 |
| Русский дом | Валерий Кириллов | 17.08.2006 |
В Тверской области производство молока, мяса, зерна за годы «реформ» упало в три с половиной раза. Были годы, когда валовой сбор зерна достигал 1 миллиона тонн. В этом году собрали в семь раз меньше. Имея полтора миллиона гектаров пашни, область засевает зерновыми культурами всего 120 тысяч гектаров. Во многих районах перестали выращивать картофель. Ещё не так давно область сдавала до 60 тысяч тонн льноволокна. Сегодня — в десять раз меньше.
Только за девять месяцев с начала 2005 года сельскохозяйственные организации сократили производство молока на 10 тысяч тонн, мяса — на 2,3 тысячи тонн. Численность крупного рогатого скота в сельскохозяйственных организациях области уменьшилась за это время на 17 тысяч голов. Не лучше положение в птицеводстве. Птицы стало меньше на 77 тысяч, а производство яиц упало на 17 миллионов штук. В этом году впервые очень резко обозначилось сокращение поголовья скота и птицы и на индивидуальных подворьях.
В целом темпы деградации села в Тверской области таковы, что каждый год в животноводческом секторе производства область, имеющая 36 сельскохозяйственных районов, как бы теряет 2−3 района.
Основные причины разрухи на селе таковы:
Во-первых, это резкое сокращение государственной поддержки сельского хозяйства — «ножницы цен» буквально душат крестьянина. До «реформ» доля поддержки аграрного комплекса России в общей сумме расходов бюджета страны составляла 15 процентов, ныне — 1 процент, т. е. 1 миллиард долларов. В США государство выделяет на собственное сельское хозяйство 52 миллиарда долларов, в Японии — 50, в ЕЭС — 180 миллиардов. В странах Европы государственная дотация на гектар сельхозугодий достигает 3000 долларов, а у нас — 12,5 долларов (!). Говорят, нет средств. В то же время они есть на закупки продовольствия по импорту на 12−13 миллиардов долларов в год.
Вторая беда — деиндустриализация села. Ещё десять лет назад число тракторов в сельхозпредприятиях области превышало 20 тысяч, сейчас их меньше 10 тысяч. В два раза уменьшилось количество зерновых комбайнов, в три раза — кормоуборочных и картофелеуборочных машин. На всю огромную страну сейчас выпускают в год не более 7−8 тысяч тракторов, а в конце восьмидесятых этот показатель составлял 250−255 тысяч. Мы подошли к критическому пределу, скоро в некоторых хозяйствах возьмутся за соху.
Пахать некому, и это — третья беда. Страна ежегодно теряет до 1 миллиона человек в год. Особенно это заметно в сельской местности. В ряде районов аграрной отрасли осталось не более 500 (!) трудоспособных. Соотношение рождаемости и смертности на селе — один к четырём.
Четвёртая беда — обезземеливание крестьянина. Реформы на селе должны расширять права производителя по отношению к производимому им продукту. У нас производителя отрывают от земли, от производимого им продукта. Землю скупит тот, у кого есть деньги. У российского крестьянина их нет. Это означает, что впервые в российской истории земля уходит из рук крестьянства. Для России это национальная катастрофа. Надо прекратить разговоры, что, де, только частная собственность на землю может решить на селе все проблемы. В Китае, Израиле, Вьетнаме, Голландии и многих других странах нет частной собственности на землю, и земля приносит высокие урожаи, обеспечивает высокие надои.
От лукавого и все рассуждения о том, что россияне стали лучше питаться. Да, сегодня везде, даже в сельском магазине, можно купить колбасу и сосиски (я не говорю об их качестве), но питаемся мы хуже, чем в советское время. Недавно министерство здравоохранения и социального развития РФ подготовило проект Федерального закона «О потребительской корзине в целом по Российской Федерации». В какую сторону изменилась эта «корзина»? Если что и увеличили в рационе россиян, так это потребление хлеба и картофеля, да и то незначительно. Согласно данным ООН, с седьмого места в мире по уровню питания Россия откатилась на 71-е.
Кривят душой либералы, когда утверждают, что колхозы себя изжили. Те, кто постарше, помнят, что Никита Хрущёв побывал в Америке у знаменитого фермера Гарста. Так вот, приехав в СССР, сын фермера пришел к выводу, что наши колхозы на голову выше фермерских хозяйств. И по объёмам производимой продукции, и по социальной защищённости людей, и по многим другим показателям. Эффективны колхозы в Израиле, их там называют кибуцы. Эксперты ЕЭС признали бывшие колхозы ГДР самой перспективной формой хозяйствования в аграрном секторе Европы в XXI веке.
Добавлю: наши братья-славяне из Беларуси, не разрушившие свои колхозы, полностью обеспечивают продовольственную безопасность страны. Молока, мяса на душу населения они производят в 3 раза больше, чем в России, картофеля — в 6 раз больше, зерна — в 2 раза больше.
Наш крестьянин ничуть не хуже белорусского собрата. Великий он труженик! И не только труженик, но и государственник. Привык жить по правилу: «Прежде думай о Родине, а потом о себе». Например, колхоз «Мир» Торжокского района даже в неблагоприятных условиях сумел выстоять и, более того, продолжает развиваться. На социальную сферу ежегодно тратится от 3 до 5 миллионов рублей. Содержание детей в колхозном детском садике бесплатное, есть спортивный комплекс, дом культуры. До последнего времени колхоз полностью оплачивал коммунальные расходы колхозников, не прекращает жилищное строительство, что даёт шанс молодым семьям получить бесплатное жильё. Каждой семье при рождении ребёнка выплачивается 5 тысяч рублей. Учёба молодёжи в вузах — тоже за счёт колхоза. Распашку огородов, а если нужно, то уборку и посадку картофеля на приусадебных участках, тоже осуществляет колхоз.
Жаль только, что этот опыт не получил должного распространения и при нынешней власти вряд ли получит. Обеспокоенность по поводу возможного нецелевого расходования средств, прозвучавшая из уст президента В.В. Путина и руководителя проектов первого вице-премьера Д. Медведева, не случайна. У руководителей страны, видимо, есть основания тревожиться, что деньги могут пойти не по назначению. Чтобы этого не произошло, чтобы деньги не «крутились» в чью-то пользу в банках, нужен строгий контроль над их использованием, в том числе и контроль с участием общественности.
Но даже не столько это беспокоит, сколько то, что в связи с обещанными дополнительными вливаниями в село их сумма не превысит и двух процентов в расходной части бюджета страны (для сравнения: в Украине этот показатель — 10 процентов, в Беларуси — 24 процента). Это наводит на подозрение, что «национальные проекты» и не рассчитаны на какие-то решительные сдвиги в тех сферах, которые они затрагивают, а предназначены для того, чтобы выпустить пар народного недовольства политикой власти. Не хотелось бы пророчествовать, но, скорее всего, их постигнет такая же судьба, как и «национальный проект» удвоения ВВП, о котором уже если и вспоминают, то с чувством юмора.
Не надо бояться правды, господа! Надо бояться того, что расхождение между реальностью и пропагандой может достигнуть такой степени, когда оно вызовет массовое недовольство народа. Закручивание гаек, если вы надумаете этим заняться, здесь не поможет, а если поможет, то лишь временно. Выход — в прямом диалоге с народом, в конкретной заботе о его нуждах.
