 |
| Аргументы и факты | Индира Кодзасова | 30.08.2006 |
ВОТ, к примеру, на том самом «школьном» кладбище не появилось ни одной новой могилы. Это значит, что все тяжелораненые медленно, но поправляются.
«…Пусть никто никогда не болеет!»
— ФАТИМА Дзуцева встала! — радостно поведал нам Маирбек Туаев, больше года возглавлявший рабочую группу по распределению финансовой и благотворительной помощи пострадавшим. Фатя и её семья — герои наших прежних репортажей. Дзуцевы потеряли в школе младшую дочь Залину и отстояли у смерти старшую. Чего им это стоило, знают только мама и тёти Фатимы. У 12-летней девочки было тяжёлое ранение головы. И вот теперь после сложных операций в России и Германии она пошла.Наталья Сацаева до сих пор не ходит. Но может сидеть — огромный прогресс для человека, у которого на месте лобных костей — титановые пластинки. «Я обязательно встану», — повторяет она. Разве у матери троих детей, чудом выживших в кровавом пекле, есть другой выход?
И Фатя, и Наталья выжили не только потому, что им всюду помогали те, у кого есть доброе сердце. У них были и есть самые лучшие сиделки в мире, самая лучшая моральная поддержка и стимул жить — большие, крепкие, любящие семьи.
16-летняя Мадина Цаболова взяла заботу о младших на себя. Такой же до 1 сентября 2004 года была семья Цаболовых. У Залины и Олега было трое детей — Мадина, Марат и Алана. Марат в тот страшный день замешкался дома и не должен был успеть на линейку. Но он за лето очень соскучился по школе и бежал так быстро, что успел. Больше родители его не видели. Ни живым, ни мёртвым. Через месяц им выдали запакованные в пластик останки, которые они и похоронили. Отец почти каждый день ходит на кладбище, а мать не может. Залина верит, что Марат вернётся. О том, что он жив, говорят ясновидящие и знахарки всего Кавказа, к которым она ездит, как к личному психиатру на приём. И она очень надеется. «Муж не может простить мне, что я увела его от школы в день штурма, 3 сентября, в больницу и он не спас сына. А я была уверена, что в детей не будет стрелять никто — ни террорист, ни спецназовец. Я думала, что после штурма всех повезут в больницу, там детей осмотрят врачи и отпустят домой. Какая же я наивная была! Мне всего сорок, а в кого я превратилась? Мне никто не поможет, кроме моего сына, которого я так жду!» Она достаёт его тетради. «Когда я вырасту, хочу стать хирургом, — писал Марат, — пусть на свете никто никогда не болеет».
И всё же даже в этот дом вернулась улыбка, пусть и вперемешку со слезами, в образе маленького сына. Ему недавно, 14 августа, исполнился год. Нет бы всем кругом радоваться, что после такой трагедии у Залины и Олега появился Алан… «Одного ещё не похоронила и вот уже с животом ходит, где совесть-то?» — шипели злые люди Залине вслед. Каждый раз женщина втягивала голову в плечи, чувствуя вину за то, что внутри неё росла новая жизнь. Сейчас малышом занимается старшая дочь, 16-летняя Мадина, потому что все мысли мамы — о Марате. Эта хрупкая девушка — стержень семьи, поддержка для матери, мама для брата.
На месте школы появится храм
— НАШ город по-прежнему болен, посмотрите, сколько аптек кругом. Только на нашей улице в одном квартале их 8, и ни одна не пустует. Заметили, в каждой есть стул, стакан воды и валидол для посетителей? Мы все — жертвы, и за два года город так и не вылечился, — рассказывает Жанна Козырева, учительница русского языка и литературы одной из двух новых школ. В её кабинете современная оргтехника, учебная литература, наглядные пособия — всё это подарок читателей «АиФ». У этой школы есть номер — 8, у другой, где работают учителя бывшей 1-й, номера нет до сих пор. Она называется «школа на улице Коминтерна». Педагоги думают, что стереть с лица земли и из памяти людей словосочетание «Бесланская школа N 1» — значит предать забвению всё, что здесь произошло.На сходах жители вместе решают, что делать с развалинами школы. Одни считают, что их нужно снести и построить на месте храм, другие категорически с этим не согласны. «Если стены растерзанной школы исчезнут, кому мы будем нужны? Это своего рода бренд, которым не разбрасываются», — заметила одна из учителей 1-й, которую мы встретили в развалинах спортзала, известного всему миру после тех кровавых событий.
«Мы — не такие, как все»
В КОРИДОРАХ администрации Правобережного района по-прежнему висят списки тех, кто едет за границу, тех, кто нуждается в жилье, тех, кому предоставлена путёвка в санаторий. Не все попадают в эти списки. «Это надо ходить куда-то, просить. А я не привыкла. Почему они ко мне не придут и не спросят, что мне нужно?» — говорят те, кто пережил трагедию. «Я несколько раз обращался в администрацию и района, и республики с предложением создать отдел по работе с пострадавшими. Мне отвечали, что все органы власти существуют для работы с людьми, зачем же ещё отдельные отделы для бывших заложников, — делится с нами Маирбек Туаев. — Вот и получается, что мы уже такие, как все, — то есть нет у нас своих, особых проблем».А они не такие, как все. Заур Абоев не просто выжил, он весь выпускной класс учился в Питере, поступил на юрфак. Он староста группы и капитан команды КВН. «Я всё время о будущем думаю: как команду в высшую лигу КВН выведу, как юристом стану, как родителям буду помогать». Думает о будущем и выпускник этого года Мурад Калманов. Он награждён медалью Российского детского фонда за то, что помогал спасать маленьких детей. У него частично повреждены слух и рука. Он в свои 17 лет пережил смерть отца и матери, чуть не погиб сам, но сохраняет такое мужество и твёрдость, что бабушка и тёти не могут ничего противопоставить его желанию быть военным. «Я даже сгоряча наговорила ему как-то: «И вот такое государство, которое тебя инвалидом сделало, ты хочешь защищать?» — рассказывает тётя Зарема. — На что он спокойно ответил: «Но кто-то же его должен защищать. Иначе опять придут террористы».
