 |
| Русский дом | Игумен Варсонофий (Подыма) | 24.08.2006 |
Тут даже дело не в промыслительном названии городка-предвестника Афона Уранополис («Небесный город»). И не в том, например, что в некоторых горных монастырях и скитах облака видишь внизу, ощущая себя действительно на небе. И даже не в том, что, подходя на пароме «Скоропослушница» к первым пристаням Святой Горы (сейчас встрепенутся скептики и маловеры), реально ощущаешь запах ладана, которым кадит свой удел Игуменья Святой Горы.
Пусть меня сейчас простит Господь, пусть меня простит возлюбленный читатель, но второстепенным, десятистепенным, Бог знает, скольки-степенным представляется то, где справить малую нужду — в «евроунитаз» или под кустом кактуса, пешком ты идёшь по дорогам Афона или подвезёт тебя джип «Мицубиси». Об этом даже не задумываешься ТАМ, где можно «потрогать руками» то, что мы называем БЛАГОДАТЬЮ и ИСКУШЕНИЕМ. На мелочи не обращаешь внимание, когда видишь то, что мы называем божественными действиями, «энергиями».
Святой Григорий Нисский писал о трёх ступенях богопознания: стряхивание «одежд кожаных» — страстей, «естественное видение» творений и собственно — боговидение, «выход из себя», «трезвое опьянение», обожение.
На Афоне Господь может поставить на третью ступень, минуя две другие. Я «выходил из себя», когда на пустынной афонской дороге плакал, читая Трисвятое. Не было Варсонофия, не было его прошлой никчемной жизни. Благодать, сливаясь с трелью соловья (это в феврале-то), растворила меня.
Что такое Рай ангельского прославления («наш» Рай, а не скотоподобный и чувственный с гуриями, вином и щербетом), я ощутил в Ватопеде на празднике ватопедских икон Богородицы, когда я слился в едином хоре греческих иноков, и из всех слов в мире для меня тогда осталось только два:
«Кирие, элеисон».
Теперь позволю себе чуть-чуть показательной предыстории.
В 1945 году мою маму от смерти спас святой великомученик Пантелеимон. Взорвалась машина, на которой подвозили её, девочку-подростка. Все погибли, кроме неё. Она лишь сильно обожгла ногу. В больнице ей приснился молодой мужчина в старинном одеянии: «Это я, Пантелеимон, вчера тебя спас» (мама, кстати, тогда не знала ни одного святого, кроме «Мыколы-Чудотворца»). Утром медсестра принесла ей масла помазать ногу. «Парень какой-то принёс», — говорит.
Нога быстро зажила, а мама рассказала эту удивительную историю своей бабушке. Та повела её в церковь. Зайдя в храм в первый раз в жизни, мама сразу узнала «его» на иконе.
«Кто это?» — спросила она у какого-то старичка.
«Это? Это святой великомученик и целитель Пантелеимон». С тех пор сталинская комсомолка стала глубоко верующим человеком и оставалась ей до конца своих земных дней.
В 2001 году меня спросила одна православная москвичка: «Отец Варсонофий, Вы не были на Афоне, в монастыре св. вмч. Пантелеимона?».
Это было для меня то же самое, как если бы меня спросили: «Вы не были на Марсе?». Ни денег, ни загранпаспорта у меня тогда не имелось. Но Господь всё управил.
Когда уже сроки сильно поджимали, я пытался получить визу в греческом консульстве г. Одессы. Его тогда окружила толпа моряков, проституток и т. д., так что пробиться туда было невозможно. Как ни смотрел я на сотрудников консульства умиленным взглядом голодного кота, выпячивая свой наперсный крест, — всё было тщетно.
Тогда я вспомнил о монастыре, который находился рядом. Там, в обители св. вмч. Пантелеимона, приложился к мощам великого святого, вернулся в консульство, а меня будто уже ждали.
Когда всё было готово к паломничеству, шёл по городу Херсону и думал:
«Ещё бы послал Господь гривен 500 на дорогу в Москву (оттуда вылетал самолёт в Грецию) и обратно».
«Батюшка! — кто-то окликнул меня. Это был завуч херсонского физико-технического лицея. — Вы, говорят, на Афон собрались? Вот, помолитесь за нас всех». Протягивает ровно 500 гривен.
Любовь, евангельская простота и чистота переполняют все обители Святой Горы. Много-много бумаги надо перевести, чтобы об этом написать.
Отшельники Карули (самой суровой, пустынной части Афона) представлялись мне эдакими серьёзными обличителями-аскетами.
Нет! Улыбка. Детский чистый взгляд. Ни миллиграмма осуждения!
«Куда стопы направили?» — спросил у одного из них.
«В Карею» (административный центр Афона).
«Зачем?»
«К стоматологу. Зубы болят» — просто ответил мне отшельник.
Когда шёл из монастыря зилотов Эвсигмент в сербский Хелендар, Господь послал трёх спутников: иеромонаха из России и его духовных чад.
Кто-то из чад сих ляпнул, что, де, правильно, что женщин на Афон не пускают. Такие-сякие бабы эти. Все поддакнули или кивнули и… ТУТ ЖЕ ЗАБЛУДИЛИСЬ!
Взмолились: «Прости нас — дураков, Матушка Богородица!». Нашли дорогу и до самого конца пути только пели: «Богородица Дево, радуйся…».
Пробираясь по горным тропам от обители св. Павла в Дионисиат, с ужасом заметил, как солнце быстро садится. Перспектива ночлега на горной тропинке, где внизу пропасть, а сверху выступающие скалы, не улыбалась даже здесь.
Быстро-быстро добрался до Дионисиата, а потом удивлённо смотрел на карту. Не мог я успеть. Кто-то будто за шкирку, как котёнка, перенёс.
В русском Свято-Пантелеимоновом монастыре дали послушание: разливать елей из лампадки у честной главы святого в маленькие бутылочки. Вначале дрожали руки от трепета и благоговеяния, но всё было в порядке. Потом привык. Другим монахам предложил сделать что-то типа конвейера. Дело пошло быстрее, а я подумал, какой я молодец. И тут вдруг бутылочки посыпались сквозь пальцы. Иеромонах Исидор сказал мне: «Что, батюшка, тщеславная мысль посетила?».
Мир резко контрастировал со Святой Горой. Звонки мобилок, тарахтящая греческая речь, звон и шелест евро оглушили меня. Даже в соборе святого великомученика Димитрия меня затолкали туристы. Те — ходят, те — сидят. Архиерей Салоник что-то поёт в фонящий микрофон. Его старческий голос «даёт петуха"… Господи, помилуй!
Так захотелось обратно, где не из глубины веков, а от Престола Бога смотрят на тебя святые лики в Свете летящих бликов от раскачивающегося Хороса; где не из средневекового византизма, а из вневременной области звучит знаменный распев; где, опять-таки, Небо касается земли.
На уроках истории в школе нам говорили: «Человечество опустилось в тьму средневековья». Средневековье — самая светлая страница истории человечества хотя бы потому, что тогда маленький полуостров начал своими лучами освящать всю планету.
Паки и паки: Афон не неожиданный. Он — ОЖИДАЕМЫЙ.
Святый великомучениче и целителю Пантелеимоне, моли Бога о нас!
http://www.russdom.ru/2006/20 0608i/20 060 832.shtml
