Республика Татарстан | Андрей Лебедев | 29.08.2006 |
Во-вторых, нашему взору на старой открытке предстает давно исчезнувшее строение, изображений которого больше нигде не встречается. Это одна из пяти городских часовен (причем самая крупная в городе), которой после революции не повезло больше всех — она была уничтожена в первые же дни Советской власти. Соорудили же часовню, как гласила надпись на ее стенах, «в память избавления Государя Императора Александра II от злодейского покушения 4 апреля 1866 года».
Напомним, в этот день в Санкт-Петербурге в Александра стрелял член одного из подпольных кружков экстремистов-радикалов Дмитрий Каракозов. Его покушение повлекло за собой массовые аресты, способствовало усилению консервативных тенденций в правительстве и свертыванию его реформаторской деятельности. Каракозов был повешен, его сподвижники отправлены на пожизненную каторгу, а приверженцы монархии задумали увековечить день спасения жизни императора. Как и в других городах страны, в Казани началась кампания по сбору средств на строительство культовых сооружений в память об этом событии.
Инициатором сбора средств в Казанской губернии стало дворянство. Именно поэтому в итоге часовню построили на Грузинской улице (ныне Маркса) во дворе Дворянского собрания. 4 апреля 1869 года, в третью годовщину покушения, пятикупольная часовня, построенная в классическом старорусском стиле, была освящена. На старом снимке видно ограждение, установленное возле часовни. Дверь в нее открыта, и так было всегда — любой путник в любое время мог войти сюда, чтобы помолиться. Для большей привлекательности в 1890-е годы во дворе Дворянского собрания разбили сквер.
Как известно, Советская власть в Казани была провозглашена именно в помещении Дворянского собрания, переименованном в Дом крестьянина. Это случилось 26 октября 1917 года. А уже в ближайшие после этого дни было принято важное идеологическое решение: снести с видного места в центре города чуждое новым временам строение.
Так часовня — символ покушения на царя — стала жертвой покушения на «реакционное» прошлое, с которым ее тогда ассоциировали.