителей — именно столько человек в мире ежеминутно сидят у экрана. Сопереживая, они сами как бы становятся заложниками террористов. Медицинская статистика свидетельствует, что в такие дни резко увеличивается число сердечных приступов, гипертонических кризов, ДТП, у «Скорой помощи» прибавляется вызовов. Именно на психологический эффект рассчитывают террористы. Эти злодеи захватывают заложников и организуют взрывы не ради убийства, их главная цель — создать в обществе атмосферу страха, недоверия к власти, которая не может обеспечить гражданам безопасность. И журналисты, смакуя кровавые подробности, отчаянные интервью жертв, помогают террористам сеять панику. Террористы становятся главными героями (точнее — антигероями) всех новостей. Без широкого показа в СМИ современный терроризм не имеет смысла. Я заявляю: жизнь и здоровье человека первичнее, важнее, чем право на свободу информации. Из трагедии Норд-Оста журналисты сделали рейтинговое шоу. В прямом эфире в деталях старались показать и рассказать, что предпринимают власти, к чему готовятся силовые структуры, а террористы с учетом этой информации корректировали свои действия.
— Разве недостаточно того, что руководители ведущих российских СМИ уже подписали журналистскую «клятву Гиппократа» — Антитеррористическую конвенцию, обязались соблюдать при освещении терактов самоограничения?
— События в Беслане показывали уже иначе, но все равно у зрителя создавалось ощущение безвыходности. Уповать на самоцензуру наших журналистов недостаточно. Поэтому при подготовке закона «О противодействии терроризму» я предлагал запретить прямые телерепортажи до окончания контртеррористической операции. Журналисты должны работать в зоне конфликта, чтобы потом сообщить обществу, что сделала власть, какие были ошибки, а что сделали правильно. Тогда люди могут правильно воспринять и ситуацию. К сожалению, при утверждении окончательного варианта закона «О противодействии терроризму» (он принят в начале года) были изъяты все нормы, регламентирующие деятельность СМИ.
— Возможно, большинство ваших коллег-депутатов считают, что ограничение свободы слова означает отход от демократии?
— Верность демократии не помешала парламентскому большинству протащить откровенно предвыборные дополнения к закону «О противодействии экстремистской деятельности», согласно которым публичная критика лиц, занимающих государственные должности, приравнена к экстремизму. Хороша «свобода слова», не правда ли? Любого политика или партию, кто выступает против власти, можно объявить политическим экстремистом. Этот закон позволяет закрыть оппозиционные газеты и сайты, снимать оппозиционных кандидатов и целые партсписки с выборов.
— Власть решила ужесточить закон об экстремизме, усилить ответственность СМИ за подстрекательство к национальной розни и убийствам, примеров которых немало в последнее время. И вы считаете, что голые девки — зло, а запрет на пропаганду ксенофобии необоснован?
— Я считаю: у нас через СМИ сознательно нагнетается атмосфера ксенофобии. Причем обвиняют в этом только русских. Стоило президенту США Бушу сказать про «исламский фашизм», как весь мир возмутился, а в России мы постоянно слышим про «русский фашизм». Нелепость, но в стране, которая спасла мир от коричневой чумы, 120 миллионов русских людей обвиняют в фашизме! Много лет чеченские террористы взрывали наши дома, школы, метро, кинотеатры. Вот если вас долго бить — какая будет реакция? Сейчас пошла ответная волна на неправильную внутреннюю национальную и экономическую политику, попрание исторических традиций и моральных ценностей. Стихийная, эмоциональная. Не группы, а отдельные люди. Молодые, с неустоявшимися взглядами. Да еще психически не совсем здоровые — как «бомбисты» на Черкизовском рынке. У нас преступлений против национальных меньшинств в год бывает около 20. И к ним всегда повышенное внимание в СМИ. Остальные 40 тысяч убийств без национальной подоплеки никого не интересуют. Люди ощущают эту несправедливость, она долго копилась и начинает выплескиваться. Возможно, в жестокой форме. Но что вы хотите от граждан, которые живут в обществе, где молодое поколение воспитано на «Бандитском Петербурге» и еще более бандитской «Бригаде».
— Лозунг «долой безнравственность» не нов. Но до сих пор нет единых критериев морали. В итоге Госдума уже много лет не может найти законодательную формулировку — что считать аморалкой…
— История человечества учит, что настоящие моральные нормы те, которые прописываются законом Божьим, а не госдумовским. Вместо того чтобы построить справедливое общество с рыночной экономикой, мы построили дрянное, где все продается и все покупается. Честь, совесть, должности. И сегодня многие средства массовой информации формируют у людей клиповое сознание: человеческий мозг не успевает переварить информацию. Работают только зрительное восприятие и подсознание. Получается мозаичное, бессвязное восприятие. Человек не может составить целостную картину — что происходит в стране и мире…
— Надеюсь, газета «Гудок» не входит в ваш «черный» список «клиповых» СМИ?
— «Гудок» всегда был деловой газетой. Теперь из ведомственной газета превратилась в общественно-политическую. И это хорошо. Здравомыслящие люди, те, кому претит пошлость и кто хочет получить деловую объективную информацию и спокойные, но полные ответы на многие жизненные вопросы, смело могут начинать свое утро с «Гудка».
Беседовала Елена ПЕСТРУХИНА
