Гора Фавор над Петербургом

Спасо-Преображенский собор — престол 19 августа

— Знаете, кто из русских поэтов лучше всех понимал значение молитвы? — спрашивает у меня о. Борис Глебов, председатель приходского совета Спасо-Преображенского собора. — Ни за что не догадаетесь… Лермонтов, конечно! Вы послушайте только: «В минуту жизни трудную, теснится ль в сердце грусть…» — у всех такие минуты бывают, верно? Но каждый их по-своему переживает… Что же Лермонтов в такой миг делает? — «…одну молитву чудную твержу я наизусть». Не плачет, не злится — молится. Зачем? А вот зачем: «Есть сила благодатная…» — Божественная сила! — «…в созвучье слов живых, и дышит непонятная, святая прелесть в них». Вот зачем он молится: чтобы приобщиться этой Божественной силе, непонятной уму, но хорошо понятной сердцу. Эта сила и помогает ему пережить минуту жизни трудную. И тогда: «с души, как бремя скатится, сомненья далеко, и верится, и плачется, и так легко-легко!» Очистилась душа через молитву, через покаяние, свалился с неё груз греховный, Господь её посетил — и можно теперь с новыми силами продолжать свой жизненный путь. Для этого-то мы и молимся, для этого-то и храмы Божии существуют, — и наш Спасо-Преображенский собор в том числе.

— Всё-таки, батюшка, в разных храмах, наверное, и духовная атмосфера разная… Какая она у вас, в этом великолепном соборе, где богослужение не прекращалось ни на один день?

— Вот вы верно сказали: великолепный собор! Так он и задумывался с самого начала: блестящий гвардейский храм, где службы совершались бы с особой торжественностью, с благоговением, где бы и хор, и внутреннее убранство, и архитектура — всё бы служило в вящей славе Божией! Такой дух живёт в соборе и до сих пор, это чувствует всякий, кто сюда приходит. Стоит вступить за нашу ограду, и сразу душа как-то подтягивается, преображается, начинает светиться изнутри новым светом. Это чувствуется и на службах: порою молишься в алтаре, а сердце слышит, как в унисон тебе молятся все присутствующие в храме… Действительно, молитва тогда идёт единым сердцем, едиными устами, и храм — как живой организм, где алтарь, хор и прихожане слиты общим духом. Это не я один говорю, это все отмечают, кто хоть раз присутствовал на наших службах.

— Но вот что мне интересно: в маленьком, к примеру, в деревенском храме, все друг друга знают — и клир, и прихожане, — они, естественно, чувствуют себя на службе единым организмом. А у вас? Огромный собор, десятки молящихся — и далеко не все из них постоянные прихожане храма. Случайных людей, наверное, значительно больше, — такова общая судьба всех больших церквей. Как тут добиться единства, как создать твёрдую общину?

— Община из постоянных прихожан у нас, конечно, существует, но вы правы: в большом соборе всегда много случайных людей. Хотя, с другой стороны, — что значит «случайных»? Человек захотел сегодня помолиться именно у нас в храме, — значит, его душа требует именно такой обстановки, жаждет именно этого духа, хочет на время богослужения слиться именно с нашей молитвой, — это уже не случайно. И если он действительно, всею душою молится вместе с нами, значит, он наш брат и такой же наш прихожанин, как и все остальные. Собор сам собирает людей, сам их организовывает… Но, конечно, для этого нужно, чтобы все мы, служащие здесь, были скреплены единым духом любви. И мне кажется, что так оно и есть: я смотрю на наших священников (а все они, за исключением настоятеля о. Николая Гундяева и меня, очень молодые люди), и вижу, как они радуются друг другу, как любят друг с другом общаться, как скучают, когда кто-то долго отсутствует… Видимо, это и есть дух любви, который и оживотворяет наши богослужения. Мне не раз приходилось наблюдать перед службой: стоят люди расслабленно, о чём-то болтают, глазеют по сторонам. И вдруг — только-только раздалось пение хора, как все точно преображаются, захватывает их эта волна богослужения… Или — туристы: приходят сюда ради развлечения, но вдруг, неожиданно для себя попадают в духовный огонь Литургии и тотчас забывают обо всём внешнем. Экскурсовод их тащит за рукав: пора, мол, программа не ждёт, — а они ему: постой, не торопись, дай ещё подышать этим воздухом!.. Жаждет человеческая душа молитвы! Когда душа болит, в аптеку за лекарством не побежишь. А куда же идти? Для многих это открытый вопрос. И только попав в храм и помолясь впервые Богу, люди начинают понимать, что может исцелить больную душу.

— Наверное, эти случайные прихожане требуют к себе не меньшего внимания, чем постоянные?

— Порою даже большего. Если человек, впервые пришедший в храм, обращается к тебе с вопросом, то не сказать же ему: «Извините, мне некогда!» Нет, нужно обязательно завязать беседу, даже если она продлится и час, и два… А потом ещё, поди, и молебен отслужи с этим человеком, чтобы твои слова глубже проникли в его сердце, — вот это будет настоящая беседа! Вообще, если пришёл в храм, то на часы уже не смотри: торопиться надо на службу, а не со службы. Так меня учили с молодости, а я служу, слава Богу уже 47 лет, и 27 лет из них — в этом соборе. Каких прихожан я застал в молодые годы! — теперь таких уж нет. Эти прошли все гонения, все тяготы, все беды — и остались верны Церкви. Железный был народ! Я помню, служил ещё в Николо-Богоявленском: идём мы на Пасху крестным ходом, а вокруг комсомольцы с гитарами — шумят, кричат, молитву хотят перебить… Мало того: залезают на крыши ближайших строений и оттуда нам на головы бросают зажженную киноплёнку. А наши старики идут, поют, ни на кого внимания не обращают, — все в Боге, все в молитве. Но ушло это поколение…

— А какое поколение пришло? Чем нынешние прихожане отличаются от тогдашних?

— Не хочу и о нынешних говорить худое, но вот о чём нельзя умолчать: говорят, сейчас среди священников встречаются младостарцы… Это верно, но это — полбеды… Хуже, что таких, с позволения сказать, «старцев» много среди прихожан. Он год или два как в храм пришёл, а уже всё знает, обо всём судит, и строго судит, без снисхождения… Всем советы даёт, всё готов тут же разъяснить… Хоть сейчас нимб ему надевай! А того не понимают, что жизнь христианская — она скромная должна быть, кроткая, воздержанная, и чем ближе к Богу, тем больше в душе кротости. Святой Сергий, святой Серафим, когда чувствовали благодать Божью в душе, спешили вовсе не поучать народ, а напротив: уйти от мира в пустынь, в скит, подальше от людей. У них ничего показного не было… Только смирение, кротость, да ещё любовь…

— В вашем храме, наверное, бывает много венчаний?

— Конечно. Многие считают, что и внешний, вид, и убранство нашего собора как нельзя лучше подходят для того, чтобы именно здесь получить Божье благословение на семейную жизнь… К слову сказать, вспоминается мне один давний случай. Пришли как-то ко мне молодые венчаться. Я подготовился, выхожу из алтаря, чтобы благословить жениха и невесту свечою, и вдруг вижу: и новобрачные, и все их гости смеются чему-то своему, веселятся до упаду! Я начинаю таинство — они никак не унимаются. Тогда я остановился и сказал им: «Друзья мои, вы, наверное, что-то перепутали! Это храм Божий, а не Театр комедии. Венчания не будет. До свидания». — «Но мы же деньги заплатили!» — «Вам всё вернут, — а венчание не состоится». Родители возмутились: «Как же так, вы обязаны!..» — «Извините, я ничего вам не обязан! И Бог никому из вас ничем не обязан. Божия благословения на ваш брак не будет». Тут невеста с женихом на колени упали со слезами: «Простите нас, батюшка!» Я им сказал несколько вразумительных слов, а затем продолжил венчание. И всё время таинства невеста плакала, не переставая. Потом я ей сказал: «Вот теперь, после вашего покаяния, вы получили настоящее благословение!»

— В Спасо-Преображенском соборе есть две замечательные иконы…

— Да, конечно! Это святыни не только нашего храма, не местного значения, так сказать: ими весь город держится! Во-первых, это «Спас Нерукотворный» работы славного иконописца Симона Ушакова. Знаменитый изограф писал её для царя Алексея Михайловича, но вышло так, что досталась она Петру Великому. Пётр не расставался с этим образом ни дома, ни в бою, взял его с собой в Полтавскую битву, но что самое главное — благословил этой иконой на все четыре стороны землю, на которой только-только начал строиться Петербург. С этим-то образом и пришло на наш город Божье благословение, — так как же современным петербуржцам не поклониться ему? Рука Божья не оскудела, благословение сегодня подаётся так же, как и 300 лет назад. И второй образ — Божией Матери, Всех скорбящих Радосте. Это тоже царская, чудотворная икона, и принадлежала она любимой сестре Петра, царевне Наталье Алексеевне. Ещё в допетровские времена прославилась икона чудотворениями, исцелениями больных, и сейчас по молитвам у этого образа верующие получают просимое. Приходите к нам, помолитесь у этих икон, поучаствуйте в наших богослужениях, послушайте, как поёт наш хор, ощутите особый дух Спасо-Преображенского храма… Всякий верующий петербуржец обязательно должен хоть раз да побывать у нас на Литургии, — а иначе он просто не получит полного представления о том, что такое Православный Петербург.

Вопросы задавал Алексей БАКУЛИН

http://www.piter.orthodoxy.ru/pspb/n176/ta006.htm