 |
| Москва, журнал | Светлана Рыбакова | 25.08.2006 |
Не выдержав ностальгии по канувшим в Лету мирным временам, срываемся, едем на Поклонную гору. И у Победоносца, сквозь тысячелетия поражающего святым копьем мировое зло, созерцаем тысячи соотечественников, пришедших поздравить друг друга с невероятнейшей в мировой истории победой. А в его, святого Георгия, храме служится вечная панихида о безвинно убиенных: воинах, мирянах, стариках, младенцах. Поминание всех Марий, Иванов, Настасий, Федоров прерывается радостными возгласами: Христос Воскресе!.. Воистину! В 45-м так же звучали пасхальные приветствия, потому что у русских победа возможна только с Христом и Его Крестом! С нами Бог, разумейте, языцы!..
А вечером начались новости. Репортажи о митингах протеста у Белорусского вокзала… Звонок из Севастополя: «У нас огромные манифестации против ввода натовских войск…» Неожиданно выплывший крупным планом во весь экран Буш-младший, улыбающийся американским оскалом, радостно сообщает: «Россия нам не враг», а так… И вновь обступает морок реальности.
Что может понимать о России этот сумасбродный техасец?! Где ему почувствовать нашу боль: «Севастополь, Севастополь, город русских моряков…»
Севастопольцы
Глядя августом 2002 года на проплывающих мимо людей, стоящих на перроне Курского, даже не могла себе представить, куда еду и какой болью сердца обернется для меня это путешествие.По дороге в чудную Тавриду все время переживала: как могло случиться, что могучий и некогда единый род восточных славян оказался разделенным сеткой-рабицей салатного цвета на границе между Белгородом и Харьковом?! И теперь русский Севастополь держит третью оборону в сине-желтом тумане, опустившемся на Киевскую Русь, и горько сетует, что он пасынок и у забывшей о нем России, и у той самой Киевской Руси, недавно сочинившей свое происхождение от мифических «укров» и поэтому видящей в нем чужеродное тело.
Но несчастье укрепляет и сплачивает людей, заставляет их не терять бодрости духа и трезво относиться к жизни. Нигде больше в России вы не встретите такого обостренного чувства патриотизма (не корысти ради, а любви), как в Севастополе. «Мы русские», — говорят севастопольцы и живут бедами и радостями России, сопереживая им более, чем сейчас многие, оставшиеся на большой земле.
Белый город словно чайка, парящая над морем. «Севастополь — город русских моряков», — поется в народной песне. Значение этой морской цитадели, этого символа русского мужества, его смысл для истории нашей державы понимаешь, только когда попадаешь на благодатную севастопольскую землю. Там меня поразило все, и это продолжалось от первого до последнего дня.
Севастопольцы люди добрые, нас за время отпуска ни разу не толкнули, не шикнули на нас, не рыкнули — основная часть населения военные и близкие к ним горожане. Поэтому на удивление после сегодняшней Москвы (что мы сделали с нашим городом, как больно!) никто не изощрялся на всю ивановскую в словесных пируэтах ненормативной лексики, с пивом по улицам не бегал. Там даже бомжи (если такие существуют) или просто бедно одетые люди, возможно бездомные, ходили с прямой спиной и осмысленным, человеческим взглядом. Машины останавливались и уступали нам дорогу. Иногда казалось, что мы попали лет на пятнадцать назад, в то хорошее и доброе, что было в советские времена, и царство хама в России еще не наступило.
Хотя реальность города тяжела непомерно. Много лет в квартирах не было горячей воды и отопления. Нелюбовь к крымчанам украинской власти, оскорбления от татарских переселенцев, провозгласивших: «Крым для татар» — и претворяющих этот лозунг в жизнь. (Правда, еще от них можно услышать: «Россия для русских». а как же Татарстан? Предлагается возвратиться на свою историческую родину — Монголию?) Об этом много раз говорилось по телевидению, но все сказанное, кажется, никого не волновало, кроме московского мэра Юрия Лужкова.
Но севастопольцы любят Родину, которая оставила их на произвол судьбы. Так можно дорожить только тем, что уже потерял, а мы живем, под собой не чуя земли. Последние несколько лет неким непутным ветром навивается помысел: Россия — без Москвы и Петербурга. Этот бред муссируется в прессе, пошел в народ, который обижен на то, что в те и эти времена что-то недополучил. Недавно у себя на родине в Саратове я услышала: «Ах вы, москвичи… при Брежневе колбасу ели, а мы нет». (В то время никто от голода не умирал.) Искренне люблю свой Саратов, но больно слушать о таком легкомыслии. Тем более что основная часть страны живет не хуже, чем простой рядовой москвич (много их, коренных, осталось?), который, как и все, смотрит прелестные телевизионные ролики о чьей-то красивой жизни. А если некоторые мэры наших городов, при общей нищете своего населения, имеют средства на квартиры и в бывшем московском «ондатровом заповеднике» и в Париже, да еще и Америке, то обвинять в этом москвичей по меньшей мере странно.
Интересно, а что предлагается вместо столицы Москвы? Брюссель, Вашингтон?.. Распад огромной страны: Москва — Васюки?.. Но в Севастополе к нам, москвичам, относились очень хорошо.
Город русской славы
Прежде чем говорить о Севастополе, необходимо сделать короткий экскурс в историю. С древним Херсонесом связаны деяния многих святых отцов, чтимых не только православными, но и всем христианским миром. По берегам Тавриды прошел с проповедью апостол Андрей Первозванный, сюда были сосланы и нашли место своего упокоения святые епископы Климент и Мартин, равноапостольные Кирилл и Мефодий освятили ее земли божественным светом Христовой веры.В 988 году отсюда через принятие христианства князем Владимиром началось Крещение Святой Руси. Не случись этого, вся последующая история нашего Отечества, его культуры и духовности могла бы сложиться совсем иначе. А с переходом Руси к христианству ее связи с Херсонесом крепко переплелись.
Но все же со временем город, словно Крещением Руси выполнив свою историческую миссию, стал постепенно разрушаться. Дважды его сжигали татары. Византийские императоры в 1350 году официально отдали Херсонес генуэзцам, которые не вкладывали денег в его развитие. Завоевание Крыма Турцией в 1475 году поставило в судьбе города точку. Он окончательно опустел, превратившись в пастбище для татарских овец.
На три долгих столетия легендарная Таврида, осиявшая Русь светом христианства, стала для нее источником постоянной опасности. С XVI по XVIII век крымские ханы совершали дикие набеги на ее земли. Крепнущее Московское государство должно было себя обезопасить, завоевав Крым. В 1689 году войска князя Василия Голицина дошли до Перекопа, но не решились штурмовать. Перекоп пал 47 лет спустя — под ударами войск фельдмаршала Миниха. Но для того чтобы присоединить Крым, сил у России пока не хватало.
15 июня 1771 года армия генерала Василия Михайловича Долгорукова вновь захватила ворота Крыма и устремилась через узкую горловину на просторы полуострова. И больше Россия из Крыма уже не уйдет. Сначала ханство будет объявлено независимым от Турции, а девять лет спустя — в 1783 году — полуостров присоединится к екатерининской империи. Новые власти провозгласят, что будут превращать «татарский Крым» в древнюю Тавриду. И все новые города получат мелодичные древнегреческие имена.
Старый Севастополь такой нетипичный русский южный город, что просто теряешься, как изобразить его пространственную композицию, на первый взгляд кажущуюся чьим-то сумасбродством, капризом, а на самом деле строго продуманную и выверенную до конца, описать его улицы, то летящие вокруг Горы, с расположенным на ней городом, то стремительно уходящие к ее вершине, венцом которой является Владимирский адмиралтейский собор, представить перед мысленным взором читателей и его бесконечные, прямо-таки воздушные лестницы, и дома, сверкающие белизной инкерманского камня, по стенам которых зелеными кольцами вьются темные пряди плюща, пестрые домашние клумбы на балконах, роскошные широкие набережные. На главной из них — Графской пристани — возвышается памятник прославленному адмиралу Павлу Степановичу Нахимову, одному из тех великих русских полководцев, которые и были краеугольными камнями в основании Севастополя.
Потому что военные укрепления появились здесь даже раньше, чем был построен сам город. Еще в 1778 году будущий генералиссимус, не проигравший ни одного сражения, Александр Васильевич Суворов, тогда еще генерал, чтобы заставить эскадру турецкого адмирала Гасан-Паши покинуть ахтиарскую гавань, приказал построить по обе стороны от нее земляные батареи и разместил там по два батальона войск. Под угрозой неизбежного уничтожения турки покинули бухту, и больше их военный флот уже никогда сюда не возвращался.
А в 1784 году был основан Севастополь, в переводе с греческого — «город славы, священный». Через три года его посетила Екатерина II, осмотрела новорожденный флот — 3 корабля и 12 фрегатов — и осталась весьма довольна.
К концу XVIII столетия благодаря усиленной деятельности командира порта, адмирала, также не проигравшего ни одного сражения, Федора Федоровича Ушакова, причисленного Русской Православной Церковью к лику святых, были окончены почти все морские сооружения. В 1804 году Севастополь назначен главным портом черноморского флота и в 1826 году трудами адмирала Михаила Петровича Лазарева обращен в первоклассную крепость и прекрасный город.
Однако к началу знаменитой Первой Севастопольской обороны 1854 года город нуждался в дополнительном укреплении. А между тем европейская дипломатия в середине XIX столетия старалась не допустить присутствия России на Балканах и всячески подталкивала Турцию к очередной войне. Удобный для этого случай, конечно, представился в споре о святых местах Палестины. Султан неожиданно отобрал ключи от Вифлеемского храма у греков и передал их католикам. Император Николай вступился за православных и потребовал восстановления привилегий. Султан под влиянием французов ответил отказом. Тогда государь ввел войска на территорию, находящуюся под властью султана, — «в залог, доколе Турция не удовлетворит справедливым требованиям России». Так началась «самая парадоксальная и кровопролитная война середины XIX века и единственный общеевропейский конфликт на протяжении ста лет от Венского конгресса 1815 года до первой мировой войны». И пожалуй, именно в трагедии, развернувшейся под Севастополем, можно получить ответ на вопрос, так некогда волновавший великого писателя Льва Толстого, о роли личности в истории. Играет личность свою роль в историческом процессе, и еще как!
Незадолго до севастопольской обороны благодатью Касперовской иконы Божией Матери Одесса была спасена от неприятельского вторжения. 26 сентября 1855 года под Одессой встал огромный неприятельский флот. Святитель Херсонесский Иннокентий (Борисов), ныне причисленный Русской Церковью к лику святых, имевший твердую веру к Касперовской иконе Пресвятой Богородицы, приказал собрать колокольным звоном народ на соборную площадь. Сам он служил там с духовенством молебны и накануне праздника Покрова Богородицы читал покаянный канон. Православное население во главе с духовенством молило Заступницу оказать Свою милость и пощадить город. Святитель осенял чудотворной иконой все четыре стороны города.
1 октября густой, почти непроницаемый, туман опустился на Одессу, покрыл море, окутал дали. Неприятельские суда толпились в нем, теряли правильный курс. «С нами Бог… Исчезли, яко дым, враги наши», — говорило и благодарило Пречистую Богородицу в те дни население Одессы от мала до велика. Вражеский флот ушел, не причинив Одессе никакого вреда.
После чудесного спасения Одессы святитель Иннокентий с иконой Божией Матери отправился в Севастополь. Послав гонца к человеку, который в тот момент отвечал перед Богом от лица всего народа, — главнокомандующему русской армией князю А.С. Меншикову со словами: «Се Царица Небесная грядет спасти Севастополь», — он получил кощунственный ответ: «Передайте архиепископу, что он напрасно беспокоил Царицу Небесную — мы и без Нее обойдемся!» Владыка Иннокентий, духом прозревая ужас происходящего и неминуемую грядущую катастрофу, сказал: «Нас не принимают, так мы сами пойдем!» — и велел везти икону на бастионы. Но лошади встали. Тогда архиепископ решил нести икону на руках, но Касперовская Богоматерь не пошла дальше Северной стороны. Видя это чудо, владыка отслужил молебен Божией Матери и увез икону обратно.
Бог отвернулся от России за грех людей, надеющихся только на свой ум и большое войско и отвергнувших помощь свыше. Что было потом, мы все прекрасно знаем. Покидая Севастополь, Меншиков не назначил единого главнокомандующего, фактическими организаторами и вдохновителями обороны стали адмиралы В.А. Корнилов, П.С. Нахимов, В.И. Истомин, положившие на алтарь Отечества не только свою честь, но и жизнь. Все они были похоронены рядом со своим учителем — адмиралом М.П. Лазаревым — в нижнем храме будущего Владимирского собора. Подполковник Э.И. Тотлебен за короткий срок просто чудом создал оборонительный рубеж, состоявший из восьми бастионов, но неприятель не взял только Северную сторону, где побывала чудотворная икона. Беспримерный подвиг защитников города позже назовут «русским чудом», «русской Троей», но, несмотря на невероятное мужество, им не сопутствовала удача. Войну Россия, несмотря на огромные потери европейских держав, все равно позорно проиграла. Хотя началась она с потрясшей ту же Европу победы — полного разгрома турецкого флота эскадрой вице-адмирала П.С. Нахимова в Синопской бухте.
Севастополь пролежал в руинах 15 лет, но после 1871 года, с отменой статьи Парижского трактата о нейтрализации Черного моря, его значение как главной цитадели черноморского флота было восстановлено, и на рейде встали уже броненосцы. Город отстроился невероятно быстро. И многое в нем происходило впервые не только в России, но и в мире. Первая радиосвязь между кораблями, один из первых в стране электрических трамваев, первая подводная лодка, первый гидросамолет, первая школа военных летчиков.
Страницы современной истории Севастополя, вероятно, всем известны, поэтому скажем только несколько слов. В самом начале ХХ века восстание крейсера «Очаков» возвестило о революционном рассвете, за которым над Россией, истерзанной гражданской войной, взошло «солнце мертвых».
Шесть раз Севастополь переходил из рук в руки: красные, немцы, Антанта, белые, снова красные и снова белые. Но исход Освободительного движения был предопределен. Севастополь стал последним городом, принадлежавшим добровольцам. В ноябре 1920 года севастопольскую бухту покидали последние корабли, заполненные воинами белой гвардии: «Уходящий берег Крыма я запомнил навсегда».
Оставшиеся же надеялись построить свой, новый мир, но, как известно, ничего нового под этим небом нет. Теперь нам, их правнукам, необходимо, хотим или не хотим, собирать камни, иначе мы просто прекратим свое национальное и государственное бытие.
В Великую Отечественную войну Севастополь, во время Второй обороны, 1941−1942 года, повторил героический подвиг ХIХ столетия, хотя завершилась она страшной трагедией. Окруженный город не сдавался, за ее 250 дней 300 тысяч фашистов нашли свою смерть. Но в июне сорок второго года, когда началось стремительное наступление немцев на Сталинград, Ставка решила оставить Севастополь. Из блокированного со всех сторон города не успели вывезти несколько десятков тысяч солдат и матросов. Они бежали на мыс Херсонес, дальше отступать было некуда, вокруг простиралось море.
Фашисты со зверской жестокостью отомстили непокорному городу: 22 месяца оккупации были настоящим адом. Военнопленных вывозили на баржах в море и сжигали. Школьников расстреливали прямо во дворах школ, мирных граждан убивали на стадионах. Было истреблено 27 тысяч человек, а 45 тысяч угнано в Германию. Из довоенного 127-тысячного населения в сорок четвертом году освободителей встречало только 3 тысячи переживших этот ужас.
В послевоенные советские годы Севастополь вновь отстроился, в конце восьмидесятых был закрытым городом, в него мало кто мог попасть. Тогда он охранял черноморские рубежи нашего Отечества. Сейчас же, по высказываниям самих севастопольцев, получается, что под напором украинских националистов и татарских экстремистов он держит свою третью оборону.
Но испокон веков идет, что такие разные по своему жизненному укладу, мировосприятию и религиозным убеждениям народы Крыма уживались вместе и терпели и уважали друг друга. Иного-то не дано.
Адмиральский собор
Коли уж зашла речь о славе военных подвигов Севастополя, то рассказ о его святынях начнем именно с храмов, посвященных этим событиям.
История Владимирского собора началась в 1825 году, а инициаторами его строительства были моряки. Главный командир Черноморского флота и портов А.С. Грейг просил высочайшего разрешения установить памятник на развалинах Херсонеса, где совершилось Крещение Руси. Со временем решили построить собор, в честь равноапостольного князя Владимира. Но в 1842 году адмирал М.П. Лазарев, вступивший на пост главнокомандующего флотом, из-за недостатка православных храмов в Севастополе принял решение о строительстве собора в центре города. Подготовительные работы начались в 1848 году. Мечта прославленного адмирала при его жизни осуществиться не успела. В 1851 году он скончался в Вене и был похоронен в специально сооруженном склепе на месте будущего собора Святого Владимира.
15 июля 1854 года, в канун Крымской войны, когда англо-французская эскадра стояла возле Севастополя, в торжественной обстановке были произведены закладка собора и освящение места архиепископом Херсонским и Таврическим Иннокентием. Об этом выдающемся человеке, богослове и проповеднике, мы уже говорили выше, но добавим. Именно святителю Иннокентию мы обязаны возрождением древних крымских монастырей. Он проявлял большое личное мужество, ободрял и вдохновлял солдат и мирных жителей в дни Крымской войны. Тяготы войны, боль, смерть и кровь, которые он, как настоящий пастырь, как истинный исповедник, пропускал через свою душу, ужас бомбардировок и горечь поражения подорвали здоровье архиепископа. Он скончался через год после заключения мира, в 1857 году, в возрасте 57 лет…
А в тот исторический день закладки собора святитель Херсонский, глядя на стоящие на рейде вражеские корабли, сказал замечательные слова, которые являются пророческими: «…в настоящих обстоятельствах возлюбленного Отечества нашего заложение сего храма получает еще большее и обширное значение. Кто не знает, что у врагов наших одно из самых задушевных желаний теперь состоит в том, чтобы каким бы то ни было образом отторгнуть здешнюю страну от состава России? Это было бы, по собственному признанию их, верхом их успеха против нас. А мы — в это самое время — как бы в ответ на их безумную дерзость полагаем ныне здесь основание храма во имя святого Владимира!.. Сим самым сильнее и внятнее всяких слов мы говорим врагам нашим как бы так: непростительно грубо ошибаетесь вы, воображая, что полуостров Таврический составляет для России только недавнюю добычу меча и плод побед: нет, это древнее родовое достояние наше, это наследие еще святого Владимира!.. Здесь купель нашего крещения, здесь начало нашей священной истории и народных преданий. Уступить после сего страну эту кому бы то ни было значило бы для России отказаться от купели своего крещения, изменить памяти святого Владимира… Возможно ли это? Скорее не останется во всех горах здешних камня на камне, нежели луна заступит здесь места креста Христова!..»
Собор предполагалось воздвигнуть за три года, но военные действия прервали работы. В склепе, где покоился прах адмирала М.П. Лазарева, были похоронены его ученики и сподвижники — адмиралы В.А. Корнилов, В.И. Истомин, П.С. Нахимов. Так еще не построенный собор стал усыпальницей адмиралов, памятником обороны Севастополя 1854−1855 годов. Здесь нужно сказать, что представители «цивилизованных» стран, а проще говоря — англо-французские оккупанты, хозяйничавшие в Севастополе около года, варварски осквернили могилы четырех великих русских адмиралов. Они проломили стену мемориального склепа, разбили крышки всех четырех гробов и сорвали с мундиров покойников эполеты. Хотели ли они просто надругаться над прахом героев или искали золото (эполеты были золотыми), осталось неизвестным. Такая вот «просвещенная Европа"… После революции ее последователи второй раз надругались над всероссийской святыней. Когда в 70-е годы ХХ столетия разбирали склеп, было вывезено несколько самосвалов мусора. И только уже в 80-х годах появились археологи, начались восстановительные и реставрационные работы. Останки адмиралов были отвезены в Ленинград, теперь Санкт-Петербург, и идентифицированы. В 1992 году — возвращены на место своего упокоения и погребены с почестями.
Строительство собора возобновилось только в 1858 году. Первоначальный проект был изменен архитектором А.А. Авдеевым: вместо предполагаемого пятикупольного теперь строилось однокупольное сооружение прежних размеров с элементами русско-византийского стиля в архитектуре.
Нижний храм, посвященный святителю Николаю Мирликийскому, освятили еще в 1881 году. В нем и оказалось захоронение адмиралов, отмеченное черным мраморным крестом, на четырех сторонах которого были высечены бронзовые надписи с их именами и датами смерти. Особое место в храме занимал киот с иконой Николая Чудотворца. Город, в котором служило не одно поколение моряков, возносил молитвы своему заступнику и ходатаю перед Богом.
В разные годы в склепах нижнего храма были похоронены еще девять адмиралов. Среди них командующие флотом С.П. Тыртов, Г. П. Чухнин, М.П. Саблин, управляющий Морским министерством В.А. Шестаков, член Адмиралтейств-совета В.П. Шмидт, морской министр И.М. Диков, первый севастопольский градоначальник П.А. Перелешин. Кроме Чухнина и Саблина, все они были участниками войны 1853−1856 годов, а шестеро из них героически защищали Севастополь в период обороны.
Верхний храм строился из инкерманского камня. Великолепные фрески выполнены академиком А.Е. Корнеевым. На мраморных досках внутри верхнего храма значились фамилии адмиралов и офицеров Морского ведомства, ставших Георгиевскими кавалерами в Крымской войне. В 1888 году Владимирский собор был полностью закончен и освящен в присутствии великого князя Константина Николаевича.
До 1917 года Владимирский собор содержался на средства морского ведомства. В трудные годы социальных потрясений ХХ века высокое мужество, верность христианскому долгу проявил протоиерей Роман Медведев, который с 1907 года более десяти лет был настоятелем храма. Свет Христов, наполнявший всю жизнь отца Романа, и по сей день озаряет православных людей, указывая путь в Царство Небесное.
На Архиерейском соборе 2000 года отец Роман причислен к лику новомучеников — исповедников российских. Через два года в храме был установлен специальный киот, куда поместили икону с частицей мощей. «Откажись от своего маленького, и Господь даст Свое большое», — завещал нам исповедник Христов.
В 1932 году в соборе была запрещена церковная служба. В годы Великой Отечественной войны здание собора пострадало. Но промыслом Божьим оно было сохранено. Как заметил отец Александр Бондаренко, священнослужитель Свято-Владимирского собора и капеллан Черноморского флота: «Слова святителя Иннокентия о соборе действительно оказались пророческими. После революции храм много раз пытались уничтожить — ничего не вышло. Во время войны он обстреливался с разных сторон, были найдены две огромные бомбы. Одну ликвидировали сразу, а вторую — 15 лет назад. В куполе много лет торчал пятисоткилограммовый снаряд, который мог разнести не только храм, но и все окрестности. Н.С. Хрущев отдавал приказ разрушить собор, но это не было исполнено. Сам крест на куполе именно тот, который установили при его освящении. Хотя он и был пробит прямым попаданием снаряда, но сохранился и сейчас восстановлен. Слова святителя вселяют в нас надежду, что Севастополь не будет оставлен Россией. Это город русской славы, в котором каждая пядь земли полита нашей кровью. Но сейчас, к сожалению, незаслуженно забыт».
Восстановление Владимирского собора началось еще в 60-е годы ХХ столетия. С 1972 года его здание передали Музею героической обороны и освобождения Севастополя, и до сегодняшнего дня он остается музейным объектом.
В октябре 1991 года собор был заново освящен и открыл свои двери для верующих. Так что верхний храм реставрировал музей, а нижний — прихожане собора. Надгробные плиты помогал восстанавливать флот. Иконостас также появился с помощью моряков. Во Владимирском отпевали матросов, погибших на подводной лодке «Курск».
На сегодняшний день командование Черноморского флота помогает Владимирскому собору, который считается морским. В день Военно-морского флота, каждый год 12 мая, обязательно все адмиралтейство во главе с командующим приходит на благодарственный молебен во Владимирский собор, по его окончании все спускаются в усыпальницу адмиралов, где служится панихида.
Особенно сейчас сблизило Церковь и флот прославление святых: праведного и преподобного Федоров Ушаковых. Для флота святой праведный адмирал Федор Ушаков, очень много сделавший для Севастополя, всегда был образцом.
23 февраля 2002 года в Севастополь были доставлены икона и частица мощей святого черноморского адмирала. В тот же день состоялись крестный ход и молебен во Владимирском соборе, во время которого митрополиту Крымскому Лазарю были переданы мощи святого воина Федора. Выступая в завершение торжеств, митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл особо отметил, что «прошли столетия, и чудесным образом, который возможен только в церкви и через церковь, праведный Федор — воин Федор Федорович Ушаков, великий адмирал Российского флота, возвращается в Севастополь. И не символически, а реально — частицей своего прославленного тела, мощами своими. Это значит, что с этой частицей будут присутствовать здесь, на черноморском рубеже, его дух, его победы, его сила…».
Сейчас икона с частицей мощей святого праведного Федора Ушакова установлена в штабе Черноморского флота.
Прекрасный, огромный, светлый собор, в котором все: и белоснежный, тонкой работы иконостас, и художественно выполненная напольная мозаика, и золотые росписи на стенах, вплоть до хоругвей, киотов и аналойников — сделано с большим вкусом и любовью к дому Божьему. Когда молишься во Владимирском храме, невозможно не заметить, что здесь паства особенная. Даже в обычной штатской одежде военной выправки не утаишь. Да и зачем? И, как мне показалось, весь народ на богослужении стоял по шеренгам.
Конечно, не удержала свою несносную общительность и порасспросила отца Александра об их храме, его нелегкой службе. Ведь надо совмещать обязанности офицера флота с молитвенным служением у Престола Божия и окормлением моряков.
— У священника-капеллана, естественно, мысли воспитывать военных? — обратилась с вопросом к отцу Александру.
— Разумеется. Город у нас такой. Ведь я, по благословению владыки нашего митрополита Лазаря, являюсь настоятелем храма Архистратига Михаила, но одновременно еще служащий Черноморского флота. Капитан морской авиации и российский гражданин. Поэтому основная моя деятельность — миссионерская работа на Черноморском флоте. В основном российском, хотя, как священник, посещаю и украинские части.
— У вас что-то в жизни изменилось, когда вы стали батюшкой? Как это совмещается? Отношение сослуживцев?
— Если взять своих подчиненных, или сослуживцев, то, думаю, получается как всегда: пророков нет в отечестве своем. Отношение не сильно изменилось. Либо даже обострилось: одна часть в положительную сторону, другая в отрицательную. А на кораблях, которые посещаю как священник, — доброжелательность. Хорошо работаем, есть контакт с несколькими частями, кораблями. Но в принципе еще маленький срок работы. И делателей мало.
— Моряки-ребята чувствуют потребность в батюшке?
— Как мне сказал один офицер: «В море неверующих нет». Он рассказал, когда первый раз вышел в море и попали в шторм, то даже морские волки — мичманы и офицеры — достали откуда-то образки, иконочки, конечно, крестики (у кого что) и стали с молитвой обращаться к Богу. Моряки доподлинно знают: все в руках Спасителя и как ни крепок корабль, а с морем шутки плохи.
Есть, конечно, и суеверия со времен безбожия, но все равно в море человек обостренно чувствует присутствие Бога. Правда, приходит на берег и успокаивается, эти чувства оседают. И чтобы поддерживать их в этом состоянии, нужно сильно трудиться.
Меня спрашивают: много ли вы воцерковили народа, много ли матросов ходит в храм? Знаете, на такой вопрос нельзя отвечать или его задавать. Кто сейчас приходит во флот? Мальчишки из глубинки, которые не знают Бога. В лучшем случае их крестили в детстве. Они даже не знают, кто такой Александр Невский или Дмитрий Донской. И по-пустому говорить о глубоком воцерковлении за эти полтора-два года, тем более что я не каждый день с ними встречаюсь: кораблей много, а работать в принципе некому. Сначала им нужно сказать, что есть Бог. Не то, что есть Православие, как в храм ходить, а открыть, что Бог есть. Чтобы у них хотя бы в сознании отложилось: они могут обратиться, если будет очень плохо, к Богу и таким образом найти выход из любой ситуации.
Многие ребята обращаются к вере. В тех частях, где я милостью Божией имею возможность проповедовать, на сегодняшний день некрещеных нет. У нас хорошие отношения с заместителями по воспитательной работе. С каждым, кто приходит некрещеным, мы проводим беседы, крестим, обязательно полным погружением. У меня есть мечта, чтобы свершать крещение в море. Было бы очень символично для моряков.
Во Владимирский собор много моряков ходит, отставников и действующих офицеров и контрактников. И соответственно, жены военнослужащих. И вообще, в Севастополе невозможно отделить военного от невоенного. Либо сам, либо семья, либо те, кто их обеспечивает. Все завязано на Черноморском флоте: русском и украинском. Если их отсюда увести, это будет очень болезненно.
— А Москва вам помогает?
— У нас завязались хорошие отношения с отделом взаимодействия с вооруженными силами при Московском Патриархате. Будем надеяться, что-то сдвинется с мертвой точки. Миссионерская деятельность, которая здесь проводится, должна проходить не только силами Украинской Православной Церкви — это дело всенародное. Дети российских военнослужащих служат во флоте. И они вернутся в свои родные пенаты. Если мы здесь сумеем посеять зерно веры, он принесет его домой, и оно прорастет. Если нет — соответственно.
Армия, как сказал один батюшка, это место, в которое Господь специально, отрывая от обычных своих дел, собирает молодых, где они легко воспринимают проповедь о вере. Когда приходит священник, они отвлекаются от своих воинских обязанностей и воспринимают его слова совершенно по-другому. Но для того чтобы проводить миссионерскую деятельность — один в поле не воин. Кроме проповеди, надо подкреплять ее устройством библиотеки, видеотеки, аудиотеки, созданием на каждом корабле молитвенных комнат. На все это требуется финансовая поддержка, помощь. У нас в Москве выходило несколько обращений. Люди начинают понемногу помогать, посылают пожертвования, книги. Но средств нужно много. Например, тот же компьютер, чтобы сделать брошюрку…
Мы говорили с отцом Александром и об адмирале, так много сделавшем для города, — Михаиле Лазареве, основателе храма во имя архистратига Михаила, в котором батюшка отец-настоятель. К сожалению, пока там до сих пор музей, но верим, что недалеко то время, когда в нем затеплятся лампады и польются к престолу Божию христианские молитвы.
Памятна встреча и с оставшимся мне неизвестным черноморским офицером. Как-то в одну из поездок в Севастополь пришла намного раньше времени на службу во Владимирский собор, присела на лавочку у храма и разговорилась с ним о жизни. И само собой, беседа пошла о делах на флоте. Попробую передать ее по памяти.
Как флот делили? Этой темы ему даже касаться не хотелось. Потому что это происходило с кровью — рубилось по живому. Например, его одноклассник по училищу сейчас в украинском штабе.
— Просто-напросто сказали: эти части — там, а эти — здесь. Хотите, можете меняться. А перейти было невозможно, так как в российских частях шло сильное сокращение. Людям некуда было деваться. Получилась неразбериха. Конечно, было много националистов, которые уходили в украинскую армию. Но это люди бунтари, они и там не прижились. Остались трудяги и работают. Сегодня я с ними встречаюсь, разговариваю с офицерами. Сейчас, слава богу, идет сближение. Первое время была страшная конфронтация. Национальная рознь. Ужасно.
— Безумие.
— Кроме того, что это было моральное безумие, дело чуть не дошло до войны. Об этом никто не говорит, но я, как военнослужащий, могу свидетельствовать. Украина вводила сюда свою гвардию, проводились учения — подготовка к военным действиям шла в полной мере. Все было очень серьезно. И только Господь не допустил, молитвами крымских святых. Неизвестно, что бы могло произойти. Но на сегодняшний день командующие российским и украинским флотом обычно вместе возглавляют все мероприятия, которые проходят совместно. Еще есть натуги, но, слава богу, уже гораздо легче.
Говорили и о России, Москве, Севастополе… До самого богослужения.
В заключение рассказа о морских храмах невозможно не упомянуть еще один — святителя Николая, находящийся на Братском кладбище.
Оборона Севастополя 1854−1855 годов унесла огромное число жизней. Сначала героев хоронили неподалеку от места их гибели, затем стали увозить на Северную сторону, где было три кладбища. После Крымской войны было решено привести их в порядок.
Уже в 1857 году из разных уголков России стали поступать пожертвования. И хотя взносы были невелики, сумма оказалась значительной. На кладбище предполагалось над могилами установить памятники, а в центре соорудить церковь святителя Николая, епископа Мирликийского, чудотворца.
Бесстолпный пирамидальный храм огромным надгробием возвысился над местом вечного упокоения героев. Интерьер был расписан монументальной и орнаментальной живописью в византийском стиле. Вдоль стен установлено 38 черных мраморных плит с высеченными фамилиями 943 погибших офицеров. Грани пирамиды украшают пять мраморных досок с наименованием воинских частей, отстаивавших Севастополь.
Все это необыкновенное сооружение завершается звонницей, расположенной в пике пирамиды, над ней — каменный крест с рельефным венком в центре. За его постройку архитектор А.А. Авдеев был удостоен звания академика Императорской академии художеств.
В годы Великой Отечественной войны храм сильно пострадал, его восстановление началось еще в 1968 году. А в 1989 году возобновлено богослужение. Это очень важно, потому что в России не так много храмов — памятников нашим воинам-героям.
Херсонесские святыни
Мы спускались к морю по узкой дорожке, вдоль которой восковыми свечами стояли темные кипарисы, вдали то появлялся, то совершенно исчезал купол другого Владимирского собора — Херсонесского. Когда мы были уже у цели, справа неожиданно возник бронзовый пьедестал с благословляющим легендарную землю князем Владимиром…Улица наконец кончилась, и за углом последнего здания зачастила черная решетка музея, отделяя от прохожих древние стены, арки, амфитеатр, выложенный из серого камня, покрытого пылью безвозвратных тысячелетий, — все то немногое, что осталось нам от славных дорийцев, выходцев Геркалеи Понтийской.
Это они около 530 года до нашей эры поселились на скалистом мысу, у берега удобной бухты, и основали город Херсонес. Окруженный мощной оборонительной стеной, руины которой смотрели на нас тяжелым, неподвижным взглядом, он имел театр (в нем до сих пор идут спектакли), храмы и общественные здания, гимнасии, пристани и рынки. Конечно, многое из этого Херсонес в христианские времена перестроил, раскопки поздних наслоений говорят о наличии большого количества православных храмов. Прекрасный город разрушили татары, все уничтожив и полностью вырезав население. Уже знакомый нам капеллан отец Александр сказал как-то: «Херсонес весь полит кровью мучеников, и когда ходишь по его земле, то хочется снять обувь, ибо место сие свято есть».
Но благодатна земля не только этим. Первые года христианской истории непосредственно связаны с Херсонесом.
Согласно Священному Преданию, апостол Андрей Первозванный, с давних пор почитаемый как небесный покровитель Руси, ближайший ученик Христа, прошел с проповедью по городам и странам Причерноморья. Сначала он проповедовал в Закавказье, затем продолжил свою деятельность на Босфоре и в Феодосии, а потом попал в Херсонес, «где и оставался долгое время». Предание донесло до нас, что проповедь апостола Андрея в Херсонесе была успешной, и с тех пор в городе возникла христианская община. Далее, после Херсонеса, он отправился по Днепру и северным рекам в Новгород, а оттуда — в Рим. Позже он отправился во Фракию и через некоторое время принял мученическую кончину: за свидетельство о жизни Христа по приказу римского проконсула Эгеата он был распят вниз головой на косом кресте в греческом городе Патры. Крест Первозванного апостола стал символом непобедимого русского флота — Андреевским флагом.
К концу I века в Херсонес на инкерманские каменоломни был сослан ученик апостола Петра святой папа римский Климент.
Но реальная христианизация Херсонеса началась только в IV веке. Зависимые от Рима херсонеситы всегда поддерживали политику империи. И когда она боролась с христианством, Херсонес делал то же самое. Поэтому первые херсонесские епископы стали мучениками. Святитель Ефрем, правда, был усечен скифским мечом, но епископ Василий, несмотря на совершенное им на глазах горожан чудо воскрешения мертвого отрока, пострадал от иудеев и эллинов, забивших его насмерть камнями. Сподвижники епископа Василия святые Евгений, Елпидий, Агафодор после его кончины также отправились проповедовать в Херсонес. Число приверженцев Христа с каждым днем стало расти, и опять язычники схватили святых епископов, избивая палками и камнями, пока они не предали души свои в руки Господа. Но уже святитель Эферий, живший во времена царя Константина, получил от государя помощь и защиту христианам и повеление безбоязненно строить храмы Божьи и почил своей смертью. А блаженный епископ Капитон в подтверждение истинности православной веры (так как язычники кричали, что если тебя, в горящей печи «не сожжет огонь, то уверуем в проповедуемого тобой Бога и все, как один, крестимся») вошел в огонь, разожженный в печи для выделки извести, и стоял там час, молясь, воздев руки к небу, и вышел невредим, после чего крестился весь город. Об этом было рассказано на первом Вселенском соборе, и все прославляли Господа. Однако и блаженный Капитон принял мученическую кончину, только не от своих безбожников, а тех, в чьи руки попал его корабль.
В VII веке, во времена распространения ереси монофелитства, официально принятой византийскими императорами, в Риме придерживались традиционного Православия. Несмотря на угрозы, идущие от властей, папа римский Мартин проявил непоколебимую стойкость в отстаивании ортодоксальных христианских взглядов, пока взбешенный император Констант II не приказал схватить понтифика и отправить в ссылку, объявив, что милосердие к узнику будет государственной изменой. Папу привезли на суд в Константинополь, где предъявили много обвинений, после чего вывели его к народу на расправу. Толпе приказали проклинать папу, но вид измученного старика, стоящего на зимнем холоде в одной рубашке, вызвал в людях сострадание, и они, пряча глаза, стали расходиться. Святого Мартина бросили в темницу и приговорили к смерти. Но в последний момент заменили ее на ссылку в Херсонес. Святой Мартин скончался 16 сентября 655 года, и уже спустя четыре года после кончины к месту его упокоения совершались массовые паломничества. Впоследствии мощи святого Мартина Исповедника были перенесены в Константинополь, а затем в Рим, где находятся и по сей день, в церкви святителя Мартина на Семи Холмах. В 680 году на Шестом Вселенском соборе монофелитство было осуждено.
Просветители славянских народов равноапостольные братья Кирилл и Мефодий предзнаменования своего будущего подвига получили в Херсонесе. Один из русских летописцев XV века так и написал: «И даровал Господь в Корсуни Кириллу азбуку». Правда, тогда Кирилла еще звали по-мирски, Константином, и он просто увидел у некоего человека Псалтырь и Евангелие, написанные «русскими письменами», но, скорее всего, именно это впоследствии подвигло его на создание первого славянского алфавита. Со святым Кириллом-Константином связано еще одно знаменательное событие, происшедшее в Херсонесе, — обретение мощей святителя Климента, место захоронения которого тогда уже позабылось.
И самое знаменательное для нас всех событие произошло в конце X века — это, конечно же, Крещение Руси. Херсонес — колыбель православной веры русского народа. Желая объединить славянские племена, князь Владимир, видя историческую бесперспективность многобожия, решил привести Русь к одной из мировых религий. Согласно «Повести временных лет», Владимир принял у себя послов от православных греков, католиков-немцев, мусульман волжских булгар и хазар-иудеев, и более всего ему приглянулась православная вера. Он отправил во все эти страны посольства, чтобы они посмотрели на богослужения своими глазами. Как повествует летописец, рассказ вернувшихся посланцев, восторженно повествовавших о литургии, показанной им в Софийском соборе Константинополя, окончательно склонил князя в пользу православия. Но для Владимира встал вопрос, как принять христианство от Византии и не попасть от нее в политическую зависимость. И разрешить его помогло само провидение.
В это время византийскому императору, находящемуся в отчаянном положении, срочно понадобилось получить от Руси военную помощь. Киевский князь согласился дать ее в обмен на обещание выдать за него замуж сестру Василия II — принцессу Анну. Русская дружина сыграла значительную роль в снятии осады Константинополя и окончательной победе императорских войск. Однако цезарь не выполнил своего обещания, так как византийских принцесс никогда не выдавали замуж за иностранных властителей, считая такой брак позорным, да к тому же Владимир был язычником и многоженцем. А его обещание креститься греков не убеждало.
Владимир решил устрашить императора, быстро собрал войско и, придя в Тавриду, осадил принадлежавший Византии Херсонес. Попытки взять город штурмом не привели к успеху, осада тоже была малоперспективной, так как в город по водопроводу поступала вода, а запасов продовольствия было достаточно, к тому же его пополняли через подземный ход с византийских кораблей. Когда силы осаждающих были на исходе, в их стан была послана стрела с запиской, в которой грек Анастас советовал перекрыть водопровод и указывал, где это нужно сделать. В этом тоже можно усмотреть промысл свыше, потому что вскоре город был взят, причем Владимир не отдал его на разграбление, а отправил в Византию послов с ультимативным требованием прислать принцессу, в противном случае угрожая пойти на Константинополь и сделать с ним то же, что и с Херсонесом.
Истощенной смутами империи было не до войны с русичами: плачущая двадцатипятилетняя принцесса, сопровождаемая митрополитом и множеством светских и церковных иерархов, отправилась в Херсонес. В «Повести временных лет» сказано, что у Владимира к моменту прибытия Анны пропало зрение. Невеста посоветовала креститься и зрение к нему непременно вернется. Владимир послушался, и чудо совершилось! Князь прозрел. Считается, что именно после этого он истинно уверовал в Бога. Здесь же, в Херсонесе, состоялось венчание Владимира и Анны. «В результате этого брака впервые европейский монарх становился юридически равен византийскому императору! Более того, Владимир, получивший христианское имя Василий, принял императорский титул и возложил на себя корону!» После венчания Владимир вместе с законной молодой женой отправился в Киев, а с ними многие священники и мастеровые. На Русь потянулись длинные обозы с херсонесским добром. Вывез Владимир и мощи святого Климента. По преданию, Корсунская икона Божьей Матери, хранительница Руси, также была вывезена им из Херсонеса. После своего крещения Владимир стал приводить к православию народ. Принцесса Анна родила ему двух сыновей — Бориса и Глеба, которых после смерти отца предательски убил вступивший на престол князь Святополк. Борис и Глеб были объявлены православной Церковью первыми русскими святыми мучениками.
За разговором мы и подошли ко входу в музей под открытым небом. Вообще-то он платный, но верующих людей пускают без билетов, ведь это территория бывшего монастыря. Центральная аллея сразу привела нас к памятнику апостолу Андрею Первозванному. Святой стоял спиной к морю, откуда и пришел, указывая рукой в сторону Севастополя, еще не вернувшегося к православной вере отцов, и на нашу, вновь почти языческую, Русь.
А поодаль сиял во всем своем византийском величии собор Святого благоверного князя Владимира. После смерти князя его сын Ярослав Мудрый предпринимал попытки добиться от Константинопольской Церкви канонизации отца в качестве святого и равноапостольного, но получил отказ. Прославление его в лике святых состоялось только в XVIII веке. Первая в истории православия Владимирская церковь была освящена во второй половине XIX века. А в Севастополе Владимирский собор был заложен 15 июля 1854 года.
История этого храма, конечно же, необычайна. Воздвигнут он был над руинами средневековой церкви как храм — памятник крещения в Херсонесе святого князя Владимира. Инициатива отметить место знаменательного события принадлежала, как и всегда, Черноморскому флоту, основание этому великому начинанию положил вице-адмирал А.С. Грейг, но непосредственное участие в строительстве принимал весь русский народ (деньги собирались по подписке) во главе со своими государями: первым дал благословение на это богоугодное дело Александр I в 1825 году. В 1842 году император Николай I указал место для сооружения собора на Центральном городском холме. В 1861 году после торжественного молебна император Александр II и императрица Мария Александровна заложили первый камень нового собора, на который по инициативе государя вся царская семья и ее окружение положили золотые десятирублевые монеты. А в 1887-м Александр III, посетивший обитель, выделил для завершения работ к 900-летию Крещения Руси триста тысяч рублей. Дважды бывал в обители и Николай II с государыней Александрой Федоровной. Последний строитель покинул собор в 1894 году. Долгострою были весомые причины: сначала поднимали Севастопольскую цитадель, а потом строительству собора помешали Крымская война и ее последствия. Зато в конце многострадального ХХ века из пепелища он восстал с Божьей помощью очень быстро.
После смертоносного вихря, называемого октябрьской революцией, как раз к столетию от начала замысла постройки собора, в 1923 году его закрыли советские власти и разместили здесь фонды херсонесского музея.
С первых дней великой Отечественной войны Херсонес оказался в центре боев. Осенью 1941 года, буквально накануне Второй героической обороны Севастополя, основную часть его экспозиции эвакуировали на Кавказ, а затем в Свердловск, где она хранилась в печально знаменитом Ипатьевском доме, в том самом подвале, где была расстреляна царская семья. Так судьба Херсонеса и Владимирского собора в последний раз пересеклась с судьбой дома Романовых.
А оказавшийся в центре осады Владимирский собор, несмотря на непрерывную бомбардировку, стоял невредим. Только когда в июне 1942 года начались уличные бои, в его купол попал крупнокалиберный снаряд. И так собор простоял до отступления фашистов, взорвавших его в 1944 году.
В послевоенные годы очередного восстановления Севастополя повторилась, как заметили авторы книги «Севастопольские святыни» М. Золотарев и В. Хапаев, «мистическая закономерность». Два столетия назад швейцарский путешественник Ф. Дюбуа де Монпере сделал интересную запись: «Первый день Севастополя был последним днем Херсонеса». Потому что в конце XVIII века новые поселенцы увидели в древних развалинах лишь бесплатный источник тесаного камня. В результате чего мощнейшие оборонительные стены к началу XIX века исчезли с лица земли. Древний мрамор Херсонеса, в том числе плиты с надписями, пережигался на известь, им белили мазанки городской бедноты. Но когда после Крымской кампании Севастополь лежал в руинах и восстанавливать его было бесполезно, на древних раскопках вновь развернулась стройка, и для нее по особому указу императора разрешили брать материал из разрушенного города. Херсонесский камень повезли на свое историческое место и вновь из руин на новостройку. А после второй мировой войны опять, уже в третий раз, стали перемещать священные камни, и теперь драгоценный мрамор собора украсил новые здания Севастополя.
В 60-х годах специальная комиссия постановила разобрать храм до конца. Но к тому времени революционный пыл у местных властей уже поостыл, и они не стали этого делать. В 80-е годы, к тысячелетию Крещения Руси, появилась даже идея о его восстановлении, но неожиданно Севастополь сделали «закрытым» городом. 1000-летие Крещения Руси и свой собственный юбилей собор встретил в руинах, но уже не в забвении. Правда, только через десятилетие и в этот раз уже украинским правительством к 2000-летию Рождества Христова было вновь решено его восстановить. Поначалу работа шла сложно и медленно, но в начале 2-го тысячелетия она прямо-таки закипела. И уже в следующем году, в день равноапостольного князя Владимира, совершилось трогательное событие освящения креста, которое произвел митрополит всея Украины блаженнейший Владимир в сослужении митрополита Симферопольского и Крымского Лазаря и митрополита Одесского и Измаильского Агафангела. Как знак близости братских народов — украинского, русского и белорусского, вышедших из святой херсонесской купели, в этом торжестве участвовали президенты России и Украины.
В пасхальную ночь 2002 года в Верхнем храме возрожденного собора впервые состоялось торжественное богослужение, и всю пасхальную неделю сотни людей приходили поклониться Воскресению Господа нашего и возрожденной красоте.
И вот год 2005. Уже издалека виден золотой купол с крестом. Мы с замиранием сердца приближаемся к огромному светлому собору. Темный мрамор колонн живописно подчеркивает белизну мраморных капителей. Цветные витражи на окнах играют на солнце. Поднимаюсь по внутренней лестнице вверх — и замираю на пороге. Храм цвета небес весь переливается разноцветьем. И нежный золотистый орнамент на стенах, и бело-голубой мраморный иконостас, и огромные золотые паникадила — искрятся и светятся. На мгновение, вероятно из-за схожести настенных росписей, показалось, что я в Москве, в храме Христа Спасителя. Объяснила себе это тем, что оба собора создавались примерно в одно время, в одном стиле, в едином Духе.
И над всем этим великолепием звучал прекрасный гимн торжествующей любви. Клир ликовал, а вслед ему уносилась в надбытие и моя душа: «Свят Господь Бог наш… Над всеми людьми Бог наш…» Колыбель русской веры иной быть и не могла.
Изучая материалы к этой статье, поразилась тому, насколько мои впечатления совпали со словами архиепископа Никанора, видевшего собор до разрушения: «поистине, стоящие среди верхнего соборного храма Херсонесского монастыря могут сказать, подобно послам св. Владимира, бывшим в храме св. Софии в Царьграде: „Стоящии в храме сем на небеси стоят мним“. Отрадно засвидетельствовать, что внешнему величию храма и красоте отделки его вполне соответствует и все его убранство, а также и служение, совершаемое в нем истово и благоговейно». Мы действительно на этом богослужении помолились от всего сердца.
А затем отправились вниз, к морю, туда, где на его берегу еще виден священный след Херсонеса. По пути нашего следования рядом с дорожкой, под навесами, прямо на открытом воздухе, расположились экспонаты музея: огромные амфоры для масла и вина, архаичные черепки, фрагменты напольной мозаики — словом, все то немногое, что осталось нам от духовного предка, каменную летопись которого мы не смогли уберечь. Сначала древние реликвии, как уже было сказано, растащили по кирпичику, затем принялись копать вглубь, но царский указ несколько приостановил беззаконие. И грабежом занялись уже интервенты в Крымскую кампанию. Французами и англичанами производились воровские раскопки, а находки были отправлены за рубеж, большинство из них осело в Британском музее. В фашистскую оккупацию оставшиеся экспонаты немцы паковали в ящики с готической надписью: «Покорителю Крыма фельдмаршалу фон Манштейну» — для вывоза в Германию. Но этого им сделать не удалось.
По широкой лестнице спускаемся к узким, сработанным из тесаного камня тоннелям, что некогда были улицами славного города. И… На фоне сияющего моря перед нами встает запечатленный на всех фотографиях, картинах и всякого рода сувенирах символ Херсонеса — мраморные колонны, о которые «разбились века». Это руины базилики IV столетия. Неумолимое время не донесло до нас легенд и преданий, связанных с этой церковью, но сохранило колонны, видимый след ушедшего мира, под которыми скрываются остатки позднеантичной синагоги. Вероятно, в ней, впоследствии перестроенной в православную церковь, собирались первые христиане, возможно, проповедовал сам апостол Андрей, а позже зрели заговоры против епископов-мучеников. Когда эта базилика обветшала, на ее месте построили новую, большую, а строительные остатки ссыпали под пол новостройки, сохранив древние реликвии. Простоял он у моря половину тысячелетия и погиб, скорее всего из-за землетрясения.
Базилик в древнем городе было немало, и о некоторых из них сказать необходимо.
В Подземный храм мы не спускались, но вход в него видели. Об этом таинственном месте всегда существовало немало предположений, последнее из них связывает его с памятью первого из святых, епископа Василия, который, согласно преданию, скрывался от язычников в некой пещере, именуемой Парфеноном (храм девы). Предполагается, что Подземный храм существовал еще в дохристианские времена, в нем поклонялись одному из языческих божеств — Артемиде (Деве), или же богине подземного царства Коре (Персефоне). Недавно открыли, что это место — точка пересечения линий мощнейшего геомагнитного поля, поэтому возможны различные аномальные явления. Как знать, не творились ли здесь во времена язычества, во мраке подземелья, освещаемого луной через отверстия в потолке, мистические жертвоприношения. Но когда в город прибыл проповедовать епископ Василий, капище уже находилось в забвении. В последующие столетия как знак победы Бога над дьяволом, истинной веры над ложной, христиане устроили тут церковь, сделав из пещеры огромный крест. В середине VII века она необычайно почиталась у херсонесских христиан: над ней устроили часовню, а также производили мемориальные захоронения.
Здесь нужно сказать о еще одном удивительно маленьком храме VII века, расположенном неподалеку от Западных (Святых) ворот города. По необычайности своей формы (четыре апсиды) он получил название Четырехапсидный. То, что у него нет ни алтаря, ни единого захоронения, явно свидетельствует об особом предназначении. Это действительно так. Под полом храма, строго по центру, были обнаружены две печи IV века для обжига извести. Чудо епископа Капитона, явленного им в печи огненной. Здесь в качестве священной реликвии сохранялась та самая печь! Своды храма были перекрыты куполом, и внутреннее пространство освещалось только через его окна, свет лился сверху вниз и падал точно в центр — туда, где под красивой мозаикой сберегались знаменитые свидетели божественной помощи истинно верующему человеку. После того как князь Владимир во время осады разрушил храм, херсониты его восстановили, и он просуществовал до конца истории города.
Теперь отправимся к следующей тайне. По дороге видим древний колокол, висящий меж двух пилонов, а вокруг — странных людей, кидающих в него камни, на что медные бока старика отвечают глухими стонами. Если вы захотите узнать, что здесь происходит, то вам ответят: «Бросаем на счастье…» Интересно, чье? А колокол этот судьбы трагической и необычайной. Отлитый в знак победы над Турцией из вражеских пушек, он в Крымскую войну со всеми монастырскими реликвиями был вывезен оккупантами… Но через полстолетия возвращен. В 1913 году к торжественному юбилею трехсотлетия дома Романовых Франция, союзник России по военному блоку Антанта, решила сделать ей символический подарок. По указанию президента Пуанкаре колокол сняли со звонницы Собора Парижской Богоматери и доставили в Севастополь, в Херсонесский монастырь…
А справа теперь видна среди святых руин белая, легкая, словно кружевная, под красным куполом, с крестом на главке часовня над купелью, где, по-видимому, и крестился князь Владимир. Установлена она была к 2000-летию Рождества Христова.
В уже не раз упоминавшейся «Повести временных лет», практически единственном письменном источнике, где о самом крещении князя Владимира говорится достаточно подробно, сообщается: «Стоит та церковь в городе Корсуни, посреди града». И первое предположение, что искать ее надо в центре города на холме, высказал Габлиц в 1786 году. В дальнейшем оно закрепилось в трудах русских путешественников в Крым первой половины XIX века. В результате поисковых раскопок в 1827 году в центре города на возвышенности действительно был найден храм. По предложению епископа Иннокентия Херсонского, в память о крещении князя Владимира на территории древнего городища был основан Владимирский монастырь, а на месте этого великого события заложен легендарный собор. Дальнейшую его историю мы описали выше.
Но в 1853 году была открыта крупнейшая в средневековом Крыму христианская церковь, названная в честь одного из ее первых исследователей, графа А.С. Уварова, Уваровской базиликой (в средние века она, скорее всего, именовалась храмом первоверховных апостолов Петра и Павла или Петропавловским собором).
После Крымской кампании, в 1870-е годы, Одесским обществом истории и древностей рядом с Уваровской базиликой было найдено необычайное для христианской архитектуры Херсонеса здание. Долгое время эта постройка оставалось непонятной, пока в конце XIX века А.Л. Бертье-Делагард, крупный военный инженер, занимавшийся археологией как любитель, привлекая аналоги из Равенны и других византийских центров, определил названную постройку как баптистерий (крещальня). Тогда же он высказал предположение, что крещение князя Владимира, то есть «отправная часть» Крещения Руси, могло быть совершено только здесь. Его мнение, однако, не было услышано.
Уваровская базилика была кафедральным храмом херсонской епархии, здесь же находилась и резиденция епископа. Рядом с ней стояли две церкви, а между ними, окруженный портиками, двор с фонтаном, галереи с мозаичными полами, различные службы. И знаменитая Крещальня, представлявшая собой здание в форме креста, каждая ветвь которого заканчивалась нишей, а в его центральном зале строго под куполом была вырублена в скале круглая мраморная купель с крестообразным углублением на дне. Вода подавалась по водопроводу, скрытому под полом. Нижняя часть стен сияла белоснежным мрамором, а сверху простирался темно-синий сферический купол, изображавший небесный свод с золотыми светилами. Еще в начале ХХ века сохранялись мраморные ступеньки, ведущие в купель, мраморный крест на дне. Сейчас этих знаков былого великолепия уже нет.
Зато есть море — торжественный и прекрасный свидетель ушедшего в жизнь вечную минувшего, и небо, в беспредельную высоту которого вознесся звездный свод, сиявший некогда над общей купелью ныне разобщенных восточных славян, для того чтобы соединить нас вновь.
Продолжение следует.
http://www.moskvam.ru/2006/08/cerkov.htm
