Принцип сословности в представлениях русских консерваторов конца XIX — начала ХХ века

Статья из журнала «Трибуна русской мысли» (2008 г., № 9)

В нынешнее время социального разлома, когда наше многострадальное Отечество находится на пути определения оптимального принципа общественно-государственного строительства, в условиях сегодняшнего идеологического брожения даже в среде православной интеллигенции, вновь, как никогда, актуальным становится обращение к исследованию трудов русских консервативных мыслителей, в том числе и периода конца XIX — начала ХХ веков, когда собственно консервативная политическая мысль приобрела достаточно четко выраженные, устойчивые формы. Именно к концу XIX века были сформированы в общих чертах практически все основные положения русского консерватизма, такие как отстаивание самобытности русской культуры, идея соборности, идея сословности, неприятие модели западной демократии, критика западного рационализма и т. д. Обращение к произведениям классиков русского консерватизма помогает нам вновь осмыслить прошлое, настоящее и будущее России, понять и оценить ее значение в современной цивилизации.

Роль, место и значение принципа сословности в социально-политических представлениях русских консерваторов ещё до конца не раскрыта в отечественной и зарубежной историографии. Долгое время в советской литературе господствовало утверждение о том, что идеология русских консерваторов была по своей сути дворянской, то есть выражала интересы, прежде всего, дворянского сословия, крупных землевладельцев. Только в постперестроечное время, когда сложились весьма благоприятные условия для комплексного изучения идеологии и мировоззрения русских правых, эта точка зрения стала существенно корректироваться. В этой связи известный исследователь консерватизма В.В.Шелохаев вполне справедливо утверждает, что «в отечественной историографии вплоть до последнего времени продолжает превалировать тенденция прочной „привязки“ русского консерватизма к вполне определенной социальной страте — крупному поместному дворянству, отчасти к крупной сановной бюрократии, а также к определенной форме политического правления — самодержавию». Исследователь считает, что «подобного рода формационно-классовый подход в исследовательском плане применительно к консерватизму <…> малопродуктивен».

Действительно, по мере развития консервативного течения, в его русло все в большей степени вливались представители сословий, никакого отношения к дворянству не имевшие, которые в своих сочинениях принесли новые идеи. Постепенно ушли в прошлое времена М.М.Щербатова и Н.М.Карамзина, с именами которых традиционно связывают процесс зарождения русского консерватизма. По крайней мере, говоря о консерватизме конца XIX — начала ХХ века, можно с полной уверенностью констатировать, что в это течение общественно-политической мысли входили представители не только и не столько дворянства, но и разночинной интеллигенции, духовенства, отчасти купечества, мещанства, которые вносили в консервативную мысль собственные социально-политические представления.

Соответственно, в теориях и суждениях русских консерваторов происходят существенные изменения, связанные с трактовкой понятия «сословность», меняются представления об идеальном сословном строе.

Прежде чем мы рассмотрим наиболее характерные взгляды и точки зрения на «сословную» проблему, определимся с самими понятиями «сословие», «сословность» и «сословный строй», как их, по крайней мере, принято рассматривать в традиционной историографии. Под понятием «сословие» обычно подразумевают «социальную группу с закрепленными законом наследственными правами и обязанностями». Соответственно, под термином «сословность» следует понимать принцип, в основе которого лежит четкая градация всего населения государства на сословия. Под термином «сословный строй» подразумевается социальный порядок, при господстве которого в полной мере реализуется принцип сословности.

В настоящей статье мы попытаемся проанализировать и сравнить наиболее характерные представления о сословности в мировоззрении ряда деятелей русского консерватизма конца XIX — начала ХХ века. Безусловно, небольшая по объему статья не претендует на роль серьезного исследования по данном у вопросу, однако определяет сущность проблемы и намечает пути ее дальнейшего исследования.

Думается, что начать проводить анализ представлений русских консерваторов о сословности следует с одного из «столпов» русского консерватизма — Константина Николаевича Леонтьева. Резко выступая против «всесмешения», против стирания каких бы то ни было границ между социальными группами, мыслитель подчеркивал необходимость сохранения в обществе жесткой социальной иерархии. Анализируя опыт балканских народов, получивших независимость от турок и, вследствие того, что эти народы долгое время развивались в условиях турецкого господства, практически лишенных привилегированных сословий, К.Н.Леонтьев пишет о «полнейшей плутократической и грамматократической эгалитарности» народов Балканского полуострова, подчеркивая отрицательные последствия этого явления. По мнению философа и публициста, отказ от основополагающего принципа сословности, который происходил в Западной Европе со времен французской революции конца XVIII века, постепенно приводил к формированию бессословного, так называемого «среднего человека», последствия чего, по его мысли, крайне губительны для общества («стремление к среднему типу есть <…>стремление<…> к расстройству общественному», так как оно «слишком скоро изнуряет дотла психические запасы обществ и делает их неспособными к долгому, после этих порывов, существованию»). Постепенное размывание сословных границ, по его словам, имеет самые пагубные последствия и для России, в том числе и для ее природы: «Вместе с усилением свободного движения личной воли <здесь и далее выделено автором – Д.С.>, хотя бы и дурацкой, личного рассуждения, хотя бы и весьма плохого, с освобождением и от духа сословных групп, и от общенациональных старых привычек, усилилась и потребность физического движения; большее количество людей захотело ездить, и ездить скоро; скоро менять и место, и условия своей жизни. Построилось вдруг множество железных дорог, стали вырубаться знаменитые русские леса, стала портиться почва, начали мелеть и великие реки наши. Эмансипированный русский человек восторжествовал над своей родной природой — он изуродовал ее быстрее всякого европейца».

Рассуждения о необходимости сохранения принципа сословности, социальной иерархии в обществе, которые содержатся в произведениях К.Н.Леонтьева, фактически задают тон для всей последующей, более поздней по времени, консервативной мысли. И в этой связи нельзя не отменить труды наиболее ярких ее представителей.

Безусловно, когда мы говорим о русской консервативной мысли конца XIX — начала ХХ века, нельзя не отметить такого консервативного общественного деятеля и публициста, как Лев Александрович Тихомиров. Его биография в настоящее время уже достаточно хорошо исследована, а основные сочинения публициста неоднократно переиздавались, поэтому в настоящей статье нет смысла подробно останавливаться на характеристике его личности и мировоззрения, которое было достаточно противоречивым.

Касаясь принципа сословности в представлениях Л.А.Тихомирова, прежде всего, следует отметить, что публицист, в противоположность либералам и социалистам, разделял точку зрения, согласно которой все общественные явления объясняются отнюдь не юридическими и даже не социально-экономическими отношениями, а «психологической природой людей»: «Таким образом, уяснения сущности социальных и государственных явлений мы должны искать в анализе свойств и потребностей, почему, например, экономическая теория все-таки реальнее, нежели юридическая. Экономическая теория усматривает очень важную часть потребностей, а неверна лишь потому, что не видит самой центральной силы общественной организации.<…> Такой основной силой и определителем общественности является психологическая природа людей.<…> Эти психологические основы действительно порождают идею права, а, стало быть, имеют юридические последствия, но никак не исчерпываются правовой идеей и не в ней состоят».

Подвергнув резкой критике распространенную в XVIII — XIX веках теорию «бессословного государства», в частности, политические взгляды Ж.Ж.Руссо, подчеркивая невозможность существования государства вне социального строя, Л.А.Тихомиров продолжил в определенной мере развивать социально-политические представления К.Н.Леонтьева, связанные с идеей сословности. При этом в разработанном Л.А.Тихомировым оптимальном варианте социальной системы, согласно Л.А.Тихомирову, особенно важна роль государства, которое стоит выше всех «социальных сил», но в то же самое время одинаково всех их поддерживает, «в их законных стремлениях и подавляющем все эгоистическое, вредящее целому обществу». Иначе говоря, государство является, по мысли Л.А.Тихомирова, «интегрирующей силой» в обществе.

Характерные черты наиболее приемлемого, с точки зрения Л.А.Тихомирва, социального строя, рисуются им следующим образом: «Разнородность слоев, принадлежащих к промышленным единицам, рабочих, администрации, техников, хозяев — требует того, чтобы каждый из этих слоев был организован в особую <здесь и далее выделено автором – Д.С.> корпорацию, но чтобы точно так же имелась и общая для всех их организация, объединяющая их в том, где они являются сотрудниками одного целостного дела. Права хозяина и рабочих должны быть одинаково ограждены, не только наказаниями за произвол и узурпацию, но созданием внутренней организации, обеспечивающей возможность их постоянного соглашения. Монархия современного периода должна понять смысл и тенденцию фактов социального строя, и сознательно, планомерно повести ту сложную социальную организацию, в которую новые „сословия“ даже сами собою, вопреки разобщающего их закона „общегражданского строя“, стремятся войти».

Таким образом, Л.А.Тихомиров считал необходимым существование в государстве замкнутых сословных организаций — «корпораций», полагая при этом, что их формирование должно осуществляться согласно роду занятий представителей той или иной социальной группы, и, видимо, предполагал при этом, что сами по себе эти социальные «корпорации» будут несколько отличаться от существовавших в его время в Царской России.

Особо подчеркивал Л.А.Тихомиров важность связи между социальным и церковным строем, считая, что эта связь должна прежде всего поддерживаться «посредством церковного прихода, участия духовенства в деле народного просвещения (школьном), а также различными правами и обязанностями, которыми облекали епископов, а отчасти священников, в различных отраслях местного и даже общегосударственного управления».

Безусловно, все консервативные мыслители конца XIX — начала ХХ века, подобно К.Н.Леонтьеву и Л.А.Тихомирову, признавали необходимость сохранения и развития сословного строя в России. Однако в их среде не было абсолютного единства взглядов относительно роли и места тех или иных сословий в жизни Империи. К.Н.Леонтьев, к примеру, определял важнейшую структурообразующую роль дворянского сословия в жизни Империи, подчеркивая при этом, что «история нашего дворянства не похожа на историю западного; тем лучше, что оно выросло органически <курсив К.Н.Леонтьева – Д.С.>, сообразно потребностям государственной жизни». Отмечая, что «нужен для России особый высший класс — людей», К.Н.Леонтьев, однако, видел процесс постепенного вырождения современного ему дворянства и требовал, для его сохранения, «оградить и среду его от вторжений незваных и неизбранных, и самих его членов от невольного выпадения из этой среды».

Что же касается взглядов на проблему правящего сословия, характерных для Л.А.Тихомирова, то, как нам представляется, он старался в некоторой степени обходить вопрос о «правящей элите», достаточно многоплановый, сложный, противоречивый и спорный, стороной. Во всяком случае, мы практически не найдем в его сочинениях ни четкого признания дворянства, как первенствующего, правящего сословия, ни опровержения этой точки зрения.

Другие представители русской консервативной мысли рубежа XIX-ХХ веков в своих сочинениях более детально касаются вопроса о роли и месте дворянства в жизни Империи. В данной связи нам представляется достаточно показательным спор двух известных деятелей консервативного направления общественно-политической мысли рубежа веков — князя Владимира Петровича Мещерского, в своих произведениях отражавшего, прежде всего, интересы дворянства, и молодого ученого-правоведа Бориса Владимировича Никольского, представителя разночинной интеллигенции, предки которого являлись выходцами из духовного сословия. В самом конце XIX века между ними произошла своеобразная полемика относительно роли и места дворянского сословия в России, о которой до сих пор было практически ничего не известно исследователям. С этой проблемой самым тесным и непосредственным образом связаны и пути решения так называемого аграрного вопроса в социально-экономических концепциях консерваторов, по крайней мере, в части, касающейся возможности сохранения помещичьего землевладения. Поэтому мы будем рассматривать все эти аспекты в контексте единого целого, в совокупности.

Конечно, на момент возникновения между В.П.Мещерским и Б.В.Никольским спора по дворянскому вопросу (1897 год) первый из них был значительно более солидным (в том числе и по возрасту; В.П.Мещерскому было уже почти шестьдесят лет, а Б.В.Никольскому — менее тридцати) и авторитетным во всех отношениях. Он ещё в 1876 году опубликовал свой двухтомник под названием «Речи консерватора» (полемика со славянофилом А.И.Кошелевым и публицистом Р.А.Фадеевым в вопросах о настоящем и будущем России). В этой работе автор разгромил идею Земского собора и подверг критике «предложение Р.А.Фадеева создать новое правящее сословие взамен теряющего свое влияние дворянства». Таким образом, еще в то время, когда Б.В.Никольскому едва исполнилось шесть лет, князь В.П.Мещерский четко изложил свою позицию относительно необходимости доминирования дворянского сословия в управлении Россией. Заметим, кстати, что В.П.Мещерский приходился внуком по материнской линии уже упомянутому выше Н.М.Карамзину, ярчайшему представителю консервативного дворянства. Культ Н.М.Карамзина всегда господствовал в семье Мещерских.

Чуть позже, при Александре III (1881−1894), в недрах государственного аппарата сложилось два главных направления государственной политики России. Первое исходило из необходимости усиления дворянства и помещичьей власти как главного оплота государства посредством многообразной государственной помощи и льгот, часто за счёт других сословий. В.П.Мещерский и Д.А.Толстой, которые, в свою очередь, опирались на идеи А.С.Хомякова, И.С.Аксакова, отчасти Ф.М.Достоевского и других мыслителей, были сторонниками этого направления, в противоположность другому, последователи которого (М.Н.Катков и К.П.Победоносцев) выступали за государственную поддержку всех сословий.

Для характеристики политических идеалов Бориса Владимировича Никольского следует остановиться более подробно на вопросе о том, что он понимал под термином «правящая элита» и какое сословие он рассматривал в качестве правящего. И здесь мы, наконец, обращаемся к сущности полемики между Б.В.Никольским и В.П.Мещерским.

В своем дневнике за 1897 год Б.В.Никольский приводит доводы, противоположные точке зрения князя В.П.Мещерского, напечатавшего в том же году без указания своей фамилии статью в «Московских ведомостях» о роли и месте дворянства. В.П.Мещерский, помимо прочего, считал: «<…>В сущности, наше дворянство было историческим созданием государственной власти, служебным ее учреждением.<…>Что же мудреного, если и дворянство, внезапно лишенное своих прав и преимуществ, утратило в лице отдельных своих представителей ясное сознание своего государственного значения?»

На это Б.В.Никольский возражал так: «<…>Это вздор и ложь. Ведь попытки пошатнуть монархическую власть всегда <здесь и далее подчеркнуто Б.В.Никольским – Д.С.> исходили из дворянской среды. <…> Дворянство — умирающая политическая традиция; духовенство — призвано ему на смену». Почему именно духовенство? Вот как объясняет на страницах своего дневника это положение сам автор: «Жаль его <дворянства – Д.С.> широкой, просторной жизни, со столетними садами, от которых лишь отдельные липы уцелели среди заводов, дач, мелочных лавочек… Жаль его политически: жаль первобытной нашей крепостной организованности, часто жестокой, но не всегда могучей. <…> Дворянство кончено, и нужно искать нового, не поместного, но близкого народу сословия. Таково духовенство. <…> Имений нет, господа все вышли, но церкви целы и пока остались. <…>».

А вот что написал в дневнике в 1896 году Б.В.Никольский относительно аграрного вопроса: «<…>Нужно перерешить реформу 61-го года. Отнять землю нельзя, крепостное право создать вновь уже невозможно; значит, надо отдать всю землю народу <курсив мой – Д.С.>. В крайнем случае, по аналогии старой барщины, ввести рабочие повинности, вроде повинности воинской, если нельзя будет иначе. Факт тот же: государство должно стать помещиком, соединить в одно целое деревню, город и фабрику».

Таким образом, позиция Б.В.Никольского по аграрному вопросу далека от общепринятой в правомонархических кругах и характеризуется значительным радикализмом. В этой связи достаточно рассмотреть Устав крупнейшей правомонархической партии начала ХХ века, «Союза Русского Народа» (1906 г.), в котором только лишь говорится о «расширении крестьянского землевладения на началах неприкосновенности земельной собственности, а также о передаче земли малоземельным крестьянам на выгодных для них условиях и по доступным ценам». А вот какова позиция по аграрному вопросу самого Императора, кстати, также значившегося в списке членов «Союза Русского Народа». Принимая 18 января 1906 г. депутацию крестьян Курской губернии, Царь сказал: «Всякое право собственности неприкосновенно; то, что принадлежит помещику, принадлежит ему, то, что принадлежит крестьянину, принадлежит ему. Земля, находящаяся во владении помещика, принадлежит ему на том же неотъемлемом праве, как и ваша земля принадлежит вам».

Итак, мы явственно видим, что Б.В.Никольский выступал (по крайней мере, на страницах дневника; будучи впоследствии одним из руководителей «Союза Русского Народа», он был вынужден в определенной мере согласовывать свои взгляды с программой этой организации) с достаточно критической точки зрения по вопросу о значимости дворянского сословия в жизни Империи. Что же касается В.П.Мещерского, то он свою позицию по данной проблеме не поменял по существу и впоследствии. Так, уже в 1900—1910-е годы, в знаменитом «Дневнике консерватора» В.П.Мещерский поддерживал политические взгляды известного дворянского деятеля начала ХХ века Н.А.Павлова (в частности, его проект «объединения дворян земельных на экономической почве»), хотя часто и критиковал отдельные его мысли.

Показательно, что идея народности, подчеркивание необходимости обращения к изучению образа жизни, быта, традиций, психологии крестьянского сословия была достаточно характерна для многих представителей русской консервативной мысли рубежа XIX — ХХ веков. В частности, необходимость связи дворянского сословия и народа, за счет лучших представителей которого дворянство должно пополняться, подчеркивал один из виднейших консервативных публицистов второй половины XIX века М.Н.Катков: «По закону Петра, уже первый офицерский чин, как сопряженный с командованием, сообщал дворянство. Впоследствии дворянский ценз поднимался все выше и выше, и в наше время лишь чин полковника в военной службе и действительного статского советника в гражданской признается высшим на службе положением, с которым соединяется по праву дворянское достоинство. Возвышать далее условие приобретения дворянства значило бы приближать русское дворянство к несвойственному ему типу касты, de facto закрывать его, а это не усилит, это ослабит дворянство, это оторвет его от народа, лишит его исторической почвы и извратит его русский характер. Это уронило бы, с одной стороны, значение государственной службы, а с другой — создало бы антидворянство в классе людей, служащих государству на более или менее начальственных постах помимо дворянства. Замкнутость дворянства, ныне открытого для всякого образованного человека путем государственных отличий, отняло бы у него будущность и сделало бы его непригодным к новой высокой службе среди новых условий. Не замыкать дворянство требуется, а разве вернее и сообразнее с современными условиями определить самую службу государству».

А вот что писал о необходимости «сближения с народом», прежде всего, интеллигенции, публицист М.О.Меньшиков: «Живя в деревне долгие годы, казалось бы, как не подобрать себе из крестьянства кружок друзей! Среди крестьян каждый наблюдал, и не так уж редко, удивительные типы порядочных от природы людей, одаренных и интеллигентных, тонко чувствующих и оригинально мыслящих». «И для народа, продолжает далее М.О.Меньшиков, — такое просвещение его лучших элементов было бы крайне благодетельно. Выросшая и остающаяся в деревне простонародная интеллигенция, не имеющая сословного и профессионального отчуждения от народной массы, — разве она не желательна? <…> Только таким путем возможен духовный подъем народа, — а это разве не счастье видеть себя доброю закваской этого народного перерождения?».

При этом важно подчеркнуть, что ни М.О.Меньшиков, ни тем более М.Н.Катков, конечно, не выступали за «сословное всесмешение», за полное уничтожение каких бы то ни было сословных рамок, как могли бы предположить недальновидные современные интерпретаторы. Взаимодействие между собой различных сословий, взаимовыгодное само по себе, ставящее перед собой целью творческое развитие сословий, их укрепление путем заимствования каких-либо качеств и свойств у других «корпораций» (как выразился бы Л.А.Тихомиров) — вот какой смысл вкладывали мыслители в свой тезис о необходимости сближения дворянства и интеллигенции с народом.

Проанализировав некоторые наиболее характерные точки зрения на проблему сословности в трудах представителей консервативной мысли конца XIX — начала ХХ веков, можно сделать следующие выводы:

Безусловно, все консерваторы отстаивали необходимость сохранения в стране принципа сословности как основы государственного строя Российской Империи. Многие из мыслителей (в особенности, конечно, К.Н.Леонтьев, Л.А.Тихомиров) особо подчеркивали пагубность для общества и государственности размывания сословных границ, превращения представителей разных сословий в некое безликое «население», «граждан с равными правами и возможностями», лишенных своей самобытности и собственной корпоративной культуры. Все это, по мысли консерваторов, чревато самыми гибельными последствиями вплоть до «всемирного разрушения» (по меткому выражению К.Н.Леонтьева).

Однако в консервативной публицистике не было единой, или, хотя бы, в какой-то степени схожей, точки зрения на проблему роли значимости тех или иных сословий в общей социально-политической структуре. Либо этот вопрос вообще обходился в трудах консерваторов стороной, либо он рассматривался совершенно по-разному.

Безусловно, консерваторы подчеркивали необходимость социальной иерархии, но вопрос о главенстве, привилегированности того или иного сословия (будь то дворянство, духовенство и т. д.) во многом оставался открытым. Кроме того, фактически можно отметить, что правые так и не пришли к единой согласованной социально-экономической программе. И здесь нельзя не согласиться с точкой зрения А.В.Репникова, который с полным на то основанием утверждает следующее: «Хотя консерваторы и предприняли определенные действия в области разработки социально-политической доктрины, главная цель, заключавшаяся в стремлении решить аграрный вопрос, не затронув помещичьи интересы, примирить „труд“ и „капитал“ и предотвратить революцию, не была ими достигнута. В отличие от своих либеральных оппонентов, консерваторам так и не удалось создать целостной социальной программы». Пресловутые «аграрный», «рабочий», «национальный» и другие вопросы также рассматривались консерваторами под разными углами; высказывались в данной связи самые разные точки зрения, некоторые из которых мы привели выше. В этом, по-видимому, и заключается одна из причин идеологической слабости русских консерваторов конца XIX — начала ХХ столетий, и, как следствие, политическое поражение в результате известных революционных событий. Тем не менее, сам по себе опыт раскрытия принципа сословности в трудах русских консерваторов представляется весьма полезным и необходимым для использования при формировании концепции социально-политического развития России в наши дни (разумеется, при определенной корректировке с учетом современных особенностей).
Дмитрий Игоревич Стогов, кандидат исторических наук