 |
| Завтра | Иван Ленцев | 07.09.2006 |
Никто пока не знает, что такое Кондопога на самом деле — начало конца великой страны или, наоборот, первый шаг к ее возрождению. События продолжаются, их полное толкование еще ждет своего часа. Всё, что нам остается сейчас, это рассказать о том, что уже произошло, и дать этому свою оценку — оценку газеты «Завтра».
В Карелии, в пятидесяти километрах от Петрозаводска, у Онежского озера стоит городок. Обычный рабочий город, созданный в первые советские пятилетки, с населением тысяч в сорок и несколькими городообразующими предприятиями — лесозаготовки, производство бумаги, облицовка камня, — от которых вся жизнь горожан и зависит. Таких городков в России тысячи. Единственное важное отличие — градообразующее предприятие, ОАО «Кондопога» (Кондопожский ЦБК), работает совсем неплохо, производит треть всей газетной бумаги в России, и городок не скатился пока в дыру нищеты, как сотни его собратьев.
Как всегда, вокруг бизнеса вертятся крупные деньги, властные интересы, криминал. Как всегда, все про всех знают — и про власть, и про местных «авторитетов», и про гостей с Кавказа, которые в последние годы в массовых количествах стали прибывать в карельские города, да так, что в Кондопоге образовалась целая мусульманская община — в основном чеченцы и азербайджанцы. В Карелии появился даже свой муфтий.
Обосновались кавказцы неплохо, постепенно взяв под контроль оптовую и розничную торговую сеть, рынок, кафешки, палатки, игорные заведения. И как всегда, наряду с легальным бизнесом, в районе появились и этнические преступные группировки, которые занялись в основном сбытом фальшивых денег, продажей паленой водки, наркоторговлей, кражами и разборками, при почти полном попустительстве властей.
Словом, обычный русский город начала XXI века. Те, кому посчастливилось жить в России, без труда представят, о чем идет речь. Тоска, коррупция, шальные деньги, нелегалы, беспредел, одним словом — допекло по самое некуда. Вот и полыхнуло, наконец.
Одним из заведений, принадлежащих в Кондопоге кавказцу, некоему Иманову, был средней руки ресторан «Чайка» — двухэтажный «кирпич» с террасой, не подновлявшийся с советских времен. В ночь на 30 августа в ресторане возникла потасовка между русскими парнями и барменом. Что там случилось на самом деле, Бог знает, однако большинство очевидцев сходится в следующей версии. Некая русская «бригада» слишком активно «проводила в ресторане время» и во вспыхнувшей ссоре с барменом надавала ему тумаков. Бармен убежал и вызвал помощь — не милицию, естественно. Впрочем, приехала и милиция, инцидент был, казалось, исчерпан, «бригада» из ресторана спокойно ушла.
Однако через некоторое время к «Чайке» на нескольких машинах подъехала чеченская «подмога», вызванная барменом. Приехавшие были вооружены железной арматурой, бейсбольными битами и ножами. Не найдя зачинщиков инцидента, они напали на совершенно посторонних людей на ресторанной террасе — и вот тут уже, прямо в присутствии милиции, началось настоящее побоище, а точнее — бойня. Два посетителя — Сергей Усин и Григорий Слезов — были убиты кавказцами на месте, а ещё девять русских попали в больницу.
По словам некоторых свидетелей, нападавшие выкрикивали лозунги «Аллах Акбар!» и «Бей русских!», добивали битами раненых и даже отрезали у еще живых жертв уши. Милиционеру же, попытавшемуся было вмешаться, якобы попросту надавали подзатыльников.
Все происшедшее до этого момента — рядовая, в общем-то, вещь для нынешней России. Но то, что случилось затем, поражает.
Весть о бойне пробуждает город. Люди выходят на улицы. Начинаются импровизированные сходки, к вечеру 30 августа о трагедии знают в Кондопоге все. Обстановка накаляется ежечасно, и 31 августа ситуация выходит из-под контроля. По разным данным, именно в последний день лета в Кондопоге начинается то, что одни называют «справедливой местью этнобандитам», а другие — «погромами»: жители города принимаются уничтожать торговые точки, принадлежащие кавказцам. По «сарафанному радио» и на местном Интернет-форуме среди кондопожцев распространяется призыв прийти 2 сентября на Народный сход жителей города — местные же власти пытаются сорвать Сход. Одновременно силовые структуры лихорадочно вводят в Кондопогу подкрепления из милицейских частей, ОМОНа и ВВ.
1 сентября в городе хоронят жертв преступления. Подозреваемые в убийстве объявляются в розыск. В это же время проходят сходки чеченцев и азербайджанцев, кавказцы спешно закрывают торговые точки и в массовом порядке выезжают из Кондопоги в Олонец, Петрозаводск, Петербург и другие города. Сообщается, что в обратном направлении — в Кондопогу — едут русские жители больших городов; вечером же в город приезжают руководители ДПНИ.
В ночь на 2 сентября по городу прокатывается волна поджогов: горят палатки, пылает продуктовый магазин «Экспресс» и ненавистный зал игровых автоматов. Разгромлен городской рынок, контролировавшийся кавказцами. В городе слышится стрельба. У «Чайки» порядка семидесяти человек, пытающихся поджечь ресторан, под крики: «Убирайтесь из нашего города! К ответу убийц!» вступают в драку с ОМОНом. Начинаются первые аресты наиболее активных участников беспорядков.
К утру на время все стихает, а в 12.00 в центре Кондопоги начинается многочисленный Сход горожан. Люди возбуждены, у всех предельно натянуты нервы, все ждут чего-то очень страшного, что всё будет еще хуже. Расползаются слухи о том, что кавказцы спешно вооружаются и готовят жителям «второй Беслан» — если не в самой Кондопоге, то в ее пригородах. Раздаются требования выселить из города всех чеченцев в течение 24 часов. Народный сход постановляет:
Создать Народную дружину из воевавших в Чечне и остальных желающих.
Выселить всех нелегальных иммигрантов из Кондопоги.
Закрыть город для въезда на время решения проблемы.
Закрыть Центральный рынок для представителей не местных жителей.
Расторгнуть договор об аренде кафе «Чайка» с г-ном Имановым и отобрать лицензию на торговлю.
Создать Народную комиссию для тендеров по аренде помещений в городе.
Рекомендовать всем, кто прибыл после 1991 года из кавказских республик, возвращаться домой.
Сообщается, что администрация города приняла требования делегации горожан, в которую вошли также члены ДПНИ. Решение якобы даже подписывается в мэрии депутатами Городского собрания.
А затем волна «народной расправы» вновь накрывает город. По городу начинаются новые столкновения молодежи с милицией. Жители снова идут к «Чайке» и не оставляют от нее живого места — ОМОН практически не вмешивается.
Вечером «Чайка» поджигается, хотя, по ряду сообщений, она к этому моменту уже переведена в разряд муниципальной собственности: настолько сильна ненависть к «символическому месту». В ту же ночь в городе сгорает еще одно «казино» — всего сообщается об 11 попытках поджогов за ночь. Некоторые информагентства заявляют также о фактах избиения кавказцев.
После полуночи ОМОН активизируется и все чаще применяет силу в отношении горожан; начинается новая серия задержаний наиболее буйных участников уличных событий. Некоторые очевидцы сообщают о том, что ОМОН лютует, жестоко избивает на улицах всех подряд, включая женщин и подростков, не дает работать репортерам.
Всего в ночь на 3 сентября в городе задерживается 129 человек, из которых 25 человек наутро наказаны 15 сутками ареста, остальные — отпущены. Для разрешения ситуации в Кондопоге создается оперативный штаб во главе с министром внутренних дел Карелии Дмитрием Михайловым.
Всё 3 сентября настроение в Кондопоге царит нешуточное: жители воспринимают происходящее как войну. В своей ненависти к пришлой мафии с русскими солидарны карелы. Еще сильнее, чем этнобандитский беспредел, горожан возмущает бессилие властей и неадекватность сотрудников милиции, а также позиция руководства города и республики, которое сначала принялось заявлять, будто все происшедшее — это «бытовой конфликт» и «пьяная бандитская разборка», а затем заговорило уже о «провокации ради передела собственности». Гнева горожанам добавляет почти полная информационная блокада трагедии, сменившаяся ложью и передергиваниями, направленными против коренных жителей.
Все подъезды к Кондопоге перекрыты. Непонятно, чего больше опасаются власти: того, что на помощь к горожанам прибывают сочувствующие, или того, что сами кондопожцы, по ряду свидетельств, вознамерились двигаться в Петрозаводск, чтобы «навести порядок» и там. Одновременно в Кондопоге и Петрозаводске идут почти непрерывные совещания органов власти: похоже, чтобы утихомирить жителей, власти готовы немедленно начинать выполнять их требования.
Вечером 3 сентября на встрече с народом губернатор Карелии Сергей Катанандов заявляет, что по его просьбе чеченская диаспора республики выдала милиции троих своих членов, подозреваемых в убийстве в ресторане «Чайка». Вечером же в программе Первого канала «Воскресное время с Петром Толстым» звучит, пожалуй, первое, очень краткое, общефедеральное упоминание о конфликте в Кондопоге — на удивление, оно выдержано в нейтральных тонах.
В ночь на 4 сентября злополучный ресторан вновь объят огнем. По свидетельству одного из очевидцев, получившему распространение в Интернете, в последние дни на улицах города — слишком много явно не местных «здоровых русских дядек»; у очевидца создается впечатление, что именно они в основном и громят кавказские точки.
Утром 4 сентября с громким заявлением выступает председатель правительства Чечни Рамзан Кадыров. «Если карельские власти не могут найти формы и методы урегулирования ситуации, — говорится в заявлении, — то мы сумеем найти правовые методы, способные привести ситуацию в правовое русло». А на следующий день губернатор Катанандов возложил ответственность за трагедию на «дерзкое и вызывающее поведение группы представителей другого народа».
Постепенно ситуация переходит в область политологии: различные эксперты и аналитики соревнуются между собой, на разный лад трактуя события в Кондопоге. Версии озвучиваются одна экстравагантнее другой — от «наглого пиара русских националистов, погревших руки на бытовом инциденте» до «подготовки общественного мнения к выходу Чечни из состава России».
* * *
Газета «Завтра» имеет собственную трактовку случившегося.Сегодня мы наблюдаем новый, самый мощный за последние годы всплеск межнациональной конфликтности, вызванный страшными диспропорциями в национальной политике России и почти полной неспособностью власти установить приемлемый уровень правопорядка.
Есть две главные причины происходящего нынче в Кондопоге.
Первая — власть бездействовала или вовсе не контролировала ситуацию ни в последние несколько дней, ни в последние полтора десятка лет. Действуй она так, как это положено по закону, — не было бы ни чеченского бандформирования, ни драки, ни дальнейшего обострения ситуации, вызванного не столько фактом насилия со стороны заезжих бандитов, сколько вопиющим бессилием власти. Существующего УК вполне достаточно, чтобы карать любые бандитские группировки, в том числе организованные по этническому принципу. Вместо этого вооруженные банды «гостей» беспрепятственно ездят по России и фактически устанавливают иго над «покоренными городами». При этом всё, на что оказывается способной власть, — это принимать драконовский «закон об экстремизме», по которому любой недовольный нынешним мраком и беспределом приравнивается к террористу. И еще — ратовать за «толерантность», понимаемую весьма специфически: когда коренные народы обязаны радостно созерцать, как нелегальные мигранты повсеместно вытесняют их из бизнеса, сгоняют с земель, выселяют из домов и устанавливают собственный порядок в России.
Вторая — национальный вопрос в нашей стране бесконечно далек от решения. Вместо гармонизации межэтнических отношений власть ограничивается подлым замалчиванием конфликтов, подменяет их понятиями «бытовая разборка» или «передел собственности», чем вызывает справедливый гнев среди жертв как с одной, так и с другой стороны. Все преференции в национальной политике отданы «малым народностям»; само слово «русский» в течение последних лет как бы табуировано, фактически изгнано из лексикона власти.
Главным подавляемым национальным фактором в России по-прежнему остается русский фактор. Ошельмованный либеральными СМИ и неправительственными, кормящимися из зарубежных фондов «правозащитниками», связанный по рукам и ногам обвинениями в «фашизме», «шовинизме», «ксенофобии» и «неправовом сознании», русский народ поставлен в такое положение, когда любое его негодование против выходок этномафии трактуется как «разжигание межнациональной розни» и чуть ли не как «ввергание страны в гражданскую войну». От этого народ цепенеет, происходит неконтролируемый выплеск страшных разрушительных энергий, начинаются самосуд и эксцессы, что лишь усугубляет обстановку.
Драма в Кондопоге объясняется тем, что в России утвердилась сетевая мафиозная кавказская структура. Не имеющая единого центра власти и довольно малочисленная, она, тем не менее, обладает громадным влиянием в России, в том числе на местную власть в российских регионах. Власть зачастую не только не способна бороться с этой сетевой этномафиозной структурой, но и оказывается коррумпированной ею, действует в ее интересах против населения. Русские в ответ на подобный беспредел могли бы, кажется, организовать свою собственную сетевую конструкцию, которая отстаивала бы их интересы в любой точке Российской Федерации. Однако вместо этого, в силу традиционалистских устоев, русское общество привыкло возлагать всю надежду на выправление ситуации на власть, на правительство, на силовые органы. Круг замыкается. Из этой ситуации возможны лишь два выхода: либо власть, наконец, опомнится и начнет беспощадную борьбу с этномафиями, заполонившими Россию, и с собственными коррупционерами. Либо быстрее нее «выйдет из берегов» сам народ — и тогда власть будет сметена неконтролируемым, насильственным «русским бунтом», первые всполохи которого мы наблюдаем сегодня.
«Цветущая сложность» той грандиозной имперской конструкции, которой является Россия, проявится в своем великолепии только тогда, когда в стране произойдет гармонизация межнациональных отношений. Эта гармонизация возможна прежде всего при возрождении роли и места русского народа в России, в нашем общем «субъекте истории». Произведя верные выводы из «восстания в Кондопоге», власть — если она хочет остаться властью — обязана не только навести конституционный порядок в городе и по всей стране, но прежде всего — ликвидировать в России этнобандитизм и его официальных контрагентов.
