 |
| Фонд стратегической культуры | Юрий Рубцов | 16.08.2006 |
…Два судна «Таймыр» и «Вайгач» упорно пробивались на север. 20 августа на горизонте, там, где на карте была сплошная голубизна, открылась узкая полоска земли. Мифическая Земля Санникова? Нет, ибо район, где промышленник Яков Санников в 1811-м и полярник барон Эдуард Толль в 1885 году видели загадочную сушу, полярники миновали давно. Выходит — открытие? Положив на карту неизвестный остров, моряки назвали его именем наследника Цесаревича Алексея (шел 1913-й год — год 300-летия дома Романовых) и двинулись дальше на север. Утром 22 августа прямо по курсу открылись контуры высокого берега. И вновь на карте в этом месте — водная пустыня.
Высадились на берег, и командир «Вайгача» П.А. Новопашенный определил координаты: 80 градусов 04 минуты северной широты и 97 градусов 12 минут восточной долготы. На флагштоке взвился и под дружное «ура» захлопал на ветру русский флаг. Вилькицкий зачитал приказ об открытии новых земель и присоединении их к российским владениям. Главный результат гидрографической экспедиции был без преувеличения уникальный. При встрече первопроходцев в Архангельске Бориса Вилькицкого провозгласили русским Колумбом.
Архипелаг, состоящий из четырех крупных островов, имел площадь в 38 тысяч квадратных километров — чуть меньше Дании. Блестящие результаты гидро-графической экспедиции власть и научное сообщество оценили по достоинству. Вилькицкий был пожалован аксельбантом флигель-адъютанта Его Императорского Величества, Русское географическое общество удостоило полярника своей высшей награды — Константиновской медали.
После октября 1917 года, когда «отречение от старого мира» приобрело масштабы национального бедствия, судьба открытия Б.А. Вилькицкого оказалась печальной
«В 1918 г. в Советской России была опубликована карта Северного Ледовитого океана, на которой открытый всего пять лет назад архипелаг не был указан вовсе, — рассказывает сотрудник Государственного центрального музея современной истории России В.К. Рыков, предпринявший длительный и трудоемкий поиск в картографическом фонде Российской государственной библиотеки. — Правда, когда в 1924 г. Соединенные Штаты Америки попытались поднять в этом районе свой флаг, советское правительство в меморандуме, подписанном наркомом иностранных дел Чичериным, напомнило о своих правах на земли, открытые Вилькицким. Причем они были названы именно так, как это было нотифицировано царским правительством в 1916 г., то есть Землей Императора Николая II».
На этом топонимические казусы не закончились. Хотя в конце 20-х годов архипелаг все же появился на советских картах, он стал носить иные названия — сначала Северная Земля, потом Таймырский. И только после экспедиции Г. А. Ушакова и Н.Н. Урванцева в 1930—1932 гг. окончательно приобрел современное название — Северная Земля.
На протяжении многих десятилетий официальная пропаганда противопоставляла советского ученого Георгия Ушакова его предшественникам, приписывая ему «открытие огромной полярной страны». А деятельность «русского Колум-ба» замалчивалась, — не в последнюю очередь из-за того, что многие участники полярной экспедиции 1913−1915 годов, в том числе и сам Б. Вилькицкий, оказались после революции в эмиграции.
С нансеновским паспортом беженца Борис Андреевич очутился в Бельгийском Конго, работал гидрографом. Семья распалась: жена и сын Андрей осели в Германии. В 1929 г. Вилькицкий перебрался в Бельгию, трудился (он, обладатель высшей награды Русского географического общества!) на фабрике канцелярских товаров. Делу, ставшему для него на всю жизнь главным, — приведению в порядок материалов давней экспедиции отдавал вечера да редкие выходные дни.
Не станем повторять привычное: дескать, как мы расточительны в отношении к своему наследию, сколько мог бы еще сделать для нашей страны Вилькицкий, останься он на родине, — ведь судьба отмерила ему немалый жизненный срок (он умер в Бельгии в 1961 году). А мог ли он остаться? Мог ли, следуя кодексу офицерской чести, сотрудничать с режимом, замолчавшим его открытие? Думаю, не мог.
И все же, расходясь с советской властью политически, известный полярник не изменил объективности. Размышляя о проблемах изучения и освоения Русского Севера, Вилькицкий занимал позицию ученого и гражданина. Об этом говорит и статья, опубликованная в парижской газете «Возрождение» к 20-летию его полярной экспедиции. Да, он не приемлет советскую власть, осуждает ее за расточительную трату ресурсов и страсть к «шумливым рекордам». Но не может не радоваться «такому неожиданному оживлению в изучении наших полярных вод», тому, что «Советская Россия размахом своего участия в плане международных исследований оставила далеко позади любую другую державу».
Родственники похоронили Вилькицкого в Брюсселе. И лишь спустя 35 лет хлопотами потомков Бориса Андреевича прах выдающегося русского полярни-ка навечно лег в родную землю на Смоленском кладбище Санкт-Петербурга рядом с останками отца и брата.
Однако, для увековечения памяти о русском Колумбе не сделано главное — на географические карты не вернулись исконные названия, данные Вилькицким тем землям, которые открыла его экспедиция. Несколько лет назад Российское дворянское собрание обращалось по этому вопросу даже к Президенту РФ. Безрезультатно. Межведомственная комиссия по географическим названиям по поручению из Кремля рассмотрела предложение дворян, но не поддержала его, объяснив тем, что названия архипелага Императора Николая II и острова Цесаревича Алексея «практически не употреблялись», к тому же переименование, мол, вызовет путаницу на картах и в справочных изданиях…
И все же мы убеждены: предсказание Бориса Андреевича Вилькицкого, адресованное нам из 30-х годов и частично уже сбывшееся, обязательно сбудется полностью: «Пройдут годы, забудутся ужасы революции и гражданской войны… исчезнут одиозные народу имена, рассеянные по необъятному простору России, как уже исчезли улицы и заводы с именем Троцкого; вернется Ленинграду имя великого Петра, как и другим городам их исторические названия, обретут вновь и эти земли имена покойных Государя и Цесаревича, имена, принадлежащие им по праву истории».
