 |
| Православие.Ru | Елена Лебедева | 11.09.2006 |
 |
| Церковь Адриана и Наталии в Мещанской слободе |
«Волим под царя московского!»
Церковь во имя Адриана и Наталии появилась довольно поздно для Москвы — во второй половине XVII века, но возникла она в замечательном месте — на Троицкой дороге, главной богомольной дороге России в Свято-Троицкую лавру, которую еще называли Святой дорогой. Сам преподобный Сергий не раз пешком ходил по ней из Москвы в свою обитель и отдыхал в маленькой часовенке у будущей Крестовской заставы. Святая дорога тянулась от самых стен Кремля: улицы Никольская, Большая Лубянка, Сретенка были ее частью, а собственно Троицкая дорога начиналась от Сретенских ворот. Круглый год не иссякал поток богомольцев, среди которых были и государи московские, и вельможи, и крестьяне, и купцы, пешие и конные, одинокие странники и целые семейства.Много дорогого для Москвы связано с этим местом. По легенде, в 1156 году, на заре московской истории здесь ехал верхом князь Юрий Долгорукий, направляясь в Киев, чтобы принять великокняжеский престол. И будто бы по пути он повелел поставить в Москве небольшое деревянное укрепление, «острожец» — это и была ее первая крепость, будущий Московский Кремль. В 1395 году на Троицкой дороге москвичи встречали Владимирскую икону, спасшую Москву от нашествия Тимура. А в 1613 году у Сретенских ворот встречали прибывшего по этой дороге из Костромы первого Романова — Михаила Федоровича, избранного русским царем. В правление его сына, царя Алексея Михайловича, в 1652 году здесь состоялась «покаянная встреча» мощей святителя Филиппа, митрополита Московского, принесенных из Соловецкого монастыря, в память о чем был поставлен деревянный крест, давший имя Крестовской заставе, а потом возведен и храм во имя святителя Филиппа.
При Алексее Михайловиче новшества коснулись этого святого места. Мало кто знает, что появление здесь Мещанской слободы с ее знаменитыми улицами и приходской церковью Адриана и Наталии было результатом успешной борьбы Москвы за присоединение Украины. Когда гетман Малороссии Богдан Хмельницкий обратился к московскому государю с просьбой принять его в подданство, чтобы защититься от Польши, просьбу обсуждал Земский собор, поскольку в этом случае России грозила война с Польшей. И все же 1 октября 1653 года Земский собор принял историческое решение о воссоединении Украины с Россией. В начале января 1654 года Богдан Хмельницкий обратился к раде с предложением принять подданство у русского государя, и народ единогласно воскликнул: «Волим под царя московского!» В мае 1654 года началась длительная война России с Польшей, трудная, но успешная для русской короны. Именно тогда были возвращены и вошли в состав России малорусские и белорусские земли и такие города как Смоленск, Ростиславль, Дорогобуж, Полоцк, Мстислав, Орша, Гомель, Витебск, Минск, Гродно, Вильно, Ковно и многие другие. В 1667 году было заключено Андрусовское перемирие, по которому за Россией оставалась Левобережная Украина с Киевом.
А уже в 1671 году в Москве была создана целая слобода для переселенцев из этих городов, получившая название Мещанской слободы. Земли им выделили довольно почетные — часть Троицкого тракта за Сретенскими воротами и частично земли соседней дворцовой Напрудной слободы (где стояла знаменитая церковь мученика Трифона), причем дворцовые земли были предоставлены безвозмездно. Интересная особенность: тем, кто селился ближе к центру Москвы, давали относительно небольшие участки, а к окраине они увеличивались вдвое — под традиционные огороды и благоустроенные палисадники с цветами. Имя же слободы «Мещанская» возникло от польского miasto, означавшего «город» и mieszczanin — «горожанин», поскольку новые московские жители были переселенцами именно из городов. В основном это были мирные горожане, ремесленники и торговцы, добровольно переселившиеся в Россию с семьями, но среди них было и множество военнопленных, не пожелавших вернуться на свою родину.
Так слобода оказалась многонациональной: здесь жили и поляки, и белорусы, и литовцы, и украинцы. Есть версия, что власти намеревались создать Мещанскую слободу по этнографическому принципу, наподобие Немецкой слободы, где жили бы только переселенцы их этих присоединенных западнорусских городов. Действительно, на первых порах они были явно обособлены от других московских слобод: находились в ведении Посольского приказа, имели собственную школу, выборное самоуправление, которое возглавлял царский наместник. Однако уже к концу XVII века там жили и русские — выходцы из Ярославля, Углича, Владимира, — что в итоге превратило Мещанскую слободу не в отдельное этническое поселение, а просто в новый московский район. Мещанская слобода оставила четыре Мещанские улицы, и все они сохранились до сих пор, но под другими именами.
Традиционным для Москвы было и сооружение собственной слободской церкви. Уже в 1672 году жители Мещанской слободы выстроили себе приходской храм во имя святых Адриана и Натальи, освященный по именинам царицы Натальи Кирилловны Нарышкиной, только что обвенчавшейся с царем Алексеем Михайловичем. Первый храм был деревянным и однопрестольным, но столь богато украшенным, что когда в него забрались воры, то унесли множество драгоценностей; значит, прихожане были не бедными. В начале 1680-х годов церковь сгорела, и было решено строить на ее месте новый каменный храм, что опять свидетельствовало об относительном достатке его прихожан, хотя они и обратились за небольшой помощью к казне. И тогда государи-соправители Петр и Иван Алексеевичи велели выдать на новоустрояемый храм много хорошего железа для затворов на окна и двери, которое было снято с кровли здания Посольского приказа, находившегося в Кремле.
Строилась церковь недолго, с 1686 по 1688 год. Главный престол каменного храма уже был освящен во имя святых апостолов Петра и Павла, по тезоименитству государя Петра Алексеевича, а во имя святых Адриана и Натальи устроили придел. Достопримечательностью храма стали поливные изразцы, сделанные белорусскими мастерами. Надпись, выложенная на изразцовом поясе, гласила, что церковь сооружалась повелением государей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича и царевны Софьи, — это подчеркивало статус Мещанской слободы.
Храм для мещан московских
Жители Мещанской слободы занимались отнюдь не только огородами, ремеслом и хозяйством. Многие из них состояли на государевой службе, занимали должности в Посольском приказе, мастера серебряных дел выполняли патриаршие заказы на изготовление богатых окладов для икон. Среди жителей слободы были и лекари, и живописцы, и меховщики, которые заведовали особой соболиной казной — старинной «валютой» России.В XIX веке 1-я Мещанская была уже сугубо торговой улицей, где наряду с мелкими дворянами селилось и торговало купечество. Появлялись новые прихожане, заботившиеся о храме Адриана и Наталии. Главными его хранителями стали «чайные короли» Перловы, те самые, что оставили Москве знаменитый чайный домик на Мясницкой. Задолго до того, еще в 1836 году, Перловы поселились на 1-й Мещанской, 5. Интересно, что ранее эта усадьба принадлежала Ивану Кошелеву, потомку знаменитого пастора Глюка и отцу известного славянофила Александра Кошелева, который родился в ней в мае 1806 года. А рядом жил другой славянофил — Иван Киреевский. И все они тоже были прихожанами «мещанского» храма.
Новые хозяева, братья Василий и Иван Перловы, открыли свой фирменный чайный магазин. Он был не первым (первый открылся еще в 1823 году на Ильинке), но главным перловским магазином в Москве до появления чайной пагоды. В середине XIX века фамильное владение разделилось: старшему сыну Василия Перлова, Семену Васильевичу, осталась усадьба на Мещанской, а младший сын, Сергей Васильевич, получил в наследство другое отцовское владение — на Мясницкой, 19, и основал там собственную чайную фирму с фабрикой и магазином. Так в Москве появились две родственных, но самостоятельных фирмы Перловых, конкурирующих между собой. Интересно, что дома для обеих фирм-конкурентов на Мещанской и Мясницкой строил один и тот же архитектор Роман Клейн.
Главным же фамильным владением Перловых оставался дом на Мещанской, где находились и фирменный магазин, и контора, и чаеразвесочная фабрика, и жилые апартаменты. А приходским храмом Перловых был храм Адриана и Наталии, стоявший рядом с их домом, и Семен Васильевич Перлов состоял его ктитором на протяжении 27 лет. Оттого храм стал главным центром всемосковских торжеств 1 января 1887 года: под его сводами праздновали 100-летие чайного дома Перловых. За эти 100 лет, начиная с того дня, когда московский купец, православный уроженец Рогожской слободы Алексей Перлов открыл свои первые чайные лавки в Торговых рядах на Красной площади, и до празднования юбилея, Перловы успели стать «чайными королями» России, сопоставимыми по уровню с магнатами Рябушинскими, Морозовыми, Прохоровыми, Боткиными, Абрикосовыми. По указу Александра III в год 100-летия фирмы Перловых им было пожаловано дворянство (немногие купеческие фамилии удостаивались такой чести) и звание поставщика двора его императорского величества.
Торжества 1 января 1887 года начались с праздничного богослужения в церкви Адриана и Натальи с участием знаменитого хора из Чудова монастыря. Из церкви духовенство отправилось в дом Перловых на Мещанской, где в помещении магазина перед иконами был отслужен благодарственный молебен. Настоятель храма протоиерей Петр Казанский в своем слове отметил заслуги Перловых, сказав, что они соединяли «честное и ревностное служение своему делу с исполнением заповедей Божиих и обязанностей общественных», и призвал благословение Божие на их добрые начинания и на служение Господу в исполнении Его святых заповедей. Здесь имелась в виду широчайшая благотворительность Перловых, связанная как с социальной помощью, оказываемой под патронажем преподобномученицы Елисаветы Феодоровны и Императорского человеколюбивого общества, так и с деяниями на благо Церкви. Перловы, не считая многолетнего ктиторства в храме Адриана и Наталии, помогали Шамординскому монастырю, устраивали храм и памятники на севастопольском кладбище и создали храм в честь Донской иконы Божией Матери в родовом имении Перловка.
Скоро в доме Перловых на Мещанской произошло другое историческое событие, столь памятное для Москвы и москвичей. Весной 1896 года Москва готовилась к коронации Николая II. На торжества ожидали прибытия важного китайского сановника Ли-Хунь-Чжана — чрезвычайного посла и канцлера Китайской империи, с которым все чаеторговцы хотели заключить контракты о поставке чая в Россию. Ждали его и Перловы. Тогда-то младший Сергей Перлов и превратил свое владение на Мясницкой в чайную китайскую пагоду, пригласив для этой ювелирной перестройки архитектора Карла Гиппиуса. Как известно, китайский гость все же остановился у его родственников-конкурентов на 1-й Мещанской улице, вероятно, по своим национальным традициям отдавая дань старшей ветви чайной династии Перловых. Здесь ему тоже приготовили очень торжественную встречу. Хотя дом и не перестраивали, но украсили в китайском стиле, а встречали канцлера по-русски — хлебом-солью.
Эта история получила неожиданное продолжение в наши дни. Из всей могучей «чайной империи» Перловых в Москве ныне остался лишь тот самый чайный домик на Мясницкой: теперь он принадлежит внучке Сергей Перлова Жанне Киртбая. Ей удалось установить связь с родственницей канцлера Ли-Хунь-Чжана, которая, в свою очередь, хочет теперь наконец-то наладить поставки «долгожданного» китайского чая в магазин на Мясницкой.
Перловы были славной, но не единственной страницей в истории московского храма Адриана и Наталии. Всего через год после «чайных торжеств» в этом храме в 1897 году отпевали великого русского врача Григория Антоновича Захарьина, профессора Московского университета и учителя А. П. Чехова, человека сложной и трагической судьбы.
Знаменитый доктор тоже был прихожанином храма Адриана и Наталии, поскольку в 1863 году приобрел дом на 1-й Мещанской, 16. Его построил сам Василий Баженов, да не просто по заказу, а для своего тестя — богатого купца Луки Долгова. Новый владелец усадьбы Г. А. Захарьин имел славу лучшего врача России. Он лечил и Александра III от болезни почек, отказавшись от почетного звания лейб-медика, и Льва Толстого, не признававшего медицину… «Самый московский» гениальный врач, по преданию, безошибочно ставивший диагноз «с первого взгляда», он был известен как доктор-чудак с ужасным, конфликтным и придирчивым характером. Рассказывали, как однажды он угрожал пациенту, сибирскому купцу, палкой, требуя оставить дурные привычки и исполнять все его назначения, с криком «иначе умрешь!», пока перепуганный пациент не согласился. Говорят, он позволял себе «капризы знаменитости» и в Зимнем дворце, где терпеливо ждали его помощи, мирясь с чудачествами врача и исполняя такого рода повеления, как, например, остановить все громко тикающие часы.
Особенный ужас Захарьин наводил на богатых купцов, они его просто боялись и трепетали, когда он переступал порог их дома. Слабостью доктора были кондитерские сладости, и ими старались хоть как-то умалить его неизбежный гнев — «захарышские» конфеты всегда лежали на подносе в доме пациента, ведь этого врача считали «последней надеждой» заболевшего. Он очень дорого брал за визит — не меньше 100 рублей, что было по тем временам астрономической суммой. Однако Чехов, рекомендовавший всем лечиться у Захарьина, говорил: «Он возьмет сто рублей, а пользы принесет минимум на тысячу, да еще побочных советов даст, так что проживете лишние двадцать-тридцать лет».
В легенды Захарьин вошел и потому, что 30 лет ежедневно читал лекции студентам и ежедневно же посещал клинику на Страстном бульваре, включая все праздники, говоря, что у больных таких перерывов нет.
О нем осталась добрая память как о враче. Медицинский «конвейер», принятый при капитализме, у Захарьина исключался. Он мог беседовать с больным по три часа, чтобы составить правильное представление о недуге пациента. Сейчас забылось, что благодаря усилиям именно доктора Захарьина в Москве появилась бутылочная минеральная вода — прежде уезжали лечиться на воды, что не всем больным было по карману. Захарьин требовал от косных купцов отдавать детям просторные комнаты, а не душные антресоли, когда парадные апартаменты простаивали «для гостей». Свои огромные гонорары он отдавал на благотворительные нужды, амбулатории и больницы для крестьян и бедных, на церковноприходские школы, на стипендии нуждавшимся студентам Московского университета, на медотряды в помощь сербским воинам. Он участвовал в создании клинического городка на Девичьем поле, внес крупное пожертвование на Музей изящных искусств и даже послал деньги на устройство водопровода в Черногории, когда в местном городке начались перебои с водой, за что в Черногории его почитали едва ли не святым.
Но многие, в том числе и собственные студенты, все равно не прощали ему высоких гонораров. Захарьин, принимавший в клинике бесплатно и бравший за прием в кабинете 50 рублей, а за визит на дом 100 рублей, обиженно говорил, что адвокаты берут десятки тысяч и спасают от каторги подлецов да мошенников, а он спасает людей от смерти. Свое профессорское жалованье он отдавал в фонд нуждающихся студентов, пожертвовав туда же еще 30 000 рублей, но платили ему неблагодарностью: все это казалось малым, недостаточным, все вызывало недовольство. Как и посвящение труда «Клинические лекции», изданных незадолго до кончины врача, «его императорскому высочеству государю великому князю Константину Константиновичу августейшему президенту Академии наук». Иные студенты намеренно оставались на второй год, чтобы только послушать курс этих захарьинских лекций еще раз, но посвящение вызвало «либеральное» негодование.
Тяжелый характер врача привел к сильному конфликту со студентами. Захарьин вышел в отставку и через год умер от инсульта, поставив последний диагноз самому себе. Отпевали его в церкви на 1-й Мещанской, а похоронили в Куркино, где он устроил на свои средства туберкулезную больницу. Архитектор Федор Шехтель соорудил для его надгробия склеп-часовню, с мозаичным распятием по эскизу В. М. Васнецова.
Другое распятие работы Васнецова находилось в церкви Адриана и Натальи.
Конец
После революции не стало ни церкви, ни исторического имени Мещанской улицы. Церковь ограбили в 1922 году, изъяв более 19 пудов серебра и 16 тонн колоколов. Остались свидетельства, что храм в день изъятия окружила плотная толпа, рассеявшаяся лишь при появлении кавалерии. Однако храм долгое время продолжал действовать и даже еще раз вошел в памятную летопись русской истории и культуры. В июле 1926 года в скромной церквушке на 1-й Мещанской улице отпевали великого В. М. Васнецова. Он скончался в июле 1926 года, работая над портретом М. Н. Нестерова. Последнее жилище Васнецова находилось недалеко от этой церкви, в 3-м Троицком переулке, теперь носящим его имя.Храм Адриана и Наталии пал жертвой социалистической реконструкции Москвы, главной идеей которой было представить миру советский парадиз — утопический рай, созданный на основе богоборческой марксистской доктрины и оттого антиподобный старой православной Москве. В ходе реконструкции главные идейно-градостроительные символы Москвы заменялись противоположными символами-антитезами, вроде Дворец Советов вместо храма Христа Спасителя или рабочий клуб (дом культуры, школа) вместо православного храма. Такая же участь постигла и Святую дорогу в лавру. При советской власти она превратилась в столь же важный парадный тракт к строившейся Всесоюзной сельскохозяйственной выставке (ВСХВ, затем ВДНХ, ныне ВВЦ). Новые идеологи называли ее «всенародным смотром побед социалистического земледелия, достижений колхозного строя». Теперь эта дорога вела не к храму, и храму на ней места не было. Его сломали в 1936 году. И сейчас на месте московской церкви — «типичный» сквер между домами 11 и 13.
Всесоюзная сельскохозяйственная выставка триумфально открылась 1 августа 1939 года, а ровно через 20 лет была переименована в ВДНХ. После Великой Отечественной войны последовал ряд топонимических новшеств и в районе бывшей Мещанской слободы. В 1957 году 1-я Мещанская была переименована в Проспект Мира — в честь Всемирного фестиваля молодежи и студентов, проходившего тем летом в Москве. 2-я Мещанская с 1966 года стала носить имя журналиста Гиляровского, который прежде жил в этих краях. Несколько ранее, в 1962 году, 3-я Мещанская была переименована в улицу Щепкина, так как великий актер прожил здесь последние годы жизни. А 4-я Мещанская стала просто Мещанской улицей. Все эти имена сохранились по сей день. От местного храма же осталась только икона святых Адриана и Натальи, переданная в Знаменскую церковь в Переяславской слободе (близ метро «Рижская»).
