 |
| Литературная газета | Наталья Шарангович | 11.08.2006 |
На лесной дороге возле деревни Забродье в Вилейском районе Минской области каждый год собирается больше сотни людей. Традиционно, уже несколько лет подряд приезжают сюда, чтобы поклониться могилам русских воинов, захороненных здесь во время Первой мировой войны. Среди деревьев выразительно обозначены могилы. На месте самой большой ямы был госпиталь, рядом круглое углубление — походная церковь, где отпевали и отправляли в последний путь погибших безвременно солдат. Сейчас тут стоит сложенная из камней каплица, на которой сделана надпись «Солдатам Первой мировой войны. 1916 г.». А рядом — импровизированный памятник: между двумя чёрными древесными стволами на толстой цепи висит колокол, сделанный из походного котелка. «За упокой души раба твоего — воина» — молебен на месте дислокации прифронтового госпиталя русской армии служит отец Фёдор, настоятель Свято-Георгиевского прихода. Церковь эта новая, построена на окраине Вилейки.
Здесь в лесу под названием Обоз размещался госпиталь 29 пехотной дивизии русских войск. На Мядельщине и Вилейщине в 1915 г. фронт держался почти три года. А весной 1916 года, когда началась Нарочанская операция и немцы применяли тут удушающие газы, потери были особенно велики — более 70 тысяч русских солдат и офицеров. Тех, кто умирал в госпитале около Забродья, хоронили тут же, в лесу. На здешнем кладбище лежит, по данным местных старожилов, около 2,5 тысяч человек. Были здесь не только русские могилы. Были и мусульманские, немецкие. Только вот кресты на всех них в годы советской власти снесли. До 1941 г. сюда ещё приезжали из разных городов Союза родные убитых. Сегодня уже никто не восстановит их имён.
Именно в деревне Забродье существует единственный, уникальный музей Первой мировой войны. Он совсем не напоминает традиционные музейные учреждения, где под одной крышей собраны фотографии, документы, вещи того времени. Строго говоря, не существует в этом необычном музее самого музейного здания. Есть в Забродье усадьба, где был когда-то казацкий хутор, аллея Памяти на берегу реки Нарочанки, серия ближних и дальних маршрутов, восстановленный полевой госпиталь в лесу Обоз, стоит белый бетонный крест с изображением Спаса Нерукотворного на месте бывшего карьера Радевичи около деревни Русское село. Многие годы отсюда вывозили песок с гравием, который был смешан с человеческими костями, обрывками одежды, предметами военного быта. Тут находилось одно из кладбищ Первой мировой войны. Вообще, Борис Цитович насчитал их в Вилейском районе пять, множество их и на Мядельщине, многие давно запаханы под колхозные поля. Уже сделана маковка на деревянной часовне Бориса и Глеба, святых защитников всех воинов, поставленной в память убитых на обеих мировых войнах. Место для её строительства освящено митрополитом Филаретом. В часовне будет два помещения, в одном из которых можно будет познакомиться с фотодокументами, с рисунками и картинами, повествующими об ужасах войны. Рядом с часовней планируется поставить и колоколенку. Проектируется памятник казаку-разведчику Даниилу Шевченко.
Музеем Первой мировой войны стала сама земля — от Сморгони и озера Вишнево, Вилейки и Вилейского района до озёр Мядель и Нарочь. Это первая такая масштабная попытка воссоздать в существующем ландшафте, сохранившем следы войны, целостный образ эпохи. Здесь задействовано всё: реконструированные места боевых действий и воинских захоронений, памятники, памятные знаки, предметы военного быта, фотодокументы, этнография. Конечно, задача более чем масштабная даже для государства, но первые шаги сделаны семьёй Цитовичей — художником-графиком Борисом и режиссёром Валентиной, причём сделаны единственно из энтузиазма и уважения к прошлому своего народа.
Музей — структура негосударственная. Сам Борис Цитович называет его проектом «Кроки». Кроки — это белорусский перевод слова «шаги». Кроме того, кроки — это ещё и военный термин, который обозначает схему местности с привязкой к конкретно существующим ориентирам.
Борис Цитович с женой живёт в деревне Забродье уже тридцать лет. Приехал сюда, чтобы быть ближе к природе и настоящей жизни, уберечь своё творчество от наносного и случайного, от конъюнктуры времени. Сегодня графикой он занимается мало. Пишет иконы, восстановив старинный способ производства красок. Эти иконы можно увидеть в Свято-Георгиевской церкви, где росписи под куполом, сверкающие чистотой красок, тоже сделаны им. Главным делом своей жизни считает создание музея Первой мировой войны.
Сама деревня Забродье — живой свидетель боёв 1914—1916 годов. Есть дома, построенные в ту эпоху и дожившие до наших дней почти без изменений. Сохранилось много предметов быта столетней давности. В этих местах неотделимы друг от друга две мировые войны. Деревня была свидетелем Первой мировой, пятеро её жителей воевали в царской армии, местные женщины работали в госпитале санитарками и медсёстрами, а сама деревня принимала солдат на постой. Один из жителей Иван Фёдорович Шупляк удостоился чести служить в охране Могилёвской ставки царя Николая ЯЯ. Не обошла эти места и Вторая мировая. Из деревни в 14 домов на фронт ушли 12 человек, и только трое вернулись, и то инвалидами. Именно поэтому на берегу реки ещё в 1984 году основал Цитович парк Победы, где растут деревья, посаженные Василём Быковым, Алесем Адамовичем, ветернами и молодыми ребятами.
Рассказывает Борис Цитович: «Музей — это результат многолетней жизни здесь. Творческий человек может сесть и просто придумать проект. Но наш проект не придуман, он вырос из самого образа и стиля жизни и окружающей среды. Нарочанский край в Первую мировую стал пределом продвижения немцев. Они не пришли ни в Минск, ни в Москву. Они остановились здесь. Я часто слышал от людей образованных, что это, мол, не наша война. Но ведь кроме русских формировались полки белорусские, польские, мусульманские. Если к этому добавить те жертвы, которые несли местные жители, когда выгорало пять из шести домов, становится страшно. Со временем мне стало ясно, что в изобразительном искусстве коллеги без меня справятся. А здесь проявились те исторические пласты, те моменты нашей общей памяти, которые требуют моего участия. Даже при желании никто поедет из столицы заниматься конкретными объектами за десятки километров. Раз здесь живёшь, значит, всё ближе, доступнее. Даже если трудно, делать надо».
Помогали Борису и Валентине в их благородном начинании белорусский Экзархат, Министерство культуры, Министерство обороны, Вилейский райисполком, простые люди, у которых погибли в обеих мировых войнах родные. Многое строилось на пожертвования.
В Забродье вырос и сын Бориса Цитовича Данила, который так же, как отец, решил стать художником. В этом году он заканчивает отделение скульптуры Бременской академии искусств и собирается вернуться на родину — в деревню Забродье. Уже куплен и обживается деревенский дом. Тем более Данила приедет не один, а с женой-немкой. Как и у отца, у Данилы такой же беспокойный характер подвижника. В 2002 г. он уговорил и привёз в Забродье своих друзей и однокурсников из Германии, Польши, Боснии, Беларуси. Так в деревне Забродье, никому ранее не известной точке на европейской карте, прошёл международный пленэр «Обоз».
Пространства вокруг деревни вполне хватило, чтобы разместить самые разнообразные инсталляции. Немец Пит Науман сделал памятник из камня-валуна. Надпись на нём — стихи его сочинения, в них он просит прощения за две мировые войны. Поляк Гоша Хайнет в 8−10 метровой траншее в чистом поле положил полиэтиленовые тела солдат, набитые песком и сеном. Та война действительно была оппозиционной, люди годами сидели в окопах, там же и гибли. Ещё одна инсталляция Гоши называлась «Вознесение»: подвешенные среди деревьев мешки напоминали распятые тела, а верёвки от них — трассы пролетевших пуль. «Авария 14» немца Райнера осталась на видео: вертикально поставленные друг на друга плиты и магнитофон с мелодиями военных маршей, под звуки которых всё это сооружение рушится, ведь торжество технологий, особенно военных, вещь очень зыбкая. Всё, созданное молодыми художниками, оказалось достоверно и материально. Это было овеществление эмоций, сопутствующих войне, — боли, страха, жертвенности; не сопереживание, а вживание в образы тех, кто эти чувства испытывал.
http://www.lgz.ru/archives/html_arch/lg332006/Polosy/195.htm
