«Я полностью доверяю данным Управления ООН по наркотикам и преступности. Правильность их данных подтверждает простой подсчет. Количество героина, который попадает на российский рынок, действительно, за прошедшие двадцать лет увеличилось в 10 раз. Следовательно, увеличилось в 10 раз и его потребление. Суточная доза героина одного болящего известна. Поэтому расчет ООН верен», — заявил в интервью «Русской линии» известный московский священник, председатель Синодального отдела по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями митрофорный
протоиерей Димитрий Смирнов, анализируя данные отчета «Наркомания, преступность и мятежники. Транснациональная угроза афганского опия», подготовленного Управлением ООН по наркотикам и преступности (United Nations Office on Drugs and Crime — UNODC).
В этом документе, как сообщает Lenta.ru, в частности, говорится, что Россия стала крупнейшим национальным рынком сбыта героина и потребляет пятую часть от всемирного объема производства этого наркотика. Эксперты ООН сообщают, что за последние 10 лет количество наркоманов в РФ увеличилось в 10 раз, и в настоящее время они потребляют от 75 до 80 тонн афганского героина в год. Это в 3,5 раза больше, чем совокупное потребление героина в США и Канаде (около 20 тонн) и почти в два раза больше, чем в Китае, который является вторым по величине рынком сбыта наркотика (45 тонн). Объем российского рынка героина оценивается в 13 миллиардов долларов США ежегодно.
По сведениям UNODC, в России сейчас около полутора миллионов героиновых наркоманов — столько же, сколько в остальных европейских странах вместе взятых. Наркотики поступают в Российскую Федерацию через Центральную Азию. Больше всего (около 50 тонн в год) героина попадает в страну через Казахстан. Туда, в свою очередь, героин ввозится через Узбекистан, Туркменистан, Таджикистан и Киргизию. Кроме того, существует воздушный путь в Россию напрямую из Пакистана и стран Средней Азии, а также морской и воздушный каналы из стран Африки.
В ООН посчитали, что российскими правоохранительными органами изымается лишь 4% героина, поступающего в страну. Это значительно меньше, чем в Иране (20%) и Пакистане (17%). Одним из важнейших факторов, способствующих распространению и транзиту наркотиков, эксперты ООН называют коррупцию. Они отмечают, что уровень коррупции высок как в самом Афганистане, который является основным поставщиком наркотиков, так и в странах его окружающих. Причем в России коррупция, по их данным, выше, чем в Иране и Пакистане.
Со своей стороны, протоиерей Димитрий Смирнов отметил, что «стремительное распространение наркотиков в России стало возможным благодаря оккупационным войскам в Афганистане». «Когда НАТО ввело свои войска в Афганистан, исчезли все препятствия к выращиванию опия. Если бы маковые поля сделали на территории США, то все наркотики двинулись бы в Канаду. И наоборот, если бы в Канаде были маковые поля, Соединенные Штаты наполнились бы героином. Поэтому объяснение причин наркотизации России лежит на поверхности. В связи с этим напрашиваются два вопроса. Первый вопрос связан с тем, что в России, по всей видимости, не созданы препятствия к проникновению героина на нашу территорию. Кто участвует в процессе распространения наркотиков в России? Неужели все, начиная от верховной власти? Второй вопрос состоит в том, что тем, кто должен бороться с распространением наркотиков, абсолютно все равно, что делается с нашей молодежью. Другого ответа, честно говоря, я просто не вижу. Я уверен, что одной из главных целей введения натовских войск в Афганистан было уничтожение России и нашего будущего с помощью героина. Надо сказать, что эта цель выполняется очень эффективно. В конце концов, есть же огромный опыт. В свое время англичане вели опиумную войну против Китая. Англичане и сейчас находятся в Афганистане. Технологии одни и те же», — считает председатель Синодального отдела по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями.
«Я не знаю, как нам остановить наркотизацию России, — продолжил он. — Наш народ похож на человека, страдающего рассеянным склерозом. Он неработоспособен, он не может вылечиться. Мы ничего не можем сделать. В нашем обществе пораженных клеток больше, чем здоровых. Все попытки оздоровить общество с помощью преподавания церковных дисциплин в школе, которые будут всевать в души людей нравственность, встречают колоссальное препятствие со всех сторон. Мне даже кажется, что нас может спасти только милость Божия».
«Всем нам надо понять, что против России ведется героиновая война. И это не метафора, так как жертвы этой войны насчитывают миллионы. Это война страшнее советско-афганской войны. Тогда с нашей стороны погибло около 15 000 молодых людей, а сейчас гибнут миллионы. А это уже масштаб Второй мировой войны. Я не могу сказать, что эта война ведется современными методами. Мы сможем выиграть в этой войне, только уничтожив маковые поля в Афганистане. Другого пути у нас просто нет. Россия имеет слишком большую границу, и у нас нет столько людей, чтобы вдоль всей границы поставить ребят с автоматами или построить вокруг границы стену. А если и построим такую стену, то нетрудно будет сделать под ней подкоп или взорвать ее. Поэтому я считаю, что, только уничтожив маковые поля в Афганистане, мы сможем остановить распространение в России наркотиков. И я не понимаю, почему меня не поняли наши парламентарии. Складывается ощущение, что они находятся в доле. Я не могу объяснить их мнение иными мотивами. Один сенатор, критикующий меня, сокрушался по поводу того, что афганскому крестьянину, который работает на маковом поле, нечего будет есть, если мы уничтожим эти поля. Я раньше даже не мог себе представить, что когда-нибудь услышу подобное от сенатора. Это равносильно тому, как если бы этот сенатор сожалел о том, что бедным немцам было нечего есть из-за того, что мы во время Второй мировой войны разбомбили их склад с продовольствиями. Они не понимают, что говорят. Читая их критику, я пришел к выводу, что такое могут говорить либо сумасшедшие, либо те, кто находится в доле с наркодельцами», — предполагает отец Димитрий.
«Один из парламентариев утверждает, что мы не можем уничтожить маковые поля в Афганистане, поскольку это суверенное государство. Хотелось бы спросить, а думали ли Соединенные Штаты и НАТО о суверенности Югославии, когда ее бомбили, а потом и расчленили? А думали ли они о суверенитете Афганистана, когда его практически оккупировали? Нужно ли нам сейчас думать о суверенитете Афганистана, когда против нас открыто ведется необъявленная война? Ежегодно в России пожирается 75 тонн героина, и никому нет до этого дела. Конечно, в России есть структуры, которые ведут борьбу, но что это за борьба? Они отлавливают людей, перевозящих 100−200 грамм наркотиков, в то время как грузовики, до верху набитые наркотиками, незаметно проникают в Россию. Ловят отдельных конкурентов или тех, кого хотят подставить. Так что борьба введется, но в результате такой борьбы удается задержать только 4% всех наркотиков, распространяемых в России. Меня как гражданина это не устраивает», — заметил священник.
«Нужно отложить все и заняться борьбой с распространением наркотиков. Все для фронта, все для победы! Сейчас это самая важная задача, важнее проведения газопроводов! Для того, чтобы вырастить человека, нужно 20 лет, а для того, чтобы всю Европу напоить нашим газом, нужно все лишь 3 года. Сейчас и так рождаемость низкая, но даже тех, кто рождается, с самого раннего возраста убивают наркотиками. Кто останется в нашей стране? Я скоро умру, я уже старый, мне недолго осталось жить. Но что будет со страной? Кто будет пенсионерам зарабатывать на пенсию? Это меня как гражданина России очень волнует. Я не понимаю, почему это больше никого не волнует. Что же касается реакции парламентариев на мое предложение, то я не мог читать их комментарии без смеха. Признаюсь, у меня был истерический смех. Страшно даже подумать, что эти люди находятся у власти, это же законодательная власть! Что же касается Николая Рыжкова, который в свое время был премьер-министром, то он показался мне вообще невменяемым человеком. Понимал ли он, что он говорил? Неужели они перепугались, что я помешаю их бизнесу? Да я простой священник и ничего я сделать не смогу», — заключил протоиерей Димитрий Смирнов.
Русская линия
