 |
| Правая.Ru | Александр Знатнов | 01.09.2006 |
Александр Знатнов:— Нас предупреждали, в преддверии прошлой книжной осенней выставки на ВВЦ, что может быть какой-то повышенный, неадекватный интерес к книгам авторов нашего издательства. И перед действительным проявлением этого интереса было посещение нашего издательства представителями прокуратуры, которые очень интересовались определенными книгами и определенными авторами: почему «Алгоритм» их выпускает, на каком основании, кто заказчик и т. д. Естественно, это все было связано с процессами, которые идут у нас в последнее время, мы их все знаем прекрасно, это процессы по поводу «национализма, фашизма и ксенофобии».
— Это после памятного выступления Владислава Суркова и подписанного по инициативе «Единой России» так называемого «Антифашистского пакта». Какие, если не секрет, возникли вопросы у прокуратуры?
— Против нас велась определенная информационная компания. Мы понимаем, что если поставить в один ряд, через запятую, несколько слов, типа: национализм, ксенофобия, антисемитизм, юдофобия, фашизм, ораторство, Гитлер, «Алгоритм», Платонов и т. д., то при сокращении этого ряда в памяти у человека остаются: фашизм, «Майн Кампф», Гитлер, «Алгоритм» — наиболее простые и активные слова. Это одна из форм тактики манипуляции сознанием аудитории, с которой мы столкнулись. Основные упреки были к двум авторам — Олегу Платонову и Борису Миронову. 15 книг Платонова мы выпустили в серии «Заговор против России». Это был очень успешный коммерческий проект, каждая книга имела тираж в среднем более 10 000 экземпляров. И вот этот коммерческий успех вызвал еще большее недовольство. А книга Миронова была выпущена тиражом 3000 экз. Для нашей страны это ничто. Но все же издательству стали предъявляться претензии. И приходилось отвечать на такой довольно распространенный вопрос: разделяете или не разделяете? Все-таки все мы люди разные, у нас может быть есть какое-то общее направление мышления, симпатий и антипатий, но сказать, что мы являемся зеркальным отражением друг друга, это неверно. И поэтому требовать от издателя ответа за мысли, которые высказывает автор, настолько же неправильно и неэтично, как требовать у режиссера ответа за игру актера, который в облике Гамлета оставил гору трупов. Издательство «Алгоритм» не является партийным, либо издательством, которое придерживается корпоративной, сектантской или другой идеологии. Нет, это коммерческое издательство.
— Отвечая на вопрос прокуратуры, кто все-таки заказчик? Чем определяется редакционная политика?
— Она определяется двумя факторами. Первый — это некий сложившийся уже за 10 лет круг авторов, тем и репутация, все-таки она у нас не запачканная, не скандальная. Другой фактор — коммерческий успех. Что касается идейной составляющей «Алгоритма», тут все очень просто. Первый, ныне покойный главный редактор издательства Ульяшов Павел Сергеевич, как бывший сотрудник «Литературной газеты», имел определенный круг знакомств. Среди этого круга был, опять же покойный, Вадим Валерьянович Кожинов, они были друзьями, и это был один из первых живых авторов, которых стал печатать 10 лет назад «Алгоритм».
— Я очень хорошо помню этот момент, поскольку мне довелось стать последним аспирантом Вадима Валерьяновича, я бывал у него в то время и держал в руках эти книги, только что полученные им от издательства…
— Тогда все узнали, что Вадим Кожинов не просто тютчевовед, но мыслитель, историк, историограф, философ в высоком смысле этого слова. Можно сказать, это была вторая молодость Кожинова. Издательство «Алгоритм» практически не открыло ни одного нового автора. Все авторы, даже знаменитости, которые у нас состоялись и прославились, и без нас были известны, но какому-то своему определенному кругу. Здесь же сочетание идейности и коммерции как раз и позволило им как бы раскрыться заново. Можно упомянуть в этой связи таких авторов, как Александр Панарин и Александр Зиновьев, академик Игорь Шафаревич и Сергей Кара-Мурза. Но то же касается и гиперлиберала — Льва Аннинского. Это все «Алгоритм», это все выражение нашего лица. То есть, вы понимаете: совместить Аннинского и Платонова даже теоретически невозможно! Но у нас так сложилось. И это говорит не о некоей нашей всеядности, а о необходимости дать возможность высказаться людям, которые искренне болеют за свою страну и хотят ей помочь.
— Это все люди идейные…
— Да, это люди, чьи книги читаешь со встречной мыслью. На свете много есть книг равнодушных, совершенно индифферентных, которые написаны ни горячей, ни теплой рукой. Поэтому, конечно, в первую очередь, наш автор — это личность яркая, и в следующем поколении мы ищем таких же людей. Могу с удовольствием назвать Валерия Шамбарова, затем наши общие с Правой.Ру авторы — Владимир Карпец, Егор Холмогоров. Здесь есть продолжение, преемственность, есть взаимозависимость друг от друга.
Я думаю, что большинство наших читателей нас бы не осудило, если бы, например, у нас вышла книга Глеба Павловского. Это для нас было бы естественно. Но насколько это было бы естественно, скажем, для рынка или каких-то более высоких ожиданий, это трудно сказать. Скорее всего, здесь не было бы каких-то успехов, побед, открытий. И поэтому, может быть, исходя уже из этого посыла, может не стоит и экспериментировать?
Читательские ожидания — это важный момент. Потому что, например, покойный Павел Сергеевич Ульяшов был поклонником Евтушенко, и «Алгоритм» никогда не печатал антиевтушенковские книги. И только после того, как не стало Павла Сергеевича, мы позволили себе выпустить книгу Станислава Куняева «Возвращенцы», в которой всем евтушенкам досталось по первое число. Понятно, что откровенные либералы не могут опубликоваться у нас по двум причинам. Во-первых, читатель, а это значит рынок, не купит, не возьмет эти книги. Ему не нужны эти идеи, они у него вызывают отторжение. А с другой стороны, он от нас этого не ожидает. Период pro и contra под одной обложкой прошел. Сегодня ощущается очень четкая определенность. Наш — не наш, свой — чужой. А во-вторых, мы видим, что на сегодняшний день либеральная идея просто перешла через край и полностью выдохлась.
Нам очень много приносят книг, откровенно воинствующих, ксенофобских. Именно воинствующих. И в них нет ничего, кроме эмоций, окрашенных в злость, зависть, неудовольствие и т. д., нет конструктива. Поэтому от таких рукописей мы вынуждены отказываться и считаем их непродуктивными. С другой стороны, мы выпустили книгу Якова Рабиновича, его большое исследование — ответ на книгу Солженицына «Двести лет вместе». Он не ортодоксальный иудей, человек абсолютно светский, научный работник, доктор химических наук. Он просто рассматривает все неправды и неувязки, которые наблюдались в книге у Солженицына. Надо сказать, что мы также выпустили микросерию (вышло 3 книжки), которая потом была приурочена сериалу «В круге первом». Это такая книжка молодого исследователя, историка Юрия Морукова «Правда Гулага», в которой рассматривалась ситуация по поводу шарашек, какова была их роль во время войны. В этой же серии вышли знаменитая книга Владимира Бушина о Солженицыне и впервые опубликованная книга первой жены Солженицына, Натальи Решетовской, в которой она описывает их период взаимоотношений, с момента когда он вернулся из лагеря, и до того, как он ее бросил. Книга такая женская, со слезой, но тем не менее мы узнаем очень много любопытных подробностей и фактов, которых нигде не возьмешь, потому что это настоящий документ, много приведено выдержек из их переписки. Наверное, место Солженицына сейчас уже не такое значительное, какое он всегда хотел иметь, но сказать, что он полностью вычеркнут из нашей общественной жизни, из нашего мыслительного процесса, нельзя, потому что любой его текст или выступление, которое появится, все равно привлечет внимание.
— Помнится, недавнее майское его выступление вызвало большой резонанс…
— Это неизбежно. Сейчас мы готовим к выставке серию, которую мы назвали «Старая гвардия». Там будут такие имена, как Владимир Бушин, Станислав Куняев, Сергей Семанов, Юрий Власов. Это действительно старая гвардия, это люди, которые могут себе позволить высказываться по определенным проблемам невзирая на лица.
— А как бы Вы сформулировали кратко девиз или кредо «Алгоритма»?
— У нас краткий внутренний издательский девиз: «Мы выпускаем книги для тех, кто думает не только о себе». Это очень важно для той коммерческой, рыночной, капиталистической по сути ситуации, в которой мы все сейчас существуем. Мы ведь находимся в периоде созревшего и, может быть, даже озверевшего государственно-корпоративного криминального капитализма, при котором есть жесткие правила поведения. И в этой ситуации важен голос человека, который «думает не только о себе». У нас должна вскоре выйти книга одного человека, который скрылся за псевдонимом Владимир Владимиров, он рассуждает о современных процессах, человек молодой, предприниматель, член партии власти. И когда я прочел его книгу, я был поражен и задал ему вопрос: как при таком мышлении, при таких взглядах, при таких идеях, как вы можете быть в «Единой России»? Надо сказать, он меня успокоил, и я немного свой взгляд на «Единую Россию» скорректировал, когда он сказал, что таких, как он, в «Единой России» не единицы. Благодаря тому, что у этой партии нет идеологии, наши люди есть там. Это меня весьма порадовало.
— Образ «Единой России» сформирован медиа, он имеет налет такой художественно-публицистический. Реальность, наверное, другая…
— Конечно. Здесь очень важно, что это не ради наживы, не ради самоудовлетворения, не ради какого-то тщеславия, не ради сведения счетов, не ради мести. Даже самый злой наш автор, Бушин, не мстителен, он не дуэлянт. Он борец. Да, он под красным знаменем, но он за справедливость, за честность, против подлости и т. д. Другое дело, что взгляды у него абсолютно коммунистические, с этого его не собьешь. Даже выступая по поводу своих ровесников, мы видим его принципиальную позицию, его упреки по отношению к его престарелым сверстникам, которые во время перемен последних 15−20 лет оказались перевертышами, отказались от прежних своих идеалов.
— Как вы оцениваете современную общественную ситуацию в России?
Я понимаю, что сейчас идет период такого первоначального накопления мысли, в котором принимают участие оппозиционные средства массовой информации, непроправительственные, непродажные СМИ, включая электронные, Интернет-издания. Мы видим, как происходит накопление этого первичного идейного материала, которым начинают активно обмениваться.
Мне кажется, что самой яркой, полезной темой, которая всех нас могла бы сегодня объединить, — это тема защиты русского языка, причем на уровне законодательства. Если взглянуть на Запад, мы могли бы попробовать воспринять урок Франции, где есть закон о защите французского языка. Может быть, имеет смысл пойти этим путем, потому что язык — это наше оружие, слово — это наш щит и меч, мы им пользуемся, и мы видим, что именно через него идет и разрушение, и манипуляции сознанием, и вызовы, и агрессия, и унижение. И только через слово мы сможем спастись.
Итак, нам необходимо защищать русский язык на всех возможных уровнях. И в статьях, и в выступлениях, и в книгах и т. д. для того, чтобы в конце-концов у нас тоже появился закон о защите русского языка, который является у нас языком государственным. Ясно, что идут какие-то процессы словообразования, развития, и это говорит о жизненности языка, но нужно защищать его от всех этих «киллеров», «мерчендайзеров» и т. п., вот о чем идет речь.
Какие-то слабые попытки в этом направлении предпринимались — вспомните запрет делать вывески на латинице и прочие. Я помню, как мои знакомые лет 15 назад сделали информационное агентство и назвали его «Nota bene». И у них брал интервью то ли голландец, то ли бельгиец, и спрашивал, а почему «Nota bene», почему по-русски не можете назвать? То есть он, иностранец, был удивлен. Почему русские не берегут свою речь?
— А каким образом может быть реализована в рамках издательства «Алгоритм» эта мысль, которая всем нам понятна и всеми нами разделяется?
— Я думаю, что это может быть какая-то хорошая серия, какая-то монография на первых порах, может быть, какой-то коллективный сборник. Чтобы участвовали не только филологи. У нас в свое время выходила подобная книжка, сборник нескольких авторов, она называлась «Почему вымирают русские?» Там освещались разные стороны — демографы, экономисты, политики и т. д. То есть люди разных профессий смотрели и били в набат, отвечая на вопрос о том, что русские вымирают, вымирают массово, и объясняли, какие тому причины, и, естественно, призывали к тому, чтобы эти причины устранить.
Если мы не будем защищать русский язык, завтра мы заговорим на другом. И в этом смысле можно было бы провести некий круглый стол. И очень важно привлекать не только филологов или лингвистов. Здесь может быть и демограф, и психолог, и врач, и политик, — люди совершенно разных профессий, но которые понимают, что такое слово. Словом разрушили страну, словом будем восстанавливать.
— Вы заговорили афоризмами: «Словом разрушили страну, словом будем восстанавливать». Можно ли это считать неким, извините за каламбур, алгоритмом дальнейшего развития издательства?
— Я этого афоризма заранее не готовил, но это действительно так. Сформулирую задачу. Как-то мы спрашивали у Кара-Мурзы: Сергей Георгиевич, для кого вы пишите книжки? Он ответил, что пишет для интеллигентов, которые оказались не нужны в этой жизни, в этом обществе. Но эти интеллигенты читают книжки. И эти интеллигенты активно обсуждают, они привыкли жить напряженной интеллектуальной жизнью. Им важно пообщаться, важно выговориться и выслушать. Слово — это двустороннее движение. Но если будет выступать какая-нибудь Хакамада, большинство населения просто не даст ей слова сказать, ибо не хочет ее слушать. Традиционное общество хочет слушать тех людей, у которых можно что-то выяснить, которые действительно в себе что-то несут. Вот, например, в программе у Владимира Соловьева выступали наш автор Савва Ямщиков и Екатерина Гениева. Речь шла о возвращенных ценностях. Но надо знать, что Савва Ямщиков — это человек, который всю жизнь занимается реставрацией, он входил во все комиссии, он прекрасно знает всю ситуацию, которая у нас сейчас есть, это главный противник реституции. Я посмотрел по телевизору, позвонил ему, и он сказал, что у него полностью текст написан, и он его опубликует. И мы видим по голосованию, что он победил, а не Гениева, но то, что он говорил и то, что было вырезано, — это та информация, которую должен знать каждый русский человек.
У нас свое оружие — наше слово, наши авторы. Но, опять же повторю, все наши книги несут мысль. И когда ты вырабатываешь мысль, то к тебе, как мотыльки на огонь, слетаются люди.
— Что в современном книгоиздательстве кажется вам наиболее негативным?
В современном российском книгоиздательстве меня поражает культ кича -все эти «киллеры», «антикиллеры» и т. д. Всё это ведь противоречит нашей русской традиции — с одной стороны, милости к павшим, к несчастным, оступившимся, а с другой стороны — понятно, что необходимо осуждение греха. У нас идет какое-то воспевание порока. Но это оборотная сторона того общества, в котором мы живем. Когда государство отказалось от насилия, то некоторые стали применять его сами, и это насилие выплеснулось на улицы, в подъезды, на стадионы.
— Вам не кажется, что это общемировая тенденция?
— Это тенденция городской цивилизации. Я бы даже сказал, трагедия урбанистической цивилизации. И мы будем как-то пытаться этому противостоять тем оружием, которое у нас есть, — Словом.
— Помощи Вам Божией во всех начинаниях и дальнейших успехов вашей издательской деятельности!
С заместителем главного редактора издательства «Алгоритм» Александром Викторовичем ЗНАТНОВЫМ беседовал главный редактор «Правой.Ру» Илья БРАЖНИКОВ
http://www.pravaya.ru/inview/8685
